Николай Иванович Надеждин (с. Нижний Белоомут Зарайского у. Рязанской губ., ст.ст. 5 октября 1804 - 11 января 1856,С.-Петербург; илл. 1) [1] - известный литературный критик, разносторонний учёный, внёсший вклад в развитие отечественной исторической географии, этнографии, статистики, русской общественной мысли в целом, «один из талантливейших русских людей. Обширные сведения, исторические, богословские и литературные, соединялись в нем с большим остроумием и сильным теоретическим умом.» [2]. Родился в семье священника, окончил семинарию в Рязани, Московскую духовную академию. С 1828 г. публиковался с литературно-критическими статьями в журнале «Вестник Европы», в 1830 г. - в «Московском вестнике», в 1831 г. основал журнал «Телескоп», в котором отстаивал идеи народности, реализма, открытости европейской науке и образованности. «Пусть ум питается европейской жизнью, чтобы быть истинно русским, пусть литература его, освежаясь воздухом европейского просвещения, остается тем, чем должна быть всякая живая самобытная литература - самовыражением народным», писал Николай Иванович [3]. В «Телескопе» печатались знаменитые авторы - М.Н. Погодин, С.П. Шевырёв, А.С. Пушкин, К.С. Аксаков, В.Г. Белинский.
В 1830 г. защитил диссертацию о романтической поэзии «De origine natura et fatis poëseos, quae Romantica audit» на степень доктора словесных наук и, не имея 30-ти лет от роду, принят ординарным профессором на кафедру изящных искусств и археологии Московского университета, где с 1832 по 1835 г. читал лекции по теории изящных искусств, логике и археологии.
За публикацию «Философического письма» П.Я. Чаадаева «Телескоп» в 1836 г. был закрыт, а Надеждин сослан в Усть-Сысольск. Год ссылки он провёл весьма плодотворно - написал около ста статей для «Энциклопедического словаря» Плюшара и несколько исследований в ж. «Библиотека для чтения» ("Об исторических трудах в России", "Об исторической истине и достоверности", "Опыт исторической географии русского мира", 1837 г.).
После ссылки Надеждин перебрался в Одессу, где принят в председатели «Одесского общества любителей истории и древностей», изучал историю и современное состояние юга России и составил (во многом своими работами) первый том «Записок Одесского общества истории и древностей». В 1840-41 гг. при поддержке попечителя Одесского учебного округа Д.М. Княжевича совершил путешествие по славянским землям. Вернувшись в Россию, поместил в «Журнале министерства народного просвещения» «Записку о путешествии по южно-славянским странам» (1842 г.) [4], в которой уделил значительное внимание русскому населению Угорской Руси (об этом ниже).
В 1843 г. утверждён редактором «Журнала министерства внутренних дел», в котором издал свои ценные работы по географии, этнографии и статистике России ("Новороссийские степи", "Племя русское в общем семействе славян", "Исследования о городах русских", "Объем и порядок обозрения народного богатства" и др.). По поручению МВД написал "Исследование о скопческой ереси" (опубл. в 1845) и "О заграничных раскольниках" (1846).
С 1848 г. Н.И. Надеждин - председатель отделения этнографии «Русского географического общества», с 1853 г. редактор «Географических Известий» и «Этнографического сборника». В последнем качестве Николай Иванович внёс большой вклад в становление отечественной этнографической науки. В статье «Об этнографическом изучении русского народа» Надеждин обозначил основные направления научно-этнографического исследования народа (изучение исторической географии народа, народной психологии, археологии, быта и др.). [5]. «Он дал несколько образцовых трудов по исторической географии и составил этнографическую программу, рассылка которой доставила Географическому обществу массу ценных данных.» [6]. В 1853 г. Н.И. Надеждина постиг «удар» (инсульт), отнявший у него силы; дальнейшее развитие болезни привело к кончине.
«Записка о путешествии по южно-славянским странам» 1842 г. в тех частях, где Н.И. Надеждин свидетельствует о коренном русском населении Карпатской Руси, поныне сохраняет свою насущность. Рассмотрим некоторые соответствующие места.
