VII.
Юридическия воззрения Литовцев ¹⁾

         Основу юридических воззрений литовскаго крестьянина составляет высоко развитое в нем чувство собственности. В этом чувстве заключается вся суть и цель жизни литовца. С правом собственности связаны все наилучшия его чувства и мечты. В обладании собственностью, особенно недвижимою, литовцы видят для себя какую-то возвышенную, святую и облагораживающую обязанность, наполняющую их нравственную и материальную жизнь. Только владея собственностью, литовец чувствует себя личностью со всеми свойственными человеку правами и обязанностями. Литовец любит, чтобы у него была полная своя единоличная собственность, которую он может продать, заложить, без всякаго над ним надзора и отчета. Поэтому-то, несмотря на то, что закон разделы запрещает, разделы в Литве совершаются сплошь и рядом, в обход этого закона, нотариальным, частным порядком. Хозяйства от этих разделов все более и более мельчают. Там где раньше приходилось на ревизскую душу 4 1/2 десятины, теперь приходится две и меньше. По смерти мужа жена, вопреки законам, часто наследует все хозяйство; помимо детей, и владеет им пожизненно. Обычай этот сохранился еще со времен литовскаго статута.
         Чтобы возстановить свое нарушенное право, имеющее часто даже малую и ничтожную ценность, крестьяне не останавливаются ни перед какими средствами и затратами. Иногда спорному предмету или убыткам, произведенным кем-либо на земле, цена не более полтинника, а на судебные процессы, чтобы только возстановить нарушенное право, теряются нередко десятки и сотни рублей. Такая привязанность к недвижимой собственности вытекает из особаго взгляда крестьян на землю. Литовцы убеждены, что в их собственности нет ни одной пяди земли, которая не была бы орошена кровью и потом их предков и которая во многих случаях стоила им их чести и даже жизни. Таким воззрением на землю, с одной стороны, и отсутствием строгой, твердо установленной формы материальнаго н процессуальнаго права, с другой, и объясняются часто возникающия земельныя недоразумения, дающия богатую и сильную почву безчисленному множеству различных, самих по себе; ничтожных процессов и тяганий по судам, вреднаго сутяжничества.
         Как бы ни был незначителен участок земли, доставшийся литовцу, он старается завести на нем по возможности полное хозяйство, чтобы ни у кого не заискивать и ни перед кем не обязываться. По представлению литовца, хозяйство есть живое органическое целое, а не мертвая машина сельско-хозяйственнаго производства.
         Исходя из таких строго владельческих воззрений на землю, литовцы до сих пор еще не могут примириться с характером общерусских земельных законов. Например они до сих пор не могут свыкнуться с законом, по которому надел принадлежит всей семье, а не главе семьи, который сам не может самовольно распоряжаться землею; или что земля не должна быть ни делима ни продаваема раньше выкупа. Литовцы ухитрялись обходить эти законы таким образом. Они сдают землю покупщику в долгосрочную аренду, а покупщик, между тем, выплачивает выкупныя деньги. По окончании аренды, надел переходит в его полную собственность за долг.
         Разбогатевши таким образом, кулак, «господарис» (как литовцы называют кулаков), подчас загребает в свои руки всех соседей, и соседи, лишенные земли, идут к кулаку в батраки. Такой господарис тем разнится от русскаго деревенскаго кулака, что дело он делает с одной только землей, — торговым и денежным делам он не доверяет и не любит ими заниматься, уступает это евреям. Сам он копит капитал, покупает верный процентный бумаги, а при случае, покупает землю от помещиков и крестьян. Но кулаков среди литовцев сравнительно мало. Разжившийся крестьянин не лезет в баре, не желает умножать свое добро торговлею и всякими коммерческими затеями.
