Февральский выпуск "Западнорусского календаря" с информацией о датах жизни выдающихся ученых и политических деятелей Западной Руси (Украины и Белоруссии), стоявших на позициях западнорусизма и единства трёх ветвей русского н
- 02 февраля - день памяти Петра Васильевича Линтура (1909-1969)
- 13 февраля – день памяти Ивана Антоновича Сильвая (1838-1904)
- 14 февраля – день памяти Пантелеймона Александровича Кулиша (1819-1897).
- 16 февраля – день рождения Исидора Ивановича Шараневича (1829-1901).
- 21 февраля – день памяти Измаила Ивановича Срезневского (1812-1880).
- 24 февраля - дата смерти Архиепископа Могилевского Георгия (Конисского)(1717-1795)
02 февраля - день памяти Петра Васильевича Линтура (1909-1969)
02 февраля 2014 года исполняется 45 лет со дня кончины Петра Васильевича Линтура (1909-1969). Петр Васильевич Линтур – выдающийся закарпатский общественный деятель, литературовед и фольклорист.
Забытый нами герой, сам не дававший землякам забывать национальные ценности, заветы великих будителей, сознательно поплатившийся за это своей карьерой.
Простой преподаватель гимназии в Хусте, он был уволен оккупационной хортистской властью и до прихода советской армии находился под надзором полиции.
В 1944 году «жители Хуста, - писал И.М. Сенько, - доверили ему представлять их интересы на съезде Народных комитетов в Мукачеве, на котором он был избран заместителем председателя Народной Рады Закарпатской Украины. Хотя для тех, кто смотрит на человека сквозь параграфы анкеты, это было неожиданностью. Когда делегатам зачитали список будущего правительства Закарпатской Украины, то в нем, в этом списке, Линтур указан не был. Тогда кто-то из хустчан крикнул: «Еще Линтура ввести!» Мукачевцы подхватили: «Линтура!». А потом весь зал: «Линтура! Линтура!» Так Петр Васильевич оказался на руководящей работе».
Подпись ученого стоит под манифестом о воссоединении с Украиной, и за содействие этому объединению он даже получил орден «Знак почета», хотя не совсем такого объединения жаждало его сердце.
Линтур был назначен заведующим отделом искусств Закарпатского облисполкома и под его руководством были открыты и организованы Ужгородский и Мукачевский драмтеатры, Закарпатский народный хор (первоначально «Закарпатский ансамбль песни и танца») и многие другие учреждения культуры.
В 1945-1946 гг. ученый принимал активное участие в организации Ужгородского университета, в котором впоследствии и работал до конца жизни.
Его заслуги как ученого и общественного деятеля, как метко заметил И.М. Сенько, хорошо видны из названий публикаций о нем: «Неутомимый собиратель народных сокровищ», «Фольклорный витязь», «Очарованный сказкой», «Фольклорист, литературовед, педагог», «Учитель», «С думой о народе».
Как справедливо отметил Владимир Фединишинец, «Петро Лінтур був розчарований приходом не тих руських, не тих «визволителів», які чекалися» (не тех «освободителей», которых ждали)
Уже в 1946 году стали появляться в печати статьи, в которых ученый обвинялся в «чрезмерном, нескромном восхвалении литературной деятельности в прошлом», в том, что анализировал литературу «в отрыве от классовой борьбы», «не сказал ни единого слова про исторические постановления ЦК нашей партии» и т.п.
В 1947 году подобные статьи посыпались уже как град. 16 июля была опубликована разгромная статья «Решительно бороться с проявлениями буржуазно-националистической идеологии». Ученый был обвинен в немарксистском подходе к анализу литературного наследства будителей: «Если проанализировать очерки и статьи членов Союза советских писателей П.Линтура и Ф. Потушняка о так называемых «будителях Закарпатья», то нетрудно в них обнаружить немарксистский, псевдоисторический подход. Взгляды деятелей культуры прошлого – Духновича, Добрянского, Папрадова, Фенцика и других отождествляются, рассматриваются вне времени и пространства. Вряд ли обогатит советское литературоведение та мысль критика П.Линтура, что все писатели Закарпатья – от Духновича до Карабелеша – говорили одно и то же и шли одним и тем же путем».