Вот как Н.И. Надеждин описывает случившуюся с ним при изучении народной речи южных славян неожиданную встречу с карпаторусскими братьями: «Вместе с этими лингвистическими изысканиями, или, лучше, в следствие их, напал я на другую соприкосновенную область отечественного самопознания, которая также прямо в непосредственно относится к занятиям, Академии. Это - история, география и этнография наших при-карпатских братьев, которые, не смотря на вековую разлуку с нами до сих пор с русским именем, берегут как святыню, русский язык и русскую народность. Об этом важном предмете считаю нужным объясниться несколько подробнее пред лицем Академии, имеющей предметом своих исследований русский мир и русскую жизнь, конечно во всем их неизмеримом величии.» (илл. 2) [7].
Н.И. Надеждин, как ранее И.С. Орлай («О Юго-Западной Русии», 1826), сетует, что русские учёные мужи почти не уделяют внимание юго-западной части Русской земли, находящейся вне границ русского государства: «До сих пор все исследования наших историков, этнографов и археологов, - исследования, в коих многие из членов Академии принимали и принимают столь деятельное и полезное участие, обращались преимущественно, даже можно сказать исключительно, на Русь, заключающуюся в обширных пределах российского государства. И здесь еще, особенное, впрочем весьма естественное предпочтение, оказывалось Руси Северо-Восточной, основательнице настоящей славы в величия имени русского. Русь Юго-Западная, коей чистейшая и самообразнейшая часть уходит из пределов Российской империи, простирается за Карпат до Дуная, во всю длину его течения пο древней Паннонни, - эта Русь, едва удостоивалась мимоходного упоминовения в предисловиях к русским историям. Доходило даже до того, что сознание нашего кровного родства и единства с юго-западными нашими соименниками,- сознание столь ясное и живое как напр. во времена Герберштейна, который всех руссов признавал и называл равно руссами, - затмевалось совершенно в новейших бытописателях и исследοвателях …» (илл. 3) [8].
Надеждин сообщает о неожиданном для него в ходе путешествия открытии русских селений в Трансильвании, жители которых ещё недавно говорили «малороссийским языком»: «… я убедился вполне, неопровержимыми доказательствами, что русская стихия простиралась на юго-запад по обе стороны Карпата, вплоть до Дуная, задолго до вторжения мадьяров в Паннонию; что мадьяры не привели сюда с собою руссов, а нашли их здесь, осилили, расположились жить и господствовать меж них, и таким образом разорвали то непосредственное соседство, в котором руссы, по свидетельству в наших отечественных и чужих преданий, находились некогда с сербами, хорватами и славно-чехами. Доказательства, на коих основалось мое переубеждение, суть: исторические, этнографические, топографические и даже лингвистические. На сей раз упомяну об одном, у нас едва ли известном факте, но которого важность чрезвычайна: в Трансильвании, в сокровеннейших ущельях Карпата, при истоке Ольты, между румынами, мадьяро-склерами и саксами, находятся деревни, которые по сие время называются «русскими», жители которых, на памяти ныне живущего поколения, говорили еще между собою «по-русски», то есть карпато-русинским, или, что то же, малороссийским языком!» (илл. 4) [9]. И т.д.
Николай Иванович завершает «Записку» поспешным утверждением, что даже знаменитое «Слово о полку Игореве» было написано в «юго-западной под-карпатской части великого русского мира» (современные языковеды считают, что диалектические особенности языка «Слова» характерны для русского северо-запада) [10] . Но это нисколько не умаляет значимости приведённых Надеждиным верных фактов и суждений о русском народе Карпатской Руси, к которому он проявлял искреннюю любовь и одновременно научный интерес как учёный.
1. Портрет Н.И. Надеждина с ресурса «Смородина», автор не указан. Адрес электронного доступа по состоянию на 14.09.2016 г.: http://drawingkenna.blogspot.ru/2012/12/blog-post_8603.html
2. Надеждин // Энциклопедический словарь. Изд. Ф.А. Брокгауз. И.А. Ефрон. Т. ХХ. СПб. 1897. С. 433.
3. Надеждин // Литературная энциклопедия: В 11 т. Т. 7. М.1934. Стб. 566—569. Адрес электр. версии по сост. на 17.09.2016: http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le7/le7-5661.htm
4. ЖМНП. Ч. XXXIV. 1842. С. 87-106. Электронная копия журнала для приложения к статье и иллюстраций взята с сайта «Руниверс». Эл. адрес на 04.10.2016: http://www.runivers.ru/lib/book7643/
5. "Записки РГО", кн. 2, СПб. 1847.
