ЛИТЕРАТУРА:

 

1. Арлоу У., Сагановiч Г. Дзесяць вякоу беларускай гiстрыi. – Вiльня, 2001. –С.86-89.

2. Баранов В. Оршанская битва: правда и домыслы // Во славу Родины. 1992. 17 сентября, с.3.

3. Бiрукоу М. Яшчэ раз пра святкаванне 8 верасня // Звязда. 1992. 8 верасня, с.1,3.

4. Грыцкевiч А. 8 верасня – дзень беларускай вайсковай славы. 485 гадоу Аршанскай бiтвы //Наша слова. 1999. 8 верасня, с.3.

5. Купава М. Дзень вайсковай славы Беларусi // Звязда. 1992. 8 верасня, с.1-2.

6. Михайловская Л. Оршанская битва //Знамя юности. 1995. 8 сентября, с.1-2.

7. Соловьев С. Сочинения. В 18 кн. Кн.3. Т. 5 и 6. История России с древнейших времен. – М.: «Мысль», 1989. – 783 с. (с.236-240).

8. Спiрыдонау М. Дауняя бiтва. Прауда i быль // Чырвоная змена. 1994. 13 октября, с.2-3.

9. Трусау А. Аршанская бiтва i лёс Беларусi // Звязда. 1992. 5 верасня, с.2.

10. Хроника Литовская и Жмойтская // Полное собрание русских летописей. – М.: «Наука». 1975, с.102-106.

11. Энцыклапедыя гiсторыi Беларусi. Т.1. –Мн.: «Беларуская энцыклапедыя». 1993, с.187-188.

12. Литвин М. О нравах татар, литовцев и московитян. – М.: МГУ, 1994. – С.34.

13. Тарасау К. Памяць пра легенды. – Мн.: Полымя, 1994. – С.102-105.

14. Белiнфарм. Бiтва пад Оршай // Народная газета. 1992. 8 верасня, с.3.

15. Kaminski A.J. Dwa swiadectwa rycerskich zaslug mieszczanina zywieckiego Jana Baszty // Gronie, 1938, N 8. S.194-196.

16. Граля И. (Польша) Мотивы «оршанского триумфа» в ягеллонскои пропаганде // Чтения памяти В.Б.Кобрина «Проблемы отечественной истории и культуры периода феодализма». – М., 1992. – С.46-50.

17. Устюжский летописный свод. М.-Л., 1950. с.106.

18. Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии. - Москва, изд-во. МГУ, 1988.

19. Бохан Ю.М. Наёмнае войска ў Вялікім княстве Літоўскім у XV - XVI стст. Минск: Iнстытут гiсторыi НАН Беларусi, 2004. – 92 с.

 

 

Битва на Ведроше. Ведроша (Ведрош) - речка, впадающая в Днепр близ Дорогобужа. В 1500 г., во время войны Иоанна III с литовцами, тут происходил, кровопролитный и славный для русских бой. Воеводы их, князь Даниил Щеня и боярин Юрий Захарьевич, расположились станом на Митьковском поле, на берегах Ведроши. При наступлении литовцев, которыми начальствовал князь Константин Острожский, передовой московский полк отступил на другой берег реки, где была скрыта засада, и увлек за собою противника. Во время загоревшейся здесь ожесточенной сечи, литовскому полководцу пришлось ввести в дело последние резервы. В это время внезапно ударили на него скрытые в засаде войска, смяли литовцев в обратили их в бегство. Кн. Острожский, со многими знатными панами, взять был в плен, обоз и огнестрельный снаряд достался в руки победителей (Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь, т.10).

 

Глинский Михаил Львович. Князь. Обладая от природы недюжинным умом, многому научился во время 12-летнего пребывания за границей. Служил в войске Альбрехта саксонскаго, у Максимилиана I в Италии, где принял католицизм, был и в Испании, выучился говорить на главных европейских языках.

