Хельсинки. Сенатская площадь. Памятник императору Александру II и кафедральный собор Св. Николая. финны увековечили образ императора в 1894 году.
Финляндия в составе России была явлением во многом уникальным. В рамках самодержавного государства существовал регион со своей конституцией и либеральным законодательством, с однопалатным парламентом, собственной финансовой, денежной и таможенной системой. Финны обладали и собственным гражданством, не совпадавшим с российским подданством. Официально были признаны два местных языка — финский и шведский, а российские императоры при вступлении на престол особыми манифестами гарантировали финляндскую конституцию. Вмешательство российских властей во внутренние дела княжества было минимальным — зачастую оно сводилось лишь к утверждению принятых Сеймом постановлений. До 1906 г. Финляндия не имела с Россией ни одного общего государственного учреждения, а финская правовая система во многом сохраняла черты прежнего, шведского, права.
Со времён Александра I российское законодательство признавало, что «Великое княжество Финляндское состоит в собственности и державном обладании Империи Российской», а предоставленные финнам «свободы» — лишь результат доброй воли российских императоров. Как отмечал известный российский правовед Владимир Сокольский, «Финляндия не состоит с Россией в международном отношении реальной унии, а является инкорпорированной частью Российской империи». [1]
В начале XX в. наследие двух самых либеральных российских монархов - Александра I и Александра II было необычайно дорого финнам. Памятник императору Александру II, установленный в Хельсинки перед Кафедральным собором Св. Николая на Сенатской площади, являлся не только украшением города, но и символом благодарности восстановителю финского парламентаризма. Представление о Финляндии как об «отдельном государстве», находящемся лишь в личной унии с Россией, прочно закрепилось в финском правовом сознании. До определенного момента российские власти не спешили разрушать этот стереотип, борясь со шведским влиянием в регионе и стремясь путем определенных уступок добиться расположения части финской элиты.
«Лето» и «осень» финской свободы
В июле 1906 г., одновременно с назначением Петра Столыпина на пост председателя Совета министров, в Финляндии прошла реформа избирательной системы, в ходе которой финны получили самое либеральное избирательное законодательство в Европе. В стране вводилось всеобщее и равное избирательное право, к выборам были допущены как мужчины, так и женщины, достигшие 24 лет, не было никаких ограничений, связанных с имущественным цензом или сословной принадлежностью. Число финских избирателей после реформы увеличилось сразу в десять раз и составило почти один миллион человек. В ходе первых же выборов, проведённых по новому избирательному закону (1907) в парламент Финляндии были избраны 19 женщин. Это было неслыханным новшеством не только для России, т.к. они стали первыми женщинами-депутатами в Европе (и вторыми в мире).
Возникала парадоксальная ситуация: жители одной из национальных окраин имели больше прав, чем жители метрополии. Все подданные Российской империи, проживавшие на территории Финляндии, не могли занимать там административные должности, участвовать в местных выборах и выполнять определенные профессии, если они не были «финляндскими уроженцами». Они подвергались различным ограничениям и в сфере торговли, приобретения недвижимости, использования родного языка. Для финляндских властей российские подданные являлись фактически иностранцами, а те немногие льготы, которыми они обладали, компенсировались трудностями получения финляндского гражданства (сумма в 4000 марок и обязательство постоянно проживать на территории Великого княжества).
Казалось, что российским властям удалось договориться с представителями финской элиты.
Бывший премьер Сергей Витте говоря о предшествовавшем реформе визите финских политиков, вспоминал: «Они мне дали слово, что Финляндия успокоится, будет вести себя совершенно корректно, забудет все сделанное в последние годы, если русское правительство вернется к прежней политике, и будет добросовестно исполнять льготы, ей дарованные Императорами Александром I и II». Витте убеждал Николая II, что уступками Россия выиграет больше, а главное, не получит "вторую Польшу под Петербургом", и призывал государя "вернуться к прежней политике Его предков". [2]
Выступая за пересмотр имперской национальной политики, бывший премьер возлагал часть ответственности за "революционное брожение" на финляндскую сторону. "Когда около 35 % населения инородцев, а русские разделяются на великороссов, малороссов и белороссов, - писал Витте, - то невозможно в XIX и XX веках вести политику, игнорируя этот исторический капитальной важности факт, игнорируя национальные свойства других национальностей, вошедших в Российскую Империю -- их религию, их язык и проч." [3]
Генерал-губернатор Финляндии Николай Герард
Поддержку либеральному курсу оказывал также министр статс-секретарь по делам Финляндии Константин Линдер и новый генерал-губернатор Финляндии Николай Герард (назначенный по инициативе Витте в 1905 году). Именно на него уже при новом премьере П. А. Столыпине было возложено введение в действие Сеймового устава 1906 г. Если добавить к этому, что проект манифеста о созыве чрезвычайного Сейма в Гельсингфорсе был представлен Николаю II лично К. Линдером (и составлен при участии партии финских конституционалистов) отношения между центром и автономией можно было бы считать образцовыми.
