Мне хотелось бы сказать о св. Новомучениках в контексте одного из главных вопросов Русской Церкви – украинского. Как относились Святые Новомученики к идее украинской автокефалии, ведь мнение последних, самых близких к нам святых, важно в наибольшей степени. Как известно, большевики поддерживали насильственную украинизацию, особенно на территории Донбасса и Новороссии (огромное пространство от Екате­ринослава до Тирасполя), которую большевики в борьбе с “великорус­ским шовинизмом” передали УССР. Большевики активно поддерживали украинский автокефалистский раскол, им было необходимо полностью уничтожить Русскую Православную Церковь. И святой Патриарх Тихон ликвидирует автономию, данную Украинской Церкви Всероссийским Поместным Собором 1917–18 г.г. Св. Тихон устанавливает Патриарший экзархат на Украине.

Мы можем определенно утверждать, что подавляющее большинство Новомучеников Русской Церкви, служивших на территории УССР, были ка­тегорически против отделения Киевской митрополии Русской Церкви: Вла­дыки Никодим (Кротков), Константин (Льяков), Михаил (Ермаков), Онуфрий (Гагалюк), Анатолий (Грисюк), священномученик Роман (Медведь) и многие, многие другие. Их жития собраны в книге протоиерея Николая Доненко “Наследники Царства” (Симферополь, 2000 г.).

Приведем свидетельство о священномученике архиепископе Херсонском Прокопии (Титове). На допросе в НКВД, проводившем политику украинизации и под­держки автокефалистского раскола, на вопрос “Как вы относитесь к до­революционной России” он ответил следующее:

“Я националист и люблю Россию. Я люблю Россию в том виде, в ка­ком она существовала до революции, с ее мощью величием, с ее необъ­ятностью, с ее завоеваниями. Происшедшее после революции дробление России и, в частности, выделение Украины, Белоруссии и т.д. я рассма­триваю как явление политического упадка, тем более печального, что для этого дробления нет никаких оснований. Украинцы и русские всегда составляли единое целое. Украинцы и русские один народ, одна нация, и выделять Украину в какой бы то ни было форме из общего целого нет никаких оснований” (Цит. соч., стр. 273).

Первая жертва большевиков – митрополит Киевский Владимир (Бо­гоявленский). Перед тем как его убили большевики, его травила братия Киево–Печерской Лавры во главе с еп. Алексием (Дородницыным), рас­пропагандированная автокефалистами. Наш современник митрополит Ташкентский Владимир (Иким) так описал страдания и смерть священно­мученика митрополита Владимира http://www.pravoslavie.uz/Vladika/ Books/Slovo4/16Vladim.htm: “В Киеве автокефалисты приняли законного архипастыря в штыки. Церковная Рада потребовала, чтобы святитель Владимир – ни к чему людина, как его называли раскольники, – покинул украинскую столицу в течение суток. Но святой митрополит отказался подчиняться безза­конникам. Так началось стояние святителя Владимира за православную Киевскую Русь.

В атмосфере травли, окруженный ненавистью, святой митрополит с терпением и лаской пытался вразумить заблудших. Ему уже угрожали смертью, и он понимал, что это не пустые слова. Но как и всю жизнь свою, так и мучительные месяцы в революционном Киеве святитель Вла­димир провел всецело предавшись воле Божией. Я никого и ничего не боюсь, – заявлял он в ту пору, приближавшую его к славе святых стра­стотерпцев, о которых говорит он в своих творениях:

«Мы просим, чтобы воля Божия и насельниками земли осуществля­лась так же, как и насельниками Неба, так же полно и беспрекословно, так же непрестанно и добровольно, с таким же подданным детским серд­цем, которое исполняет волю Бога, не спрашивая, почему это нужно, а исполняет только потому, что это воля Бога... Последователи Христовы всякое поношение и гонение за имя Его почитают честью для себя. Они благодушно и с радостью переносят всякие нужды и лишения, лишения не только имущества и благ земных, но и самой жизни. Они благодуше­ствуют и ликуют среди своих мучителей, которые подвергают их пыткам и убивают. Кровь Распятого Христа и их мученическая кровь делаются семенем Его Церкви.»

Святой равноапостольный великий князь Владимир просветил святой верой диких язычников. Отстаивая Православие в России там, где оно началось, в городе своего Небесного покровителя, святой митрополит Владимир противостал врагу гораздо более жестокому, чем языческое невежество. Идол национальной идеи, подобно древним Молоху и Ваалу, требовал кровавых жертвоприношений.

