47.   Во Второй Речи Посполитой (часть I)

Согласно Рижскому договору 1921 г западная часть Белоруссии вошла в со­став Польши. На белорусских землях здесь были 3 епархии Православной Церкви: Виленская, Гродненская (Бе-лостокское воеводство) и Полесская (Полесское и Новогрудское воеводс­тва). Кроме того, в пределах Польши оказались и другие земли с православным населе­нием: две области Запад­ной Украины — Волынь и Холмщина. Конституция польского государства декларировала свободу вероисповедания своих граждан. Однако прави­тельство было озабочено лояльностью украинцев и белорусов, населявших приобретенные восточные области (т.н. «кресы»). Их православное вероиспо­ведание, с одной стороны, напоминало о российском правлении, а с другой — о русском национальном единстве. Политика правительства в отношении Православной Церкви была направлена на ее подчинение польским национальным интересам. Средства­ми этой политики были вмешательс­тво во внутрицерковные дела, гонения на неугодных священнослужителей, уничтожение храмов. Как в советской Белоруссии формальным прикрытием для гонений была «реакционность» и «контрреволюционность» Церкви, так в западной Белоруссии — освобождение от «российской неволи» и «русифика­ции». Ясно, что политика может тракто­вать такие понятия очень широко.

В первую очередь правительством был поставлен вопрос о независимос­ти восточных кресов Польши от Мос­ковского Патриархата. Власти решили вести переговоры по этому вопросу только с несколькими представителя­ми высшей иерархии. Очевидно, упо­рядочение отношений между польским правительством и Православной Церковью было поставлено в прямую зави­симость от положительного разреше­ния этой задачи. К переговорам были приглашены сначала только три право­славных иерарха: бежавший из совет­ской Белоруссии бывший архиепископ Минский Георгий (Ярошевский), назначенный теперь на Варшавскую ка­федру с титулом митрополита, епископ Волынский Дионисий (Валединский) и епископ Пинский и Новогрудский Пан­телеимон (Рожновский). Все три ие­рарха поначалу высказались в пользу законного разрешения вопроса о пре­доставлении автокефалии, т.е. цер­ковного самоуправления, от Московского патриар­ха свт. Тихона. В январе 1922 г. из Москвы был по­лучен проект Положения о Православной Церкви в Польше, который предла­гал широкую автономию и титул экзарха Варшав­скому митрополиту. Од­нако даже номинальная церковная зависимость от Москвы не устраивала польское правительство, и на этот проект не было дано официального ответа. Арест свт. Ти­хона в мае 1922 г послу­жил удобным поводом к скорейшему разрешению вопроса об автокефалии. Под давлением польской власти фактическим мень­шинством голосов епис­копский Собор в Почаеве в июне 1922 г. односторонне решил объявить автоке­фалию Польской Церкви и принял условия прави­тельства, предоставляв­шего большие полномочия светской власти по контро­лю над церковной жизнью. Два еписко­па, противившиеся самопровозглаше­нию автокефалии, не были допущены к участию в Соборе. Между четырьмя участниками голоса разделились по­ровну 2 на 2. Преимущество было от­дано стороне с голосом председателя Собора митр. Георгия. Противниками такого шага были епископы из бело­русских епархий: архиепископ Виленский Елевферий (Богоявленский), ар­хиепископ Пинский и Новогрудский Пантелеимон (Рожновский) и епископ Гродненский Владимир (Тихоницкий). Они не соглашались с вмешательством советской власти, предлагали обсуждение правового положения Православ­ной Церкви в Польше вынести на обсуж­дение собора с участием духовенства и мирян, а вопрос об автокефалии решать после нормализации высшего церковного управления в Москве. Все они были смещены со своих кафедр при участии полиции. На их места были поставлены удобные митр. Георгию и правительству кандидаты. Действия митр. Георгия вызывали неод­нократные протесты духо­венства. Печальным ито­гом его деятельности была насильственная смерть. Противник автокефалии архимандрит Смарагд (Латышенков) выстрелами из револьвера убил митропо­лита, за что был лишен сана и приговорен к тюремному заключению. В феврале 1923 г. митро­политом Вар­шавским был избран Дио­нисий (Валединский), уп­равлявший Церковью до конца Второй Речи Посполитой.

Решение об автокефа­лии необходимо было про­вести в жизнь. Пока оно выглядело как временное, поскольку патриарх Тихон был под арестом, а его власть узурпировало об­новленческое церковное управление, поддержива­емое советской властью. Возникла идея обратиться за благо­словением к Константинопольскому патриарху. Избрание митр. Дионисия было подтверждено патриархом Мелетием IV. После освобождения свт. Тихо­на епископы Польши информировали о своем решении Москву с просьбой подтвердить автокефалию. Из Москвы не было получено скорого ответа, зато Константинопольским патриархом Григорием VII в ноябре 1924 г. был со­ставлен акт об автокефалии Польской Церкви. В нем говорилось, что земли Киевской митрополии были включены в Московский патриархат якобы без соб­людения всех канонических процедур, и Константинопольский патриархат считает себя полномочным положи­тельно решать вопрос о польской авто­кефалии. Умер патриарх Московский свт. Тихон, сменился Константинополь­ский патриарх, и только 17 сентября 1925 г. в Варшаве состоялось торжес­твенное провозглашение автокефалии Польской Церкви.

Патриарший место­блюститель митр. Сергий (Страгородский) в Москве не признал акта польской автокефалии. В белорус­ских епархиях прозвучали одинокие протесты про­тив самочиния еписко­пата. В Гродно отказался признать автокефалию прот, Лука Голод, за что был запрещен в священнослужении. В Вильно православный сенатор Вячеслав Богданович сплотил целую общину противников автокефалии и был отлучен от Церкви митр. Дионисием, Понят­ны мотивы польского правительства в вопросе автокефалии. Понятно также, что православные епископы, оказывая властям услугу за услугой, надеялись на подтверждение своих иерархичес­ких преимуществ. Понятно также и то, что церковное управление в Москве находилось под давлением советской безбожной власти, и это, конечно, не располагало к канонической зависи­мости от Московского Патриархата. Со стороны противников самопровоз­глашения автокефалии указывали на уклонение от соборного, с участием представителей духовенства и мирян,обсуждения вопроса. Получалось, что автокефалия служила политическим интересам, более чем церковным. Эта мысль выражается словами из постановления гродненского Епархи­ального съезда 1922 г.: «Автокефалия дается только отдельным народам, но не государствам», В польской рес­публике православных граждан было меньшинство. Провозглашение цер­ковной независимости на деле обора­чивалось зависимостью от польского правительства.

«Воскресенеие», № 9 (110), 2008 г.