Карпатские русины — крайняя юго-западная часть обширной восточнославянской этноязыковой общности, населявшая южные и северные склоны Карпат и территорию Восточной и части Западной Галиции. К началу ХХ века все русины проживали на территории тогдашней Австро-Венгрии. При этом русины, населявшие южные склоны Карпат, входили в состав Венгрии (Угорская Русь), а русины Восточной и Западной Галиции входили в состав австрийской части монархии Габсбургов.
Национальная идентичность карпатских русинов, сформировавшаяся в XIX веке под воздействием русинских будителей — убежденных русофилов, основывалась на идее о принадлежности карпатороссов к единому русскому племени от Карпат до Тихого океана и апеллировала к русскому литературному языку и русскому культурному наследию. Вместе с тем во второй половине XIX века традиционному русофильскому направлению начинает противостоять украинофильское движение, отстаивавшее идею существования независимого украинского народа, частью которого являются русины. Наибольших успехов украинофилы достигли в Восточной Галиции, где, впрочем, русофилы продолжали оставаться влиятельной общественной силой. Среди русинов Угорской Руси и русинов-лемков, проживавших на северных склонах Карпат в Западной Галиции, полностью доминировали русофилы, а украинская идентичность была практически неизвестна.
Русофилы и украинофилы
Начало ХХ века было отмечено нарастанием противостояния между русофильской интеллигенцией и украинофилами Восточной Галиции, которые пользовались существенными преференциями со стороны австрийских властей. Для усиления украинского влияния на грекокатолическое духовенство Галиции и для подрыва позиций русофилов по инициативе австрийских властей был затруднен прием в духовные семинарии Галиции лиц русофильской ориентации, значительная часть которых была уроженцами Лемковины — области проживания русинов-лемков, находившейся на северных склонах Карпат Западной Галиции. Так, в 1911 году из сорока русинов-лемков — кандидатов на поступление в духовную семинарию в Перемышле был принят лишь один1. Воспитанники духовной семинарии во Львове русофильской ориентации подвергались травле и издевательствам со стороны господствовавших там украинцев. В 1912 году русские воспитанники Львовской духовной семинарии «дважды были вынуждены ночью бежать из семинарии, чтобы спасти свою жизнь перед одичавшими товарищами-украинцами»2.
Начало Первой мировой войны повлекло широкомасштабные репрессии австрийских властей против русинов-лемков, что стало одной из самых трагических страниц истории лемковского народа. «Вся Лемковина была покрыта виселицами, на которых гибли ее лучшие сыны»3, — писал лемковский историк. С сентября 1914-го по весну 1915 года русские войска занимали большую часть территории австрийской Галиции, включая территорию Лемковины, где в отличие от Восточной Галиции русская армия встретила доброжелательное отношение местного населения.
После ухода русской армии австрийские военные власти арестовали около пяти тысяч лемков, подозреваемых в шпионаже в пользу России, в основном представителей интеллигенции, которые были брошены в австрийский концлагерь Талергоф неподалеку от Граца. Значительная часть узников Талергофа погибла, не выдержав издевательств и нечеловеческих условий содержания. По сути, в Талергофе был ликвидирован цвет лемковской русофильской интеллигенции, а сам концлагерь вошел в историческую память лемков как символ мученичества за народность и веру4.
Другим символом мученичества русинов-лемков стал уроженец Западной Лемковины, молодой православный священник Максим Сандович, призывавший лемков к возвращению в лоно православия. М. Сандович и вся его семья, включая отца, мать, брата и беременную жену, были арестованы австрийскими властями сразу после начала войны. 6 сентября 1914 года М. Сандович без суда и следствия на глазах престарелого отца и жены был расстрелян во дворе тюрьмы в г. Горлице. Его беременная жена была интернирована в концлагерь Талергоф, где она родила сына. Впоследствии Максим Сандович был канонизирован как Святой Максим5.
После трагических событий 1914—1915 гг. среди лемков широко распространилось мнение о том, что в трагедии Талергофа виновны украинофилы, доносившие австрийским властям на своих идеологических врагов-русофилов. «По лемковским селам под видом торговцев иконами... ходили украинские провокаторы и вели с селянами разговоры на политические темы, выдавая себя за друзей русского народа, — писал И. Ф. Лемкин. — У селян выясняли политические взгляды, все записывали, а потом отсылали властям. Таким образом был составлен список «moskalofilow»... На основе этого списка в начале войны была арестована вся лемковская интеллигенция и сотни селян...»6.