 

В 1499 г. великий князь литовский Александр сделал его маршалом своего двора. Громадное богатство Г. помогало ему приобретать себе сторонников и друзей, преимущественно, впрочем, из среды русского боярства. Литовская звать сильно опасалась, что Г., по смерти бездетного Александра, может захватить власть в свои руки, перенести столицу в Русь (имеются в виду земли современной Беларуси – прим. Авт.) и опереться на нее. Когда Александр сильно заболел, многие подозревали, что, в стачке (сговоре) с доктором Валинским, Г. хотел отравить короля, и это подозрение усилилось еще более, когда князь освободил, арестованного канцлером Ласким диктора и даль ему возможность бежать в Краков.

 

Победы Г. над татарами только усиливали зависть и ненависть к нему. Вскоре Александр скончался. Отправлению его тела для погребения в Краков воспротивились паны, боясь, что в их отсутствие Г. легко может овладеть Вильной. Между тем в литовскую столицу прибыл королевич Сигизмунд. Враги Г., особенно Забржезинский, добились того, что Г. воспрещен был свободный вход в покои государя. Г. требовал суда с своими противниками, но король вел себя в этом деле вяло и нерешительно; Г. обращался к посредничеству венгерского короля Владислава (1507 г.), но напрасно. Тогда Г., вместе с братьями Иваном и Василием, уехал в свой Туров, созвал к себе слуг и друзей и назначил королю срок, к которому ему должен быть дан суд.

 

Beликий князь Московский, воспользовался случаем и предложил всем Г-м защиту, милость в жалованье. Попытка Сигизмунда возвратить Г. в Литву не состоялась, и Г. заключил формальный договор с Москвою. В начале 1508 г. Г. открыто поднял знамя бунта. С братом Василием он осадил Минск, но, не будучи в силах взять его, пошел к Клецку. Здесь братья разделились: Василий пошел на киевские пригороды поднимать русских, а Михаил опустошил слуцкие и копыльские волости и взял Мозырь. По приходе к нему на помощь от вел. кн. Евстафия Дашкевича, с 20 тыс. конницы, Г. из Мозыря пошел на другие русские крепости и заключил договоры с послами московскими, молдавскими и крымскими, действуя как бы владетельный государь. Moсковские воеводы подошли к Г. на Березину, сообща с ним осадили Минск и послали отряды к самой Вильне; другие воевали Смоленскую обл., третья подошли к Бобруйску. Вскоре Вел. кн. послал еще новые полки к Орше; но подоспевший с войсками король заставил их снять осаду и отступить. Г. отправился в Москву, где принят был весьма милостиво. Но вскоре между Сигизмундом и Василием заключен был мир, поставивший Глинских в положение изгнанников. Они лишились своих владений в Литве и выехали со своими сторонниками в Москву.

 

Михаилу Г. дано было два города: Ярославец и Бировск. Король несколько раз просил Василия выдать ему Г-х, обещая простить им прошлое. Вел. кн. Отвечал, что Г-кие перешли к нему во время войны и таким образом сделались его подданными, а подданных он не выдает никому. Когда между Москвой и Литвой вновь вспыхнула война (1512 г.), Г. послал своего наперсника, немца Шлейница, в Силезию, Чехию и Германию нанять конных воинов и кнехтов, которые перебирались в Москву через Ливонию. Ратью предводительствовал сам государь; Г. был одним из воевод большого полка.

 

Смоленск был взят и Василий вошел туда 1 авг. 1514 г. Г. надеялся получить этот город от Вел. князя; но Василий, по словам Герберштейна, смеялся над излишним честолюбием Г. Тогда последний задумал измену: он начал сноситься с королем, который уверил его в своей милости. По предварительному уговору, королевское войско пошло к Днепру; когда оно было уже недалеко от Орши, Г. ночью бежал к нему; но один из его слуг известил о том русского воеводу, который Г. и отправил к Вел. князю. Г. не запирался в измене: у него нашли письма Сигизмунда. Готовясь к смерти, Г. смело говорил о своих услугах и о неблагодарности Василия. Его заковали в цепи и отправили в Москву (Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь, т.16).

