Русская армия в сражении 1711 г. на р. Прут не была побеждена.

Автор: Владимир Артамонов

Во время Великой Северной войны военные приоритеты османов были на Балканах и иранском направлении, воевать за интересы Швеции Порта не собиралась. Утрата Азова, который отвоевала Россия в 1696 г., казалась мелкой в сравнении с потерями, которые нанесли Габсбурги в Венгрии и Трансильвании и Венеция в Пелопоннесе. Внимание Петра Великого было приковано к Балтике и он с 1700 г. стремился любой ценой (даже сожжением части Азовского флота в 1709 г.) сохранить мир с Турцией. Однако осевший на пять лет в Молдавии король Карл XII, чтобы снять русский натиск на Балтике, перебросил раскалённые угли Северной войны в Юго-Восточную Европу. Кроме шведского короля активныв разжигании Турецко-русской войны 1710-1713 гг. были Крымское ханство, северные границы которого сдавливала Россия, польская эмиграция во главе с экс-королём Станиславом Лещинским и подминаемая русским абсолютизмом запорожская вольница.
9 ноября 1710 г. Порта объявила войну России, но почти до марта 1711 г. Петербург надеялся избежать конфликта и не собирался вторгаться за Перекоп.
Полтавская победа вознесла до небес веру русского командования в свои силы. Масштабные операции русское командование замышляло как наступательные - в направлении Балкан, Крыма, Прикубанья, так и оборонительные - в Польше, на Правобережной Украине, у Азова и Таганрога. «Управляться» с Крымским ханством должны были нерегулярные отряды украинских казаков, калмыки, кабардинцы и второстепенные (гарнизонные) русские полки. После расправы с турками Пётр I собирался как можно быстрее вернуться на Балтику.
Поход царя в 1711 г. к Дунаю выдался изнурительным из-за степного жара и нехватки фуража. Татарская конница опустошила Правобережную Украину, она ни на минуту не теряла из виду Русскую армию и замедляла её марш. Тем не менее, в Молдавии в начале июля 1711 г. Русская армия, имея артиллерию и пехоту с полным комплектом боеприпасов, обладала превосходством над османскими и татарскими конными отрядами. Дилетанту в военном деле верховному везиру (садразаму) Мехмед-паше Балтаджи (ок.1655-1712), впервые оказавшемуся на войне, накат русской мощи казался крайне грозным и он не исключал своего поражения.

6 июля у р.Васлуй, предчувствуя бой с османами, Пётр I провёл смотр своего почти 47-тысячного (вместе с нерегулярными) войска.
7 июля в 5 часов утра Пётр I выслал вперёд авангардную дивизию – четыре драгунских и два конно-гренадёрских полка (всего около 5 тыс. всадников) под командованием недавно нанятого генерал-фельдмаршал-лейтенанта Л.Г.Януса фон Эберштедта (ум. 1718) и бригадира, полковника Казанского драгунского полка Жана Николя Моро де Бразе. Дивизии были приданы 32 двух- и трехфунтовые пушки, повозки с амуницией, несколько сот казаков и 7,5 тысяч молдавских конников господаря Д.Кантемира, который ещё 6 июня «себя, оружие своё и войска» присоединил к корпусу фельдмаршала Б.П.Шереметева.
Янусу предписывалось атаковать турок и уничтожить мосты, по которым те собирались переправиться с восточного на западный берег Прута. Если противник не будет обнаружен, то дивизия Януса должна была занять позицию у Дуная, т.е. практически у Галаца или Браилы[1]. Встреча в полдень 7 июля авангардов двух войск - русской кавалерии с сипахами и татарами у местечка Фальчи оказалась неожиданной для обеих сторон, которые сочли, что против них выдвинулись основные силы противника. Рассыпанных всадников врага Янус принял за 50-тысячное войско и слепил образ, что армия попала в западню и приказал отступать. Как только дивизия тронулась с места, «две толпы в белых чалмах, скачущие треугольником»понеслись, чтобы диким рёвом нагнать страх на русских. Выучка конно-гренадёр, драгун и пушкарей была на высоте: «как скоро они приближились, первый ряд наших гренадеров лег наземь, и мы встретили их залпом из 12 орудий миниатюрной нашей артиллерии»[2]. Принц Евгений Савойский, Карл XII, П.А.Румянцев, А.В.Суворов, без сомнения, рванулись бы вперёд, накрыли турецкие передовые части и сбили с них «кураж». Но Пётр I, встревожась депешей «военного профессионала» Януса, после совещания с генералами, приказал ему немедленно «соединиться с пехотной армией». С полудня и до двух часов дня 7 июля сипахи, учитывая неравенство сил, не наседали особенно на колонну Януса. Но даже и с двух часов дня Януса преследовали только разрозненные конники. С двух часов дня до 10 часов вечера корпус, непрерывно отстреливаясь, прошёл четверть мили (чуть более двух километров). В ночь с 7 на 8 июля турки слышали шум от движения телег и войска неприятеля. На рассвете они узнали, что русские ушли, но сочли это западнёй. Секретарь янычарского корпуса Хасан Кюрдю записал, что «в ночь с 7 на 8 июля была даже поднята ложная тревога, так как охранникам показалось, что враг наступает. Однако наутро турки обнаружили, что русские покинули свои позиции и отошли… Турецкое командование решило, что этим враг пытается подстроить турецким войскам какую-то западню, и послало на разведку два небольших отряда…»[3].

Янус спалил в кострах большую часть своего провианта и около 3 часов утра 8 июля продолжил отступление. Для проверки турки осторожно выслали вперёд два небольших разведывательных отряда под командой Мехмед-паши Черкеса. Только убедившись, что русские отступают, «неорганизованные, не объединённые единым командованием»[4]толпы «храбрецов» стали обстреливать уходящих. Всего вместе с татарами утром 8 июля за корпусом Януса следовало около 20 тыс. всадников во главе с ханом Девлет-Гиреем II (второе правление 1708-1713) и Мехмед-пашой Черкесом. Благодаря стрельбе картечью из двенадцати 3-фунтовых пушек и двадцати 6-фунтовых мортирок, турки не могли приближаться ближе 200-300 шагов. Садразам с основным ядром войска всё ещё стоял на восточном берегу Прута, ожидая наведения мостов. Он не решался отпускать от себя пехоту и артиллерию, боясь русских и не зная, где отряд генерала К.Э.Ренне, который отправился к Браиле и мог напасть с тыла.

Основная переправа османских сил на западный берег Прута началась только в ночь с 8 на 9 и продолжалась  июля[5]. Тогда же, в полночь с 8 на 9 июля Пётр I начал отход на север. Навстречу Янусу Пётр I выслал 4 полка дивизии генерала д’Энсберга и четыре тысячи молдаван Д.Кантемира[6]. В два часа дня Янус с ничтожными потерями, оторвавшись от 15-16 000 сипахов, татар и 3000 янычар (такие цифры дал Алларт в своём дневнике) прошла 9 километров до селения Хушь недалеко от урочища Станилешти[7].
На военном совете 8 июля генералы говорили, что местность не годится для сражения - у противника де 40 тысяч янычар и до 400 крупных и малых орудий (Л.Н.Алларт), которые с окружающих высот откроют губительный огонь. Генералы во главе с Петром I решили обследовать окрестности. На расстоянии в одну милю ничего не было найдено и постановили отступать севернее.

Около 14 часов того же дня, чтобы вызнать состояние противника, Пётр I провёл разведку боем силами гвардии и дивизии генерала Л.Н.Алларта, (Об этом не писали историки). Гвардия двинулась по теснине вдоль р.Прут, а дивизия Алларта поднималась на высоты правого берега реки. Вся операция продолжалась долго, до 6 часов вечера, но оказалась безрезультатной – конники неприятеля после нескольких пушечных выстрелов и мушкетных залпов, отступили, не приняв боя. Войска вернулись, чтобы прикрыть армейский лагерь и подыскать более удобную позицию для предстоящего боя.
Конную дивизию Януса и дивизию генерала д’Энсберга, которые устали, отвели в тыл. Татарам и сипахам, число которых увеличивалось, дали возможность занять окружающие лысые холмы[8].
После шести часов вечера 8 июля снова был собранвоенный совет, который по сути, свернул вторжение на Балканы. На нём были оглашены показания пленного ногайца, сообщившего, что на западный берег Прута перешла татарская и турецкая конница, а 50 или 60 тысяч пехоты со 160 пушками поспеют только к полудню 9 июля. Всего же будет «войска турецкого с визирем: янчар 60 000, спагов 40 000, да их татарской буджацкой и крымской орд 40 000, всего 140 000 и они, татары, все ныне стоят по лесам»[9]. нус, едва сдерживая бешенство, говорил о том, что армия попала в «отчаянное положение», упрекал в небрежении к иностранным генералам и заявил, что те, кто втянул в «лабиринт», пусть и выводят из него. «Все иностранные генералы с большим удовольствием слушали генерала Януса»[10]. Подобный афронт иноземцев был неслыханной дерзостью, но Пётр I, подбодряя всех, просил давать советы[11]. Военачальники напомнили о «великом недостатке» провианта и фуража, изнурении лошадей, численном превосходстве подходившей 100-тысячной турецкой армии и неудобстве «пустого места», где окружающие высоты дают преимущество неприятелю. Однако были и те, кто советовал в оставшееся светлое время суток предпринять атаку, пока силы противника уступали русским[12]. Конечно, нанести поражение турецко-татарской коннице было трудно, но «сбить кураж» и частично занять окружающие высоты было возможно.

Совет постановил спалить часть тяжёлых генеральских и офицерских телег с багажом и в полночь отходить двумя колоннами с артиллерией и обозом между ними вдоль Прута на север. Правильным было решение вести кавалерию пешим порядком. Прикрывать ретираду иррегулярной конницей было бессмысленно. «Положено было армии воротиться назад, устроясь в каре и оградясь рогатками; экипажи, конница и артиллерия должны были оставаться в центре… Недостаток конницы более всего мог нам повредить. Наши лошади были совсем изнурены, а турецкие свежи и сильны»[13].
Вплоть до ночи войска стояли под ружьём у рогаток на расстоянии «в версте или малым меньше» от турок, которые не нападали. Более того, Балтаджи приказал отойти назад к наведённым мостам, возле которых была главная турецкая армия и янычары.
К 23 часам русская пехота выстроилась шестью двух-полковыми (бригадными) каре и «армия ради тесного места отступила»[14]. Обоз, орудия, стада скота и 8 полков драгун Януса были прикрыты со всех сторон инфантерией. В голове шли 7 полков дивизии Репнина, следом дивизия Вейде, затем артиллерия, дивизия д’Энсберга и пехота Алларта. Гвардейская бригада - Преображенский, Семёновский, Ингерманландский и Астраханский полки, замыкала арьергард. Пётр I, Екатерина Алексеевна, министры и весь двор были перемещены в голову колонны.

Армия Петра Великого. Кавалерийский офицерПобедный день 9 июля 1711 г. Отступающий не обречён на поражение, но соперник тут же взбадривается надеждой на успех. Утром 9 июля неприятель увидел не только обугленные остатки багажа, остовы подвод, но и часть брошенных боеприпасов. «Часа за два до свету» турки стали нападать и движение замедлилось, так как «неприятель жестоко… в маршу мешал»[15].Если шведы, чтобы оторваться от корволанта Петра I и А.Д.Меншикова в Белоруссии в 1708 г., контратаковали,то отходящая армия лишь отстреливалась. Кавалерия, возможно, стреляла из полупудовых коротких мортир, а конные гренадёры бросали гранаты. Особенно успешно билидве пудовых мортиры [16].