Палачи и жертвы
В наибольшей степени от австрийских репрессий пострадали русины-лемки, однако преследования со стороны австро-венгерских властей коснулись всех областей, населенных карпатскими русинами. «Как только Австро-Венгрия объявила войну России, — сообщали в июле 1917 года североамериканские русинские деятели, авторы «Меморандума Русского Конгресса в Америке», — более 30 000 русских людей в Галичине, Буковине и Угорской Руси были арестованы, избиты австрийскими жандармами, полицией и войском, подвергнуты неописуемым мучениям и заключены в концентрационные лагеря Талергоф, Терезиенштадт, Куфштейн, Шпильберг и др. В одном лишь Талергофе... их умерло 1 500 человек от побоев, болезней и голода... Над мирным населением в Прикарпатской Руси немцы и мадьяры издевались таким нечеловеческим образом и сделали над ним столько насилий и зверств, что они ни в чем не уступают зверствам турок в Армении... Лишь за первые девять месяцев войны немцы и мадьяры расстреляли и повесили в Галичине, Буковине и Угорской Руси 20 000 людей. Сколько русского народа перевешали они во время своего наступления в 1915 и вообще в продолжение 1915, 1916 и 1917 годов, не поддается никакому исчислению»7.
Т. Ф. Аристова, дочь известного ученого-карпатоведа Ф. Ф. Аристова, ссылаясь на показания очевидцев, вспоминала, что «только в одном селении Камен-Броды в Галичине палачи через единственную петлю повесили 70 крестьян на глазах их матерей, жен, детей, а затем убитых докалывали штыками»8. По словам русского журналиста, посетившего Львов сразу после его взятия русскими войсками, «быть арестованным и отведенным в военно-полевой суд, заседавший в каждом местечке, считалось счастьем, ибо в большинстве случаев палачи казнили на месте. Казнили врачей, юристов, писателей, художников, не разбирая ни положения, ни возраста»9.
Осмысливая трагедию русинского народа во время Первой мировой войны и роль в ней местных украинцев, галицийские общественные деятели-русофилы писали впоследствии, что «в то время как террор в Бельгии или других странах всецело объясним одним фактором — войной, в отношении Прикарпатской Руси этого недостаточно. Война тут была лишь удобным предлогом, а подлинные причины этой позорной казни зрели у кого-то в уме самостоятельно. Исключительным объектом австро-мадьярских жестокостей было русское народное движение, то есть сознательные исповедники национального и культурного единства малороссов со всем остальным русским народом... Прикарпатские «украинцы» были одним из главных виновников нашей народной мартирологии во время войны. В их низкой и подлой работе необходимо искать причины того, — отмечали галицийские русофилы, — что карпато-русский народ вообще, а наше русское национальное движение в частности с первым моментом войны очутились в пределах Австро-Венгрии на положении казнимого преступника»10. Впрочем, некоторые польские историки, столь трепетные и чуткие к страданиям собственного народа, ставят под сомнение страдания русинов во время Первой мировой войны, по меньшей мере бестактно рассуждая о «мифе мартирологии» и о «легенде Талергофа»11.
"Русские не жгли и не грабили..."
К началу Первой мировой войны проавстрийская украинская ориентация в Восточной Галиции уже пустила достаточно глубокие корни. Мощная волна верноподданических манифестаций, прокатившаяся в Австро-Венгрии в поддержку правящей династии в конце июля 1914 года, затронула не только собственно австрийские и венгерские земли, но и славянские народы дунайской монархии, включая галицких русинов. Вечером 30 июля 1914 года во Львове толпа местных русинов «двинулась к городской площади, распевая патриотические песни. Оркестр исполнял гимн австрийских народов и марш Радецкого; народ пел гимн с обнаженной головой... Вышедший на балкон наместник поблагодарил манифестантов за их лояльность, на что народ ответил громогласным: «Да здравствует Австрия! Да здравствует наш император!»12.