6. Надеждин // Энциклопедический словарь. Изд. Ф.А. Брокгауз. И.А. Ефрон. Т. ХХ. СПб. 1897. С. 434.
7. ЖМНП. С. 101.
8. Там же. С. 101-102.
9. Там же. С. 103-104.
10. А.А. Зализняк. «Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста. М. 2008. С. 139-158.
***
Приводим в текстовом формате места «Записки о путешествии по южно-славянским странам» Н.И. Надеждина, сообщающие о Карпатской Руси.
ЖУРНАЛ
МИНИСТЕРСТВА
НАРОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ.
Часть ХХХІV.
Санктпетербург,
в типографии Императорской Академии Наук
1842.
ЗАПИСКА
о путешествии по южно-славянским странам.
- 88 -
... Из Молдавии переехал я в Буковину, ныне принадлежащую Австрийской империи, но населенную все еще чистыми румынами, а отчасти русинами, т. е. мало-руссами. …
- 100 -
… наблюдению моему преимущественно подвергался язык сербский, господствующий в странах мною посещенных … Языки краинский и славацкий, равно как и так называемое провинциально-кроатское наречие … занимали меня, поколику встречались на дороге. Все сии видоизменения единой славянской речи были наблюдаемы мною преимущественно в их отношении к нашему отечественному языку, к языку русскому, который в свою очередь доставил мне совершенно новую, богатейшую пищу для наблюдения, в той особой, чрезвычайно любопытной форме, в какой он доселе звучит по всему пространству Северо-Восточной Венгрии, в устах полумиллиона наших кровных братьев, так называемых русняков или карпато-руссов. …
- 101 -
… Вместе с этими лингвистическими изысканиями, или, лучше, в следствие их, напал я на другую соприкосновенную область отечественного самопознания, которая также прямо в непосредственно относится к занятиям, Академии. Это - история, география и этнография наших при-карпатских братьев, которые, не смотря на вековую разлуку с нами до сих пор с русским именем, берегут как святыню, русский язык и русскую народность. Об этом важном предмете считаю нужным объясниться несколько подробнее пред лицем Академии, имеющей предметом своих исследований русский мир и русскую жизнь, конечно во всем их неизмеримом величии.
До сих пор все исследования наших историков, этнографов и археологов, - исследования, в
- 102 -
коих многие из членов Академии принимали и принимают столь деятельное и полезное участие, обращались преимущественно, даже можно сказать исключительно, на Русь, заключающуюся в обширных пределах российского государства. И здесь еще, особенное, впрочем весьма естественное предпочтение, оказывалось Руси Северо-Восточной, основательнице настоящей славы в величия имени русского. Русь Юго-Западная, коей чистейшая и самообразнейшая часть уходит из пределов Российской империи, простирается за Карпат до Дуная, во всю длину его течения пο древней Паннонни, - эта Русь, едва удостоивалась мимоходного упоминовения в предисловиях к русским историям. Доходило даже до того, что сознание нашего кровного родства и единства с юго-западными нашими соименниками,- сознание столь ясное и живое как напр. во времена Герберштейна, который всех руссов признавал и называл равно руссами, - затмевалось совершенно в новейших бытописателях и исследοвателях, впрочем достойных всякого уважения своею ученостью и добросовестностью. Причина тому, очевидно, заключалась в ложном предубеждении, распространенном венгерцами, а в след за ними и другими европейскими историками, кои, с нелепых слов безыменного нотария короля Белы, повторяли в один голос, что руссы венгерские увлечены за Карпат из нашей Украины мадьярами, которые потом бросили их, как бесполезную тягость, при пороге своего распространения в Паннонии. 3а тем еще позднейшее переселение Феодора Кариатовича из Подолии в Мункач считалось второю эпохою, с кото-
- 103 -
рой За-Карпатье наполнилось руссами. При таких предположениях понятно, что пребывание нынешних русняков в Венгрии признавалось недостойным занимать место в древней истории и археологии народа русского.
