Историческую судьбу Белоруссии в значительной мере определило наличие здесь различных христианских и нехристианских вероисповеданий. Отношения между ними в различные периоды истории складывались по-разному. Однако, в целом, конфессиональная ситуация в регионе на протяжении длительного времени являлась очень сложной. Оказавшись, в силу своего геополитического положения, на стыке восточного и западнославянского, православного и католического миров, Беларусь стала местом встречи, столкновения и взаимодействия этих цивилизаций. Одним из проявлений этого цивилизационного взаимодействия стала борьба между католицизмом и православием.
Конфессиональная история Белоруссии XIX века отразила все те противоречия и проблемы, которые были характерны для общества в целом. Воссоединение белорусских земель, в результате трех разделов Речи Посполитой, где господствующей религией был католицизм, с Россией, в которой главенствовало православие, несколько сняло остроту в межконфессиональных отношениях. Однако в экстремальных ситуациях, как например, во время польского восстания 1863 года, противоречия, а иногда и вражда между православным и католическим духовенством и верующими давали о себе знать.Православная общественность активно выступала за интеграцию Беларуси в политическом и духовном отношении с Россией и содействовала проведению политики, направленной на укрепление в тогдашнем Северо-Западном крае русских начал и его деполонизацию. Католические круги в свою очередь боролись за восстановление Речи Посполитой и сохранение в Белоруссии польского влияния. Поэтому противостояние православной и католической церквей носило здесь не столько религиозный, сколько религиозно-политический характер, тесно переплетаясь с борьбой польского и русского элементов на белорусских землях.
Бурные политические события начала 1860-х годов и сложные этнокультурные процессы, происходившие в этот период в регионе, актуализировали задачу изучения конфессиональной истории Белоруссии. Решить её были призваны многочисленные научные труды и публикации, вышедшие в свет во второй половине XIX – начале XX вв. Правда, следует отметить, что вплоть до 1917 года светские историки не занимались систематическим исследованием конфессиональной истории. Поэтому эту роль взяли на себя выходцы из среды духовенства (в основном православного), для которых изучение истории Западного края органически сочеталось с борьбой за паству, против католицизма.
В большинстве своем церковные авторы (М.Коялович, С.Рункевич, А.Миловидов, Е.Орловский и др.), придерживались традиционалистских воззрений и принадлежали к консервативному направлению в историографии, которое определилось с середины XIX столетия, и было тесно связано с общим курсом политики царского правительства в Белоруссии на укрепление русских начал и влияния православия. Являясь приверженцами общеславянского и общерусского единства, консервативные историки считали, что белорусы наряду с великороссами и малороссами (украинцами) являются частью единого русского народа. Православие, по их мнению, служит основой его духовного развития и политического единства [1, с. 164 – 165]. В этой связи “русскость“ и православие выступали в неразрывном единстве. В тоже время католицизм рассматривался ими как явление чужеродное для Белоруссии, принесенное сюда из Запада через Польшу, как средство полонизации белорусов. История религиозных взаимоотношений представлялась ими как борьба верующих в защиту своей (православной) веры, против попыток ополячивания и окатоличивания народа Белой Руси.
Существенный вклад в изучение церковной истории и межконфессиональных отношений в Белоруссии внёс М.О. Коялович. Несмотря на то, что основные труды основоположника «западнорусизма» посвящены белорусской истории XIV – первой половины XIX века, конфессиональная ситуация в белорусских губерниях в пореформенный период представлена в его многочисленных публикациях на страницах светских и церковных изданий. Наиболее важными и значимыми из них являются следующие статьи: «Новая уния Польши и так называемой Литвы, т.е. Западной России» (1882 г.), «Вопрос о примирении с поляками» (1879 г.), «Историческое призвание западно-русского православного духовенства» (1863 г.), «Вероисповедные обращения и совращения в Западной России» (1881 г.), «По поводу предстоящего соглашения с Римом» (1888 г.) и др.
Выходец из семьи православного священника, глубоко постигший историю своего народа, являясь очевидцем происходивших в тогдашнем Северо-Западном крае общественных событий, М.О. Коялович хорошо осознал всю сложность этно-конфессиональных процессов, характерных для данного региона. Поэтому, он пытался не только высказать свои суждения о сложившейся ситуации, но и показать глубинные истоки межконфессиональных противоречий. Их он нашёл в политических событиях XVI века, связанных с включением белорусских земель в состав Речи Посполитой. Влияние Польши на белорусское общество, по мысли историка, “испортило западорусское общество, привело к разделению его национальных, религиозных и культурно-бытовых начал жизни”, расколу белорусского общества на его знатнейшую часть, которая приняла польскую культуру и католицизм, и простой народ, отстаивающий свою народность и православную веру [2, с. 53 – 54; 3, с.13].
