Юные безбожники. Художник: Самуил Адливанкин. 1930 г.
Проблема определения идентичности крупных социальных общностей наряду с изучением ее видов и процессов трансформации является достаточно невостребованной в отечественной исторической науке, особенно в ее региональном измерении. Тем более актуальным является обращение к изучению содержания крестьянской идентичности в пограничных регионах современных РФ и РБ в пост-имперский период, когда политическая власть определила, что традиционная имперская идентичность населения сломлена «революционным напором» и ощутила себя несомненным бенефицаром этого результата. Но тут же появилась другая проблема: поиск приемлемых качеств «нового человека», а также инструментов воздействия на крестьянство, как наиболее многочисленную категорию населения региона. Источниками данной работы послужили публикации губернского журнала «Коммунар», издававшегося в Брянске в 1920-е гг.,отчеты губернских и уездных органов власти и опубликованные воспоминания первых участников детских и молодежных политических организаций в 1920-е гг. в регионе исследования.
Стремление большевиков разрушив «старый мир», приняться за строительство нового приводило к формулированию целей социокультурных преобразований, поиску методов, каналов воздействия на крестьянство. Исследователи идентичности упоминают, что изменениями идентичности возможно управлять. Существуют «жесткий путь» - искоренение носителей идентичности, прямые культурные запреты (употребление языка, исповедание религии), политические гонения. Однако результаты таких грубых воздействий на общество трудно предсказать однозначно. Гонимые в глазах населения могут превратиться в жертв, лидеров сопротивления, выступят как объединяющие субъекты. Для применения «мягкой мощи» требуется более длительное время, однако воздействие более органично и действенно.
В 1920-егоды в политике большевиков преобладали методы политической пропаганды, привлечения на свою сторону крестьянской бедноты и получения политической лояльности от середняка в деревне. Таким образом, важное место в идентичности крестьянства должна была занять политическая составляющая. Агентов воздействия на крестьянство в начале 1920-х гг. большевики видели в советских низовых органах власти в деревне, культурно-просветительских учреждениях, местной интеллигенции.
Конструирование новой политической идентичности, социально-классовой и идеологической по своей природе, должно было заполнить собой определенный вакуум, возникший при разрушении традиционной крестьянской идентичности. Выделим ее составляющие: труд на земле, синкретичная вера в бога и царя, феномен локальности. В сознании крестьян имперский институциональный порядок не был закреплен, этническая принадлежность осознавалась на уровне местности, от проблем «большого общества» крестьяне были отстранены. Т.В. Спицына объединяет сумму идентичностей, присущих крестьянству рубежа веков, в конфессиональную идентичность: «…По нашему мнению, конфессиональная идентичность подразумевала для крестьянина не только специфическую веру в Бога (преимущественно в форме обрядоверия), но и веру в царя-батюшку, кроме того, по сути, была тождественна его сословной идентичности: быть православным для рядового крестьянина означает быть крестьянином» [10.C.37].
Отметим, что антирелигиозной пропагандой в период 1918-1920 гг., визуализированной агитационными плакатами, к врагам Советской власти относили офицера, капиталиста, священника и кулака (см. плакат Д. Моора «Кто против Советов»,1920г.). Характер отношений местной власти и церкви передает обращение Орловского центрального бюро по организации комитетов бедноты к рабочим и крестьянам-беднякам с разъяснением политики Советской власти, приведенное в коллективной монографии «История крестьянства Западного региона России 1917-1941»: «Правда ли, что Советская власть гонит православие? Конечно, нет. Советская власть говорит всякому: веруй, как хочешь, как ты думаешь и считаешь правильным. Но Советская власть не хочет содержать на общенародные деньги дармоедов-попов, блудников монахов, архиереев в драгоценных митрах, жирных монахов. Пусть живут, как все остальные, пусть им платят верующие, если хотят. А земли, дома, все неправильно нажитые богатства нужно у них отобрать и отдать всему трудовому народу на его нужды» [11.C.158]. Насколько крестьяне поддерживали гонения на церковь, говорят следующие факты: в передел земли в 1917г. крестьяне стремились вовлечь земли монастырей, церквей и архиерейских домов. В резолюции Новозыбковского уездного съезда крестьянских депутатов, состоявшегося 22 октября 1917г. «О передаче частновладельческих земель народу…» выдвигалось требование «немедленного перехода всех частновладельческих земель (пахотных, сенокосных и лесов, кабинетских, удельных, церковных, монастырских и казенных) земельными комитетам…»[11.C.153].