Историю Украины и Белоруссии часто пытаются украсить, беря за основу или «козацькі думи», или «казкі пра цуды шляхецкай доблесці літвінаў». Да, частично было и то и другое, и конечно трудно историографиям новых государств обойтись без романтической героизации, пусть во многом и мифических, но своих - «национальных» героев. Только вот чаще всего это оказывается питательной почвой для местечкового национализма, который в силу своей искусственности, чаще всего оказывается очень однобоким и, единственно в чем последовательным, так это в неприятии природы собственного народа и в ненависти к своим братьям - россиянам. В основе критической ошибки, которая в итоге приводит к националистическим построениям в белорусской и украинской трактовках своей истории, лежат утверждения о существовании некой белорусской и украинской государственности в лоне Великого Княжества Литовского, Гетманщины или даже Речи Посполитой. Этим утверждениям о государственной традиции средневековых предков белорусов и украинцев противоречат факты постоянных народных возмущений и непрерывные гражданские войны на территории ВКЛ и Речи Посполитой, а также полная несостоятельность Гетманщины. В результате Батыева погрома Руси ее западная часть была захвачена последними варварами Европы – литовцами, и далее, вплоть до вхождения в состав Российской империи она уже не имела своей собственно русской государственности, а была территорией, управляемой иноплеменными и иноверными князьями и королями. В этом и причина постоянных восстаний и гражданских войн – русское население Западной Руси боролось за свое существования как народа – народа православного. И если исследовать историю Западной Руси (Украины и Белоруссии) как историю духовной борьбы и историю Западнорусской Церкви – единственного русского института в ВКЛ и Речи Посполитой, то совершенно по другому мы увидим героизм и белорусской православной шляхты и малороссийского казачества и мещан и крестьянства. Эта история полна славных страниц и у нее огромное число подлинных героев. Одной из форм сопротивления окатоличеванию и ополячиванию были западнорусские православные братства. О причинах появления и устройства братств описывается в предлагаемой книге Иоанна Флерова «О православных Церковных Братствах, противоборствовавших унии в Юго-Западной России», изданной в 1856 году в Санкт-Петербурге. Мы приводим текст вступления автора в современной орфографии, а также всю книгу в формате PDF. Учитывая важность книги, она будет выкладываться в текстовом формате частями по мере их подготовки.
Редакция сайта «Западная Русь»
 |
| Открыть книгу в формате PDF |
О ПРАВОСЛАВНЫХЪ
ЦЕРКОВНЫХЪ БРАСТВАХЪ,
ПРОТИВОБОРСТВОВАВШИХЪ УНIИ ВЪ ЮГО-ЗАПАДНОЙ РОССИИ,
ВЪ XVI, XVII, И XVIII СТОЛЕТIЯХЪ.
Созижду Церковь Мою, и врата
адова не одолеть ей.
Мат. XVI, 18
СОЧ. СВЯЩЕННИКА, МАГИСТРА,
Iоанна Флерова.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
ИЗДАНИЕ КНИГОПРОДАВЦА Н. Г. Овсянникова.
1857.
Оглавление:
Вступление
Часть I
Отделение первое
Устройство православных церковных братств.
Отделение второе.
Об отношении братств ко властям гражданской, духовной и между собою.
Часть I I
Отделение первое -
Цель братств и средства к достижению цели.
Отделение второе
Глава I. Братские школы и типографии.
Глава II. Заботливость братств о построении и благолепии православных храмов.
Глава III. О стремлении братств поддерживать Православие чрез охранение прав Церкви и порядка по ее управлению.
Глава IV. О материальных средствах братств.
Вступление.
О православных церковных братствах в Юго-Западной России.
Юго-западная Россия была древним достоянием потомков святого Владимира, и православные чада ее были соединены кровными узами родства с сынами Руси восточной. В их жилах текла родная кровь, в устах звучала родная русская речь, в памяти сохранялись одни и те же дорогие, минувшие годы младенчества, а души их получали жизнь и силу из одного и того же благодатного источника—святой Веры православной, —словом: это были родные братья, связанные между собою и единством происхождений, и единством святой Веры православной, и единством языка, и священными преданиями древности. Но в смутные времена междоусобия князей все области юго-западной Руси, одна за другою, были захвачены Литовскими князьями, а с присоединением Литвы к Польше (в 1569 году), и вся юго-западная Россия подпала владычеству Польских королей. С тех пор, подобно ветви, отделенной от родного дерева и насильно привитой к чужому, она жила какою-то полу-жизнью или, лучше сказать, остатками прежней жизни, и должна была постепенно исчезать под игом чуждого владычества! С того времени и для православия прекратились там светлые, счастливые дни; настали целые годы постоянных лишений, тяжких бедствий, кровавых испытаний.
В сии-то мрачные, неблагоприятные для православной Церкви, времена в юго-западной Руси явились, так называемые, православные церковные Братства. Это были общества, составлявшиеся из православных лиц разного звания и состояния, на защиту православных южнорусской Церкви от угнетения со стороны латинян и лютеран, усиливавшихся вовсе, уничтожить православную Церковь в Польских владениях (в XV и XV веках). Обогащая свои храмы различными пожертвованиями и вкладами, Братства учреждали при них монастыри, богадельни, странноприимные дома, госпитали, училища и типографии. Богатые духовными и вещественными средствами, пользуясь от королей различными привилегиями и правами, покровительствуемые патриархами и митрополитами, имея в числе своих членов многих знаменитых особ княжеского рода и дворянского сословия, находясь в постоянных сношениях, по разным нуждам, с иностранными государствами: с Восточною Россией, Грецией и Молдавией, - Братства мало по малу сделались, с одной стороны, представителями всего русского народонаселения в юго-западной России, а с другой—самым твердым оплотом и защитою православной Веры, против всех нападений на нее римских католиков и униатов.