Дивизия А.И.Репнина (7534 строевых и 1139 нестроевых) маршировала быстро. На неровной местности часть экипажей опрокинулась, в разрыв ворвались сипахи и татары, которые перебили часть скота и умертвили попавших под сабли и копья безоружных возчиков и даже женщин. Много экипажей было разграблено, пропали кибитки с делами Походной канцелярии. Но как только пехота показала вид атаки, а пушки дали несколько залпов, сипахи и татары Армия Петра Великого. Солдат корволанта Художник Ю.Е. Каштанов, 2005 готпрянули. Пять часов колонны «сшивали», затем движение продолжилось. Пройдя «милю и больше» (7–8 км), колонны около 14 часов 9 июля остановились на более или менее подходящем «пространном месте» у д.Новые Станилешти (турецк. Хуши), в 70 км южнее Ясс. К пяти часам дня подтянулся и арьергард. Русская выучка и дисциплина были выше, чем у османов. Солдаты, казаки и молдаване кирками и лопатами сноровисто набросали землю и песок на рогатки с южной стороны, откуда прибывал противник. Вырос вал в половину человеческого роста, из которого торчали острия пик («свиной щетины»). С северной стороны было болото и там 18 полков огородились только телегами, рогатками и павшими лошадьми. Для прикрытия пехота использовала и ближайшие заросли кустов.

Армия Петра Великого. Артиллерия в походе. Художник Ю.Е. Каштанов, 2005 г.Под Полтавой победа была одержана умелой тактикой, артиллерией, численным превосходством пехоты и инженерной подготовкой поля боя. Здесь времени на устройство редутов и ретраншемента полного профиля не было. Собирались построить правильный прямоугольник (именно так показано на некоторых схемах), но из-за нехватки времени получилась трёхфасная фигура, похожая на ломаный треугольник, примыкавший основанием к реке. Фронт, обращённый на юг, был опаснейшим. Туда поставили самые боеспособные полки: Астраханский – 1008 чел., Ингерманландский -1259 чел., Преображенский – 2051 чел. и Семёновский - 2010 чел., а также дивизию Л.Н.Алларта и ещё 8 полков - всего 26 батальонов. Вместе русскими на Пруте бились сербы, молдаване и даже венгры и французы из бывшего войска Ференца II Ракоци (1676-1735), воевавших против Габсбургов.
Армия Петра Великого. Драгун, гренадер и знаменосец. Художник Ю.Е. Каштанов, 2005 г.Периметр ощетинившейся Русской армии составил примерно 7,5 км километров, а площадь лагеря около 3 кв. км. В центре поставили «главную артиллерию» - восемь 8-фунтовых и две 12-фунтовых пушки, две пудовых, двадцать одну 6-фунтовую мортиру, одну пудовую и одну полупудовую гаубицу. 87 трёх-фунтовых пушек стояли при полках. Всего в лагере было 122 орудия и 30 846 чел. регулярной пехоты[17]. 692 чел. драгун (многие из которых были без коней) убрали внутрь ретраншемента. Землянку царя и царицы, накрытую палаткой, отрыли за Преображенской и Семёновской лейб-гвардией. Туда же, ближе к берегу реки, поставили обоз. Куда загнали скот, на схемах не указано. Прут прикрывал тыл и смерть от жажды не грозила. Но ширина русла была не более 20-30 метров, а на левый берег вышел 10-тысячный сборный отряд янычар, ногайцев, поляков Ю.Потоцкого, шведов и запорожцев, которые «стали на горе… с распущенными 22 знамёнами»[18]. Доступ к воде был затруднён из-за периодических выстрелов из-за реки. Однако ответная стрельба с русской стороны отгоняла противника и воду можно было свободно забирать.

Мехмед-паша Черкес и Девлет-Гирей II просили садразама поспешить - враг окружён, но без пушек и пехоты его не задержать и он может вырваться из окружения «в леса и горы».
Вечером 9 июля грохот русских барабанов дал сигнал «к бою» - подошли янычары. Пётр I и генералитет выехали на конях на «свои участки» обороны. Царь не владел суворовским «глазомером, быстротой и натиском», но весь день и вечер 9 июля, невзирая на обстрел, он как в сражениях под Лесной и Полтавой, делал всё, что надлежит командующему[19].

Турецкая армия. Офицеры янычарПогоня 7-9 июля так взбодрила, что часть янычар решила атаковать сходу, не дожидаясь артиллерии. Турецкая тактика преследовала цель прежде всего парализовать волю соперника. Османы стремились ударом в лоб проломить строй противника. Войско выстраивалось полумесяцем, чтобы шире охватить врага. Плотная толпа сбивалась в трапецию, вперёд становились храбрейшие с «байраками»-значками («дели-баши»). С саблями или ятаганами в правой руке, с ружьями-«янычарками» или кинжалами в левой, аскеры с бешеным воплем кидались вперёд. Задние ряды так напирали, что передние не могли остановиться. Первый налёт был самым страшным – он или обращал врага в бегство, или, вломившись, крушил строй изнутри. Конница изматывала врага ложными выпадами и атаковала либо лавой, либо широким клином, в острие которого мчались самые неустрашимые. При неудачной атаке противник окружался и атаки повторялись. Если в строе врага появлялся разрыв, сипахи «змеёй» устремлялись туда и взрывали его изнутри.
Турецкая армия. ЯнычарНесмотря на предостережение Девлет-Гирея II, что янычары должны отдохнуть, окопаться, дождаться артиллерии и всех войск, янычарский ага Юсуф-паша не остановил их. Несколько тысяч янычар рванулись на короткий фас русского лагеря. Направление атаки выбрано было верно. С севера мешало болото, с юга – можно было попасть под косоприцельный огонь 12 русских полков[20].. Бросаться под ядра и картечь, которые били на 500 и 200 шагов, было безумной храбростью. В первой шеренге с кличем «Аллах!» бежали 300-400 делибашей, за ними – орда остальных[21].

Атакующий всегда несёт бóльшие потери. Как и под Полтавой в 1709 г., решающим родом войск на Пруте стала артиллерия.Огонь русских орудий – восьмидесяти семи трёхфунтовых полковых, полевых двух 12-фунтовых орудий, восьми 8-фунтовых, двух однопудовых и двадцати одной 6-фунтовых мортир, пудовой и полупудовой гаубицы был сокрушителен. На короткий фас позиции Пётр I приказал подтащить все восемь огромных 8-фунтовых орудий весом по 240 пудов и дополнительно несколько 3-фунтовых пушек («понеже видели, что с других сторон нет нападений»). Канониры главного начальника артиллерийского парка России - Турецкая армия. СипахиЯ.В.Брюса быстро перезаряжали стволы и показывали такое же мастерство, как под Полтавой. Смертоносные выстрелы двойными зарядами с ядром и картечью пробивали бреши в густых рядах. Особенно поразила противника скорострельность – в минуту из трёхфунтовой пушки выпускалось одно ядро или 2,5 картечи. Русский строй, будучи знаком с ещё более отчаянными шведскими атаками, не попал под гипноз турецкой численности. Биограф султана Ахмеда III Дилавер-заде Омер-эфенди назвал солдат врага «дьяволоподобными», а Петра I «искусным фокусником»[22].Рукопашных схваток почти не было. Бой вели, как по уставу - первые две сдвоенные шеренги палили и заряжали ружья не вставая с колена, третья и четвёртая – стоя. В жару кремневый замок почти не давал осечек. Офицеры следили, «чтоб четвёртый плутонг отнюдь прежде не выстрелил, пока первый мушкеты набьёт»[23].Вряд ли пули летели мимо густого клина, несмотря на то, что тот еле был виден сквозь пороховой дым.
Бесстрашие, орудия и мушкеты отразили свирепость нападения. Клин янычар не вломился в лагерь и застрял в 30 саженях от рогаток[24]. Опытных стрелков среди янычар было мало, стреляли только первые две-три шеренги и пальба из «янычарок» не была меткой.

Донской и украинский казаки Художник Ю.Е. Каштанов, 2003 г.Австрийцы в сражениях с турками ставили часть легкой конницы - венгерских гусар или сербов на фланги пехоты. Русское командование против «лёгких и скорых» сипахов тоже выставило всех молдавских конников и 3 тысячи казаков. В июне-июле 1711 г. молдавские гусары и казаки неплохо бились с противником в авангардных и арьергардных стычках, но мелкие донские и молдавские лошади были слабее турецких[25].Позже в Петербурге, чтобы подправить впечатление от неудачи, облыжно приписали «конфузию» казакам и молдаванам[26].

Прогнав нерегулярную конницу, сипахи «образом саранчи» пугали криком, скакали вокруг, сверкали саблями и только самые сорви-головы подлетали к рогаткам[27].

Молдавский всадникЮсуф-паша ещё раз решил испытать судьбу и послал свою элитную пехоту на дивизию Алларта. И снова картечный ураган разносил в клочья тела янычар. Теперь они потеряли «ярость». «Все отказали, что они наступать не хотят и против огня московского стоять не могут» - сообщал переводчик русского и английского посольств Л.Барка.
Провальные приступы турецкие участники сражения освещали неохотно [28]. Находившийся на острие турецких атак Алларт особо подчеркнул русскую храбрость: «противник вторично с большой стрельбой и криком пытался прорваться к рогаткам, но, как и прежде, благодаря стойкой храбрости русских был сноваотбит, и вынужден ретироваться на свои прежние места». Отвага воинов ислама оказалась бессильной против линейной тактики. 11 августа 1711 г. Р.Саттон записал показания очевидца о том, что в турецком лагере был большой беспорядок. Янычары были трижды отбиты с потерей 8 000 человек. «Если бы русские знали о том ужасе и оцепенении, которое охватило турок и смогли бы воспользоваться своим преимуществом, продолжая артиллерийский обстрел и сделав вылазку, турки, конечно, были бы разбиты» [29]. Позже Юсуф-паша, будучи очередным великим везиром, говорил султану Ахмеду III о силе русского отпора и вероятности бегства его пехоты в случае русского наступления[30].

Гусар-куруц армии Петра.Если 7-8 июля лёгкая турецкая и татарская конница имела превосходство над русской, то 9-10 июля роль кавалерии с обеих сторон была незначительной. Перевес в числе османских и татарских всадников над русскими не имел значения. Русская кавалерия и все нерегулярные конники были внутри лагеря, а турецкая и татарская, видя стойкость русской пехоты, только гарцевала и пугала стрелами. Строй Русской армии не нарушался ни на минуту, её огневой шквал был так невыносим, что «неприятель заколебался, отошёл на несколько сотен шагов» и укрылсяв сухом логу.

Б.П.Шереметев послал на вылазку 80 гренадёр, чтобы выбить врага из укрытия. Гренадёры, у каждого из которых было по две гранаты, выполнили приказ. У турок такого оружия не было и они отбежали из лога назад. Правда, когда гренадёры возвращались, янычары преследовали, но несколько залпов заставили их, бросая убитых, снова укрыться на высотах.
Конец дня 9 июля стал победным для Русской армии, которая продемонстрировала техническое и тактическое превосходство своей артиллерии и пехоты. Турки потеряли убитыми как минимум 7-8 тысяч человек, почти как под Веной в 1683 г., где ущерб османских сил составил 10 тыс. убитыми, а христианских войск – 2 тыс. убитыми[31]. Дух янычар и турецкого командования был сбит. «Каждый раз они [турки] в беспорядке бежали обратно. После третьей атаки их замешательство и расстройство были так велики, что можно наверняка полагать, что если бы русские контратаковали их, то они бежали бы без всякого сопротивления»[32].

К ночи по мере подхода янычар и отставших сипахов обе стороны возобновили стрельбу. «До свету непрестанно огонь был с обеих сторон… в обозе нашем многих людей и лошадей вредило»[33]. Русские бомбы и ядра «вредили» туркам не меньше.