 

Щеня Даниил Васильевич. Князь. Известный воевода, Вел. Князя Московского Ивана Васильевича III. В 1489 г. Щ. с 64 тысячным войском ходил на вятчан, грабивших северные земли. Большое участие принимал в литовской войне и в предшествовавших ей порубежных спорах и стычках из-за перехода пограничных князей в Москву. В 1493 г. Щ. вместе с князем Василием Ивановичем Патрикеевым взял Вязьму и князей вяземских привел в Москву. В 1499 г. Щ., под начальством главного воеводы кн. Даниила Холмского, разбил у р. Ведроши литовского гетмана Константина Острожского и взял его в плен. После падения Ивана Юрьевича Патрикеева и зятя его Ряполовского, Щ. занял место второго воеводы московского. В 1514 г. Смоленск был взят войском под начальством Щ., сделавшегося после опалы Д.Холмского (в 1508 г.), первым воеводой. В последний раз упоминается имя Щ. в «Актах Зап. Руси» под 1515 год. (Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь, т.79).

 

По словам польского историка И.Граля, победа польско-литовских войск под предводительством князя Константина Острожского, одержанная в битве под Оршей 8 сентября 1514 г. над русской армией, возглавляемой Иваном Андреевичем Челядниным, была встречена ягеллонским двором с энтузиазмом. Победа в этой великой битве, хотя и действительно внушительная, не принесла (с военной точки зрения) большого успеха кроме освобождения границ от московских отрядов. Главная же цель кампании - завоевание Смоленска - так и не была достигнута, что не оказало существенного влияния на развернутую с огромным размахом дипломатической службой польско-литовского государства пропаганду.

 

Первоочередной целью Ягеллонский дом считал разрыв возникавшего габсбургско-московского союза (миссия Георга Шнитценпаумера в Москве в феврале-марте 1514 г… Чрезвычайно привлекательной целью было привлечение европейских симпатий на сторону Зигмунта (Сигизмунда) I накануне приближающегося большого дипломатического розыгрыша между Краковом и Веной по вопросу венгерского наследия.

 

Создавать легенду о беспримерном масштабе «оршанского триумфа» начал сам Зигмунт I, рассылая послания с обширным описанием победы к папе Льву X, венгерскому королю Владиславу, венецианскому дожу Вавжинцу Лауредано, воеводе Трансильвании Яну Заполии, а также ряду других монархов и сановников Апостольской столицы...

 

Почетное место в пропагандистских начинаниях ягеллонского двора заняли литературные произведения, широко популяризирующие это событие. Краковские типографии в 1514 г. напечатали следующие труды: «Послание королю от имени королевы Барбары после победной битвы с Москалями» Андрея Кшицкого, «О великолепной победе Зигмунта над москалями» Кшиштофа Сухтена, «Гимн Кракову» Валентого Экка и «О великой победе над москалями» Яна Дантишка. Все эти латиноязычные произведения вошли потом в состав изданного Ласким в 1515 г. тома: «Песни о памятном разгроме московских схизматиков» (Carmine de memorabili caede scismaticorum UoscoviorumJ, пропагандистское предназназначение которого было очевидным. Кроме того, этот том обогатили произведения, специально заказанные по этому случаю: «Панегирик» Бернарда Ваповского, «Ода на триумф...» Транквилла Андроника, а также «Еоиграмат» папского легата в Польше Якова Пизона. Список этих соответствующих случаю творений следует дополнить еще победным гимном Каспра Велиу/са/ «Во славу короля Сигизмунда», изданным в Кракове в 1514 г.

 

Особую категорию печатных пропагандистских материалов, используемых ягеллонской дипломатией, составляли напечатанные в Кракове, Риме и Нюренберге брошюры и листовки на латинском и немецком языках: «Письма Пизона к Иоанну Корицию о конфликте поляков и литовцев с Московитами», «Письма короля Польши Сигизмунда ко Льву X о победе против еретиков и схизматиков московских», «Битва короля Польши с Московитом», «Правдивое начало и уроки битвы короля Польши с князем Московии». Симптоматично, что эти листовки, выпущенные иногда с некоторыми изменениями, были первыми материалами такого типа, использованными польской дипломатической службой.