Как известно, в то время подобные статьи могли не только поставить крест на всей дальшейшей карьере ученого, не только могли привести к увольнению с работы, но и к аресту с самыми разнообразными последствиями. Но Линтура это не испугало.
Тогда 1 сентября 1947 года на собрании интеллигенции города Ужгорода Линтура «разносил» уже сам секретарь обкома партии. «Но раскритикованный участник, - как заметил И.М. Сенько, - имел мужество возразить авторитету областного масштаба». И уже 4 сентября на заседании бюро обкома партии Линтуру был сделан выговор с предупреждением.
1949 год. На областной конференции КП(б)У, хоть его имя и не было названо, всем было понятно, что под «некоторыми литераторами», упомянутыми в одном из докладов, «идеализирующими творчество и деятельность Духновича, Сильвая, Павловича, Попрадова», подразумевался в первую очередь именно Линтур.
1950 год. Линтур, как ни в чем ни бывало, снова пишет в статье «Неиссякаемая наша любовь к старшему брату» на табуированную тему о будителях А.Митраке, Ю.Попрадове, Е.Фенцике.
1956 год. Линтур пишет рецензию на книгу о знаменитом будителе и, в то же время, запрещенном в СССР «буржуазном» идеологе А.Добрянском. Да, к тому же, не спрашивая ни у кого разрешения, публикует ее в зарубежном журнале «Дукля»
1957 год. Началась настоящая травля ученого, после того, как он в опубликованной статье назвал Андрея Карабелеша «певцом Закарпатья».
1958 год. В статье «Против ошибок в освещении прошлого Закарпатья», опубликованной сразу двумя советскими газетами, Линтуру предъявлено обвинение, что оценивая творчество А.Павловича, А.Кралицкого, А.Добрянского он «вносит путаницу в марксистско-ленинское раскрытие литературного процесса в Закарпатье», не рассматривает этот процесс через призму классовой борьбы.
1959 год. «За допущенные грубые ошибки в вопросах оценки литературного наследства Закарпатья, …за непартийное отношение к критике товарищей по работе, объявить строгий выговор с предупреждением и с занесением в личное дело».
Это далеко не полный перечень примеров травли ученого. Можно только догадываться, кем бы он стал, если бы не шел постоянно на конфронтацию с властью.
Известно, что до 1917 года слово «русский» означало то, что в советское время станет обозначаться понятием «восточный славянин». В советском варианте литературного русского языка была исключена возможность обозначения русской нации одним словом. Соответствующие слова стали обозначать другие, более узкие понятия. Слово «русский» стало обозначать то, что до 1917 года обозначалось словами «великоросс», «москаль». В украинском варианте литературного языка для понятия «великоросс» было введено понятие «росіянин», для понятия «малоросс» - «українець». Но поскольку слово «українець» неисторично, и исторические источники пестрят словом «русский», последнее слово было оставлено в форме «руський» в значении «староукраинский».
Линтур всегда гордо называл себя «русским» в дореволюционном значении. Но поскольку этого понятия в советском языке не было, перевели буквально как в словаре.
В Постановлении бюро Ужгородского горкома КП Украины о П.В. Линтуре (протокол №13 от 8 июня 1959) написано буквально так: «Лінтур Петро Васильович, 1909 року народження, росіянин…», т.е. «великоросс», «москаль». Линтура, природного закарпатца, родившегося на Закарпатье и с детства разговаривавшего на мукачевском диалекте, официально записали «великороссом».
Линтур пытался противостоять украинизации Закарпатья, несмотря на то, что политика украинизации была политикой власти. Ученый смело писал, что в ряде изданий под предлогом «приближения к нормам современного литературного языка» по-своему излагаются целые куски текста, заменяются образные выражения своими. Были и другие попытки искусственного содания «новой» сказки...
К сожалению, несмотря на возражение составителя, редактор издательства местами «пригладил» стиль баллад и даже внес поправки в записи И.Франко и А.Павловича»
Однако, показательно, что свою статью о посещении московских театров и музеев Линтур назвал «О самом дорогом в жизни».