Однажды в покои святителя Владимира в Киево–Печерской лавре ночью явился член Церковной Рады иерей Фоменко вместе с каким–то человеком в военной форме и начал льстиво предлагать ему сан “Патри­арха всея Украины”. Святитель отклонил фальшивую “честь” сделаться раскольничьим первоиерархом. Тогда ночные посетители сменили тон и, угрожая оружием, потребовали выдачи ста тысяч рублей из церков­ных средств. Чтобы избавиться от “идейных” бандитов, митрополит вы­нужден был обратиться к братии лавры. На этот раз иноки вступились за своего архипастыря. Увы! Вскоре их ревность была разъедена национа­листической пропагандой. Глава раскольников архиепископ Алексий вселился в лавру и повел среди монахов–украинцев “национально–автокефальную” агитацию. Этот злой посев принес плоды: некоторые из братии стали недобро­желательно смотреть на святителя Владимира, грубить и всячески до­саждать ему. Остальные не находили в себе мужества пресечь подобные выходки. В стенах монастыря, коего он, как все архипастыри Киевской митрополии, являлся настоятелем, святитель Владимир остался в одино­честве».

В январе 1918 года в Киеве по благословению Святейшего Патриар­ха Тихона был созван законный Всеукраинский Церковный Собор. При голосовании вопроса об автокефалии члены Собора 150 голосами про­тив 60 отвергли националистические притязания. Если бы время было мирным, вопрос был бы исчерпан. Но на Украине полыхало пламя граж­данской войны.

23 января 1918 года революционные войска, составленные из боль­шевиков, левых эсеров и анархистов, ворвались в Киев. Еще при штурме города революционеры обстреливали из пушек монастыри и храмы. По­сле взятия Киева начался безудержный разбой, причем революционные банды поделили между собой городские районы. Киево–Печерская лав­ра досталась “на поток и разграбление” анархистам…

Киево–Печерскую обитель стал навещать отряд анархистов из пяти человек во главе с комиссаром в кожаной куртке и матросской бескозыр­ке. (Матросская “братва”, эта “гвардия революции”, в начале всероссий­ского мятежа принадлежала по большей части к анархистам.) Посетите­ли ели в лаврской трапезной. Комиссар остался недоволен поданным на стол черным хлебом и бросил его на пол с криком: “Разве я свинья, что­бы есть такой хлеб?” Таковы были барские замашки “борца за народное счастье”. Инок–трапезарь отвечал: “У нас, господа, лучшего хлеба нет, какой нам дают, тот мы и подаем”. Потом “господа–товарищи” с делан­ным участием начали расспрашивать братию: нет ли жалоб на началь­ство? Один из иноков, распропагандированный автокефалистами, стал указывать пальцем наверх, где находились покои митрополита, заявляя: “Народ несет в лавру тысячи и миллионы, а поедает их он!”

Знал ли иуда–националист, кому он приносит клеветническую жа­лобу на своего архипастыря? Не мог не знать. В 1917 году пьяная ре­волюционная матросня кощунствовала в лаврских пещерах, подвергая надругательству честные мощи угодников Божиих. Вот и на этот раз “участливые гости”, распоясавшись, начали угрожать монахам: “Скажи­те, отцы, что у вас в пещерах? Все оттуда вынесем и посмотрим: если ничего не окажется или окажутся воск и опилки – всех вас перережем”.  А один из “гостей” добавил: “Отец Серафим в Сарове был вторым лицом после царя, потому–то Серафим и святой. Вот и ваш митрополит Вла­димир будет святой”. (В отношении святителя Владимира этот бандит невольно оказался пророком: так бесы иногда против своей воли выкли­кают истины Божии).

Предательство и робость царили среди лаврской братии, и бандиты поняли, что любое преступление здесь останется безнаказанным. Уходя из трапезной, комиссар сказал своим спутникам: “Нужно сделать здесь что–нибудь особенное, замечательное, небывалое”. “Замечательные” дела революционеров обычно заключались в насилиях, пытках, убий­ствах.

Вечером 25 января эти революционеры явились к святителю Влади­миру. Запершись с ним в его спальне, они вымогали деньги, издевались, душили святого цепочкой от креста. Когда палачи выводили старца– святителя из комнаты, он жалобно обратился к стоявшим в сторонке епископу Феодору и наместнику лавры архимандриту Амвросию, сказав: “Вот, они уже хотят расстрелять меня, вот что они со мной сделали”. Од­нако ни архиерей, ни архимандрит не нашли в себе мужества вступиться за святого митрополита Киевского.

У крыльца лавры к окруженному убийцами святителю подошел под благословение его келейник Филипп. Комиссар оттолкнул его с криком: “Довольно кровопийцам кланяться! Кланялись – будет!” Тогда митропо­лит, сам благословив келейника, сказал: “Прощай, Филипп”, – и просле­зился. По свидетельству Филиппа, идя на казнь, святитель Владимир был уже совершенно спокоен, словно бы шел на служение Божественной литургии, и по пути напевал: «Благообразный Иосиф, с древа с нем Пре­чистое Тело Твое, плащаницею чистою обвив...»