         Из сказаннаго ясно вытекает, отношение крестьян к общинному землевладению. Совместнаго, или общаго владения имуществом между крестьянами, в действительном и фактическом смысле этого слова, почти никогда не бывает. Хотя в случае тяжб окружной суд и, следуя его примеру, волостные суды и присуждают, спорящих или тяжущихся к общему и совместному пользованию спорным недвижимым имуществом, но это совместное общее владение остается лишь на «бумаге». Правда бывают случаи, что крестьяне целым обществом, в сообществе нескольких лиц вместе, покупают у бывших своих помещиков леса, находящееся на их земле, или покупают лес у посторонних лиц, но сейчас после покупки они производят раздел, выделяя каждому из участников продприятия отдельную собственность, пропорционально сделанному денежному вкладу. Единственным предметом совместнаго общаго владения, сохранившимся еще и до сих пор, является общее пастбище, которое, вопреки их собственному желанию, по естественным и другим причинам, не может быть разделяемо. Не будь этих непреодолимых причин, они и пастбища давно поделили бы.
         Случаи дарения в крестьянском быту встречаются неособенно часто. Хотя на свадьбах — новобрачным, шаферам, сватам, и их родственникам, а на крестинах — новорожденным, крестным, и приемным, их родителям, и дарится какой-нибудь предмет из продуктов, хозяйственной принадлежности, но эти подарки, с точки зрения крестьян, нельзя разсматривать как дар в полном и общепринятом смысле этого слова. Земельныя дарения очень редки (кроме духовных, конечно, завещаний). В этом отношении литовец остается верен своим давним историческим традициям. В актах «жомоитской земли», издаваемых «Вил. центр. арх.», хотя и встречаются так называемыя «дарственныя записи», но оне никогда почти не носят характера совершенно безкорыстнаго дара. Литовец и жмудин всегда дарит за что-нибудь, за какия-нибудь существенныя услуги. А многия из этих записей прямо имеют характер обмена. Муж часто дарит часть своего земельнаго надела жене, за принесенное ею приданное, вено или движимое имущество.
         Хотя юридически имущество мужа и жены, различаются, но на практике, в действительности это имущество считается общею собственностью обоих супругов. Муж везде и во всем является инициатором, а жена — главною его помощницей. В сельском хозяйстве жена является мужу главным советником, сотрудником и помощником. Она разделяет с ним все его труды и заботы по ведению хозяйства и отбыванию повинностей. Она участвует во всех его полевых работах и ведет домашнее хозяйство. Муж властвует над женой, а жена во всем неограниченно и безпрекословно ему повинуется и исполняет безропотно и покорно все, даже малейшия его прихоти. Оскорбления между супругами строго преследуются волостными судами.
         На склад таких воззрений могло влиять сильно развитое в Литве родовое начало. На широкое единственное развитие этого начала указывает между прочим самое обыкновение литовцев жить не деревнями, — а отдельными усадьбами. Литовцы и до сих пор любят держаться поодаль друг от друга. В приговорах волостных судов в настоящее время проскальзывают такия воззрения, которыя могли воспитаться на почве родового быта. Собирателями юридических сведений (напр. Фридманом) отмечен факт различнаго понятия литовцами родства. Там, где помещик и собственник крестьян был богаче, имел больше земли и был в отношении к крестьянам более гуманен, у крестьян явились понятия о всех, даже отдаленных степенях родства и свойства. Крестьяне биржанской и чипянской волостей (оне прежде принадлежали кн. Радзивиллам), шавельской, уруздеевской, янишской, векшнянской и жагорской волостей (прежде принадлежали гр. Зубову) тонко различают степени родства. Там же, где помещик был суровее и крестьяне были у него в более рабском подчинении, литовцы были менее развиты и имели слабыя понятия о родстве. Они знают только близкия степени родства, а об отдаленных и степенях свойства вовсе не имеют понятия. Но как развитые, так и не развитые литовцы высоко ставят авторитет главы семьи, пока он держит хозяйство. В его присутствии дети без его позволения не смеют садиться. Он пользуется их трудом до 30 — 35 лет, запрещают жениться. За ослушание может лишить той части наследства, какая сыну следует. За то отцам, уступившим землю детям, часто очень плохо приходится, и суды постоянно завалены их жалобами. Литовцы вообще мстительны и в данном случае дети мстят родителям за их прежнюю суровость. Суды вступаются часто даже без жалобы за отцов, присуждая таких детей к розгам, штрафам или холодной.