Петр Васильевич очень гордился тем фактом, что Берлинская академия наук именно ему поручила подготовить для серии «Сказки народов мира» сборник украинских народных сказок. Фольклористов в Советском Союзе было много, но поручили именно ему.
«Счастливы те ученики, которых он учил», - вспоминал с благодарностью Иван Чендей.
А студентка Ужгородского университета Андриана Шпилка в 2009 опубликовала статью, в которой были такие трогательные слова: «Ведь кому, как ни нам, закарпатцам, студентам УжНУ, беречь память о человеке, на сказках которого выросли наши родители, и песни которого знакомы нам с детства»
В честь Линтура называны улицы в Ужгороде, Хусте и Горонде.
(Использовал публикации: П. Линтур. Фольклороведческие и литературоведческие исследования. Ужгород, 2013. Будівничий культури. Збірник матеріалів до 100-річчя від дня народження Петра Лінтура. Ужгород, 2010)
13 февраля – день памяти Ивана Антоновича Сильвая (1838-1904)
13 февраля 2014 года исполняется 110 лет со дня кончины Ивана Антоновича Сильвая (1838-1904). Иван Антонович Сильвай (псевдоним Уриил Метеор) – один из самых выдающихся закарпатских писателей своего времени. Писал на русском литературном языке. «При всем истощении сил угрорусского народа, - считал Сильвай, - есть одно обстоятельство, которое его предохраняет от конечного исчезновения. Именно, его язык есть язык исполинского народа, литература которого стоит на уровне прочих культурных народов Европы, и обладает силою по мере своего величия в культурном успеянии идти вперед громадными шагами. Итак, жизненная сила крошечного угрорусского народа заключается не в политическом его сознании, от которого он по своей— ничтожности не может ничего приобрести, не может ничего и утратить, но заключается в единстве языка и литературы, и в единстве обрядов церковных»
Писатель выступал против панукраинского движения. В 1897 году писал галицкому этнографу В.Гнатюку: «По сью сторону Карпата нет ни одного образованного русского человека, который увлекался бы Вашею самостийною правописью и самородными мриями. Понапрасну станете Вы утверждать хоть бы со клятвою, что Вы русин, Вас все будут считать поляком, портителем прекрасного русского языка. Издаваемой Вами книги мне не присылайте, мне довольно муки причинило одно прочтение Вашего самостийного письма, а не то еще целой самостийной книги. Между нами не можетъ быть никакого общего дела, потому оставьте меня в покое».
Сильвай не поступался своими убеждениями даже тогда, когда приходилось идти наперекор начальству.
Интересен его разговор с мукачевским еписком Стефаном Панковичем.
- Вы, собственно, к какой народности причисляете себя? - спросил епископ.
- Да к какой же? Я причисляю себя к русской.
- Удивляюсь, что Вы, нося мадьярское имя Szilvay, находитесь в таком крайнем фанатическом заблуждении!
- Извините, Ваше Преосвещенство, когда я осмелюсь дать выражение моему еще большему удивлению, что Ваше Преосвещенство, имея русское имя «Панкович», с такою неприязнью относитесь к этому бедному народу.
Взор епископа заблестал пламенем гнева.
-Что думаешь, братец, я с такими людьми, как ты, могу поступить на скорую руку? Если ты не образумишься, лишу тебя прихода и средств к существованию.
Сильвай так и не «образумился». Средств к существованию не посмели отнять, но он до конца жизни вынужден был прозябать в захудалом приходе, не имея достойного его энергии поприща. «Рыба может становиться великой только в великих водах, - писал Сильвай, - а в маленьких потоках видишь одну ничтожную мелюзгу».
Интересны воспоминания Сильвая о том, как он впервые увидел Москаля.