Бандиты на автомобиле привезли семидесятилетнего старца– мученика на поляну, расположенную неподалеку от лавры. Случайно оказавшийся поблизости от этого места очевидец потом рассказал об обстоятельствах славной кончины святителя Владимира. Выйдя из ав­томобиля, страстотерпец спросил: “Вы здесь хотите меня расстрелять?”

– и услышал в ответ: “А что ж, церемониться с тобой что ли?” Перед рас­стрелом святитель коротко помолился вслух: «Господи прости мои со­грешения вольные и невольные и приими дух мой с миром», – а затем крестообразно, обеими руками благословил своих палачей, промолвив – «Господь вас да простит».

Выстрелы слышали в лавре. При этом между иноками затеялся спор: Владыку ли это расстреливали или для расстрела одного человека вы­стрелов было слишком много? Потом все отправились на покой, и обитель спала спокойно. Только наутро от пришедших в лавру паломниц (эти женщины сыграли роль жен–мироносиц священномученика Владими­ра) братия узнала, где лежит изувеченное тело святого страстотерпца. Медицинское освидетельствование тела святителя выявило картину изуверского убийства: святого Владимира кололи штыками, целясь в лицо, в грудь, в живот; один удар был так силен, что разворотил всю грудную клетку; потом палачи, наслаждаясь зрелищем его страданий, “достреливали” мученика”.

Советская власть продолжала политику “украинизации” и после вто­рой мировой войны. Массовым репрессиям подверглись карпатороссы, обитатели западной части Карпат. А ведь закарпатские русины, несмотря на многовековые усилия по их ассимиляции и неоднократный геноцид, всегда были в авангарде русофильского движения. Так, в 1939 году на местном референдуме 82% населения высказались в поддержку русско­го языка. Однако карпаторусская элита была уничтожена при Сталине без всякой амнистии, а закарпатские русины насильственно украинизи­рованы большевиками.

Отметим также, что именно советская историческая наука легализо­вала терминологический и понятийный аппарат “самостийной” школы, замалчивая, за редким исключением, подлинно национальную, общерус­скую историко–культурную парадигму.

Показательно: в СССР талергофская трагедия, карпато–русская борь­ба, большевистская политика украинизации – все это оказалось наглухо закрыто в зоне умолчания.

Приведу диагноз, поставленный “мазепинству” одним из серьез­ных исследователей этого феномена русским историком Н. Ульяновым: “Когда–то считалось само собой разумеющимся, что национальная сущ­ность народа лучше всего выражается той партией, что стоит во главе националистического движения. Ныне украинское самостийничество дает образец величайшей ненависти ко всем наиболее чтимым и наибо­лее древним традициям и культурным ценностям малороссийского наро­да: оно подвергло гонению церковно–славянский язык, утвердившийся на Руси со времен принятия христианства и еще более жестокое гонение воздвигнуто на общерусский литературный язык, лежавший в течение тысячи лет в основе письменности всех частей Киевского государства, меняют культурно–историческую терминологию, традиционные оценки героев и событий прошлого. Все это означает не понимание и утверж­дение, а искоренение национальной души... Именно национальной базы не хватало украинскому самостийничеству во все времена. Оно всегда выглядело движением ненародным, ненациональным, вследствие чего страдало комплексом неполноценности и до сих пор не может выйти из стадии самоутверждения. Если для грузин, армян, узбеков этой про­блемы не существует (по причине ярко выраженного национального духовного и физического облика), то для украинских самостийников главной заботой все еще остается доказать отличие украинца от русско­го. Сепаратистская мысль до сих пор работает над созданием антропо­логических, этнографических и лингвистических теорий, долженствую­щих лишить русских и украинцев какой бы то ни было степени родства между собой. Сначала их объявили “двумя русскими народностями” (Ко­стомаров), потом двумя разными славянскими народами, а позже воз­никли теории, по которым славянское происхождение оставлено только за украинцами... И это обилие теорий, и лихорадочное культурное обо­собление от России, и выработка нового литературного языка не могут не бросаться в глаза и не зарождать подозрения в искусственности на­циональной доктрины” (Происхождение украинского сепаратизма. – М., 1996).В качестве альтернативы и позитивной программы хочется вспом­нить крепкую и подлинно национальную традицию Гоголя и Максимо­вича. Последний писал: “Уроженец южной, Киевской Руси, где земля и небо моих предков, я преимущественно ей принадлежал и принадлежу доныне, посвящая преимущественно ей и мою умственную деятель­ность. Но с тем вместе, возмужавший в Москве, я также любил, изучал и северную, московскую Русь как родную сестру нашей Киевской Руси, как вторую половину одной и той же святой Владимировой Руси, чувствуя и сознавая, что как их бытие, так и уразумение их одной без другой – недостаточны, односторонни”. Итак, “самодостаточной и полноценной культурной, исторической и политической единицей может быть только единая Русь”. Только в воссоединенном состоянии она сохранит статус мировой силы или добьется такового. И только в этом случае она смо­жет проводить действительно “незалежную и самостийную” внешнюю и внутреннюю политику, сохранит и приумножит свою самобытную и почитаемую в мире культуру.