Но крестьяне осуждали выдворение церкви из школы, о чем составляли наказы Луначарскому и жалели священников и клир, отправленных по призыву в тыловое ополчение и вспомогательные учреждения в связи с введением всеобщей воинской повинности. «…Нельзя нам без священника…разве мало они для нас делают? И венчают, и хоронят, и с крестом по приходу ходят!»[11.C.160].Обрядоверие было укоренено в крестьянской среде и, несомненно, служило основой идентичности, связывая восприятие себя в коллективе и на определенной локальной территории. Однако дальнейшее идеологическое наступление на религию, кампания по изъятию церковных ценностей 1922г., нарастание волны посадок и расстрелов религиозных деятелей к концу 1920-х гг., постоянные кампании в местной печати и советских культурных учреждениях заставило крестьян задуматься о последствиях высказывания поддержки священникам и церкви, подчеркивания своей религиозной принадлежности. Так действует «спираль умолчания», описанная немецким политологом Элизабет Ноэль-Нойман: человек с меньшей вероятностью выскажет свое мнение на ту или иную тему, если чувствует, что находится в меньшинстве и опасается возмездия или изоляции. Идентичность постоянно подтверждается интеракцией, но привычная связь: Бог, царь, место рождения и работы на земле оказалась разорванной, локальный крестьянский мир был разрушен. «Вакуум» крестьянской идентичности на протяжении послереволюционного десятилетия начал заполняться элементами политической идентичности.
Е.Б. Рашковский описал процесс смены элементов следующим образом: «Изменение идентичности наступает в результате увеличивающегося напряжения между старыми и вновь возникшими смыслами (что указывает на кризис идентичности). Идентичность формируется в процессе придания смысла реальности посредством установления или переустановления определенных ценностей. На первой стадии в результате исторических практик в обществе появляются новые смыслы, допускающие другое толкование прошлого и настоящего. На этой стадии вновь выявленные интерпретации оспариваются; они минимальны по своему влиянию на превосходящую силу главного дискурса. Однако на второй стадии вновь возникшие сигналы получают шанс увеличить свое влияние» [8.C.33].
Политические цели, формы и методы агитации можно проследить по итогам губернских совещаний большевиков. Так, в 1926г. в условиях НЭПа ставилась цель расширения партийного влияния на широкие рабоче-крестьянские массы, втягивание их в русло активного социалистического строительства, при этом «…выдвигается особая важность массовой агитации как одного из орудий политического руководства партии…»[4.C.17]. Планировалось улучшать разъяснительную работу, обеспечив политическую лояльность крестьянства и увязав ее с местными нуждами, сделать понятной для крестьян: «Массовая агитация должна быть направлена в сторону более широкого охвата крестьянских масс, более углубленного и своевременного ознакомления их с политикой и мероприятиями партии, особенно в отношении укрепления рабоче-крестьянского союза, с текущими задачами культурного и сельскохозяйственного строительства, с практическими задачами кооперации, благоустройства деревни и пр. Все это, конечно, освещая в связи с местными нуждами» [4.C.17]. Агитация должна была способствовать привлечению бедноты и середняка в работу новых политических институтов в деревне: ВИКа, сельсовета, кооператива, кресткома. «Важна популяризация советских законов и постановлений, направленных к борьбе с кулацкой кабалой, к защите интересов бедноты и батраков (при взимании налогов, землеустройства, получения кредитов, сдачи в аренду земли, найма рабочей силы…Должна быть поставлена разъяснительная воспитательная работа в вопросах деревенского быта (борьба за раскрепощение женщин, борьба с пьянством, хулиганством и пр.» Насколько успешно проводилась политическая агитация, может служить степень обсуждаемости крестьянами того или иного политического мероприятия в деревне: «К таким мероприятиям, получившим наибольший резонанс в крестьянском обществе, можно отнести налоги на крестьянское хозяйство, землеустройство, кооперацию. Довольно широко обсуждалось крестьянами социальные проблемы: расслоение крестьянства, положение крестьянина и рабочего в обществе» [6.C.136]. Часть политических мероприятий советской власти в деревне воспринимались с прежних крестьянских позиций: заботы власти о своих подданных, коллективизма, взаимопомощи. Это землеустроительная и кооперативная политика, деятельность крестьянских комитетов взаимопомощи. Налаживанию диалога между крестьянством и властью способствовали беспартийные крестьянские конференции в 1921-1927 гг. Предоставляя трибуну выражения общественного мнения различным слоям крестьянства, власть выявляла, определяла и стабилизировала настроения крестьянских масс. Проводились отдельные конференции для женщин, молодежи. Несомненно, что демократические тенденции прямого диалога между крестьянством и властью способствовали появлению политической лояльности и появлению политической идентичности, соотнесению себя со властью: «В своих выступлениях некоторые крестьяне напоминали слова Ленина: «Мы в долгу у крестьянства»» [5].