«Солнце клонилось к заходу, сразу сестра Сусанна воскликновением обратила наше внимаение на блестящие(ся) предметы, которые явились на пути ниже села Драчин. То были всадники в шлемах, на которых ярко отражались лучи солнца, они шли тихим ходом на белых лошадях. Немного спустя, за ними следовали иные четыре подобные всадники и, вконец, целый полк конницы, весь на одинаковых белых лошадях…
Признаюсь, что я их воображал не в таком виде. В мою сущность в Унгваре, я слышал изображать их дикими ордами, с видом очень безобразным, походящих более на зверей, чем на людей; по натуре своей суровыми, необузданными, кровожадными и безпощадными, которые, куда они не приходят, производят зверские насилия и ужасы, оставляют по следам своим опустошения, подобно саранче, которых иначе и представить нельзя, как с ужасною канчукою в руках. Как они теперь проходили перед нами ровным, чинным, тихим ходом, только по отдаленности мы могли отметить их черты лица, они показались нам такими, как и наши домородные люди, только они на своих дородных лошадях и с блестящими своими шлемами и сами казались более дородными и выше обыкновенного человеческого роста.
Овладевший нами прежний страх в ближайшие дни еще более миновал, и в конец мы успокоились совсем…
На поле, которое называется «против княгининого борода», был установлен по удобности места постоянный лагерь; одни отходили далее, другие приходили на их место. Передвижение держало (за) три недели до самого дня Рождества Богородицы. Сначала того времени наши селяне постоянно исполняли перевозку багажа, а осмелевшие дети выносили в лагерь яблока, сливы , орехи, и проч., котоых того года было великое обилие. Все они твердили одно, что они свободно разговаривают с Москалями и без затруднения понимают их язык. Иные говорили, что видели их креститься и слышали молиться, и не могли прийти в себя от удивления, потому что они совсем таким образом крестилися и теми же словами молилися, как здешние домородые люди. Выходило, что они одного с нами языка и одной веры…
Для удовлетворения нашей любознательнотси, в одни из ближайших дней мы с отцем собрались в лагерь, и в самом деле убедились, что мы за исключение очень немногих слов, понимаем речь московскую . Воины охотно(в)пускались в разговор с моим отцом и , как узнали, что он священник – относились к нему с почтением и называли его батюшкою. Приятно было нам видеть, что воины ласкали наших сельских мальчишек, а мужикам, бывшим с обозами, подавали мясо в своих манерках и наделяли их сухарями…
Но пред Рожедстством Богородицы прекратилось передвижение Русских войск, они ушли в Галицию и далее в свое отечество – за их отходом завелись иные порядки и осталась одна память об их переходе.
В течение 1849/50 школьного года, когда я поступил в третий гимназиальный класс, как во всей стране, так и в Унгваре заведено новое управление, в городе было на посте кесарское австрийское воинство, а в школе особенный вес полагался на русский язык, которому должны были учиться не только русские по происходению и по вере греко-католики, но даже и иноверцы. То время совпадает с пробуждением племенного самосознания на наших Карпатах; оно начало проявляться изданием первых весенних литературных цветков, как-то: русского календаря, песенной книжки, изданной Николаем Нодем и альманахом, изданным Александром Духновичем, в начале которого была песнь: «Я русин был, есмь и буду»»
В Ужгороде есть улица Ивана Сильвая.
14 февраля – день памяти Пантелеймона Александровича Кулиша (1819-1897).
Кулиш – выдающаяся личность XIX века. Мы, поколение, несущее на себе отпечаток катаклизмов XX века, мало знаем о нем потому, что он не был канонизирован советским официозом, о нем не писали в учебниках, его игнорировали. И мы еще не пережили наследие тех лет.
На самом деле Кулиш - создатель украинского правописания («кулишовки»), в несколько модернизированном виде использующегося и по сей день в украинском языке. Кулиш – автор первого в мировой истории исторического романа на украинском языке, который еще и во времена И.Франка, по словам самого Каменяра, «лишається досі все-таки найліпшою історичною повістю в нашій літературі» (остается до сих пор все-таки наилучшей исторической повестью в нашей литературе). Кулиш – патриарх украинофильства, сидевший в тюрьме за свою связь с крайними на те времена формами украинского национализма. Портреты Кулиша в домах украинофилов висели рядом с портретами Т. Шевченка как двух апостолов национального возрождения.
Однако свидомитская проказа в те времена (каких-то 150 с небольшим лет назад) еще не разъедала подвижников украинского дела. Кулиш как себя, так и москалей, считал русскими одинаково.