Запорожские казаки и татарыУспешный огневой бой, продолжавшийся «близ трёх часов или более до самого вечера», вдохновил русское командование[34]. Перед полуночью 9 июля Пётр I накоротке созвал очередной военный совет. Армия не была полностью окружена и было решено произвести внезапную «под рассвет» атаку по типу шведской[35].

Судя по Алларту, планировали подняться в ночное время, неожиданно сбить противника с занятых позиций, овладеть его пушками, а потом, как в победный день 27 июня 1709 г., оставив в лагере резерв, выйти всей армией, построенной двумя боевыми линиями. В полки разослали приказы готовить солдат к бою на рассвете 10 июля[36].

Ногайский всадник«Смелость силе воевода». Огневая мощь линейного строя и больших каре, куда австрийцы помещали своих кирасир, гасили бурные атаки «правоверных». В 1664 г. у Рааба, 37 тысяч воинов Монтекукколи разгромили 122 тысячи верховного везира Ахмеда Кёпрюлю со 135-ю пушками; в 1683 г. под Веной и в 1697 г. на Зенте турецкие войска были разбиты вдвое меньшими силами христиан. 5 августа 1716 г. у Петерварадина (ныне г. Нови Сад) Евгений Савойский с 60-тысячной армией пошёл в атаку против 150-тысячного войска Дамада Али-паши. Австрийская пехота сбила янычар, а тяжёлая кавалерия обратила в бегство сипахов. Турки, потеряв до 6 тысяч убитыми, бросили 164 пушки. Под Белградом 16 августа 1717 г. принц Евгений с 20-тысячной армией пошёл на штурм позиций 200-тысячного войска садразама Халил-паши. Его пехота пошла в штыковую атаку навстречу огню турецкой артиллерии, приблизилась к главной батарее, вызвала панику и наголову разгромила османов, потеряв всего около 2 тысяч человек. Потери турок составили до 20 тысяч.

 За 1700-1709 гг. произошло быстрое становление моногенной (искючительно из мушкетёров и драгун) регулярной армии царя Петра, которая накопила богатый опыт в борьбе со шведами. Православное войско представлялось монолитным и грозным: генералы и офицерский корпус были профессионалами военного дела, дисциплина, психическая закалка и выучка солдат были намного выше, чем у турок и татар. Правда, австрийская тактика победных войн с турками в 1660-1664, 1683-1699, 1684-1688 и 1697 гг. не была освоена[37].

Русские драгуны и конные гренадеры в атаке. Художник Д. Рикман, 1994 г.Об изъянах османского войска знали многие, в том числе и царь. Турки не бились в линейных порядках, янычары не имели пик, ручных гранат и не умели сражаться против штыков и пикинёров. Короткими ятаганами трудно было колоть, а рубленые раны не всегда были смертельны. Команд никто не мог слышать, каждый бился сам по себе. Сипахи «с малолетства» занимаясь джигитовкой, в одиночных боях они были превосходными кавалеристами, обладали искусной выездкой («конь на пятачке пропляшет»), но не имели ни кирас, ни мушкетов, их стрельба из луков была малодейственной[38].

В сражении 9-10 июля 15-30 тыс. татар, до 7 тыс. запорожцев и до 3 тыс. поляков Ю.Потоцкого только блокировали русский лагерь. Привычная к маневрам и дальним походам рассыпная кавалерия ханства, была бессильна против слабых укреплений, пугалась "огненного боя" и не нападала на регулярные части[39]. Из казны хана ничего не тратилось на её содержание. Турецкие пушкари, до половины которых, как писал П.А.Толстой, были не из «природных турок», не знали «артиллерийской науки» и стреляли медленно. В отличие от европейцев с их памятью о рыцарстве, османское командование по старой кочевой традиции бегство считало приёмом боя. Если сбегало командование, вслед за ним исчезала и армия. В военном деле разбирались только храбрый и опытный янычарский ага (и одновременно главнокомандующий войском султана) Юсуф-паша, начальник канцелярии садразама, кяхья Осман-ага и 60-летний Девлет-Гирей II.

Армия Петра Великого. Драгун 1702–1712 гг. Художник Ю.Е. Каштанов, 2005 гУдар бригадными каре, между которыми помещались бы драгуны и нерегулярные части, или сплочёнными линиями, в интервалах которой накатывались трехфунтовые пушки (такого типа атак турки не знали), обратил бы неприятеля в бегство, особенно, если бы полки направить в сторону шатра верховного везира. Чтобы не попасть под удар при построении, линии (или бригадные/дивизионные каре) можно было сформировать внутри лагеря и прикрывать их выход стрельбой из тяжёлых орудий. 17 июня 1770 г. на Пруте у Рябой Могилы 38 тысяч П.А.Румянцева разбили 72 тыс. турецко-татарского войска. На Ларге 7 июля того же года 1-я армия в 39 тысяч при 115 пушках рассеяла почти 80-тысячное скопище неприятеля. При Кагуле 1 августа 1770 г. 27 тысяч русских разбили 150-тысячного противника. При Рымнике 11 сентября 1789 г. 25 тысяч русских и австрийцев под командованием А.В.Суворова нанесли поражение 100-тысячному неприятелю.

 

Пётр I позже вспоминал о вероятной победе: «И тако оные с помощию Божиею отбиты и, ежели бы за ними хотя мало следовали, то б полную викторию получить могли»[40]. Но за грохотом орудий, дымом и пылью никто не знал о янычарском неповиновении.

В ночь с 9 на 10 июля 1711 г. Пётр I отменил нападение. По какой причине главнокомандующий сдал инициативу туркам? Ведь можно было предвидеть, что глухая оборона грозит блокадой[41]. Может быть, Пётр I не надеялся на утомлённую армию, которая трое суток вела бой? Может быть, его тревожила поголоска, что «двухсоттысячное» исламское войско возглавляет и Карл XII? [42]

После 1715 г. царь оправдывался, что преследовать янычар было нельзя, так как не успели окопать обоз и ворвавшаяся конница врага могла бы уничтожить «пропитание, которого и так мало было». А русский успех привел бы даже к худшему: «дальнее захождение без магазеинов и людство неприятеля… крайнею б беду принесло. Правда, что зело бедствен сей случай был и печален, но ежели б получили викторию над неприятелем, тогда б ещё далее зашли… и тако без сомнения злее б было»[43]. Такое оправдание принять нельзя - после победы можно было идти не на юг, а на север! Скорее всего, царь учёл изменение обстановки в ночь на 10 июля. Затемно в турецкий лагерь привезли орудия крупных калибров, каждое из которых тянуло до 40 пар буйволов. Турки быстро воздвигали шанцы вокруг русского лагеря и устанавливали батареи. К полуночи было поставлено около 250 пушек[44].Ночью противник, открыв сильный огонь, ещё раз атаковал, дошёл до рогаток, но снова был отброшен.За километр от турецких батарей был поставлен шатёр Балтаджи со знаменем пророка. В обоих станах зажгли костры.

Пётр Великий на коне. Художник Ю.Е. Каштанов, 2005 гК рассвету 10 июля подтянулась вся османская армия. Она состояла примерно из 57 000 конницы и 62 000-64 000 пехоты (всего 119-121 тыс.) и не была изнурена[45].
Боеспособность армий никогда не определяется одной численностью. Турецко-татарское войско может быть, втрое превышало число строевых солдат царя - 38 246 чел.[46]. Такой перевес не был неожиданностью, онём знали и раньше. Если в состав войска Балтаджи включаются нестроевые чины и нерегулярные отряды крымских татар, то нельзя не учитывать нестроевых, казаков и молдаван армии Петра I. На глаз рассыпанные вплоть до горизонта толпы казались многочисленнее. Всадники в разноцветных одеждах гарцевали в разных направлениях[47]. Утром артиллерийская дуэль возобновилась[48]. Потери среди русских канониров были ничтожны. Русский отпор произвёл такое ошеломляющее впечатление, что турецкое командование отказалось от атак и решило осаждать русский лагерь как крепость, то есть продолжить навесной обстрел с холмов и только после подавления противника посылать снова янычар на штурм[49].

Под Полтавой 27 июня 1709 г. в апогее битвы царь показал чудеса храбрости, повёл в атаку второй батальон Новгородского полка и бесстрашно понёсся на стрелявших в упор шведов. Вдохновенное поведение государя могло бы вызвать такой же взрыв самоотверженности армии и на Пруте.

Атака турецких янычарПётр Великий был гигантом духа, но раскачка его психики бывала огромной. Трижды он терял самообладание – при бегстве от царевны Софьи в Троицкий монастырь в ночь с 7 на 8 августа 1689 г.; через 11 лет перед появлением шведов у Нарвы ночью 18 ноября 1700 г.; и снова через 11 лет – на Пруте. Бомбардировка, возможная гибель армии вместе с ним, царицей, правительственным аппаратом, русской гвардией и только что выпестованным офицерским корпусом, казной, полевой канцелярией - всё это могло представляться государственной катастрофой и крахом реформ[50]. Неистовство янычар и сипахов произвели на царя впечатление: «…пехота турецкая, хотя и нестройная, аднакож зело жестоко билась и ежели б по своему людству фронтом везде отаковали, то б небезопасно было»; османскую конницу «никто нигде не побивал из регулярных»[51]. Победа, как и поражение – зависят от состояния духа. Если 27 июня 1709 г. было звёздным днём царя, то 10 июля 1711 г. стало предельным крахом воли за всю его военную службу. (Подобное случалось и с другими полководцами – например, Фридрих Великий в Семилетнюю войну несколько раз впадал в состояние крайней безнадёжности). 10 июля утром, примерно в 6-7 часов, произошёл нервный срыв Петра I, не смыкавшего глаз уже двое суток. «И, правда, никогда, как и почал служить, в такой десперации не были» - писал он[52]. К стрессу добавилась эпилепсия, которая часто гостила у царя[53].

Русские пушкариБез равновесия невозможно было принять оптимальное решение – идти на прорыв. В фальшивом, как доказано многими историками [54] «завещании» Петра I сенаторам от 10 июля 1711 г. имелись слова: «Я… ничего иного предвидеть не могу, кроме совершенного поражения, или что я впаду в турецкий плен… Если я погибну, …то выберите между собою достойнейшего мне в наследники». Но эта выдумка, напечатанная в 1783 г. собирателем анекдотов «профессором элоквенции и аллегории» немцем Я.Штелиным (1705-1785), свидетельствует о том, как прочно врезался в память современников слом русского венценосца на Пруте.