Сложнее обстояло с приобщением крестьян к политическому активизму в заданном партией русле: рост сознательности, культуры и активная управленческая деятельность в низовых партийных органах. Так, после партийной чистки и объявления «ленинского призыва» 1924г. появилась программа «выдвиженчества». Середняки и бедняки «по разнарядке» отправлялись на общественную работу. В Гомельской губернии к 1927г. было выдвинуто 90 крестьян. В Брянской 226 [6.C.118]. Во многих случаях обстановка и условия работы были неблагоприятны для выдвиженцев. «Дела и бумаги не подшиты, протоколы из уездов …валялись по столам и в шкафах…работа эта показала себя трудной, вследствие отсутствия работников, знакомых с делами» [3.Л.57]; формально выдвиженцы числились на высоких постах, а практически использовались на аппаратно-технической и всякой мелкой работе: «дают что-нибудь переписать, заставят после ухода специалистов сложить книги», «я проработал 15 месяцев и еще не справился с работой» [7].
Сложности в привлечении активистов к партийной учебе на селе обобщены в статье И. Сосина в журнале «Коммунар»: это недостаточное привлечение женщин, большое количество неграмотных, случайно подобранные люди и соответственно «текучка кадров», небольшой процент членов ВКП(б) в школах партактива [9.C.34]. Поиски приемлемых форм влияния на крестьянства привели большевиков к самому удачному, по нашему мнению, проекту – использовать для продвижения своих политических идей в деревню детей и молодежь. Замечательное объяснение этой идеи содержится в лекции Артема Кравченко «Создание нового советского человека» в рамках образовательного проекта «Arzamas»: ««Переделать природу» - задача не из легких. Поэтому люди, прожившие большую часть жизни в дореволюционное время, казались большевикам в целом гораздо менее перспективным материалом, чем дети и подростки. Перековать взрослого было гораздо труднее, чем иметь дело с детьми. Большинству пришедших к власти революционеров ребенок казался своеобразной tabularasa, куском глины, из которого при определенной сноровке можно было вылепить что угодно» [1]. Пионерское движение возникло в 1922г. и на протяжении 1920-х гг. происходило последовательное вытеснение различных форм детских организаций и самоуправления большевистскими детско-юношескими объединениями – комсомолом и пионерской организацией. Воспоминания пионеров, комсомольцев и участников «Синей блузы» их Брянско-Гомельского региона свидетельствуют о том, как формирование этих организаций было связано с их агитационной работой в деревне, причем очень удачной. Так, первые пионерские отряды возникли в конце 1922–первой половине 1923г. в Клинцах, Володарском поселке, Севском детдоме, Радице-Крыловке, Бежице. Ребята учились строить шалаши, разучивали песни, занимались спортом. В газете «Молодой пролетарий» были опубликованы «Обычаи юных пионеров»: «1. Пионеры не валяются в постели утром, а поднимаются сразу, как ванька-встанька. 2. Пионеры стелят постели своими, а не чужими руками.3. Пионеры моются тщательно, не забывают мыть шею и уши, чистят зубы и помнят, что зубы- друзья желудка. 4. Пионеры точны и аккуратны и т.