При аресте по делу об «украйно-славянском обществе» у Н.И. Гулака, среди прочих компрометирующих документов, было обнаружено письмо П. Кулиша (4 марта 1846 года), в котором он уговаривал Гулака ехать на службу вместо немецкого в то время Дерпта (древний Юрьев и нынешний Тарту, Эстония) в русский Петербург. Из письма видно, что Кулиш как себя, так и петербуржцев называет русскими одинаково: «В Петербурге так умеют ценить всякое достоинство, что вы везде найдете себе свободную дорогу; и то, что вы можете сделать здесь, никогда не будет сделано в Дерпте…
Когда приедете сюда, то сейчас увидете, как важно и для Украины, и для нас, друзей ваших, и для вас самих пребывание ваше в Петербурге. Немцы холодны к тому, от чего у нас, русских, головы трещат и сердца разрываются; и зачем же ехать в страну отвлеченных знаний вместо того, чтобы спешить принять участие в водовороте современной русской жизни?» (Кирило-Мефодіївське товариство. Т.1. К., 1990. С. 94,95).
А вот что писал Кулиш о русском единстве: «Имя «Русь» никто у нас не отнимал, даже и лях; он перевертней наших титуловал с начала и до конца «Русью». Мы, одни мы, покинули и оставили свое предковское имя. Поубегав от хмельничан в Харьковщину, Воронежчину и т.д., величали мы себя татарским именем «козаки», а свой край в новых слободах и в давних займищах звали польским словом Ukraina и плакали над этим словом, как в пословице Бог над раком. Теперь мы видим, что с давних давен были родными с Русью московскою и верой, и языком» (Киевская Старина, 1899) Цит. по: О.А. Мончаловский. Святая Русь. Львов, 1903 http://mnib.malorus.org/kniga/39/mnib039.html
16 февраля – день рождения Исидора Ивановича Шараневича (1829-1901).
Шараневич - выдающийся галицкий историк и общественный деятель. Профессор львовского университета, действительный член польской краковской Академии наук, почётный доктор Киевского университета, многолетний сеньор (глава) знаменитого Ставропигийского института, общества галицкой элиты, имеющего многовековую историю, единственный представитель от мирян на заседании Синода, состоявшемся во Львове в 1891 г. Почётный член украинофильского общества «Просвита».
В 1891 г. «высокий министерский чиновник, прибывший из Вены во Львов к интронизации еп. Куиловского, имел одновременно поручение перевести переговоры с депутатами русской партии (украинская входила в нее же –М.Б.). Предложил он некоторым депутатам всякого рода концессии личного характера, лишь бы они нарушили солидарность русского клуба, провозгласили верность и лояльность австрийскому престолу, самостоятельность галицко-русского народа, его отдельность от велико- и даже малорусского корня за границей, смягчение и ослабление борьбы против латинизации гр.-кат. Восточного обряда и порицание православной веры.
Хотя Шараневич не состоял депутатом, но все ж таки все русские депутаты собрались в его квартире на совещание. Шараневичу Вена предложила личное повышение, а именно назначение его членом австрийской палаты вельмож, ранг гофрата и пост ректора университета, что приносило тогда значительные доходы.
Совещания тянулись долго, в конце Шараневич сказал: «Мы лояльностью не торгуем, русского имени и русской идее изменить не можем… Шараневич изменником никогда не был и создание двух русских клубов сейма и двух партий русских в сейме считает народною изменою, потому к такой акции нельзя ни одному русскому приложить своей руки». Такое мужественное выступление решило судьбу этого коварного австрийского предложения; русские депутаты отклонили предложение австрийского правительства, и таким образом на короткое время была спасена солидарность русского клуба, сила и честь русского народа.
Скоро потом вторая часть русского клуба, т.з. украинская, пошла на удочку, за что русский народ горько заплатил и до сих пор платит страшные жертвы» (Временник Ставропигийского Института с месяцесловом на 1930 год. Львов, 1929. С. LXXII, LXXIII).
21 февраля – день памяти Измаила Ивановича Срезневского (1812-1880).
Срезневский– выдающийся русский славист, филолог, Академик Петербургской АН.