Не желая, чтобы видели его мучительные судороги, царь скрылся в палатке. В отличие от мужа, государыня-царица среди воя и плача женщин не растерялась. Не Екатерина Алексеевна созвала военный совет для начала мирных переговоров, но именно она, будучи на седьмом месяце беременности, вывела царя из шока. Благодарную память о роли жены на Пруте Пётр I сохранил почти до конца жизни. «…Наша любезнейшая супруга государыня императрица Екатерина великою помощницею была… и во многих воинских действах, отложа немощь женскую, волею с нами присутствовала и, елико возможно, вспомогала, а наипаче в Прудской баталии с турки (где нашего войска двадцать две тысящи, а турков двести семьдесят тысящ было), почитай, [в]отчаянном времяни, как мужески, а не женски поступала - о том ведомо всей нашей армеи и от них, несумненно, всему Государству».[55]

Атакают янычарыДва-три часа (столько обычно длились припадки царя) армия оставалась без главнокомандующего, но не потеряла мужество боевой дух. Нет свидетельств, что потрясение вождя заразило генералов, офицеров и в целом армию. Рядовой состав, как всегда, был послушен и готов к жертвам. Полтавские ветераны ни на пядь не отходили от рогаток. Через 5 дней царь сравнил стену своих солдат с крепостью: «Господь Бог так наших людей ободрил, что хотя неприятели вящее ста тысячь числом превосходили нас, аднакож всегда отбиты были, так что принуждены сами закопатца и апрошами, яко фортецию, наши единыя только рогатки добывать»[56]. Русские полководцы М.М.Голицын, Я.В.Брюс, Л.Н.Алларт, А.И.Репнин, А.А.Вейде не допускали и мысли о капитуляции.
Заряд картечиК 9 часам утра 10 июля царь выправился, хотя гнетущее состояние не исчезло. «Около 9 часов утра Его Величество… приказал позвать… в центр экипажей, где находилась его палатка» Б.П.Шереметева, Л.Г.Януса и генерал-лейтенанта фон дер Остена. Совещание шло долго, мнения военачальников не были зафиксированы. Решили обратиться к Л.Н.Алларту, который отлёживался в карете после ранения. Алларт записал, что было два варианта – предложить противнику переговоры о мире и если будет отказано - идти на прорыв[57]. В турецкой и европейской историографии утвердилось положение, что на р.Прут в 1711 г. Русская армия потерпела поражение и только подкуп турецкого командования позволил вырваться царю Петру I с минимальными потерями из котла. Да, «молдавская кампания» была проиграна, но сражение 7-10 июля к моменту заключения русско-турецкого «вечного мира» 12 июля 1711 г. было прервано при ничейном исходе.
Полки в это время готовились к бою и выстраивались внутри лагеря в боевую линию. Казаки и молдаване сражаться с конницей сипахов и татар не могли, поэтому их оставляли охранять вагенбург. Прорыв имел шанс на успех – ведь даже неуклюжее армейское каре Б.Х.Миниха 19 августа 1739 г. под Ставучанами, извергавшее непрерывный огонь, казалось настолько грозным, что 80-тысячное османское войско покинуло свой лагерь, окружённый тройной линией окопов и одиннадцатью батареями с семьюдесятью пушками. Конечно, нанести поражение только пехотой было трудно, но огонь орудий мог смести врага с поля, как под Лесной и Полтавой [58].

Генералы стояли за прорыв, но Пётр I принципиально не стал «азардовать». Возможно, он считал, что утрата лошадей, особенно тягловых, означала потерю подвижности армии и даже если противник будет прогнан с позиций, отступление по выжженной степи будет трудным. За перемирие выступали вице-канцлер П.П.Шафиров и жена царя[59]. Вполне вероятно, что в военных советах принимал участие и Кантемир, но по источникам это не прослеживается[60].

Днём 10 июля разразился сильный дождь и была тревога, что отсыревший порох помешает стрелять, но противники вели огонь вплоть до двух часов дня[61]. К этому времени русская полевая артиллерия израсходовала 1014 ядер, 198 бомб, двести 6-фунтовых гранат, 282 картечи. Полковые орудия выпустили по противнику 1101 трёх-фунтовое ядро и 305 картечей[62]. Это было почти втрое больше, чем битве под Полтавой, где 65 русских трёх-, восьми- и двенадцати-фунтовых пушек сделали 1405 выстрелов[63]. Историки часто попадают под гипноз источников. В 1724 г. в «Гистории Свейской войны», составленной ради возвеличивания Петра I, давался отличный от дневниковых записей перевод «Истории Алларта», где подчёркивались невозможность прорыва и трагизм окружённого войска, когда лошади якобы «отъедали» хвосты друг у друга. «Ни по какому образу мы могли пробитца, понеже наши лошади все измучены, фуража в лагере не было, для того они себе гривы и хвосты отъели, и мало лошадей к службе годных было. Того ради резелюция воспринята трубача к великому везирю послать, и ему об мире объявить». Отечественная историография объясняла Прутский мир потерями от обстрела, невозможностью отступления из-за нехватки лошадей, провианта и изнурения пехоты[64]. Да, фуража не было, но ни один из участников сражения 1711 г. не упоминал, что армия умирала от голода и жажды. Река была рядом, а для людей была молдавская баранина, хотя и были ограничения в хлебе. Тягловые лошади не превратились в одров, если, начиная с 12 июля, они вытянули из Молдавии всю артиллерию, боеприпасы и медные понтоны. У генералов к тому же, для лошадей имелись мешки с овсом (возможно, и не только у них), а после заключения перемирия с вечера 11 июля можно было косить быстро поднявшуюся траву.

Петр I и Екатерина во время Прутского похода«Воинская генеральная дума» послала от имени Шереметева парламентёра к Мехмеду Балтаджи. На валах выставили белый флаг как сигнал к переговорам (но не капитуляции) и орудийные расчёты прекратили огонь.
Русская сторона прервала нерешённый бой. П.П.Шафиров писал: «Я говорил… про окружение войск наших, что тогда было ещё то дело со обоих стран в равной мере, и оружие у обоих войск в руках, и в воле обоим странам было бится и мирится, а счастие в руках состояло». В турецкий лагерь отправили унтер-офицера гвардии Д.Шепелева с посланием фельдмаршала: «имеете ль склонность, как мы о том имели известие, не допуская до такой крайности, сию войну прекратить возобновлением прежнего покоя, которой может быть ко обоих сторон ползе и на добрых кондициях. Буде же к тому склонности не учините, то мы готовы и к другому, и Бог взыщет то кровопролитие на том, кто тому причина»[65].
Русский отпор 8-10 июля был настолько сокрушительным, а османские потери так велики, что такое нежданное предложение было сочтено военной хитростью. Турецкое командование на появление парламентёра ответило усилением обстрела.
Сколько длилось тягостное ожидание - неясно. Перед опасностью силы могут возрасти и вождь, вдохновив воинов героизмом, поразит врага. Но Пётр I избегал риска и направил второе письмо уже имевшее вид просьбы[66].
Балтаджи созвал совет, на котором, по свидетельству турецкого хрониста Мехмеда Рашида, зашла речь о трудном положении турецких войск[67]. Было сочтено, что если русские согласятся вернуть завоёванные в 1696 г. крепости, то можно прекратить военные действия. Главными сторонниками примирения были кяхья Осман-ага, Юсуф-паша и всё высшее духовенство. Против возражали С.Понятовский и Девлет-Гирей II, который предупреждал о лживости «гяуров»[68]. Русофоб-романист Даниель Дефо написал: Балтаджи, оценив мужество русских, понял, что бой может кончиться его поражением и решил выяснить, нельзя ли воспользоваться сложившимся положением. Напротив, мир пресечёт бойню и дальнейшие военные издержки[69]. После двухчасового молчания Шереметеву послали согласие принять делегатов. Около 3 часов дня 10 июля огонь османских батарей затих[70]. Нет свидетельств, что турки пошли на перемирие, испугавшись русского наступления. Такое искажение было допущено Петром I в «Гистории Свейской войны»[71].

«Полезнейшие кондиции» обговаривались царём и Шафировым около двух часов (с 15 или 16 часов). Тогда же подбирались верховному везироу и его окружению обычные в дипломатической практике подарки: «2 пищали добрых золочёных, 2 пары пистолет добрых, 40 соболей в 400 рублей» и несколько тысяч золотых дукатов[72].

Карл XII требует от турок возобновить атаки10 июля «пред вечером», возможно, около 17-18 часов Шафиров с тремя переводчиками, канцеляристом и двумя курьерами отбыл в турецкий лагерь с полномочной грамотой и с инструкцией царя, предусматривавшей уступки османам. На переговоры царь делегировал сорокадвухлетнего Шафирова, знатока международных дел, опытного психолога и полиглота. «Превысокий разум» православного еврея-эрудита признавался всеми, в том числе и царём, у которого он пользовался «кредитом и почтением».Инструкция Шафирову свидетельствует не о состоянии Русской армии, а о степени потрясения царя. Чтобы вырваться из ловушки, государь был готов на немыслимое - отказаться не только от завоеваний на юге в 1695-1696 гг., но и от 10-летней борьбы за Балтику, сдать Карлу XII и С.Лещинскому Речь Посполитую, уступить всю Лифляндию («и протчия помалу уступать»). За Ингрию он был готов заплатить Псковщиной, «буде же того мало, то отдать и иныя правинции»![73]
Русско-турецкое перемирие в Карловаце 14 января 1699 г. сроком на один год было заключено за один месяц. 30-летнее перемирие в Константинополе 3 июля 1700 г. было оформлено после 8-месячных переговоров. Русско-турецкий «вечный» (!) мир был согласован всего за полтора дня - 10 и 11 июля. 12 июля он уже был подписан, скреплён печатями и разменён. Мир был одобрен всеми чинами турецкого командования. Обе стороны стремились скорее свернуть войну, обе недооценили свои силы и переоценили мощь противника. Мехмед-паша знал, что он не «корифей» военного дела, что дизентерия и другие болезни косили и косят турок[74]. Затяжка кампании могла ухудшить боеспособность его воинства и ему приходилось считаться не только с кровавыми потерями и недовольством янычар, но, может быть, с сюрпризом (контратакой) «дели Петро» и подходом русских подкреплений с севера. (Оттуда двигались под конвоем огромные обозы с провиантом). Турки учитывали, что к моменту перемирия Русская армия не потерпела поражения. Гвардейская бригада – Преображенский, Семёновский, Ингерманландский и Астраханский полки, как и войско в целом, «великий кураж имели» (П.П.Шафиров). Природная выносливость солдат с их крестьянской закваской не была исчерпана. После тысячевёрстных маршей, напряжённых земляных работ и перетаскивания на лямках 3-фунтовых пушек, весивших по 24 пуда 33 фунта (без 20-пудового лафета), почерневшая от копоти и питания впроголодь, пехота стойко держалась и только сбрасывала кафтаны из-за нестерпимой жары. Янычары «ни в едином месте проломить не могли» русский строй. Бесстрашно командовал опытный офицерский состав. «Российской генералитет великую храбрость и мужество показали» - писал Алларт[75]. «Русские вели себя удивительно доблестно» - сообщал Ю.Юль.

Гибель 9 июля 7-8 тысяч воинов Аллаха (по признанию турок) сорвала их боевой дух. По донесению Р.Саттона и по записям Моро де Бразе за три дня боёв русские изувечили ещё столько же, не считая умерших от болезней, которых возможно, было около 5000. Безвозвратные потери турок оказались в 12-13 раз (!) больше, чем в армии Петра I с первого дня вступления в Молдавию. Потери русских (без учёта погибших от болезней) составили убитыми 594 человека, умершими от ран 160, ранеными 1388 человек[76]. Один из турецких пашей, присланных охранять от налётов татар уходившую Русскую армию, говорил: «твёрдость [русских] их изумила, что они не думали найти в нас столь ужасных проивников, что, судя по положению, в котором мы находились, и по отступлению, нами совершённому, они видели, что жизнь наша дорого будет им стоить, и решились, не упуская времени, принять наше предложение о перемирии, дабы нас удалить. Он объявил, что в первые три дня артиллерия наша истребила и изувечила множество из их единоземцев, что у них было 8000 убитых и 8000 раненых, и что они поступили благоразумно, заключив мир на условиях, почётных для султана и выгодных для его народа»[77].

 Если Шафиров ничего не знал о победном рейде К.Э.Ренне к Браиле, то турецкое командование сильно тревожилось - русский корпус находился в 50 милях от турецкого лагеря. Мехмеда-пашу беспокоили не только русские драгуны на границах Валахии, но и отпадение Молдавии, сербский взрыв в Черногории и Герцеговине, переход кабардинцев в русское подданство, молва о стремлении царя оккупировать Румелию и даже подступиться к Стамбулу. Каждый день пребывания русских в османских владениях грозил волнениями среди христиан.