Я был точно того же мнения, пока не познакомился лично с венгерскими русняками, с местностию их настоящих жилищ и окружных стран, с преданиями, искони существующими у карпато-руссов, равно как и с преданиями самых венгерцев и других окрестных народов, в их полноте и чистоте, из самых источников. Напротив того, теперь я убедился вполне, неопровержимыми доказательствами, что русская стихия простиралась на юго-запад по обе стороны Карпата, вплоть до Дуная, задолго до вторжения мадьяров в Паннонию; что мадьяры не привели сюда с собою руссов, а нашли их здесь, осилили, расположились жить и господствовать меж них, и таким образом разорвали то непосредственное соседство, в котором руссы, по свидетельству в наших отечественных и чужих преданий, находились некогда с сербами, хорватами и славно-чехами. Доказательства, на коих основалось мое переубеждение, суть: исторические, этнографические, топографические и даже лингвистические. На сей раз упомяну об одном, у нас едва ли известном факте, но которого важность чрезвычайна: в Трансильвании, в сокровеннейших ущельях Карпата, при истоке Ольты, между румынами, мадьяро-склерами и саксами, находятся деревни, которые по сие время называются «русскими», жители которых, на памяти ныне живу-
- 104 -
щего поколения, говорили еще между собою «по-русски», то есть карпато-русинским, или, что то же, малороссийским языком! Никто не знает и не помнит, каким образом в когда образовались здесь эти оазисы: они очевидно отмыты от родного материка приливом мадьяров и немцев. Что можно сказать против этого живого, вопиющего свидетельства?
Какой новый свет открылся мне, когда я, под моею путническою ногою, ощутил везде следы старой, самородной русской жизни, на этом забытом нами пространстве южно-славянского мира! Начало нашей истории, происхождение и смысл нашей древней летописи, разлитие благодатных лучей христианства в нашем Отечестве, путешествие к нам церковно-славянского языка, имевшего столь существенное влияние на наше умственное и литературное образование: все эти пункты, более или менее загадочные, более или менее сумрачные, прояснились. Я понимаю теперь, как наш достопочтенный Нестор мог говорить о расселении славяно-руссов на север с Дуная: это взял он не из преданий отдаленной древности, как думают обыкновенно, но из живого, наглядного познания При-Дунайской стороны, которая в его время, без сомнения, еще ощутительно трепетала чистою русскою жизнию. Я понимаю даже сказку о Кии, οснοвателе Киева, которую многие из восторженных читателей древнего летописца считают баснею, вымышленною из патриотического хвастовства. Понимаю известный список «Русских городов, дальних и ближних» сохранившийся при некоторых наших летописях: эту загадку сфинкса, которая до сих пор не находила еще счастли-
- 105 -
вого Эдипа. Понимаю образование древней нашей иерархии, пугающее исследователей своею темнотою и недостоверностию; и проч. и проч.
Сколько ни осязательно очевидны доводы, на коих я утверждаю мои соображения и выводы, все еще оставалось во мне некоторое недоверие к самому себе (слабость свойственная преимущественно нам русским): почему я поспешил сообщить мои мысли знаменитейшим современным славянистам: Копитару и Шафарику. Первый, при всей односторонности своего исторического верования, признал в моих соображениях логическую последовательность, и, не соглашаясь в некоторых только частностях, уступил, что общий результат может быть справедлив. Второй же, к неописанному моему удовольствию, объявил, что он сам, путем своих исследований, дошел до предчувствия того же, самого результата во всем его объеме, и с тем вместе открыл мне свои драгоценные портфели и сообщил из них другие новые доказательства, им открытые, которые, в связи с моими, ставят мои выводы на крайнюю степень исторической достоверности.
Смею надеяться, что этим выводам и Академия не откажет в благосклонном внимании. Чтобы дать им прямое и непосредственное приложение к целям, кои собственно предлежат Академии, я предполагаю изложить их в виде «Исторического и географического комментария» на знаменитый памятник древней нашей словесности, известный под именем «Слова о полку Игореве.». Нет никакого сомнения, что это «Слово» произошло на русском
- 106 -
Юго-Западе: его карпатское происхождение утверждают и те, которые, вместо того чтоб заняться им основательно и добросовестно, отделываются тем, что отрицают его подлинность. Почему всего естественнее могут быть примкнуты к нему мои новые соображения, открытия и выводы о юго-западной под-карпатской части русского мира.
Все материалы для того уже готовы. Остается только привести их в приличный порядок, что исполнено будет мною при первой возможности.
Н. Надеждин.