Переполненные пламенным австрийским патриотизмом, львовяне вряд ли предполагали в то время, что уже через несколько месяцев Галиция будет занята русской армией. Однако связанные с этим мрачные ожидания галичан не оправдались. Чешские газеты со ссылкой на жителей Западной Галиции сообщали о в целом корректном поведении русской армии. Так, заняв город Санок, «русские не жгли и не грабили...; не было проявлений какого-либо явного насилия. Впрочем, не обошлось без некоторых связанных с казаками инцидентов, за что их виновники были отстеганы нагайками. В деревнях русские реквизировали скот и зерно, но в большинстве случаев за это платили...»13.
Разница между карпатскими русинами и украинцами Восточной Галиции проявилась в их отношении к русской армии, которая с осени 1914-го до весны 1915 года занимала австро-венгерские территории, населенные русинами. Если австрийские воинские части, сформированные из украинских «сичевых стрельцов» Галиции, оказывали русским войскам ожесточенное сопротивление14, то после преодоления Карпат части русской армии встретили доброжелательное отношение карпатских русинов, которые не только помогали русским продовольствием, но и добровольно вступали в русскую армию. Русины часто сообщали русскому командованию о перемещениях австро-венгерских подразделений. В г. Бардейов местные русины раздавали листовки, призывавшие население помогать русским войскам. В ходе отступления русской армии в ее состав влилось много добровольцев из числа карпатских русинов. Только в Воловецком округе вместе с русскими войсками ушло 238 человек15. Весьма сочувственное отношение русская армия встретила и со стороны русинов-лемков Западной Галиции, населявших территории к западу от реки Сан.
Однако и в Восточной Галиции, несмотря на успехи поддерживаемого здесь Веной украинского движения, русофилы продолжали оставаться влиятельной общественной силой, что проявилось после занятия Восточной Галиции русской армией. Так, 9 (22) сентября 1914 года назначенный генерал-губернатором Галиции граф Г. А. Бобринский принял в своей резиденции во Львове делегацию представителей 19 галицко-русских культурно-просветительных и экономических обществ во главе с доктором В. Ф. Дудыкевичем, бывшим депутатом галицкого сейма и одним из лидеров Русской народной партии Галиции, выступавшей с позиций общерусского единства и боровшейся с украинским движением. Представители галицких русинов выразили радость в связи с освобождением от австрийского ига и заявили о своих верноподданнических чувствах по отношению к императору Всероссийскому. 15 (28) сентября 1914 года Николай II в телеграмме генерал-губернатору передал Высочайшую благодарность депутациям русинских организаций16. По свидетельству М. М. Пришвина, посетившего Восточную Галицию осенью 1914 года, в тылу русской армии было абсолютно безопасно даже в самых «мазепинских местах». Пришвин отмечал, что «почти нигде не было войск, даже разъездов, патрулей, и везде было так, как будто едешь по родной земле, способной нести крест татарского и всякого ига»17.
Во время кратковременного пребывания Галиции под контролем русской армии галицкие политики-русофилы развернули энергичную деятельность по созданию «карпато-русской добровольческой дивизии — в противоположность поддерживаемому Австрией украинскому движению»18. Активное участие в этом приняли ранее приговоренные австрийским судом к смерти депутаты австрийского парламента галицийские русофилы Курилович и Марков, помилованные австрийцами только благодаря заступничеству испанского короля. Однако когда эта задача уже была близка к выполнению, «русская армия отступила из Галиции; затем последовала революция в России. Эти два события не позволили создать отдельную карпато-русскую добровольческую дивизию…»19.
Латиница как форма культурного геноцида
Репрессии против русинов со стороны властей Австро-Венгрии приобретали и разнообразные культурно-языковые формы. Так, летом 1915 года венгерское правительство создало специальную комиссию грекокатоликов, призванную внести изменения в церковную литературу, ввести грегорианский календарь и заменить традиционный кириллический алфавит русинов латиницей. Хотя эти попытки потерпели неудачу, мадьяронские иерархи грекокатолической церкви, включая главу Прешовской епархии епископа И. Новака и главу Мукачевской епархии епископа А. Паппа, по собственной инициативе стали заменять кириллицу венгерской латиницей в школах и в церковной прессе20.