М.О. Коялович высказывал горькое сожаление по поводу жестокой расплаты западнорусов за союз с Польшей, так как в этом союзе они потеряли не только свою аристократию, но и свою веру и культуру. Следствием этого стало то, что и в его время среди белорусов «оказалось…слишком много людей, испорченных Польшей и тянувшихся к ней назад»[1, с. 60]. Национальное возрождение своего народа он связывал с укреплением в Белоруссии русского влияния и православия. Православная церковь, в отличие от католической, по утверждению Кояловича, была истинной защитницей народа Западной России, так как она объединяла под своей сенью всех верующих, невзирая на их социальное положение. Церковь влекла к себе не только как хранительница древнего славянского языка, но и как символ былого политического единства, символ верности своим историческим традициям. Коялович был убежден в том, что православие – это нерушимый фундамент единства восточных славян в прошлом, настоящем и будущем, так как в народном сознании твердо закреплена установка на то, что «русскому неестественно быть неправославным» [4, с. 3].
Коялович горячо приветствовал правительственные меры, и в особенности усилия виленского генерал-губернатора М.Муравьева, предпринятые после подавления польского восстания 1863 год, по деполонизации Западного края, в том числе мероприятия по расширению влияния православия (строительство православных церквей, открытие церковно-приходских школ, восстановление и развитие церковных братств). Это, по его мнению, содействовало возврату народа Белой Руси к своим культурным и духовным истокам. Непосредственным результатом проводимой политики стало упрочение здесь русско- православных основ и некоторое ослабление польско-католического влияния [5, с. 396]. «Устройство крестьянского дела, улучшение положения и значения православного духовенства, отмечал Коялович в одной из своих публикаций в «Литовских епархиальных ведомостях», подняли высоко русское имя, русскую, православную силу, а паны и ксендзы, опозоренные изменой и смутой, страшно пали в глазах даже народа латинской веры. Необыкновенный ум и несокрушимая твердость графа Муравьева давали прочность этому направлению в глазах всех. Эти начинания были продолжены при губернаторе Кауфмане, человеке высокого нравственного развития и глубокой сердечности. Быть православным стало в глазах народа великой честью…Крестьяне латинской веры, кто обладал цельностью и решительностью, устремились в православие»[6].
Однако в дальнейшем, по мнению Кояловича, конфессиональная политика царской администрации в регионе подверглась ревизии и стала носить более либеральный характер, что имело негативные последствия для православия. «Пришли новые времена – говориться в статье Кояловича за 1879 год, – Латиняне высоко подняли голову и стали просто глумиться над новообращенными, оставленными с русской стороны без всякого внимания» [6]. В этой связи вполне логичной была и критика, которую Михаил Осипович высказывал в адрес высокопоставленных чиновников за непоследовательность и противоречивость их действий. «С приходом нового губернатора Потапова ситуация измненилась: Всё дело обращения в православие, двигаемое до сих пор всеми русскими силами страны, брошено на руки одного духовенства. Но и духовенство не оставлено при своих силах. Ещё более открыто и смело тот же генерал Потапов унижал это духовенство и осуждал его миссионерскую деятельность. Выступление Потапова, в котором он заявил: «Незачем обращать здесь в православие» привело в смятение. Бросались на произвол судьбы сами официальные бумаги по проверке православного и латинского народонаселения. Смятение пошло вниз и выразилось в многочисленных совращениях, захватывавших и чаще даже таких людей, которые вовсе не думали совращаться» [5, с. 132].
Ошибки в проведении правительственного курса, указывает Коялович, привели к тому, что в ряде мест, где должности занимали поляки-католики, православное население испытывало угрозы и оскорбления, и даже подвергалось откровенным притеснениям. «Но есть вещи ещё печальнее, – отмечает Коялович, – Деятели эти во многих местах могут уже опираться и на легальные силы страны. На должности, ближе всего касающиеся дела народа – урядников, писарей, волостных старшин и сельских старост, пробралось много латинских фанатиков, и они давят православный народ. Из среды этого народа раздаются уже жалобы на преследования за православную веру. В одной местности с преобладаниющим населением латинского закона (Виленской губернии и уезда) были даже такие ужасные случаи, что один православный крестьянин с отчаяния, от невыносимых преследований за веру, наложил на себя руки, а другой насилу был удержан от этого своим священником… «Ты, батюшка, знаешь, отвечал последний на вопрос священника, о побуждениях к столь ужасному поступку, ты знаешь, какое наше положение православных между католиками, преследующими нас на каждом шагу; от них нам положительно нет житья!» [7, с. 145 – 146]. Такой трагический пример Коялович привел не случайно. Так он пытался показать всю сложность ситуации и одновременно привлечь внимание российского общества и власти к проблемам тогдашнего Северо-Западного края, где православие, несмотря на его статус как «господствующей и первенствующей веры», а также на определённые меры по упрочению его места и роли в общественной жизни региона, находилось в непростом положении.