         Когда отец уступает детям землю, обыкновенно они с ним заключают формальное условие, где во всех подробностях обозначено, что он должен получать от детей. Родители за долги детей, а дети за долги родителей не отвечают. Признавая особую силу за родительским авторитетом, народ, возлагает на родителей ответственность за проступки детей. В Литве не редкость, что суд часто приговаривал к наказанию отца вместо сына. В такого рода постановлениях сказывается то положение обычнаго права, что родители должны удерживать своих детей от совершения дурных поступков.
         Впрочем, патриархальное значение отца теперь умаляется и чем дальше, тем больше ослабевает. Если дети признают, распоряжения отца почему либо убыточными и невыгодными, они им не подчиняются и даже посредством суда стараются уничтожить их, о чем в прежнее время и помину не было. Бывают примеры, что дети обращаются в крестьянския учреждения с требованием лишить отца распоряжения участком, который просят продать тому или другому из детей.
         Власть родителей над детьми прекращается только браком последних и выступлением их из хозяйства родителей. Совершеннолетний же возраст не всегда прекращает власть родителей. Родители, имевшие неосторожность еще при своей жизни разделить между детьми свое хозяйство, всегда влачат самую жалкую и горемычную жизнь. Дети весьма часто отказываюсь им в самом необходимом: в приюте, пропитании и т. п.
         Стариков, которые передали свое хозяйство сыну, зятю или родственнику, литовцы называют «доживотниками». «Доживотники» получают, согласно уговору, «ординарию», то-есть квартиру, пищу, полотна, сколько уговорено, и несколько денег на мелкие расходы. Батраки, кутники, вообще беднота, под старость редко находят приют у детей, которым часто самим есть нечего, и обыкновенно уходят нищенствовать. Таких народ называет «безпритульниками». Старики богатые, но бездетные, живущие не в ладах с родственниками, не редко предпочитают доживать свой век в чужой хате. — Там ухаживают за ними лучше и боятся чем-нибудь обидеть, потому что надеются на наследство. Иные ловкие и хитрые старики пользуются этим обычаем, чтобы прожить остаток дней своих в покое и довольстве. Обиняком, будто невзначай, промолвится такой старик кому-нибудь, что у него в сундуке деньги припрятаны, да прикидывается скупым и жадным, боится будто, чтоб родственники добра его не растаскали, и сейчас найдутся охотники до наследства. Они приглашают старика с сундуком к себе, обещают почет и уважение. Старик и живет у них до смерти, а после смерти его в сундуке находят только камни да поленья вместо серебрянных рублей...
         Более определенныя юридическия воззрения литовцев сказываются в их взглядах на брак, на супружескую верность и пр.
         Крестьяне очень часто женятся без особаго влечения брачущихся, преимущественно из материальных выгод и разсчетов. Трезвость и непорочность, целомудрие, покорность и проч. считают добродетелями второстепенными. Более развитые крестьяне руководствуются при женитьбе теми соображениями, коими руководствуется средний класс остальных некрестьянских сословий, преимущественно средней шляхты. У развитых крестьян в отношении брака национальность и происхождение не играет особенной роли. Главное, чтобы брачущиеся принадлежали в «христианским религиям» и обладали средствами, более или менее обезпечивающими жизнь. «Весьма интересно, писал в 1860 году Сырокомля, отношение друг к другу народов литовскаго и русскаго. Литовец считает русскаго менее нравственным, русский же трунит над литовцем, ибо считает его менее образованным. Русский охотно женится на литовской женщине, хотя бы она была и не богата. В тех семействах, где мать литовскаго происхождения, дети русскаго отца уже воспитываются в литовской народности, или наконец ополячиваются, так как в этого рода семействах польщизна играет роль посредника».
