11 ноября 2013 года (в год празднования 1025–летия Крещения Руси) в Минском епархиальном управлении  под председательством Патриаршего Экзарха всея Беларуси Митрополита Минского и Слуцкого Филарета состоялось очередное заседание Святого Синода Белорусского Экзархата. Среди многих вопросов заслушанных в ходе работы Святого Синода было принято решение  об обращении к Главе Государства с письмом от Белорусского Экзархата  с просьбой придать в 2014 году Дню Крещения Руси – 28 июля – статус государственного  праздника, и, по возможности – выходного дня. По прошествии трех лет вопрос остается все еще не решенным. Очевидно, что вопрос этот сложный, особенно в белорусских условиях, где имеют большое влияние и прочие христианские конфессии, а также поднимает голову, вернувшееся из небытия униатсво, ни много ни мало претендующее на звание «национальной религии» белорусов. О важности для Белоруссии как в богословском аспекте, так и вопросе цивилизационного единства с Россией определения с вопросом Дня Крещения Руси говорится в предлагаемой статье Олега Неменского.

В конце XVI века часть иерархов Западнорусской митрополии предприняли попытку улучшить положение своей церкви и православного населения Речи Посполитой за счёт союза с Римом. Однако заключение в 1596 году в Брест-Литовске церковной унии между Киевской митрополией и Римом вызвало раскол западнорусского общества по линии принятия или непринятия провозглашённой унии. Этот конфликт вынуждал обе стороны переосмысливать не только догматические расхождения православия и католицизма, но и всю историю взаимоотношений двух ветвей христианства в Восточной Европе. Противостояние униатов и православных выразилось в борьбе двух лагерей за приоритетное право говорить от имени «Руси» и использовать её историю для обоснования своей легитимности. Уния вызвала подлинный кризис старых систем русской идентичности. Впервые появились одновременно две конфессионально-церковные группы общества, отстаивающие своё приоритетное право на русскость. Развернувшаяся между ними борьба была важна не только в общекультурном, но и конкретно в правовом смысле - это была борьба за права, утверждённые королевскими привилегиями русскому народу и Киевской митрополии, борьба за легальный статус в Речи Посполитой.

Одним из центральных фактов прошлого, на который обращалось особо пристальное внимание, являлось крещение Руси. Как важнейшее событие русской истории, оно держало всю структуру идентичности, и различия в его трактовках могли принципиально менять характер этой структуры. Главными темами, разрабатываемыми полемистами, стали вопросы: источника крещения (Константинополь или Рим); истории самого крещения (кем и когда); изначального статуса Русской церкви в общецерковной иерархии; было ли произведено крещение во время схизмы или единства Западной и Восточной церквей; при каких патриархе и папе оно проводилось и каков был их личный статус; каковы были «исконные» границы Константинопольской патриархии и т. д. Различные ответы на этот комплекс вопросов закладывали основы очень разных «русских историй», оправдывавших правоту той или иной стороны.

В одном из основных источников идей русского униатства - сочинениях Петра Скарги - историческое обоснование унии строилось на двух фактах. Во-первых, утверждалось, что крещение Русь приняла от патриарха, послушного Риму. Во-вторых, главная роль отводилась Флорентийской унии и тому, что она была подписана русским митрополитом Исидором [1]. Время крещения Руси Скарга вслед за важнейшим католическим автором того времени Цезарем Баронием относил к IX веку, то есть задолго до крещения Владимира, когда Церковь была ещё единой. Таким образом, обоснование велось с опорой на события общецерковной истории. Попытку перенести сферу доказательств в область собственно русской истории предпринял униат Лев Кревза. Он выдвинул мысль о тройственном крещении Руси («о troiakim chrzcie» [2]). Первое крещение, с которым был связан известный сюжет про чудо с Евангелием, не сгоревшим в огне, произошло «при Василии Македонянине, царе греческом, и при князе всей Руси Рюрике, и при князьях Киевских Аскольде и Дире, и при патриархе Константинопольском Игнатии» [3]. О последнем Лев Кревза говорил: хотя реально в Константинополе патриархом в это время был схизматик Фотий, «истинным патриархом» являлся все же Игнатий, что было подтверждено впоследствии собором, созванным папой Адрианом. В связи с этим делается вывод, что «от католического, а не схизматического патриарха и то первое крещение Русь приняла» [4]. Вторым крещением Руси, очевидно, следует считать миссионерскую деятельность Кирилла и Мефодия, которые «в то время, как Фотий в Константинополе бунтовал против папы, ездили в Рим за благословением; высланы были ещё при царе Михаиле, в начале патриаршества св. Игнатия, в края славянские» [5]. Кревзе особенно важно подчеркнуть преимущественную связь Кирилла и Мефодия именно с Римом, а не Константинополем: он описывает, как просветители «шли в Рим с книгами славянскими» [6]. Папа же, «взяв... книги славянские, освятил их и положил в церкви святой Марии», «приказал двум епископам. посвятить славянских учеников» [7], после чего были совершены литургия и всенощная на славянском языке. Соответственно, «из Рима тогда от папы у нас служба Божья, а не из Константинополя» [8]. То есть первое крещение Русь приняла от патриарха, послушного папе, второе - прямо от папы. О крещении Владимира («третьем») Кревза только обмолв-ливается, что было оно «от патриарха Николая Хрисоверга около 1000 года» [9].

