Во второй половине тринадцатого столетия Византийская империя очутилась под угрозой турецкого нашествия. Рим решил воспользоваться этим положением и предпринял попытку, начатую им ешё во время крестовых походов, — подчинить себе и византийскую церковь.

Доклад священника Алексия Хотеева на конференции «Церковь и славянские идентичности».

История православных братств Киевской митрополии XVI – XVII вв. представляет собой не лишенное интереса сочетание религиозных принципов и чисто народных начал. Первые нашли свое выражение в братских уставах, где говорится о соблюдении Божественных заповедей по правилам апостольским и святых отцов [11, p. 5], вторые отразились в королевских привилеях на учреждение братств среди мещан «народа русского религии греческой» для открытия школ «русских» и изучения языка «русского» [1, с. 38].

| Первая часть |Вторая часть |  Третья часть |

В сохранившейся в начале XIX в. в России греко-католической церкви проблема убежденности простых униатов в религиозной правде унии не была решена также, как она не была решена и в предыдущие два века. Приходское униатское духовенство не только не пропагандировало униатскую идею, но и вообще, в силу своей слабой богословской подготовки, очень мало занималось элементарной катехизацией народа.

| Первая часть |Вторая часть |  Третья часть |

Религиозное соглашение, заключенное между частью иерархии Киевской митрополии Константинопольского патриархата и Апостольской столицей в Бресте в 1596 г., создало русскую католическую церковь восточного обряда. Научные споры о закономерности появления этого феномена ведутся давно. Аргументация сторонников соединения церквей в Польше простирается очень широко.

| Первая часть | Вторая часть |  Третья часть |

Наименее латинизированное приходское духовенство, как единственная надежда унии на сохранение, оказавшись после 1809 г. без иерархического лидера, по определению не имело шансов противостоять существующим угрозам. Для этого у него не было ни должного уровня видения проблем церкви, ни организационных возможностей, ни влияния в высших сферах власти, ни финансовых средств.

Интерес к личности митр. Киевского Михаила Рагозы обусловливается, конечно, его участием в деле заключения Брестской унии. Трудно предположить, как совершилась бы она без согласия митрополита. Известно, что он не был главным двигателем церковной унии и стал ее участником в силу обстоятельств. Их изучение, однако, невозможно без целостного представления о его деятельности, краткой характеристикой которой и является настоящий опыт.

Одна из важнейших функций церковного календаря — сохранять память. Церковный календарь не только учит помнить историю, он воспитывает к ней уважение. У Церкви свое измерение исторических событий и личностей, и ее голос некогда почитался как голос совести.

Изменения церковной жизни, происходившие в унии в течение XVII в., как в фокусе нашли свое выражение в деяниях местного униатского собора, состоявшегося в местечке Замостье Люблинского воеводства Польши.

В конце XVI века часть иерархов Западнорусской митрополии предприняли попытку улучшить положение своей церкви и православного населения Речи Посполитой за счёт союза с Римом. Однако заключение в 1596 году в Брест-Литовске церковной унии между Киевской митрополией и Римом вызвало раскол западнорусского общества по линии принятия или непринятия провозглашённой унии.  Одним из центральных фактов прошлого, на который обращалось особо пристальное внимание, являлось крещение Руси.

Редакция проекта «Западная Русь» подготовила и выпустила электронное издание очередное книги, на сей раз, посвященной истории жизни, смерти и посмертного путешествия останков униатского святого Иосафата Кунцевича.

Окончание статьи кандидата богословия, протоиерея Павла Федоровича Викула о «душехвате» Иосафате Кунцевиче «Латино-униатский святой Иосафат Кунцевич», которая впервые была опубликована в нескольких номерах Подольских Епархиальных Ведомостей за 1896 год.

В продолжение темы о «душехвате» Иософате Кунцевиче, начатой публикацией заметки знаменитого доктора Ивана Алексеевича Сикорского «Реликвии Иосафата Кунцевича», в котрой обосновано высказано сомнение о принадлжности выставляемых "мощей" самому Кунцевичу, выкладываем по частям большую статью протоиерея Павла Федоровича Викула «Латино-униатский святой Иосафат Кунцевич», которая была опубликована в нескольких номерах Подольских Епархиальных Ведомостей за 1896 год.

Продолжение статьи протоиерея Павла Федоровича Викула о «душехвате» Иосафате Кунцевиче «Латино-униатский святой Иосафат Кунцевич», которая впервые была опубликована в нескольких номерах Подольских Епархиальных Ведомостей за 1896 год.

Продолжение статьи статьи кандидата богословия, протоиерея Павла Федоровича Викула о «душехвате» Иосафате Кунцевиче «Латино-униатский святой Иосафат Кунцевич», которая впервые была опубликована в нескольких номерах Подольских Епархиальных Ведомостей за 1896 год.

В разговоре о церковной унии следует различать идею восстановления церковного единства между католическим и православным миром как таковую от самого исторического феномена, известного под именем церковной унии (например, Лионской, Флорентийской, Брестской). В первом случае можно сказать вместе с ап. Павлом, что преодоление всяческих разделений среди народа Божия — это «желание сердца и молитвы» (Рим. 10,1).

«…чтобы и бедственное разделение Восточной и Западной Церкви прекратилось когда-нибудь с той кротостью и в том именно христианском духе, в каком совершилось ныне соединение частей Церкви Русской Православной». (Из «Записок» митр. Иосифа Семашко [12, 123])

 Брестская уния по своему существу есть событие церковное, но по своей силе она имела и политические, и культурные последствия. Существование католического «восточного обряда» делает унию актуальной проблемой во взаимоотношениях между Православной и Католической Церквями и в наше время.

Митрополит Иосиф, как главный инициатор и совершитель воссоединения униатов, несет полную религиозную и моральную ответственность за исчезновение Брестской церковной унии. Никто из православных исследователей его жизни и деятельности не сомневался в нравственной чистоплотности личности владыки и бескорыстии его действий.

Первая четверть XVII в. в истории Речи Посполитой была наполнена религиознообщественными конфликтами, порожденными Брестской унией 1595-1596 гг. и поставившими под вопрос режим религиозной терпимости. Перипетии этой борьбы неоднократно привлекали внимание исследователей. Однако в меньшей степени изучен вопрос, насколько весомой в этих конфликтах была роль именно религиозных мотивов, т. е. самого факта нарушения Брестской унией «равновесия» в отношениях католиков и православных. Он приобретает особенно драматический характер в связи с тем, что в XVI в. католицизм и православие более или менее мирно уживались в Речи Посполитой, давая всей Европе пример взаимопонимания и добрососедства католиков и «схизматиков»

Идея церковной унии неоднократно озвучивалась в Великом княжестве Литовском после сближения его с Польским королевством. Особенную актуальность она приобрела после заключения Люблинской унии.

6 октября 1596 года в Бресте собрались пять западнорусских епископов во главе с Киевским митрополитом для того, чтобы принести присягу Римскому папе и провозгласить церковную унию. В то же время в Бресте собрался другой собор во главе с экзархом Константинопольского патриарха св. Никифором, двумя другими епископами и многочисленными священниками и мирянами, который осудил самовольное соглашение с Римским папой.