         Знакомства, симпатии литовской молодежи завязываются почти всегда на так называемых «вакарушках», устраиваемых в деревнях почти всеми крестьянами поочередно, безразлично зажиточными или незажиточными, зимой, с октября до великаго поста. Принуждение со стороны родителей все-таки редко случается, потому что брачащиеся бывают уже в зрелом возрасте, обыкновенно мужчина 25 — 30 лет, девушка 23 — 20 лет. Они сами смотрят, как бы наладить такой брак, чтобы хозяйству от него было не разстройство, а польза. Брачный возраст в Литве — очень высок. В ковенской напр., губернии, как показала последняя перепись, в возрасте от 15 до 39 лет числится огромное количество холостых мущин и девиц (первых 186,336 чел. или 66,31 %, вторых — 166,205 или 53,39 %) В виленской губ. холостых мущ. 54,7 %, девиц и незамуж. женщин 47 %. Количество холостых мущин от 15 до 39 лет почти вдвое превосходит количество женатых. Для женщин эта разница меньше. В сувалк. губернии в браке состоит 1/3 мужскаго населения. Сватовство в крестьянском быту затевается только тогда, когда родители жениха и невесты и сам жених с невестой согласятся относительно приданнаго и всех расходов на сватовство и свадьбу. Расходы требуются обычаем и со стороны жениховой и со стороны невестиной. Перед бракосочетанием обыкновенно между родителями брачущихся делается условие относительно приданнаго, даваемаго обеими сторонами. Условия эти, по большей части, совершаются словесно, в присутствии сватов, родственников и гостей той и другой стороны. Письменныя условия редки и только тогда бывают, когда родители жениха или невесты уступают брачущимся в виде приданнаго в отдельную, отделенную и исключительную собственность, известную часть земли из своего общаго земельнаго участка. Сделка эта называется «ушкурство» от слов «курсть» или «ушкурить», то есть топить, а в переносном смысле обогащать. Кто нарушит договор, тот должен вознаградить другую сторону за издержки. Так как браки совершаются поздно, то парни и девушки часто свободно ведут себя до брака. После земельных тяжб больше всего тягаются из за обманутой любви. Такия дела переносятся чаще в окружной суд. Волостной суд решает обыкновенно такия дела снисходительно для обвиняемаго парня, самое большое если присуждает его давать деньги на содержание ребенка. Народная совесть, видно, не особенно возмущается любовным обманом.
         Когда выбор жениха или невесты уже состоялся, родители и родственники обеих сторон назначают сговорныя сходбища. Их бывает несколько: суреймас, заручинос, прагертурес, девич-вакарас и т. п. На сговорных сходбищах обсуждаются количество, порядок и время внесения приданнаго.
         У крестьян малоземельных или безземельных, поденщиков или батраков отсутствие девственности не составляет предмета особаго горя новобрачнаго. Нередки примеры, что крестьянская девушка, имея даже друх-трех незаконнорежденных детей, но обладая сравнительно средним приданным, находит себе жениха.
         В случае нарушения брачной верности, съехавшиеся родные приговаривали обыкновенно виновную сторону к розгам. Этого рода приговоры нравились народу. В них выразилось традиционное воззрение на женщину, по которому она была собственностью всего рода,
У крестьян сохранилось предание о бракосочетании малолетних. Они объясняют, что это делалось для того, чтобы предохранить их от соблазна и произвола помещиков и их служащих, а отчасти для того, чтобы получить те льготы и права, коими пользовались при крепостном праве женатые и замужния.          Формальных разводов крестьянския правовыя воззрения вовсе не допускают. Но весьма часты случаи, что супруги, далее скоро после свадьбы, расходятся и живут, врознь, каждый у своих родителей. Причины тому несогласие характеров или порочное поведение одного из супругов. Если у таких супругов бывают дети, то последния живут или при отце, или при матери, но по большей части при матери.
         Духовныя письменныя завещания, составляются у крестьян очень часто. Они в большинстве случаев составляются с целью предотвращения ссор, а главное во избежание измельчания участка.