д.» [2.C.6]. Заметно влияние скаутского движения. Первые пионеры вспоминают о летнем лагере, военных играх, походах на местные фабрики вместе с комсомольцами. Почти сразу дети и молодежь включаются в агитацию на предприятиях и на селе. Пионеры несли новую социалистическую культуру: организовывали детские площадки, пионерские огороды, выполняли такие задания: «Утеплим хлева во дворах бедняков»; «починим в сельпо рваные мешки». Для подшефного деревенского отряда ребята сделали настольные игры. Пионеры объявили войну бутылкам и начали борьбу с пьянством среди взрослых. «У пионеров уйма дел. В школе уборщицы нет. Надо самим мыть и топить классы. Надо и винтовку,и пулемет изучить, и далеко метать гранату. А еще хочется показать крестьянам концерт. Если нет пьес, ребята сами их сочиняют, сами пишут песни. Идут из дома в дом и делают политсообщения. Да что политсообщения! Устраивают целые политбои. Для того, чтобы ответить на хитроумные вопросы богачей и кулаков, надо много знать. И они не боялись смелого вызова. Вслух читали газеты и ликовали, когда выигрывали бой. Здорово им помогал тогда вожатый, которого называли «партпапашей»» [2.C.6]. Пионеры- горожане, но они идут с новой культурой в деревню: «Каждому пионеру обучить одного неграмотного»! В 1925г. в селах Брянской губернии было уже 4504 пионера. Социальное происхождение было важно для вступления в организацию. По воспоминаниям И.Чернявского: «Ранней весной 1924г. в Гомеле были организованы первые губернские курсы пионерских работников, на которых учился я. После окончания курсов комсомол направил меня в Стародубский уезд для организации пионерских отрядов…В ряды пионеров принимали детей и подростков до 16 лет. При приеме учитывалось не только безупречное поведение, но и социальное происхождение вступающего. Детям торговцев, владельцев крупных мастерских, имеющих наемных рабочих, в приеме отказывали…Ребята свято выполняли пионерские законы, активно участвовали в сборах, не ходили в церковь, проводили с населением беседы о жизни страны…» [2.C.24].
Итак, рост влияния коммунистических идей на новое поколение сформировал еще один канал продвижения агитации большевиков из города в деревню, выступил проявлением «мягкой силы» трансформации традиционной идентичности,способствовал приобщению крестьянства к политической жизни в стране и ощущения себя частью государства.
Татьяна Александровна Мищенко
к.и.н., доцент ФГБОУ ВО «Брянский государственный университе
имени академика И.Г. Петровского»филиал БГУ в г. Новозыбкове
Текст доклада на Международной научной конференции
«Славянские идентичности и нациестроительство в XIX-XX в.в. ».
Опубликовано: Междунароный независимый журнал
социлаьных и гуманитарных исследований "Аспект" 2019 № 1-4 (9-12)
Литература:
- https: //arzamas. academy/ materials/1499.
- Внучата Ильича. Страницы из истории Брянской областной пионерской организации имени В.И. Ленина. Брянский рабочий. 1964.
- ГАБО. Ф.508. оп.1. ед.х.306.
- Гренун И. Текущие задачи агитации (К итогам губсовещания по агитпропработе)// Коммунар. 1926. №1-2.
- Известия Гомельского губернского комитета РКП(б). 1924. №72.
- Мищенко Т.А. Образ жизни крестьянства юго-западных губерний Центра России в 1921-1927 гг.: традиции и новации: Монография. Брянск. 2009.
- Полесский коммунар. 1927. №15-16.
- Рашковский Е.Б. Многозначный феномен идентичности: архаика, модерн, постмодерн…// Идентичность как предмет политического анализа: сб. статей/ отв.ред. И.С. Семененко, Л.А. Фадеева. М.2011.
- Сосин И. О работе деревенской сети партвоспитания (некоторые итоги и перспективы)// Коммунар. Январь-февраль 1926г.
- СпицынаТ.В. Национальная идентичность в контексте социокультурного кризиса в России: Конец XIX – начало XX века. 24.00.01, кандидат философских наук. Белгород.2005.
- Филимонов В.Я., Журов Ю.В., Будаев Д.И. История крестьянства западного региона России 1917-1941. Калуга.2002.