Впрочем, были и другие подходы, просто оспаривающие легитимность патриархов-схизматиков: в ряде униатских сочинений развивается мысль о том, что патриарх-схизматик утрачивает власть над своей паствой, которая должна оставаться послушной Риму. Например: «Патриарх Константинопольский, не признающий верховенство папы над собой, утрачивает своё пастырство, хотя бы и имел какие до того права на Русь» [10]. Это прекрасно сочетается с тезисом Кревзы о том, что, «хотя потом Греческая церковь оторвалась от того единства, Русь мало об этом знала, и вообще часто не подчинялась патриархам» [11]. Это весьма стройная концепция фактической независимости Руси от Константинополя и изначального её послушания Риму.

Новую, хотя и мало объяснённую униатскую концепцию крещения Руси предложил перешедший тогда в унию Мелетий Смотрицкий. Он говорил о двойственном крещении Руси, причём разделял крещения пространственно. Первое произошло в 872 г. при патриархе Игнатии, якобы послушном папе Николаю I (распространённый в то время в католической историографии взгляд), и связано было только с Г алицкой Русью. Второе - в 980 г., когда крестилась Киевская Русь, и было это при патриархе Николае Хрисоверге, также бывшем якобы в единстве с Римом [12]. Впрочем, похоже, что большее распространение в униатской среде получила иная концепция двойственного крещения Руси, которую пересказывают некоторые православные сочинения [13]. Согласно ей, первое крещение Руси, произошедшее при княгине Ольге, было вызвано инициативой папы Николая, приславшего княгине свиток в 868 году. Второе крещение - при Владимире в 886 году - также было проведено папой Николаем и даже, возможно, происходило в самом Риме. Немного света на способы доказательства такой версии проливает, вероятно, уже значительно более позднее униатское сочинение Кулеши «Wiara prawosławna» (1704 г.), в котором обосновывается, что крещён Владимир был св. Бонифацием.

Для доказательства того, что, как писал ещё православный М. Смотрицкий, «вечный это обычай Руси быть под послушанием патриаршим», а униаты «от вечным обычаем и правом, через крещение природным, надлежащего Русской церкви епископа, патриарха Константинопольского, клятвопреступно отступили, границы Константинопольской епархии нарушили, новую форму прав и ненадлежащего русскому народу пастыря в Русскую церковь ввели» [14], православным требовалось развернуть подробное доказательство «Крещения с Востока».

Новая концепция родилась в среде православных богословов Киево-Печёрской лавры. В созданном в начале 1620-х гг. Большом катехизисе Лаврентий Зизаний написал, что «крещен есть русский народ не во едино время, но четверократно», что объяснялось тем, что в результате первых трёх крещений «мала часть людей крестищася» [15]. Примерно такая же версия содержится в написанном в те же годы сочинении «Палинодия» Захария Копыстенского. Правда, здесь говорится только об одном крещении, но ему предшествуют три «уверения». Первое «уверение Россов» Копыстенский, как и Л. Зизаний, связывает с традиционной для русской историографии легендой о путешествии апостола Андрея по русским землям. Фигура Андрея здесь получает очень широкую трактовку. Ему приписывается то, что он «Константина царя... до Константинополя припровадил, за Латинский язык ему Грецкий даровал», и указывается, что потом он «славный и сильный народ Российский также до Константинополя припровадил на уверене» [16]. Его же Копыстенский считает первым Константинопольским патриархом [17]. Второе «чудовное з презреня Божого уверене народу Русского и патриархом Константинополским в послушенство отданье» произошло в 886 году, когда во время миссионерской поездки митрополита