Вот почему, когда было объявлено прекращение огня, турецкий лагерь охватила радость. Янычары бросились брататься! Не дожидаясь заключения мира, они пошли к русскому лагерю продавать провизию, называя русских "кардаш", т.е. братьями. (Ла Мотрей). Саттон отметил: «во время обмена посланиями царя с визирем и переговоров о мире янычары приносили в лагерь русских хлеб, рис и другую провизию, в которой русские испытывали нужду и за которую хорошо платили»[78]. О том же вспоминал Алларт: «Турки стали очень дружелюбно относиться к нашим людям, разъезжали кругом нас верхом, приближались даже к самим рогаткам и разговаривали с нашими людьми, так что под конец пришлось поставить часовых в 50-60 шагах от фронта, чтоб неприятель так близко к нам не подъезжал. Часовых этих турки дарили табаком и печением, а те в отплату снабжали их водою, за которою туркам было далеко ходить».

Петровский гренадерВечером 10 июля посланцев от Шереметева с почётом усадили в шатре Балтаджи. Мехмед-паша первым изложил согласованные до приезда Шафирова условия[79] Главным было восстановление положения, существовавшего до 1695-1696 гг.: возвращение Азова, ликвидация Таганрога, Каменного Затона и «Еникале» (так именовали турки Новобогородицкую крепость в устье р.Самары). Другим требованием было удаление русского присутствия с границ Османской империи в Восточной Европе - невмешательство в дела поляков, запорожцев и казаков «польской» Украины. Запрашивалась также выдача османских подданных - «изменников» Д.Кантемира и С.Л.Владиславича, контрибуция за разорение Молдавии в размере троекратной подати, поступавшей оттуда, ликвидация посольства в Стамбуле, сдача армейской артиллерии и «всей амуниции» (боеприпасов, ружей). Труднее всего было бы отстаивать Прибалтику, но давать гарантии на возврат шведам Лифляндии и Эстляндии было бессмысленно. Порта не имела союза со Швецией и не собиралась учитывать её интересы. Ликвидация русского флота на Азовском море не обговаривалась[80].

По сравнению с инструкцией царя от 10 июля, турецкие требования были относительно легки. Выслушав запросы, Шафиров ответил, что «из приязни» к Порте царь вернёт Азов, разрушит новопостроенные крепости и не станет вмешиваться в дела поляков и запорожцев. Балтаджи и его помощник кяхья Осман-ага не были опытными дипломатами. Простодушный садразам не скрыл радости - небывало короткой кампанией восстановлены турецкие границы в Приазовье! Цель войны достигнута! Шафиров мгновенно схватил, что о Прибалтике и Псковщине вряд ли зайдёт речь и можно твёрже отстаивать свои позиции. Он указал, что Русская армия не разоряла Молдавию, а содержала там себя на свои средства[81]. Взамен артиллерии Шафиров обещал отдать пушки из Азова или Каменного Затона. В шатре секретаря, вероятно, с конца вечера 10 июля шло переписывание документов, перевод с османского и греческого языков на русский, осмысление турецких условий, ответов на них и обещание крупных денежных сумм турецким сановникам. «Весь вечер 10 июля и, вероятно, ночью и утром 11 июля формулировался и переводился текст договора для предоставления его Петру»[82].

Русским посланцам отвели намёт со всеми удобствами, где они ночевали. В ночь на 11 июля вооружённое перемирие продолжалось. «Всю ночь турки, хотя и положено было, что никакой работы было не делать, однакож они строили шанцы. От наших же ничего не делано, но токмо наши стояли во фрунте со всякою готовностию»[83]. Может быть, под утро 11 июля Шафиров послал тревожное сообщение, что турки выставляют новые запросы: свободный пропуск Карла ХII на север, возобновление ежегодных «поминок» крымскому хану и оставление в заложниках Шафирова и фельдмаршала Б.П.Шереметева[84].

На русской стороне перед рогатками выставили несколько обозных телег и забросали их землёй. 11 июля военный совет в составе ПетраI, Вейде, Алларта, Брюса, д’Oстена, фельдмаршала Шереметева, Януса, князя Голицына, Долгорукого и Г.И.Головкина единогласно и окончательно («по последней мере») постановил ни в коем случае не капитулировать и прорываться к польским границам вдоль Прута. (До Ясс и Сорок было около 80 и 200 километров)[85].

Был принят план, который скорректировал и дважды подправил царь: дивизии пойдут двумя линиями, как было при наступлении в июне и первых числах июля. Всей армии следовало быть готовой к выходу к 16 часам 11 июля. Неприятеля предполагали отбивать картечью из 87 полковых пушек и мушкетами. Боеприпасы, питьевая вода и скот имелись пока в достатке, хотя от питания исключительно мясом начались болезни. Особо было указано иметь «доволное число» патронов, картечи и «сечь железо на дробь». Каждая дивизия должна была подать рапорты о наличии этих боеприпасов. Количество багажных телег ограничивалось – для генералов до 5-10, для полковников по одной. (Царь потом срезал количество телег для генералов до 2-6). Все прочие должны ограничиться вьюками. Остальные кареты и экипажи царь приказал бросить - жёны офицеров будут следовать верхом. Освободившихся лошадей следовало распределить среди солдат и бедных офицеров. Под орудия намечалось запрягать только «добрых артиллерийских лошадей», а «всех худых побить и мяса изсушить или изжарить». Ненадёжные и тяжёлые орудия следовало подорвать и утопить. Утоплению подлежали бомбы и «тайные вещи» (документы Походной канцелярии?). Запас провианта и конины (на неделю) приказывалось распределить по полкам поровну[86]. Время выхода не указывалось, но подразумевалось, что он начнётся вечером, чтобы исключить преследование ночью[87].

Успешный отход был возможен. Через пять лет, за трапезой в Петербурге в феврале 1716 г., царь, радуясь успехам австрийской армии в войне против турок и предсказывая ей победу, говорил имперскому резиденту О.Плейеру, что всего два батальона Преображенского полка 9 июля 1711 г. сдерживали натиск более чем 6000 турок и могли бы совсем их отбросить, если бы не чудовищная жара и отсутствие воды. Можно было бы победить и двухсоттысячное османское войско, хотя у русских было не более 40 000[88]. Эти преувеличения нельзя относить к застольному бахвальству. 8-9 июля турки мало вредили отходящей армии, которая активно огрызалась всем огнестрельным оружием. Турки на ходу стреляли хуже, чем русские. С 10 июля пошли дожди, ожил подножный корм. Боеприпасы, скот и бочки с водой были под рукой. [89] Двухсоткилометровая ретирада в прочных бригадных каре до Могилёва-Подольского могла быть успешно преодолена. И, тем не менее, Пётр I предпочёл вырываться из котла без боя. Истерзанный муками за судьбу армии и государства, царь ранним утром 11 июля написал Шафирову записку с немыслимым для державника отречением от результатов Северной войны 1700-1710 гг. «Мой господин… ежели подлинно будут говорить о миру, то стафь с ними на всё, чево похотят, кроме шкляфства»[90]. Обращение самодержца к подканцлеру «мой господин» надо понимать как «мой спаситель». «Всё, чево похотят»- это значит, что царь был готов принять даже довоенный ультиматум Порты, включавший возвращение Прибалтики шведам, утрату «рая» - Петербурга, разрыв союза с Августом II и признание «антикороля» Лещинского. А если бы турки потребовали отторжения Малороссии (на которую они стали претендовать с 1712 г.), Псковщины и Новгородчины – пришлось бы соглашаться и на это. Конечно, капитуляция начисто исключалась[91].10-11 июля не армия, но Петр I понёс личное фиаско, и конечно, не от круглого дилетанта в военном деле Мехмеда Балтаджи, а от главнокомандующего - янычарского аги Юсуфа-паши. Царь тогда ещё не знал, что Шафиров видимо тогда же в ночь с 10 на 11 июля, чтобы ускорить переговоры, обещал большие суммы денег верховному везиру и его окружению и устно - от имени царя, что хану будут посылаться подарки, если тот прекратит набеги на север. Престиж Российского царства спасла ссора Балтаджи с Девлет-Гиреем. «Обещано то [поминки] и на Пруте на словах, хотя в трактат то Мегмет-паша за ссорою с ханом не внёс по своей злобе»[92]. Отпор Русской армии был главной причиной щадящих условий мира, которому турки были «безмерно рады». И только побочной причиной было обещание денег, после чего турецкая сторона не стала настаивать на контрибуции, выдаче Д.Кантемира, С.Л.Владиславича, фельдмаршала Шереметева и сдаче артиллерии. Шафиров просил царя под видом его личных вещей тайно прислать деньги, обещанные «переговорщикам»: великому везиру 150 000 руб., кяхье Осман-аге 60 000 руб., командующему корпусом янычар Юсуф-паше и чавуш-баше Ахмеду-аге по 10 000, брату кяхьи, конюшему и янычарскому секретарю Абдулбаки-эфенди, смотрителю за финансами Омер-эфенди, писавшему трактат - по 1 000 руб. Кроме этого он просил ефимки и червонные «на раздачи… тысяч пятьдесят» и «лучших соболей и чёрных лисиц» на 15 тысяч рублей. Утром 11 июля губернатор Трикалы (Фессалия) Мустафа-паша подвёз к янычарским шанцам 7 подвод «личных вещей» Шафирова. «Изволте, государь, деньги приказать совсем бы изготовить в посылку…» сообщал Шафиров Петру 13 июля 1711 г. [93].

11 и 12 июля собирали от разных лиц, в том числе от Б.П.Шереметева золото, ефимки, червонные и на телегах переправляли к Шафирову. Через 3 или 4 дня после подписания договора ротмистр А.П.Волынский с обозом из 50 лошадей в «пяти ящиках, в семи фурманах, в шести палубех привез дополнительно 250 тыс. «мелкой российской монеты» и 11 сороков соболей на сумму 5050 руб. [94]. Однако турецкое начальство так и не решилось принять русские деньги «чтоб никто не признал подкуп» и велело их везти до Исакчи.

Во второй половине дня 11 июля Шафиров прибыл к царю, который «выказал немало радости и велел объявить по лагерю о мире». Вице-канцлер после отчёта был тут же отправлен назад. «Перед вечером», видимо около 17 часов, послом-заложником в турецкий лагерь был отправлен сын фельдмаршала Михаил Борисович Шереметев (1672-1714), которому «для лутчего почтения пожалован… чин генерал-майорства»[95].

Подписание договора проходило торжественно. За нейтральной полосой у турецкого «транжамента» послов встречали «янычарские офицеры и с почётом провожали до везирской ставки». Ближе к шатру садразама в их честь был выстроен почётный караул – две шеренги из четырёх сотен верховых с копьями, прапоры на которых были по одной шеренге лазоревые, по другой – красные[96].

Послов усадили на стулья. После традиционных приветствий Шафиров объявил, что русский фельдмаршал, «не желая напрасного пролития крови», зная великодушие царя и надеясь на его милость, соизволил согласиться с условиями договора, хотя те и противоречат интересам его государя.
Потом было угощение шербетом и проводы в стоящий рядом шатёр - писать документы набело. В то время стороны излагали договор по-своему и допускались разночтения. Турецкая сторона в преамбуле естественно, раздула свою победу: «Царь Московский от великаго притеснения и смертоносныя баталии понеже обезсилел, благостию милостиваго и благаго Бога молил, чтобы помириться». В русском тексте подчёркивалось стремление к миру: «Его Царское Величество ради некоторых причин не хотя допустить до кровопролития, требовал паки с его Салтановым Величеством сочинить вечной мир, на которой его сиятельство крайней везирь соизволил».