         Опека и попечительство назначаются преимущественно над детьми только земельных крестьян, и то по особому сильному и энергичному ходатайству какого нибудь — своекорыстнаго заинтересованнаго лица. Дети же незаконно рожденныя или дети отставных или запасных солдат, бобылей, кутников, поденщиков, батраков или вообще дети безземельных крестьян и их имущество (конечно движимое) почти всегда остаются без всякой опеки и попечительства. Опека над имуществом и малолетними детьми довольно слабая. В числе опекунов назначается и оставшейся в живых супруг или супруга. Само собой разумеется, что за отсутствием правильно организованной опеки супруг или супруга в особенности, когда они вступили во второй брак, распоряжаясь безконтрольно имуществом малолетних, преследуют исключительно свои личные интересы, а интересы малолетних игнорируют.
         Многие крестьяне сохранили еще древний обычай праздновать вступление своих детей в совершеннолетний возраст. В честь этого праздника родители обыкновенно устраивают «вакарушку» с подобающими случаю попойкою, танцами и т. п.
         Заслуживают внимания статистическия данныя о литовцах преступниках, отбывающих наказания и вообще лишенных свободы. В Ковенской губ. 471 м., 69 ж. (чл. сем. 6 м.). В той-же губ. поляков преступников — 123 м., 46 ж., великор. 108 м., 12 ж. В Сувалк. губ. литовцев 176 м., 56 ж. (гл. сем. 8 м., 6 ж.). В той-же губ. поляков преступ. 66 м.. 30 ж., великор. 31 м., 3 жен. немцев 7 м., 4 жен. В виленской губ. литовцев преступников 67 м., 2 жен., поляков 19 м., 43 жен., великор. 257 м., 23 жен., белоруссов 403 м., 30 ж. Если взять во внимание взаимное процентное отношение народностей, населяющих Литву, то нельзя не признать, что количество преступлений у литовцев превышает преступления других народностей. Объясняется это тем обстоятельством, что литовцы вследствие оригинальности своих убеждений, касающихся прав и обязанностей, все-таки не могут еще вполне примириться с многими особенностями русскаго юридическаго быта. Мировые судьи в Литве констатируют огромный процент таких преступлений, которыя совершены преступниками, не знавшими, что они совершают преступление.

ПРИМЕЧАНИЯ

1)Б. А. Фридман: «Юридическия воззрения и обычаи крестьян Северо-Западнаго края». Вильно. 1890 г. (Материалы собраны по программе для собирания народных юридических обычаев, составленной 25 марта 1878 гг. Матвеевым). Владимирский-Буданов: «Очерки из истории литовско-русскаго права». Киев. 1889 г. (Автор преимущественно изследует обычное право литовцев по землевладению). «Немецкое право в Польше и Литве». Спб. 1868 г. Владимирский-Буданов: «Семейное право в литовско-русском государстве в XVI — XVII в.» «Чт. в Им. Общ. Нестора летописца». 1860 г. кн. II. Есть и отдельное издание. Вольтер: «Об изучении семейнаго быта литовско-жемойтскаго народа». Ковно. 1889 г. Юридический быт литовцев изучали: Ф. Пекарский, Александр Мицкевич и Лелевель, Мацеевский, М. Любавский, Леонтович, Ярошевич, Довнар-Запольский, Ф. И. Леонтович, Фад. Чацкий и др. 

 Ф. Кудринский

Ф. Кудринский. Литовцы (Общий очерк) // Виленский календарь на 1906 простой год. Издан под редакцией Ф. Н. Добрянского. Вильна: Типография «Русский Почин», уг. Виленской ул. и Богадельнаго пер. дом Одынца № 25. Дозволено Цензурою. Вильна, 3 Декабря 1905 г. С. 75 – 92. Подготовка электронного текста Лариса Лавринец, Сетевая публикация Русские творческие ресурсы Балтии, 2012. http://www.russianresources.lt/projects.html