Михаила, направленного в Россию царем Михаилом и патриархом Фотием, случилось чудо с несгоревшим Евангелием (Л. Зизаний пишет, как и Л. Кревза, что это крещение было при царе Василии Македонянине, а на Руси - при великом князе Рюрике и киевских князьях Аскольде и Дире) [18]. Третьим уверением Копыстенский называет крещение Ольги [19]. И Л. Зизаний, и З. Копыстенский относят это событие ко времени царя Иоанна Цимисхия и при этом дают одновременно две версии того, кто был в это время патриархом - Феофилакт или Василий Скамавдрин [20]. Последнее, «Володимерово и всей России крещение соборное», З. Копыстенский связывает с миссионерской деятельностью Кирилла Философа, которого послали в Россию патриарх Николай Хрисоверг и императоры Василий и Константин (Л. Зизаний также предполагает, что это могло произойти при патриархах Сисинии или Сергии - последнего католическая традиция видит одним из важнейших виновников схизмы) [21]. Можно заметить, что (за исключением истории с апостолом Андреем) эти «уверения» (или «крещения», как у Л. Зизания) близки с теми, что перечислял Л. Кревза, однако частично отличаются имена патриархов: вместо тех, кого в историографии рассматриваемого периода времени могли считать настроенными благосклонно к Риму (как, например, Игнатий), фигурируют или предполагаются имена тех, кто в этом заподозрен быть не мог.

Надо также заметить, что, по Копыстенскому, «крещение России» не могло произойти ранее: «Россы» вошли в Царство православных лишь тогда, когда на небе освободилось место выпавших из Царства «Латинников», то есть с отпадением Западной церкви от Восточной: в «989» году «Римляне не были в едности веры с Греками» [22]. «Уважай, православный чительнику, як Бог Святый церкви своей нагородил отпадненье Римлян и Латинников - наверненьем незличоных Малой и Великой России народов» [23]. Последняя идея была, очевидно, уже не оригинальной для «Палинодия» - мы встречаем подобное утверждение ещё в «Перестороге»: «Под порядком Вселенского патриарха, от которого вся Русская земля, от Всходу солнца аж до Полночи, с Словяны, Болгары и Сербами крестилися и чудами осветилися, по отпаденью Римских заходных народов» [24]. Таким образом, крещение Руси прямым образом увязывается и обусловливается церковной схизмой - «отпадением латинян».

Более подробную концепцию представил уже в 1630-х годах Сильвестр Коссов, описавший пятикратное крещение Руси: первое - от ап. Андрея, второе - при Фотии от Кирилла и Мефодия в 883 году, третье - миссия епископа, свершившего чудо с Евангелием в 886 году (тоже при Фотии), четвёртое - при Ольге в 958 году и пятое - при Владимире, в 1000 или 1008 году, от Сергия, наследника Фотиевой схизмы [25]. И всё это - «od graekуw». Подобная же концепция воспроизводится в сочинении 1638 года инока Винницкого монастыря [26].

Столь подробная разработка многократных крещений связана с необходимостью оспорить у униатов возможность хоть каким-либо фактом привязать Киевскую митрополию к Риму и западному христианству. Любая актуализация событий церковной истории в условиях православно-униатского противостояния являлась актом определения места Руси в мире, её церковной и политической ориентации, а также обоснованием права на легитимное существование той или иной церковной иерархии, тех или иных прав русского народа в политической жизни Речи Посполитой. Кризис западнорусского самосознания, характерный для этого времени, делал трактовку одного из центральных событий русской истории ключевым моментом в создании новых систем идентичности. Разработка данного вопроса обоими лагерями существенно повлияла на развитие знаний о прошлом и историческое самосознание элит восточнославянского общества Речи Посполитой.