По мнению авторов Энциклопедического словаря Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, «в истории славянской филологии Срезневский занимает у нас бесспорно первое место, приближаясь по энергии и обширности своей научной деятельности к Миклошичу, тоже палеографу, лексикографу и археологу. Языковедом С., впрочем, не был, и в этом отношении уступает Миклошичу. Точность изданий С. превзойдена позднейшими издателями, вроде академика Ягича. Тем не менее для развитии славянской филологии Срезневский сделал у нас больше, чем кто бы то ни было из наших первых славистов (Бодянский, Прейс, Григорович и др.)».
Срезневский писал: «Давни, но не испоконни черты, отделяющие одно от другого наречия северное и южное — великорусское и малорусское; не столь уже давни черты, разрознившие на севере наречия восточное — собственно великорусское и западное — белорусское, а на юге наречия восточное — собственно малорусское и западное — русинское, карпатское; еще новее черты отличия говоров местных, на которые развилось каждое из наречий русских. Конечно, все эти наречия и говоры остаются до сих пор только оттенками одного и того же наречия и ни мало не нарушают своим несходством единства русского языка и народа. Их несходство вовсе не так велико, как может показаться тому, кто не обращал внимания на разнообразие местных говоров в других языках и наречиях, напр., в языке итальянском, французском, английском, немецком, в наречии хорутанском, словацком, сербо-лужицком, польском». Срезневский И.И. Мысли об истории русского языка и других славянсих наречий. Изд. 2-е, СПб. 1889, С. 34-35 Цит. по: http://www2.unil.ch/slav/ling/textes/FLORINSKIJ-00/2.html
А вот еще его слова: «Русский с Байкала поймет Бескидского горца (в современной терминологии «западного украинца» – М.Б.) так же легко, как чех Словака (известно, что Чехи и Словаки имеют один главный книжный язык, как и все Русские» (Журнал Министерства народного просвещения. 1843. Ч. 37. С.47. Цит. по: «Материалы по истории возрождения Карпатской Руси» (Собрал И.С. Свенцицкий) Львов, 1905. С. 21)
24 февраля - дата смерти Архиепископа Могилевского Георгия (Конисского) (20 ноября 1717- 13 февраля 1795)
Архиепископ Могилёвский Русской православной церкви прославился как один из выдающихся философов, педагогов и общественных деятелей Речи Посполитой, и впоследствии, Российской империи.
Когда белорусские земля входили в состав Речи Посполитой Георгий Конисский боролся за равенство прав подданных Речи Посполитой, принадлежавших к различным конфессиям.
В 1762 году епископ Георгий (Конисский) присутствовал в Москве на коронации Екатерины II, где просил русскую императрицу оказать помощь православным на территории Польши. В 1765 году выступил с яркой речью в защиту православных перед новым польским королём и великим князем литовским Станиславом Понятовским. Направил правительству Речи Посполитой записку о положении православных во всех западно-русских епархиях.
Заботился о просвещении подведомственному ему духовенства с тем, чтобы оно способствовало повышению образовательного уровня своей паствы. В 1757 году он открыл в Могилеве духовную семинарию и организовал типографию при архиепископском доме.
Уже после присоединения восточной Белоруссии к России, приложил много труда к возвращению униатов в лоно Русской православной церкви, в этом как бы подготавливая почву к Полоцкому собору в 1839 году разорвавшего Брестскую унию.
Причислен к лику местночтимых святых Белорусского Экзархата Русской православной церкви в 1993 году.
30 ноября 2017 года Архиерейский Собор Русской Православной Церкви определил благословить общецерковное почитание белорусского святителя Георгия (Конисского), архиепископа Могилевского.
Празднование церковной памяти святителя установлено по церковному календарю 13/26 февраля, в день его праведной кончины и 24/6 августа – в день его прославления.
Некоторые материалы о Георгии Конисском на сайте "Западная Русь":
- Архиепископ Могилёвский Георгий Конисский
- Православная историко-церковная школа Беларуси XIX-начала XX в.: истоки и традиции.
- Георгий Конисский "Собрание сочинений" (1835)
- Пастырь добрый, строгий и милосердный
- Материалы конференции "Духовные герои Белой Руси", посвященной 300-летнему юбилею Святителя ГЕОРГИЯпосвященной 300-летнему юбилею Святителя Георгия (Конисского)