Однако, вернемся к галицийскому вопросу.

В течение 1989–1991 гг. в Галиции были захвачены многие сотни православных храмов, в 1990–1997 гг. в этом регионе было более 600 “горячих точек. Захваты зачастую производились ОМОНом совместно с униатскими активистами. Массовые избиения православных верующих стали нормой в эти годы, сотни людей покалечены, тысячи избиты. Сле­дует отметить, что в случае государственной поддержки Русской Право­славной Церкви результаты противостояния могли бы быть иными – ведь десятки тысяч людей запирались в храмах во Львове, Самборе, Почаеве, делало рейды и московское духовенство. Однако Русская Православная Церковь осталась один на один с прекрасно подготовленным оппонен­том, имеющим и финансовую и политическую поддержку. В настоящее время УГКЦ насчитывает около 3.229 тысяч приходов, Духовные акаде­мии и Институт истории Церкви во Львове, несколько десятков перио­дических издания. Активными практикующими греко–католиками явля­ется основной костяк галицийской русофобской интеллигенции. УГКЦ ближайшей своей целью ставит создание “Украинской Поместной Церк­ви Киевского Патриархата”, находящейся в юрисдикции Римского папы. В “Киевский Патриархат”, по мысли идеологов этого проекта, должны войти и православные христиане и раскольнические группировки и УГКЦ. Этой же цели была подчинена религиозная политика Украины при Президентах Кравчуке, отчасти Кучме и полностью – при Ющенко. Официальные представители УГКЦ – управляющей ей до 2011 года ар­хиепископ Любомир Гузар, и его окружение, например, викарий Василь Медвид неоднократно публично приветствовали раскольническую аван­тюру президента Кравчука по созданию т.н. “Киевского Патриархата”.

Греко–католики возглавляли комиссию по духовности и делам религи­озных организаций ВР Украины первого и второго созывов, лоббиро­вали законопроекты, направленные против Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, такие, как принятые ВР поправки к Закону о свободе совести от 15.02.1993 г. о поочередном богослужении в храмах, на которые претендуют общины разных конфессий. Фактиче­ски это скрытый захват храмов. Механизм таков: на имеющийся право­славный храм регистрируется и униатская община, чем провоцируется конфликтная ситуация. Например, православная община составляет 500 чел., а униатская 50. Если православные не соглашаются на поочеред­ное богослужение, вступает в действие закон. Несогласных снимают с регистрации и храм продается униатам. Очередным шагом на пути уни­чтожения Православия на Украине стало создание в Верховной Раде вто­рого созыва депутатской группы “За единую Поместную Церковь”. Эта группа во главе с греко–католичкой Лилей Григорович стала инициато­ром прямого вмешательства государства в дела Церкви.

Однако, несмотря на колоссальные усилия и содействия галичан во власти, униатского прорыва за Збруч не произошло. Это следствие “го­ловокружения от успехов” и первые признаки спада пассионарности. Локализация УГКЦ свидетельствует об обратимости галицийского син­дрома на Украине и реальной возможности его нейтрализации.

Однако, греко–католическая церковь провела по итогам визита свой собор, на котором обсуждалась стратегия проникновения на Восток Украины. Важнейшим элементом этой стратегии является поддержка раскольнических группировок ”Киевского патриархата” и “украинской автокефальной церкви”, которые фактически являются “приводными ремнями” униатства.

Следует отметить, что после смерти кардинала Мирослава Ивана Лю­бачивского новым главой УГКЦ стал Любомир Гузар. Он правил УГКЦ до 2011 года. Он и его окружение являются или являлись гражданами США. И не просто гражданами – галицийская униатская диаспора является наиболее активной группой в борьбе со всем, что объединяет русский мир, Россию и Украину. Так, галицийский униатский активист, Сопредсе­датель «Украино–американского комитета» Лев Добрянский был одним из авторов скандального закона США «О порабощенных нациях», иначе называемого «законом о расчленении России», согласно которому «рус­ский коммунизм» обвиняется в «порабощении» всего и вся, в том числе т.н. «Казакии» и «Идель–Урала» (как мы все прекрасно знаем, главной жертвой большевизма были русский народ и Русская Православная Цер­ковь, но униатские шовинисты сознательно осуществляют подлог). Из этих же кругов происходит и Катрин Клер Чумаченко, супруга бывшего Президента Украины В. Ющенко, который нанес канонической Церкви на Украине огромный вред.

Кирилл Фролов

Первая глава из книги «Украина - выбор веры, выбор судьбы»