СФрагмент барельефа на Триумфальном столпе  Расстрелли «Меч отца Российска пожре у Прута поганые турки» («Прутский поход») – это рассказ о мужестве русской армии, окружённой у реки Прут в 1711 году превосходящими силами турецкого визиря. Весь передний план занимает изображение ставки турецкого военачальника. Справа на барельефе в отдалении показано каре русских войск с палатками и повозками посредине. Раскрывается непобедимость сжатых в кольце русских солдат и случайность успеха армии турецкого султана. тяжёлым сердцем стороны начинали войну, с облегчением в полдень 12 июля подписали мир и почти дружески расходились. [Турки] «зело довольны миром, как и мы» - такую знаковую описку допустил Пётр I, имея в виду прекращение военных действий. Потом слова «как и мы» он вычеркнул, написав: «что мы и сами видели». Пётр I отослал свою ратификацию и в прощальном письме пожелал «долголетнего здаравия» Мехмед-паше.

Молдавская кампания завершилась. Несмотря на ущербный Прутский договор, Русская армия покидала место боя непобеждённой. Турки с почётом провожали достойного противника, снабдив его тоннами хлеба, риса и даже кофе. В турецком отчёте сообщалось, что «войска врага получили продовольствия на 11 дней»[97].
Люди за несколько часов до выхода подкрепилась турецким рисом, хлебом, лошади – скошенной травой, а может быть и фуражным кормом и 12 июля около 18 часов непобеждённая армия поднялась. Турки устроили своеобразные почётные проводы - вытянулись в длинную линию – смотреть на уходящую армию.

Покидать поле сражения, Пётр приказал, как и положено не потерпевшим поражения, парадно-боевым порядком. Согласно ритуалу, демонстрируя несломленный дух, войска уходили торжественным строем с пулями в стволах ружей. («Mit Kugeln im Mund»). Каждое полковое каре развернуло знамёна, держало строй, выправку и гремело военной музыкой. Барабаны, трубы и гобои поднимали дух. 26 пехотных полков, держа равнение, шли с заряженными мушкетами, крайние ряды служивых щетинились спицами рогаток. Обоз и артиллерия также прикрывались рядами солдат. «Армия, составляя батальон-каре, гордо прошла мимо турков, выстроенных в одну линию в долине по левую нашу руку. Мы шли до самой ночи по берегу Прута, который был от нас вправо, а горы влево»[98].

* *

Заключая, можно сказать, что положение Русской армии на Пруте было лучше, чем под Нарвой в 1700 г., когда новобранцы Петра I были бессильны против кадровой армии Карла ХII. К моменту перемирия 10 июля 1711 г. соперники оставались в равновесии. Морального превосходства в сражении на Пруте ни у русских, ни у турок не было. Дух Русской армии не был сломлен, как и на Бородинском поле 27 августа 1812 г. Сражения 7-10 июля не определили победителя, но обошлись большой кровью «победоносному войску ислама». Зачисление турецкими историками Прутского сражения в разряд «великих турецких побед» неоправданно. Турецкая армия «разбилась о Русскую» точно также, как пруссаки в битве при Кунерсдорфе в 1759 г. и французы в битве при Бородино.

 

 Владимир Артамонов

 

Обращаем внимание читателей на работы кандидата исторических наук Владимира Алексеевича Артамонова о периоде Северной войны ранее опубликованные  на сайте «Западная Русь»:



[1] [Моро-де-Бразе]. Записки бригадира Моро-де-Бразе (касающиеся до турецкого похода 1711 года) // Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 10 томах. М.,1977. Т.8. С.441; ППВ. Т.11/1. С.309. (Вернуться к тексту)

[2] Моро де Бразе… С.444. (Вернуться к тексту)

[3] Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения в начале XVIII в. М., 1971. С.120-121; Sutton R. The dispatches of sir Robert Sutton, ambassador in Constantinople (1710-1714). L., 1953. P. 58, 65; (Вернуться к тексту)

[4] Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения… С. 120-121. (Вернуться к тексту)

 

[5] Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения… С.121. (Вернуться к тексту)

[6] Цвиркун В.И. Под сенью двух держав. История жизни и деятельности Димитрия Кантемира в Турции и России. Кишинёв, 2013. С.109. В этой работе учтены сведения о количестве и действиях молдавских отрядов Русской армии и Кантемира. (Вернуться к тексту)

[7] См.также: Манойленко Ю.Е. Русская артиллерия в Прутском походе (1711) // Известия РГПУ им. А.И.Герцена. М.,2008. № 77. С.131. На смотре у Днестра 1 августа 1711 г. в дивизии Януса было: 205 офицеров, 2 237 нижних чинов конных, 1526 пеших, больных и раненых – 977 чел. Итого 4 945 чел. Подсчёт в рапорте Януса (РГАДА. Каб.ПВ. Отд.2. Кн.14. Л.262) неточен. Война с Турцией… С.295. (Вернуться к тексту)

[8] Hallart L.N Dagbok ford under Ryssarnes fälttåg vid Prut I Juni-15 August n.st. 1711. // Karolinska Krigares Dagböker. Lund, 1913. Bd.9. S.220 На вершину холмов сипахов отгоняла стрельба русских пушек. (Вернуться к тексту)

[9] [Шереметев Б.П.] Фельдмаршал граф Б.П.Шереметев. Военно-походный журнал 1711 и 1712 гг. Под ред. А.З.Мышлаевского. СПб.,1898. С.52. (Вернуться к тексту)

[10] Моро де Бразе… С.448, 459. (Вернуться к тексту)

[11] После Прутской кампании царь уволил около двух сотен иностранных генералов и офицеров. (Вернуться к тексту)

[12] Hallart L.N. Dagbok… S.223. Кто из генералов предлагал эти наступательные действия, Алларт не указал. (Вернуться к тексту)

[13] Моро де Бразе… С.448. (Вернуться к тексту)

[14] Клокман Ю.Р. Кутузов в период русско-турецких войн второй половины XVIII в. // Полководец М.И.Кутузов. Сборник статей. М.,1955. С.23-24. «Устав Воинский» 1716 г. рекомендовал боевое построение в полковом каре. (Вернуться к тексту)

[15] ППВ. Т.11/1. № 4562 и прим. (Вернуться к тексту)

[16] ППВ. Т.12/1. С.186. Помимо 28 брошенных ночью, в зарядных ящиках оставалось ещё много пудовых бомб. Они могли взрываться в рядах противника на расстоянии до двух километров. (Вернуться к тексту)

[17] Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода Петра I. М., 2004. С. 94, 205-206. (Вернуться к тексту)

[18] Фельдмаршал граф Б.П.Шереметев… С.52. (Вернуться к тексту)

[19]«Могу засвидетельствовать, что царь не более себя берёг, как и храбрейший из его воинов. Он переносился повсюду, говорил с генералами, офицерами и рядовыми нежно и дружелюбно, часто их расспрашивая о том, что происходило на их постах». Моро де Бразе… С.453. (Вернуться к тексту)

[20] «К шатру визиря явился янычар и стал кричать: "Будем ли мы лежать здесь, пока не умрем от болезней и невзгод? Пусть все истинные мусульмане идут за мной сражаться с неверными!" Он схватил одно из знамён, стоявших у шатра, и побежал вперед. За ним немедленно последовали другие, схватив прочие знамена, и... собравшись вместе, с обычными криками в беспорядке бросились на врага». Satton R. The Despetchts… P.65-66. (Вернуться к тексту)

[21] Конечно, янычарская толпа не была глубиной ни в милю, ни в полмили, как позже указывалось в «Гистории Свейской войны». ГСВ. Вып.1. С.175, 371. (Вернуться к тексту)

[22] Tengberg E. Fran Poltawa till Bender. En studie I Karl XII:s turkiska politik 1709-1713. Lund, 1953. S.133. (Вернуться к тексту)

[23] Строевые уставы, инструкции и наставления русской армии XVIII века. Сборник материалов. Составитель К.В.Татарников. М., 2010. Т.1. С.52. (Вернуться к тексту)

[24]Бутурлин Д. Военная история походов россиян в 18 столетии. СПб., 1820. Ч.1. Т.2. С.471-473. (Вернуться к тексту)

[25] Очевидец Некулче писал: «…молдаване, которые могли ещё сражаться под своими знамёнами, находились в авангарде русских вне укреплений. Турки их атаковали с яростью стаи голодных волков, попавших в овчарню. Не имея возможности продолжать борьбу, молдаване были вынуждены отступить в лагерь. Во время отступления значительная их часть была застигнута и убита без пощады. Оставшиеся в живых предстали перед фронтом русских укреплений. Русские, опасаясь, что преследуемые проникнут в лагерь вместе с преследующими, … подали молдаванам знак, чтобы те вошли в лагерь со стороны, которая была менее атакована (с северной стороны – В.А.). Турки поняли это намерение и пытались отрезать дорогу отступающим, но молдаване опередили их и достигли первыми частокола (рогаток – В.А.)». Энгельгардт Р.Ю. Из истории Прутского похода Петра I // Кишинёвский Госуниверситет. Учёные записки. Т.6 (исторический). Кишинёв, 1953. С.111. (Вернуться к тексту)

[26] «…волохов немалое число имели при себе, которые внутри обоза для безопасности своей были, от которых более комфузии, нежели помочи было, также как и от своих черкас или казаков украинских». Гистория Свейской войны (Подённая записка Петра Великого). Составитель Т.С.Майкова. М., 2004. (ГСВ).Вып. 1. С.371. (Вернуться к тексту)

[27] В реляции переводчика Жана Батиста Савари было написано: «Они бросились поначалу сразу на рогатки, но были отбиты, так что в большом беспорядке вернулись обратно к лагерю. Если бы русские имели кавалерию для преследования, тогда бы они легко могли навалиться и вызвать общее бегство всей турецкой армии». Tengberg E. Fran Poltawa till Bender…S.132. О том же писал молдавский хронист Николай Мустес: «Если бы русские продолжили эту атаку несколько часов, то все силы Балтаджи были бы полностью рассеяны». Tам же. S.135. (Вернуться к тексту)

[28] Турецкий историк А.Н. Курат писал, что были якобы третья и четвёртая атаки, но в русских источниках отмечаются только две. Прибывший поздно вечером к бою Балтаджи, блефуя, написал матери султана, что он «глядя в лицо смерти, с саблей бился с врагом». Kurat A.N. Der Prutfeldzug und der Prutfrieden von 1711 // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Wiesbaden,1962. Bd.10. H.1. S.40. (Вернуться к тексту)

[29] Satton R. The Despetchts… P.66. «Турки признались, что потеряли убитыми 8900 человек… что твердость наша их изумила, что они не думали найти в нас столь ужасных противников, они видели, что жизнь наша дорого будет им стоить» . Моро де Бразе… С.460. (Вернуться к тексту)

[30]«Все турки сами дивятся храбрости пехоты государевой и жестокого огня. И новый визирь по два случая самому салтану доносил, что сей мир Бог вышний ему даровал от гордости и недоумия москвитян, а не от храбрости турков. И ежели бы Москва наступала, то бы они никогда места одержать не могли; как многократно турки наступали и никогда устоять не могли, но назад утекали. И когда был у них бой с пехотою при реке Пруте, то уже турки задние почали было утекать, и ежели бы москвичи из лагару выступили, то бы и пушки и амуницию турки покинули. И в том ссылаетца на вышних и нижних офицеров: когда во второй день рано [10 июля] велел и паки наступать, то и енычары все отказали, что они наступать не хотят и против огня московского стоять не могут». Л.Барка – С.Л.Владиславичу 5 декабря 1711 г. Письма и бумаги императора Петра Великого. (ППВ) . М., 1962. Т.11/1. С.568. (Вернуться к тексту)

[31] Гусарова Т.П. Австрийские Габсбурги в войне с османами в 1683-1699 гг. (от осады Вены до Карловицкого мира) // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. М.,2001. Часть 2. С.259. (Вернуться к тексту)

[32] Satton R. The Despetchts…P.76. Это подтверждает и Ла Мотрей: «Это так их [янычар] устрашило, что храбрость их покинула». (Вернуться к тексту)