После отступления русской армии русины подверглись массовым преследованиям со стороны австрийских властей. Главными жертвами преследований стали подозревавшиеся в политической неблагонадежности русинское духовенство и русофильская интеллигенция, представители которой были брошены в австрийские концлагеря. В результате массовых репрессий со стороны австро-венгерских властей погибли тысячи русинов. Примечательно, что представители украинской историографии предпочитают не заострять внимание на этой трагической странице в истории карпатских русинов. Те же из украинских историков, кто коротко упоминает об этом, стремится возложить всю ответственность за страдания русинского народа исключительно на «москвофилов», из-за которых «народ, осужденный за государственную измену, оказался в австрийских островах смерти»21.
Массовые репрессии против русинского населения, осуществлявшиеся в крайне жестоких формах, позволяют говорить о том, что антирусинская политика австро-венгерских властей с началом Первой мировой войны начала приобретать формы геноцида. Главной жертвой австро-венгерского террора стала русофильская часть русинского общества, которая в результате широкомасштабных репрессий была сильно ослаблена, а в Восточной Галиции даже перестала существовать как культурный слой, что облегчило окончательную победу поддерживаемых Веной украинофилов.
Трагический опыт массового преследования русинского населения австро-венгерскими властями во время Первой мировой войны вызвал рост антиавстрийских и антивенгерских настроений среди карпатских русинов и радикализировал русинских политиков, которые все чаще связывали политическое будущее русинского народа с выходом из состава Австро-Венгрии. Неблагоприятный для Центральных держав ход Первой мировой войны создавал питательную почву для подобного рода настроений. Инициативу радикального решения русинского вопроса взяли на себя влиятельные политические организации американских русинов, которые, в отличие от своих соотечественников в Австро-Венгрии, имели возможности для активной политической деятельности.
[1] Лемкин И.Ф. История Лемковины. Юнкерс, Нью-Йорк. 1969. С. 119.
2 Там же.
3 Там же. С. 139.
4 См. Талергофский альманах. Львов. 1930
5 Magocsi P.R. The People from Nowhere. An Illustrated History of Carpatho-Rusyns. Uzhhorod, 2006. P. 67.
6 Лемкин И.Ф. История Лемковины. С. 119.
7 Меморандум Русского Конгресса в Америке. 13 июля 1917 года, Нью-Йорк // Bratislava. Casopis ucené spolecnosti Safaríkovy. 1931. Roc. 5. Císlo 3. S. 515–516.
8 Аристова Т.Ф. Федор Федорович Аристов и карпаторусская проблема // Аристов Ф.Ф. Литературное развитие Подкарпатской (Угорской) Руси. Москва. 1995. С. 10.
9 Голос Москвы. 8 (21) октября 1914 г. № 231. С. 4.
10 Военные преступления Габсбургской монархии 1914-1917 гг. Галицкая Голгофа. Книга I. Trumbull, Conn. 1964. C. 9
11 См. Moklak J. Republiki lemkowskie 1918-1919 // Wierchy. Kraków. 1994. Rok 59. S. 66.
12 Cas. 1.08.1914. Císlo 213.
13 Lidové noviny. 26.10.1914. Císlo 296.
14 Тарнович Ю. Iлюстрована iсторiя Лемкiвщини. Львiв. 1998. С. 217-225.
15 Ванат І. Нариси новітньої історії українців Східної Словаччини I. 1918–1938. Словацьке педагогічне видавництво в Братиславі. Відділ української літератури в Пряшеві. 1990. С. 33.
16 Утро России. 16 (29) сентября 1914 г. № 222. С. 2.
17 Речь. 2 (15) ноября 1914 г. № 296. С. 2.
18 Archiv Ústavu T.G. Masaryka (AÚTGM), fond T.G. Masaryk. Podkarpatská Rus 1918, krabice 400. Report of members of Russian National Council of Carpatho-Russia.
19 Ibidem.
20 Magocsi P.R. The Shaping of а National Identity. Subcarpathian Rus’, 1848–1948. Harvard University Press. 1978 P. 72.
21 Тарнович Ю. Iлюстрована iсторiя Лемкiвщини. С. 249.
Журнала "Стратегия России"№7 2011