Однако «финская свобода» продолжалась недолго. 30 июля 1906 г. началось восстание в крепости Свеаборг, которое, хоть и было подавлено через три дня, успело продемонстрировать, что цели у российских и финских революционеров во многом схожи. Оба антиправительственных движения оказались тесно связаны между собой — восставшие получали инструкции из Гельсингфорса, где действовали партийные структуры Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). «В Гельсингфорсе почти ежедневно устраиваются русско-финские митинги революционного характера. Социал-демократическая агитация имеет успех не только среди нижних чинов, но и среди офицеров», — сообщал в столицу начальник Финляндского жандармского управления. [4]
Восстание планировалось начать одновременно в Свеаборге, Кронштадте, Ревеле и на Балтийском флоте, корабли которого затем должны были направиться в Петербург, чтобы поднять восстание в столице. [5] Только преждевременность выступления позволила властям быстро собрать силы и восстановить контроль над фортами Свеаборга.
После подавления восстания едва ли не все его организаторы и многие участники смогли без труда скрыться за границей. Это дало повод правительству изменить свой подход к финской политике. Хотя Столыпин и не был сторонником жёстких ограничительных мер, уже осенью 1906 г. его кабинет избрал курс на постепенное сокращение финляндской автономии.
Противостояние
Говоря о финляндских делах, Столыпин приходил к неутешительному выводу: «Имперское правительство может констатировать, что во всех случаях, когда русские революционеры пожелают переехать в Финляндию, они делаются недосягаемыми в значительно большей мере, нежели при выезде их в одно из иностранных государств». [6] Не желая мириться с таким положением дел, премьер потребовал от финнов практических мер для укрепления безопасности империи.
Пётр Аркадьевич Столыпин.
Председатель Совета министров Российской империи
В октябре 1906 г. появилось — и вскоре было реализовано — предложение о расширении компетенции российских полицейских и судебных властей на территории Финляндии. Эта инициатива принадлежала заместителю П. А. Столыпина - товарищу министра внутренних дел А. А. Макарову. 27 октября 1906 г. он обратился к министру статс-секретарю Великого княжества А.Ф. Лангофу с письмом, где после перечисления фактов активной деятельности русских революционеров в Финляндии предложил, чтобы лица, обвиняемые в совершении преступлений на территории Империи, подлежали аресту и высылке из Финляндии по письменному требованию российской стороны. [7] Соответствующее решение было принято Правительствующим Сенатом 4 ноября, когда гражданская экспедиция Сената издала циркуляр о порядке обысков, арестов и выдачи русских революционеров российским властям. Это решение, впрочем, было признано премьером недостаточным. Органы финляндской полиции по собственной инициативе русских революционеров не преследовали и те находились на территории Великого княжества в полной безопасности.
В начале 1907 г. правительство уже всерьез обсуждало вопрос о введении военного положения в Выборгской губернии. Эта идея встретила поддержку у императора Николая II, который писал Столыпину, что «необходимо продолжать приготовления в войсках для введения их в Выборгскую губернию и довести эти приготовления до конца, а затем обождать подходящего момента». [8] Только общий спад революционного движения, наступивший после утверждения в стране «третьеиюньской монархии», заставил правительство отказаться от этих планов.
В начале 1908 г. премьер предложил урегулировать отношения с Финляндией на правовом уровне. Выступая в Думе, Столыпин заявил, что «громадная область наших взаимоотношений с Финляндией не урегулирована совершенно». Депутатам было предложено законодательно разграничить компетенцию империи и Великого княжества.
Первым шагом к этому стал закон от 20 мая 1908 г., согласно которому все «финляндские дела» до доклада императору подлежали обсуждению в Совете министров. Законом был установлен перечень документов, подлежащих предварительному рассмотрению в правительстве. В него входили проекты Сеймовых и административных законов для Великого княжества, проекты высочайших предложений Сейму, петиции и представления Сейма и Сената на высочайшее имя, проекты всеподданнейших докладов финляндского генерал-губернатора или министра статс-секретаря. Наличие заключения Совета министров по этим документам было обязательным. Без него ни одно из дел не могло быть доложено императору. Таким образом, законодательство Финляндии поступало на рассмотрение государя с предварительными комментариями Совета министров и финляндского генерал-губернатора. [9] С финской стороны это вызвало вполне ожидаемое противодействие - финны признавали подобные права только за российским монархом.