[33] Фельдмаршал граф Б.П.Шереметев… С.53-54. (Вернуться к тексту)

[34] ГСВ. Вып.1. С.371. Судя по журналу Б.П.Шереметева «великий бой» 9 июля окончился «часа за два до вечера». Фельдмаршал граф Б.П.Шереметев… С.53. (Вернуться к тексту)

[35] «В последующую ночь у Алларта царь собрал вторично военный совет. Было решено этой ночью атаковать врага несколькими тысячами человек, чтобы прогнать его с занятых позиций и если это удастся, то на рассвете атаковать врага всей армией и победить с Божьей помощью. И хотя были действительно сделаны соответствующие распоряжения царём к этой атаке (“auch die Dispositions wuerklichen darzu gemacht, was nuhn Ihro Czaarschen May. dazu bewogen”), но этого не случилось - они лучше знают, почему». Неточный перевод дан в ППВ. Т.11/1. С.313: «атаковать ночью неприятеля силами в несколько тысяч человек и прогнать его с занятых им позиций; а также, если счастье будет на нашей стороне и представится возможность, то на рассвете атаковать неприятеля всей армией». (Вернуться к тексту)

[36] «При наступлении ночи роздали нам по 800 новоизобретённых ножей, с трёх сторон острых, как бритвы, которые, будучи сильно брошены, втыкались в землю; нам повелели их бросать не прежде, как когда неприятель вздумает нас атаковать». Моро де Бразе. С. 453. (Вернуться к тексту)

[37] Только в мае 1723 г., через пять лет после побед принца Евгения в 1716-1717гг., Пётр I велел командующему Украинским корпусом генерал-аншефу князю М.М.Голицыну обучить один из драгунских полков «…в стрельбе и швенкелях, (поворотах, передвижениях – В.А.) как употребляют цесарцы противу турок». М.М.Голицын потом пояснял, насколько австрийскийопыт применим для русских солдат.Строевые уставы… С.9-10, 92-98. (Вернуться к тексту)

[38] Сословие сипахов сравнимо с русской поместной конницей XVII в. П.А.Толстой писал, что «хотя в прошлые времена сие войско было многочисленно и ратоборственно, а ныне пришло в великую скудость». Крылова Т.К. Русско-турецкие отношения во время Северной войны // Исторические записки. М.,1941. Т.10. С.254. (Вернуться к тексту)

[39] Конница «перекопских татар» насчитывала 20-30 тысяч. Отчёт отца Дюбана маркизу де Торси в 1713 г. // Кондараки В.Х. В память столетия Крыма. Исторические картины Тавриды. М.,1883. Т.2. С.114-121. Равнинные (западные) черкесы, подчинявшиеся хану, «доставляют ему в случае нужды 25 000 и более человек». «Кабарда в состоянии выставить в поле 5 000 воинов». Ксаверио Главани. Описание Черкессии… 20 января 1724 г. Цит. по: Рахаев Дж.Я. Политика России… С. 399, 661, 667. (Вернуться к тексту)

[40] ГСВ. Вып.1. С.371. (Вернуться к тексту)

[41] «Но, несмотря на то, что было принято такое спешное решение [об атаке] и последовали необходимые для этого распоряжения, Его Царское Величество отменил его по причинам, ему одному известным» - так, отказываясь критиковать царя, лаконично записал Алларт. (Вернуться к тексту)

[42] Пётр I был хорошо знаком с военным даром своего жестокого «учителя» и у него не было уверенности, что «лев севера» остался под Бендерами. «На другой стороне реки и вокруг нас стояли крымские татары, среди которых свой лагерь разбил шведский король, наблюдая за действиями нашей армии» - писал П.Г.Брюс. [Bruce P.H.] Des Herrn Peter Heinrich Bruce… Nachrichten von seinen Reisen in Deutschland, Russland, Tartarey, Turkey, Westindien u.s.f. nebst geheimen Nachrichten von Peter dem Ersten Czar von Russland. Leipzig,1784. S.49. (Вернуться к тексту)

[43] В этой фразе царь вычеркнул слова: «едва б не последовало, как шведов при По[лтаве]». ГСВ. Вып.1.С.176, 372-374. (Вернуться к тексту)

[44] В официальной турецкой описи указано 255 стволов, из них семь больших калибров. Возможно, их было больше - до 407. Kurat A.N. Der Prutfeldzug… S.42-43. 300 пушек и 20 мортир указал Hammer J. Geschichte des Osmanischen Reiches… S.155. (Вернуться к тексту)

[45] Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода… С. 96, 207. Р.Саттон писал о 118 400 человек, из них янычар, в том числе из Египта - 23 000, сипахов – 20 000, пехоты из Румелии с албанцами и босняками – 20 000, пушкарей – 7 000, войск из Анатолии и Румелии – 36 000. Satton R. The Despetchts… P.28; Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения… С.94. П.П.Дезальер давал численность в 121 685, П.А.Толстой - 119 665 человек. К блокаде подключилось и 15-20 (20-30) тыс. татар, до 7 тыс. запорожцев, и до 3 тыс. поляков Ю.Потоцкого. Tengberg E. Fran Poltawa till Bender… S.143/ П.П.Шафиров преувеличивал число татар до 70 тысяч, Р.Саттон – до 50 тысяч, Ла Мотрей – до 30-35 тысяч. Очевидцев всегда впечатляло то, что если 10 000 татар стоят лагерем, то их нельзя обозреть, а если 50-80 000, то они раскидываются на 4-6 миль. [Weismantell E.H.] E.H. Weismantells dagbok. Utg. S.E.Bring. Sthlm., 1928. S.108. (Вернуться к тексту)

[46] После Прутского сражения, в середине июля 1711 г., когда в Яссах распределяли провиант, нижних чинов с унтер-офицерами, заротными, деньщиками и извозчиками насчитали 46 419 чел. И это без офицеров и отряда Ренне, отправленного к Браиле. Но количество едоков перед раздачей продовольствия старались увеличить. «Соображение о раздаче провианта в войска, составленное в половине июля 1711 г.» Мышлаевский А.З. Война с Турциею 1711 года. (Прутская операция). Материалы, извлечённые из архивов. СПб., 1898. С. 291 -293. (Далее - Война с Турциею). (Вернуться к тексту)

[47] По крайне субъективной оценке П.П.Шафирова, находившегося с 10 июля в османском лагере, врагов было не меньше двухсот тысяч. ППВ.Т.11/2. С.19.Нельзя доверять измышлениям тогдашней пропаганды, что «соотношение сил между российской и турецко-татарской группировками составляло 38:190 или же 22 : 270». См.: Серов Д.О. Администрация Петра I. М.,2008. С.114. (Вернуться к тексту)

[48]«Утром 10(21) июля было обнаружено, что враг окапывается и возводит 4 мощных батареи. Потом неприятель снова пушками и своей пехотой ударил как по этому [выступающему] флангу, так и по обеим сторонам примыкающей к нему нашей линии. Но, несмотря на сильную канонаду, огонь из ружей и чудовищный крик со всех сторон, он напоролся на такое же сопротивление наших. Под конец, он прекратил [атаку] и убрался за свои линии и батареи на прежние позиции и начал опять окапываться.В этой схватке генерал-майор Видман был убит в лоб фальконетной пулей». Hallart L.N Dagbok ford under Ryssarnes fälttåg vid Prut I Juni-15 August n.st. 1711. // Karolinska Krigares Dagböker. Lund, 1913. Bd.9. S.228. (Вернуться к тексту)

[49] В составленном позже статейном списке П.П.Шафирова и М.Б.Шереметева трагизм положения специально нагнетался: «И в 10 день поутру рано усмотрено, что неприятельская инфантерья зело сильна и многолюдна безчисленно, и той ночи учинила превеликой транжамент около войск Царского Величества, и поставили пушки. И тако отняли конские кормы, в которых и без того была немалая нужда». ППВ. Т.11/1. С.571. (Вернуться к тексту)

[50] Потом царь писал: «…не токмо лутчее войско российское, а паче в присутствии самих их высочеств, дражайших высоких особ, но и благополучие всей империи Росийской в отвагу отдать было небезопасно». ППВ. Т.11/1. С.570. «Пётр I знал, что в этот час он олицетворял Россию». Масси Р.К. Пётр Великий. Смоленск, 1996. Т.2. С.416. (Вернуться к тексту)

[51] ГСВ. Вып.1. С.175; Резолюции Петра на донесении Б.П.Шереметева 1-8 мая 1712 г. ППВ. Т.12/1. С.184. (Вернуться к тексту)

[52] ППВ. Т.11/2. С.12. (Вернуться к тексту)

[53] Датский посланник Юль пересказывал слова некоторого очевидца: «Как рассказывали мне, царь, будучи окружен турецкою армией, пришел в такое отчаяние, что как полоумный бегал взад и вперед по лагерю, бил себя в грудь и не мог выговорить ни слова. Большинство думало, что с ним удар». Юль Ю. Записки датского посланника в России при Петре Великом // Лавры Полтавы. М., 2001. С.314. (Вернуться к тексту)

[54] Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.,1962. Кн.8. С.388; Павленко Н.И. Пётр Великий. М., 1990. С.347-358; Виттрам Wittram R. Peter I… S.384-385; Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода… С.142-156. (Вернуться к тексту)

[55] Манифест 15 ноября 1723 г. о предстоящем короновании Екатерины Алексеевны. Воскресенский Н.А. Законодательные акты Петра I. М.-Л.,1945. Т.1. С.180. Адъютант Петра Великого и позже вице-адмирал русского флота Франц (Никита Петрович) Вильбуа (1674-1760), ссылаясь на сообщения некоего офицера, скрытого под псевдонимом «Иван Нестецурану», писал, что Екатерина, переговорив с царём, предложила солдатам и офицерам выход из мышеловки. Разъезжая на коне по лагерю между палатками и землянками, она призывала пожертвовать личными средствами и драгоценностями, чтобы получить «золотой мост» к отступлению. Даже солдаты стали нести свои гроши. Villebois F. Anecdotes de la cour de Russie, sous le regne du czar Pierre Premier et de la sa secounde femme Catherine. РГАДА. Ф.1292. Оп.1. Д.124. Л.60-62. См. также «Вопросы истории 1991. № 12. С.192-206; 1992. № 1. С.139-155; Артамонов В.А. Трагедия царской семьи // М.И.Семевский. Царица Екатерина Алексеевна, Анна и Виллим Монс 1692-1724. М., 1994. С.20-21. (Вернуться к тексту)

[56] Пётр I – Ф.М.Апраксину 15 июля 1711 г. ППВ. Т.11/2. С.12. (Вернуться к тексту)

[57] «Так как люди и лошади в течение 3 дней и ночей были сильно измотаны и была большая нехватка военных припасов и провианта, то у царя был собран снова военный совет. На нём было принято два разных варианта – предложить перемирие великому везиру для заключения «вечного мира»; если же тот на это не согласится, то сжечь и разломать весь обоз, а из некоторого количества повозок составить вагенбург, заняв его молдаванами и казаками и усилив их несколькими тысячами пехоты. А потом надо всей армией с отчаянием атаковать врага, не давая никому пощады» “Wollte man den Feind disperaet attaquieren und alle Extrema ergreifen, auch an niemand quartier gehben, noch nehmen”. Неточный перевод помещён в ППВ. Т.11/1. С.314. (Вернуться к тексту)

[58] Артамонов В.А. Полтавское сражение. К 300-летию Полтавской победы. М.,2009. С.279-282, 568-570. (Вернуться к тексту)