Неменский Олег Борисович,
Журнал «Научные проблемы гуманитарных исследований»
Выпуск № 7 / 2010 УДK: 93/94

ПРИМЕЧАНИЯ:

1.    Skarga P. Obrona Synodu Brzeskiego. Wilno, 1597 // Русская историческая библиотека. СПб., 1872-1927. Т. 19. Ст. 221.
2.    Kreuza L. Obrona iedności cerkiewney // Там же. Т. 4. Стб. 223.
3.    Ibid. Za Bazilego Macedona, cesarza Greckiego, a za kiążęcia wszytkiey Rusi Ruryka, y za książąt Kiiewskich, Askolda y Dira, za patryarchy Konstantinopolskiego Ignacego. Стб. 224.
4.    Ibid. Od katolickiego, a nie schyzmatyckiego patriarchi y ten pierwszy Krzest Ruś przyięła. Стб. ст. 225.
5. Ibid. Pod ten czas, gdy się Fociusz w Konstantynopolu buntował przeciw papieżowi, po błogosławieństwo iezdzili do Rzymu, wysłani byli ieszcze za Michała cezarza, na początku patriar-chostwa świętego Ignacego do kraiow Słowieńskich. Стб. 225-226.
6. Ibid. Szli do Rzymu z księgami Słowackimi, przełożonymi z Greckiego języka po Słowacku. Стб. 226.
7. Ibid. Wziąwszy... księgi Słowieńskie, poświęcił ie y położył ie w cerkwi świętey Maryi; Roskazał dwum episkopom. poświęcić uczniow Słowackich. Стб. 226.
8.    Ibid. Z Rzymu tedy od papieża mamy służbę Bożą y wszystko odprawowanie chwały Bożey cerkiewne, a nie z Konstantinopola. Стб. 226.
9.    Ibid. Стб. 227.
10.    «katriarch constantinopolski, nieprzyznavający zwierzchności iego nad sobą, traci swoje pasterstwo, choćby i miał iakie orzed tym prawo do Rusi». Examen Obrony, to iest otpis na script, Obrona Werificatij nazwany... Wilno, 1621 // Архив Юго-Западной России. Киев, 1859-1911. Ч. 1, т. 8, вып. 1. С. 573.
11. Kreuza L. Oр. cit. ^oć się potym Cerkiew Grecka od tey iedności oderwała, Ruś mało o tym wiedziała y owszem często patryarchom nie podlegała. Стб. 161.
12.    Smotrzyski M. Paraenesis abo napomnienie... Kraków, 1629. S. 46.
13.    Synopsis, abo krotkie spisanie praw... Wilno, 1632 // Архив Юго-Западной России. Ч. 1, т. 7. С. 598-599; Indicium, to iest, pokazanie Cerkwie prawdziwey... B. m., 1638 // Там же. Ч. 1, т. 8, вып. 1. С. 784.
14.    Smotrzyski M. Obrona Verificaciey '1621 : «Wieczny abowiem to Rusi zwyczay być pod posłuszeństwem Patriarszym» // Там же. Ч. 1, т. 7. С. 383; Ibid. «Wiecznym zwyczaiem y prawem, przez krzest przyrodnym, należnego Ruskiey cerkwi Episkopa, Patryarchy Konstantynopolskiego, krzywoprzysiężnie odstępili, granicy dioecesiey Konstantynopol skiey przeskoczyli, formę praw nową y nienależnego narodowi Ruskiemu pasterza w cerkiew Ruską wprowadzili». С. 373.
15.    Зизаний Л. Катехизис. Гродно, 1783. С. 27-об.
16.    Копыстенский З. Палинодия, или книга обороны кафолической // Русская историческая библиотека. Т. 4. Стб. 968-969.
17.    Там же. Стб. 969;
18.    Там же. Стб. 971-972; Зизаний Л. Указ. соч. С. 28-об.
19.    Копыстенский З. Указ. соч. Стб. 972-973.
20.    Зизаний Л. Указ. соч. С. 29.
21.    Там же. С. 29; Копыстенский З. Указ. соч. Стб. 973, 975, 772.
22.    Копыстенский З. Указ. соч. Стб. 1000-1003.
23.    Там же. Стб. 883.
24.    Пересторога зело потребная '1600 // Акты, относящиеся к истории Западной России. СПб., 1851. Т. 4. С. 224.
25. Коссов С. Paterikon, abo żywoty swiętych oyców pieczarskich '1635 // Архив ЮгоЗападной России. Ч. 1, т. 8, вып. 1. С. 457-458.
26.    Indicium, to iest, pokazanie Cerkwie prawdziwey... B. m., 1638 // Там же. С. 784-785.