Интересно отметить, что попытки проведения реформ в самой России и первые (даже самые скромные) шаги в сторону представительной монархии были крайне негативно восприняты финнами. По их мнению, новые государственные учреждения — Государственный Совет, Государственная Дума и Совет министров не имели права влиять на законодательный процесс в Финляндии. Как отмечал финский сенатор Лео Мехелин, российский император должен быть «единственным русским», которому предоставлено право вмешиваться во внутренние дела княжества. Новые Основные государственные законы, принятые 23 апреля 1906 г. финской стороной полностью игнорировались.
Ответ Столыпина был четко сформулирован в его инструкции редактору правительственной газеты «Россия» от 5 июля 1909 г.:
«1) Все инсинуации по роспуску Сейма и изданию нового избирательного закона пускаются лишь с целью увеличить смуту.
2) От Финляндии требуется прямое и честное исполнение своих обязательств в качестве части нераздельной Российской империи».
«Финляндия, если она лояльна, - продолжал Столыпин, - должна бы исполнять законные требования русского правительства». [10]
Премьер не поддерживал идею роспуска финляндского Сейма, которую одобрил даже император. В специальном письме, направленном Николаю II 12 марта 1909 г. Столыпин утверждал, что "в теперешней борьбе нам приходится твердо стоять на почве сеймовых законов, дабы не дать какого-либо оправдания активному или пассивному сопротивлению финляндцев." [11] А вместо предполагаемого роспуска финляндского Сената премьер рекомендовал ограничиться увольнением наиболее одиозных фигур из числа сенаторов и "не назначать" на их место новых.
Заседание Эдускунты (Сейма Финляндии) после первых всеобщих выборов 1907 года
Следует признать, что именно благодаря усилиям премьера финны смогли сохранить свое народное представительство. Финляндский Сейм действовал до Февральской революции, после чего был распущен либеральным Временным правительством в июле 1917 г.
Защищая позиции правительства, Столыпин настаивал на взаимном признании интересов — только на таких условиях могла состояться финская автономия. Финляндия же апеллировала к временам Александра I, который обещал финнам, что ни один «коренной закон» и ни один новый налог не будет принят без согласия Сейма.
Опасения за судьбу своего парламента среди финских политиков действительно были весьма серьёзны. Вполне реальной была также перспектива ограничения финского избирательного закона, которое в российских правящих кругах могли рассматривать как логическое продолжение реформы Государственной Думы 3 июня 1907 г.
Следует заметить, что уже закон 20 мая 1908 г. стал серьёзным вызовом, который оппоненты премьера не могли игнорировать. Он явился одной из первых попыток создать новый правовой механизм для Финляндии, соответствующий "Основным государственным законам" в редакции 1906 г. Для финской стороны такое стремление включить Финляндию в единое правовое пространство империи казалось совершенно неприемлемым.
Следующим шагом Столыпина должно было стать определение сфер общегосударственного и местного законодательства для Великого княжества Финляндского. Разработанный правительством законопроект был вынесен на рассмотрение обеих российских палат высочайшим манифестом 14 марта 1910 г. Документ предусматривал распространение действия Основных государственных законов на Финляндию, предоставление Сейму в области общеимперского законодательства прав совещательного органа, введение представителей Финляндии в Государственную Думу и Государственный Совет. Обсуждение закона в Государственной Думе началось в мае 1910 г. и выявило серьёзные партийные разногласия.
П. А. Столыпин, открывая обсуждение в Думе 21 мая, призывал депутатов избегать крайностей. "Финляндия процветает, Финляндия никому не мешает, и обострять отношения к ней - это или роковая ошибка, или недобросовестная авантюра" - утверждал он. [12] Прежнюю практику административного законодательства премьер в очередной раз назвал устаревшей. Обещая соблюдать "величайшую сдержанность и осторожность", Столыпин, однако, заметил, что "в настоящее время общеимперские интересы ничем не обеспечены" и потребовал установить их перечень законодательно. [13]
Категорически против законопроекта выступила партия кадетов, которая уже давно имела хорошо налаженные связи с партией финских конституционалистов. Её лидеры П. Н. Милюков и В. А. Маклаков призывали достичь соглашения с Сеймом Финляндии, в котором, по их словам, задает теперь тон "новая гораздо более умеренная группа". В конечном итоге кадеты, социал-демократы и трудовики отказались принимать участие в постатейном обсуждении законопроекта. Фактически основные поправки в его текст были внесены только октябристами.
Наиболее прогрессивные предложения депутатов-октябристов В.К.Анрепа и М.Я.Капустина (исключить из перечня общеимперского законодательства пункты о школе, союзах, собраниях и печати, как имеющие местное значение) были отвергнуты большинством. В итоге новый закон оказался едва ли не более жёстким, чем этого требовало правительство, а Государственный Совет утвердил принятый Думой вариант без изменений.