[59] ППВ.Т.11/1. С.572. Моро де Бразе вспомнил только о перемирии: «они все подошли к генералу барону Аларту, лежавшему в карете по причине раны, им полученной, и тут... положено было, что фельдмаршал будет писать к великому визирю, прося от него перемирия, дабы безопасно приступить к примирению обоих государей. Трубач генерала Януса отправился с письмом, и мы ожидали ответа, каждый на своем посту». Моро де Бразе… С. 454-455. (Вернуться к тексту)

[60] В.И.Цвиркун пишет, что Кантемир также предлагал «оставить в лагере обоз под защитой трех пехотных полков и шеститысячного сводного молдавско-казацкого корпуса, возглавляемого В.Танским, а остальными силами атаковать и сбить неприятеля». Цвиркун В.И Димитрий Кантемир. Страницы жизни в письмах и документах. СПб., 2010. С.41. (Вернуться к тексту)

[61] «В 10 день во вторник, того бою было даже до 2-х часов по полудни, не преставая». Фельдмаршал граф Б.П.Шереметев… С.54. (Вернуться к тексту)

[62] Табель Гюнтера «что ныне в артиллерии обретается и что выпалено. 1711 год июля в 10 день. Война с Турциею… С.286-287. О том же см.: Манойленко Ю.Е. Русская артиллерия в Прутском походе (1711) // Известия РГПУ им. А.И.Герцена. М.,2008. № 77. С.132. (Вернуться к тексту)

[63] Молтусов В.А.Полтавская битва: уроки военной истории 1709-2009. М., 2009. С.391. (Вернуться к тексту)

[64] См. например: Бобровский П.О. История лейб-гвардии Преображенского полка 1683-1725. М.,2007. С.452; Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода… С.108. Также писал и Моро: «Армия наша не имела провианта; пятый день большая часть офицеров не ела хлеба; не паче солдаты, которые пользуются меньшими удобностями… кони лизали землю и были так изнурены, что когда пришлось употребить их в дело, то не знали, седлать ли, запрягать ли их, или нет». (Вернуться к тексту)

[65] ППВ. Т.11/1. С.571. Все переговоры от начала и до конца формально велись от лица Б.П.Шереметева. (Вернуться к тексту)

[66] «Послали мы сего дня к вашему сиятелству офицера с предложением мирным, но ещё респонсу никакого по сё время на то не возприяли. Того ради желаем от вас как наискорейше резолюции, желаете ли оного с нами возобновления мирного, которое мы с вами можем без далнего пролития человеческия крови на полезнейших кондициях учинить. Но буде не желаете, то требуем скорой резолюции, ибо мы с стороны нашей ко обоим [действиям] готовы и принуждены [будем] воспримать крайнюю [меру]. Однако сие предлагаем, щадя человеческого кровопролития. И будем на сие ожидать несколько часов ответу».ППВ. Т.11/1. С.571. (Вернуться к тексту)

[67] Семёнова Л.Е. Княжества Валахия и Молдавия. Конец 14 – начало 19 в. Очерки внешнеполитической истории. М., 2006. С.290. (Вернуться к тексту)

[68] И в августе 1711 г. хан возмущался уступчивостью турок: «Хан… пошёл вон с сердцем и сказал, что де он им и прежде говорил, что от нас обмануты будут». П.П.Шафиров и М.Б.Шереметев - Петру I 19 августа 1711 г. ППВ.Т.11/2.С.394. Kurat A.N. Der Prutfeldzug… S.48-49. Голландский консул в Измире писал в Гаагу: «Везир без опыта, без храбрости и без понимания интересов своего господина и, может быть, будучи ужасно напуган первым огнём московитов (как его обвиняют), принял предложение царя вступить в переговоры на недостойных условиях». Tengberg E. Fran Poltawa till Bender…S.131. (Вернуться к тексту)

[69] Defое D. An Impartial History of the Life and Actions of Peter Alexowitz, the Present Czar of Muscovy. London.,1723. P. 330. (Вернуться к тексту)

[70] Приказ, прежде надиктованный Мехмедом-пашой Юсуф-паше не был пущен в ход: «Мой брат, командующий янычарами! Вручаю тебя со всей пехотой воле Аллаха. Благоволение моё и благоволение нашего великого падишаха с Вами. Сразу после получения этого приказа соберите все силы и начинайте штурм лагеря неверных. Такой же приказ я дал остальным военачальникам». Kurat A.N. Der Prutfeldzug… S.46. Нет сомнения, что и этот штурм был бы отражён с большими потерями для турок. (Вернуться к тексту)

[71] «Потом, когда и на ту посылку отповедь замешкалась, тогда велели полкам выступать. И когда сие учинилось, и наши несколко десятков сажень выступили, тогда от турков тотчас прислали, чтоб не ходили, ибо они мир приемлют, и для того б учинили унятие оружия, и чтоб прислали с кем об оном мире трактовать. И тако учинено армистициум. И того ж числа пред вечером послан для трактования подканцлер барон Шафиров». ГСВ. Вып.1. С.372. Я.Е.Водарский принял это на веру. См.: Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода… С.115. (Вернуться к тексту)

[72] Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода … С. 118-119. (Вернуться к тексту)

[73] Составители «Писем и бумаг императора Петра Великого» в 1962 г. неверно датировали девятым июля черновую царскую инструкцию П.П.Шафирову от 10 июля. ППВ. Т.11/1. С.313, .316. (Вернуться к тексту)

[74] От них, по сообщению Саттона, ежедневно умирало по 300-400 человек. Sutton R. The dispatches… P.68, 69. (Вернуться к тексту)

[75] РГАДА. Ф.9. Отд.1. Кн.13. Л.99 об. (Вернуться к тексту)

[76] Число погибших от изнурения и болезней точно не известно, по высказываниям иностранцев – их было якобы до 5000 чел. Попало в плен и пропало без вести 735 чел. (Больше всего из дивизии, которой командовал Янус - 229 чел.; меньше всего - из дивизии Алларта – 39; из четырёх полков гвардии – 69 чел.). Сводку потерь по разным источникам дал Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода… С.134-135, 208-209. (Вернуться к тексту)

[77] Моро де Бразе… С.464-465. (Вернуться к тексту)

[78] Sutton R. The dispatches… P.65. Радость в связи с концом сражения охватила турок, когда не было и слуха о русском золоте. (Вернуться к тексту)

[79] «Суд истории должен отвергнуть утверждение о влиянии подкупа и решающей роли Екатерины и её драгоценностей… в выработке условий Прутского мира… Условия мирного договора были выработаны коллективно на совете ещё до приезда Шафирова и до обещания подарка». Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода… С.180. (Вернуться к тексту)

[80] Неизвестно, знал ли Шафиров секретную статью декабрьской инструкции 1704 г. Ф.А.Головина, по которой П.А.Толстому ради предотвращения войны с Портой предписывалось согласиться на удаление кораблей с Азовского моря или продажу их Турции и разрушения Каменного Затона (но не Таганрога). Крылова Т.К. Русско-турецкие отношения… С.261. (Вернуться к тексту)

[81] Kurat A.N. Der Prutfeldzug…S.61. (Вернуться к тексту)

[82] Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода… С. 129. «Турецкой трактат писан 21/10 июля… И так, везирь по приходе к нему под вечер Шафирова, нимало не медля, ещё в ту же ночь трактат написал… Требовалось перевести оной на какой-нибудь знакомой язык, перевести с оного и на российский… Первый перевод учинён греческий 11 июля… как точно изъяснено в оном». Письма Петра Великого, писанные генерал-фельдмаршалу графу Борису Петровичу Шереметеву по большей части собственною государевою рукою, а иные с подлинников. М., 1774. С.XLVI. (Вернуться к тексту)

[83] Фельдмаршал граф Б.П.Шереметев … С.54. (Вернуться к тексту)

[84] «Требовал везирь – фелтмаршала графа Шереметева». Соймонов Ф.И. История Петра Великого. СПб., 2012. С.223. «И господин Шафиров присылал прапорщика…, который объявил…, что турки не зело в склонности к трактатам состоят и дабы имели великую опасность». Фельдмаршал граф Б.П.Шереметев… С.54. (Вернуться к тексту)

[85] «Ежели неприятель не пожелает на тех кондициях быть довольным, а будет желать, чтоб мы отдались на их дискрецию и ружья положили, то все согласно присоветовали, что иттить в отвод подле реки». ППВ.Т.11/1. № 4568. Вряд ли рассматривался прорыв через Карпаты и Трансильванию в Венгрию. [Bruce P. H.] Des Herrn Peter Heinrich Bruce… Nachrichten… S.50. (Вернуться к тексту)

[86] Видимо, за 7 дней предполагалось пройти 200 км до Днестра через Яссы по 3 мили (18-20 км) (Вернуться к тексту)

[87] ППВ.Т.11/1. № 4571 и 4572. Под приказом подписались Б.П.Шереметев, Г.И.Головкин и все генералы. (Вернуться к тексту)

[88] РГАДА. Ф.32. Оп.5. 1716. Д.7. Л.25. В официальной «Гистории Свейской войны» Петр повторил, что Преображенский полк, будучи в арьергарде, «в той ретираде до обозу был более 5-ти часов, однакож, крепкий отпор учиня, от главного войска себя отторгнуть не допустил». ГСВ. Вып.1. С.370; Походные и путевые журналы императора Петра I за 1711 г. СПб., 1854. С.61. (Вернуться к тексту)

[89] Выносливость армии Петра была не ниже, чем у 56-тысячной армии М.И.Кутузова, которая ушла от погони 200-тысячной армии Наполеона в октябре 1805 г. (Вернуться к тексту)

[90] В нем. языке die Sklaverei – рабство, неволя. Здесь по смыслу - пленение армии. ППВ.Т.11/1.С.317. (Вернуться к тексту)

[91] «Всё чини по сваему разсуждению, как тебя Бог наставит… И дай нам знать конечно сего дни, дабы свой дисператной путь могли, с помощию Божиею, начать. Буде же подлинно склонность явитца к миру, а сего дни не могут скончать договора, то б хотя то сего дня зделать, чтоб косить за их транжаментом». ППВ. Т.11/ 1. С.317. (Вернуться к тексту)

[92] Записка П.П.Шафирова, приложенная к письму от 23 июня 1713 г. РГАДА. Ф.89. Оп.1. 1713. Д.7. Л.319. (Вернуться к тексту)

[93] ППВ.Т.11/2. С.352-354; Соловьёв С.М. История России…С.386. «Изволте те вещи ко мне отправить, ибо я уже имянно обещал и могу в неприсылке оных великое бедство принять». П.П.Шафиров - Г.И.Головкину 15-17 июля. ППВ. Т.11/2 С.18. (Вернуться к тексту)

[94] Артамонов В.А. Россия и Речь Посполитая… С.95. (Вернуться к тексту)

[95] ППВ. Т.11/1. С.580-581. Выдача заложников только русской стороной была унизительна. Шафирову послали вексель на 2 тыс. червонных, священника с дароносицею, а Г.И.Головкин отослал ему свои 19 православных книг (Шестоднев, Псалтырь, Минеи, Триодь, Требник и др.). ППВ. Т.11/2.С.21. (Вернуться к тексту)

[96] Позже турецкая публицистика стала представлять, что русские послы «молили о спасении со слезами и кровью сердца». (Вернуться к тексту)

[97] Если верить Ла Мотрею, великий везир прислал на разных повозках 160 тонн хлеба, 80 тонн риса, 1200 килограмм кофе. По Саттону, русским доставили 1200 повозок с хлебом и рисом и 600 кг кофе. Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода… С.136. (Вернуться к тексту)

[98] Моро де Бразе... С.460. (Вернуться к тексту)

 

 

Уважаемые посетители!
На сайте закрыта возможность регистрации пользователей и комментирования статей.
Но чтобы были видны комментарии под статьями прошлых лет оставлен модуль, отвечающий за функцию комментирования. Поскольку модуль сохранен, то Вы видите это сообщение.