 

Особую роль в создании образа оршанской битвы как беспримерного триумфа ягеллонского оружия сыграли также разнородные художественные произведения, возникшие в кругу мецената короля и его советников. Военачальник - победитель, князь Острожский получил монарший привилей на возведение двух каменных церквей в столичном Вильне: церковь Троицы (должна была заменить деревянную святыню) и церковь Перенесения реликвий св. Николая. Акт этот, кроме того, что удовлетворял радость победителя, являлся остро политическим. Это должно было доказать единство приверженцев православия и католицизма в борьбе с общим врагом: недаром Острожский сыскал себе в то время среди краковских гуманистов прозвище «Сципион Русский».

 

Королевский меценат приобрел интересное живописное полотно - «Битва под Оршей» (Народный музей в Варшаве), выполненное анонимным художником, вероятно круга Кранаха. Упомянутое произведение, представляюшее собой превосходный иконографический источник для реконструкции хода битвы и способов вооружения обеих армий (см. работы М.Валицкого), следует признать за явное свидетельство пропаганды королевским двором одержанного триумфа. Неоконченная дискуссия по поводу даты возникновения (этого) произведения (Хербст и Валицкий - 1514-1515, И.Белостоцкий - после 1518 г.) вынуждает осторожно относиться к тезису о связи между возникновением этого произведения и усилиями польской дипломатии, предпринятыми в отношении венского съезда 1515 г. (З.Жигульский - 1978), что не меняет, однако пропагандистской сущности самого начинания. Принятие датировки Белостоцкого предполагает, кроме того, тезис о существовании еще одного изображения оршанской битвы, имеющегося в 1515 г. в краковском костеле францисканцев.

 

Пропагандистская деятельность ягеллонской дипломатии оказала существенное влияние на дальнейшее развитие европейских отношений, влияние ее отчетливо сказалось во время осенних переговоров в Буде (1514 г.), проводимых императорским уполномоченным Иоанном Цуспиняным и канцлером польским Кшиштофом Шидоювецким, а также во время посреднической миссии папского легата, предпринятой Апостольской столицей вопреки намерениям ее истинного доверителя императора Максимилиана I Габсбурга. События эти значительно повысили престиж ягеллонского дома, а примиряющий Ягеллонов с Габсбургами Венский съезд, для хода которого существенное значение имела оршанская пропаганда, окончательно похоронил идею союза врагов Зигмунта под началом Вены и Москвы.

 

Влияние оршанской пропаганды в значительной степени сказывалось на формировании нелестного образа «Москаля», давая мощный импульс для развития теории о «восточной угрозе». Аналогичное, хотя и несравнительно более сильное влияние оказала она на польское общество, до той поры отдаленное от «московского» вопроса. Пересказ об оршанской победе был широко распространен чуть ли не во всей историографии ХVI в. (в том числе «Хроника» Мартина Бельского и «Книга о временах короля Сигизмунда» Экта Дециуша). Охотно использовали его и в художественной литературе (напр. произведения Станислава Ожехов-ского и Кшиштофа Варшевицкого, посвященные памяти гетмана Яна Тарновского). Значительную популярность сыскали себе также иконографические изображения битвы, напр., иллюстрации к двум очередным (1564 и 1597 г.) изданиям труда Бельского.

 

Соответствующий ренессанс пережила оршанская тематика в Речи Посполитой во время ее войны с Россией в первой половине ХVII в., явив историческую перспективу для действительных и мнимых побед Зигмунта Ш и Владислава IV над восточным соседом. Привлекательный материал для импонирующих аналогий давало точное сходство имен Ягеллона и первого из Вазов (напр. анонимная пьеса «Зигмунт I», сыгранная перед Зигмунтом Ш в Калишской коллегии в 1623 г.). (Иероним Граля (Польша). Мотивы «оршанского триумфа» в ягеллонскои пропаганде // Чтения памяти В.Б.Кобрина «Проблемы отечественной истории и культуры периода феодализма». – М., 1992. – С.46-50).