Новый закон от 17 июня 1910 г. изменил порядок издания финляндского законодательства: теперь и Государственная дума и Государственный совет участвовали в его обсуждении. За императором по-прежнему сохранялось право законодательной инициативы. Законы и постановления, затрагивавшие интересы Финляндии, могли издаваться в порядке, предусмотренном общим законодательством. В особом порядке (с участием финских представителей) издавались только те законы, которые касались исключительно финских внутренних дел. [14] Так как понятие «общеимперский» власти трактовали чрезвычайно широко, под это определение можно было подвести буквально любой закон.
Разочарование финских политиков достигло своего предела — они отказывались принимать участие в работе общероссийских представительных учреждений. Как заявлял один из депутатов Сейма, «мы отвергаем подобное предложение и сделали бы это даже и в том случае, если бы все наши права остались неприкосновенными». Закон 1910 г. практически не действовал — Сейм признал его «неконституционным». Лидер шведской народной партии, профессор кафедры государственного права Гельсингфорского университета Лео Мехелин отмечал, что это - неправомерно изданный закон, т.к. "законодательные установления империи не имеют права издавать закона, изменяющего основные законы Финляндии". [15] Споры российских и финских юристов о статусе закона затянулись, а непримиримость позиций сторон так и не позволила им прийти к соглашению.
Когда в сентябре 1910 г. императорским манифестом был созван чрезвычайный Сейм Финляндии, ему было предложено разработать порядок избрания депутатов от Великого княжества в Государственную думу и Государственный совет и провести их выборы. Тальман (председатель) Сейма, лидер финских националистов Пер Эвинд Свинхувуд заявил, что закон 17 июня не может иметь в Финляндии законной силы, а Сейм, - что не может "приступить к обсуждению дел, указанных в Высочайшей грамоте".
В итоге Сейм отклонил разработанную для него программу и 24 сентября 1910 г. был торжественно распущен указом императора Николая II.
Таким образом, последнее решение Столыпина по вопросу о Финляндии так и осталось нереализованным. Незавершённость реформы не позволила премьеру воплотить его главную мечту - создать в России правовое государство и преобразовать управление империей на основе "права, опирающегося на всенародную силу". [16] Преемники Столыпина не уделяли должного внимания финляндскому вопросу, хотя и признавали, что от его решения зависит политическая целостность и единство страны. Новый премьер-министр В. Н. Коковцев, хотя и заявлял, что в политическом курсе он является последователем П. А. Столыпина, но в своей практической деятельности далеко не всегда стремился продолжать начатое своим предшественником. Финляндия же окончательно выбрала путь конфронтации и позднее стала «надежным тылом» для российской революции 1917 г.
Расширенный вариант статьи, опубликованной на сайте Исследовательской компании Europe Insight
предоставлен автором специально для проекта "Западная Русь".
-----------------------------
1. Кодан С. В., Февралёв С. А. Местное право Великого княжества Финляндского в правовой системе Российской империи: интеграция, источники, трансформации (1808-1917 г.) [Электронный ресурс] URL: http://printed.e-notabene.ru/lr/article_498.html
2. Витте С. Ю. Воспоминания. Царствование Николая II. Т. 2. Л., 1924. С. 220.
3. Там же. С. 218.
4. Мусаев В. И. Свеаборгское восстание 1906 года и оппозиционное движение в Финляндии. [Электронный ресурс] URL: http://history.milportal.ru/tag/pervaya-russkaya-revolyuciya-1905-1907-gg/
5. Там же.
6. Бахтурина А.Ю. П.А.Столыпин и финляндский вопрос. [Электронный ресурс] URL: http://www.tsaarinikolai.com/tekstit/Stolypin_i_finljandski_vopros.htm
7. Там же.
8. Там же.
9. Там же.
10. П. А. Столыпин: Переписка. М., 2007. С.332-333.
11. Пётр Столыпин. Письмо Николаю II 12 марта 1909 г. [Электронный ресурс] URL: http://www.hrono.ru/libris/stolypin/19090312st.html
12. Петр Аркадьевич Столыпин. Полное собрание речей в Государственной думе и Государственном совете. 1906-1911. Нам нужна великая Россия.. М., 1991. 404 с.
13. Там же.
14. Кутафин О. Е. Российская автономия. М., 2008. 768 с.
15. Бахтурина А.Ю. П.А.Столыпин и финляндский вопрос. [Электронный ресурс] URL: http://www.tsaarinikolai.com/tekstit/Stolypin_i_finljandski_vopros.htm
16. Петр Аркадьевич Столыпин. Полное собрание речей в Государственной думе и Государственном совете. 1906-1911. Нам нужна великая Россия.. М., 1991. 404 с.