Переходы верующих из католицизма в православие и наоборот, часто имевшие место в рассматриавемый период, оставались главным фактором межконфессиональной напряженности. На это обстоятельство обращал серьезное внимание и Коялович. «При том сильном смешении вероисповеданий, какое там есть, и при той страстности во взаимных отношениях двух главных вероисповеданий этой страны – православного и латинского, какая там развитии историей и современными ошибками обеих сторон, в западной России то и дело обнаруживается, что то латиняне перетягивают к себе православных и употребляют для этого незаконные средства, то православные обращают в свою веру латинян подобными же способами, и главное, почти в каждом подобном случае обнаруживается неустанная, страстная борьба между последователями обоих вероисповеданий», – отмечал историк в своем письме к главному редактору «Церковно-Общественного Вестника» [8]. При этом, он верно определил, что основным объектом борьбы являются бывшие униаты, которые подлежат возвращению в лоно православия. Однако значительная их часть противиться этому, в силу того, что в их среде пустило глубокие корни «латинство» (католицизм). «Нагло, жестоко целые сотни и тысячи народа, как стадо баранов, загоняются в униатские церкви. Затем эти же люди или ближайшие их потомки тоже, как стадо баранов, выгоняются из униатских церквей и загоняются в латинские костёлы. Наконец ещё более странное явление, когда настают времена православия, когда в иных местах старики помнят не только времена унии, от которых их оторвали в латинство, но и времена православия и когда они со благовениями входят снова в храмы православные, их родичи оказываются уже приставшими к латинству более или менее крепко», – такой предстает конфессиональная ситуация в белорусских губерниях у Кояловича [9, с. 132]. Исправление этой, поистине драматической ситуации, возвращение значительной части белоруссов к своим духовным корням, он видел в проведении среди них активной миссионерской и культурно-просветительской деятельности со стороны православного духовенства.
Негативно, по мнению Кояловича, влияла на конфессиональную ситуацию и общественную жизнь в целом и деятельность римско-католического духовенства, которое с одной стороны пыталось проводить в нарушение существующего законодательства миссионерскую деятельность среди православного населения, а с другой стороны занималось политической деятельностью, осуществляя полонизацию белорусов. «Кругом Вильно, – отмечает Коялович, на большое расстояние идет сильная агитация в пользу латинства и полонизма. Ксендзы…стараются всеми силами оживить новым духом остатки старой Польши, – белорусов латинского закона. Между римско-католическим населением в местностях, пограничных с бывшим Царством Польским, проводится в настоящее время усиленная агитация с целью сделать простой сельский римско-католический народ носителями польской национальной идеи и создать из него фанатизированную массу, которую, во имя Бога, можно было бы двинуть против законного правительства для восстановления бывшего Царства Польского…Можно наверно сказать, что все ксендзы имеют одну общую программу, которой строго следуют, и везде мало-по-малу, шаг за шагом дела польщизны подвигаются вперед …Ксендзы, паны всеми силами стараются разобрать, где только можно, недостроенные части великого здания воссоединения униатов 1839 г. и вырвать с корнем основы новейшего русского воссоединения Западной России времен графа Муравьева и генерала Кауфмана» [7, с. 142]. Таким образом, полонизатарская деятельность католического клира была серьезным препятствием на пути культурного и духовного возрождения белорусского народа, его консолидации на русско-православной основе.
Многочисленные статьи Кояловича посвящены различным аспектам религиозной жизни тогдашних западных губерний России в рассматриваемый период. В них представлен богатый фактический материал, содержаться суждения и оценки автора, который сам зачастую был очевидцем или участником событий. Всё это позволяет создать целостное представление о конфессиональной ситуации в Белоруссии в 1860 – 1880-е годы, раскрыть суть и содержание социально-политических и этно-культурных процессов прошлого, а также помогает понять некоторые особенности развития белорусского общества на современном этапе. Поэтому, несмотря на публицистичность и некоторую степень политизации, работы Михаила Осиповича Кояловича являются актуальными и сегодня.
Список использованных источников и литературы
1. Литовские епархиальные ведомости за 1873 год. – Вильно, 1873.
2. Черепица В.Н. Михаил Осипович Коялович. История жизни и творчества \ В.Н. Черепица. – Гродно: ГрГУ, 1998.
3. Коялович М.О. Лекции по истории Западной России. – СПб., 1864.
4. Коялович М.О. Несколько слов по поводу болгарского вопроса. – Письмо к редактору //День, 1861, № 6.
5. Литовские епархиальные ведомости за 1881 год. – Вильно, 1882.
6. Коялович М.О. Вопрос о примирении с поляками //Литовские епархиальные ведомости. – 1879. – № 50.
7. Коялович М.О. Новая уния Польши и так-называемой Литвы, т.е. Западной России // Литовские епархиальные ведомости. – 1882. – № 18.
8. Литовские епархиальные ведомости. – 1880. – № 46.
9. Литовские епархиальные ведомости. – 1881. – № 14.