За образец и основание, при учреждении церковных Братств, приняты были примеры христианской жизни первых времен, и многочисленные заповеди Спасителя и Апостолов—о любви, какую должны иметь Христиане друг ко другу.
На такую мысль, в учреждении Братств, прямо указывали патриархи восточные и короли Польские. Давая грамоты на основание того или другого Братства, патриархи многократно приводили в них слова Спасителя и Апостолов, заповедующие христианам иметь между собою любовь (1) и прямо свидетельствовали, что Братство учреждается на основании заповеди Спасителя о любви, и притом не иначе, как по примеру христианской жизни апостольских времен, когда небольшое еще общество христиан было как бы одним братством, в котором, по слову святого Дееписателя, одно сердце и одна душа (2).
(1) Смотр. патриаршие грамоты на основание Братств, —Луцкого: Памятники, издаваемые временною комиссией для разбора древних актов. Издание второе! Киев; -1848 года. Том. отделение Щ стр. 37—38; —Киевского: Т. отд. 1. стр. 52, 53, 56, 81—83; —Берестейского: Чтения в Императорском Обществе Истории и древностей Российских—1848 года. № 6. стр. 55—61; Собрание древних грамот и актов городов Минской губернии, прав. монастырей, церквей, и по разным предметам. № 139. стр. 299 — 308; чит. также грамоту патриарха Иеремии к Львовскому Братству; Пам. Киевском. Т. . стр. 25—30. —В 1616 году члены Киевского Братства составили между собою, в общем собрании, акт, в котором прямо говорится:» Господь наш Иисус Христос, по своему великому и человеколюбному милосердию, устрояя на земли все к нашему спасению и идя на вольное, спасительное для людей, страдание, говорил своим ученикам: «сие заповедаю вам, да любите друг друга: потому», сказал Он, «и узнают вас, что вы Мои ученики если будете иметь любовь между Собою». И божественный, верховный Апостол Петр, возшедши на высоту добродетелей, в своих божественных посланиях тоже любовь, заповедует: «соединяйте», говорит он, «с верою вашею добродетель, с добродетелью благоразумие с благоразумием воздержание).». с воздержанием терпение, с терпением благочестие, с благочестием братолюбие, с братолюбием любовь;» и опять: «братство возлюбите, Бога бойтесь, царя чтите.» А после спасительного вознесения Христа Бога на небо, божественный Апостол и Евангелист Лука, прославляя дружелюбие (первых христиан) возвещает о сем Феофилу, говоря: «у верующих была одна душа и одно сердце и не было между ними никого бедного; ибо нуждам неимущих пособляли руки сильнейших». И мы грешные, последуя сему божественному и спасительному и человеколюбному наставлению, и представляя в ме страшный оный суд и мздовоздаяние, по благодати благаго Бога и Господа нашего Иисуса Христа, хотящаго всем человекам согласия и в познание истины прийти, начинаем сей душеспасительный, дружелюбный союз, Братство Церковное» и проч, (Пам. Киев. Ком. Т. И. отд. 1. стр. 31—35).
(2) Там же, Т. I стр. 45.
По этому они называли Братства не новым каким-либо учреждением, но учреждением древним: «поелику» говорится в грамоте патриарха Кирилла Луцкому Братству, «как наследственное некое имущество отец своим сынам, Избавитель Господь любовь свою в завет ученикам своим благоволил оставить: то мы, к сей любви верных Христу привлекая, не новое какое-либо установление, но по истине древнейшее, с самого начала учрежденное и утвержденное при Апостолах, когда у всех было сердце и душа едина, — силою Всесвятого Духа постановляем и нынешним нашим соборным посланием на веки утверждаем (3).» Имея для себя высокий образец в обществе христиан апостольских времен, православные южнорусские христиане, при учреждении своих Братств, укоряли иногда себя за то, что они «поздно последовали сему спасительному примеру; «поздно», как они выражались, «восхотели прозреть к свету благоразумия, пробудившись от долговременного нерадения и лености, и мрачной суеты мирской (4).» Как общества, основанные на Евангельской любви, Братства весьма часто назывались в грамотах того времени «Братствами любви» (5) и «Братствами милосердия (6).»
(3) Там же, стр. 37—38 и 53.
(4) Там же, Т. II. отд. 1. стр. 33—34.
(5) Там же, Т. I. стр. 3—7.
(6) Там же, стр. 3. стр. 160—161; Т. II. стр. 67.
Ближайшим же поводом к учреждению православных Братств юго-западной России были исторические обстоятельства.
Со времени вступления на Польский престол Ягайло, до самого пресечения его династии, мы видим постоянное стремление Польши слить Литовскую Русь с собою во едино и постоянное стремление последней отделиться от Польши. Главною причиною этого было различие вероисповеданий. Поляки ясно понимали, что до тех пор, пока существует это различие, связь Литовской Руси и Польши не будет прочна; отсюда возникало в Польше стремление уничтожить разность в вере, истребить Православие, которое было основою русской народности(7). Таким образом, еще со времен Ягайло, началось преследование православных. В 1385 году первый шаг князя Литовского в столицу Польскую был ознаменован унижением Православия. Не въезжая в самый Краков, Ягайло остановился в предместии: тотчас же явился латинский архиепископ и начал оглашать его и всю свиту; чрез четыре дня, Ягайло, вступив в Краков, отправился прямо в костел Станислава. Там перекрестили в латинскую веру Ягайло, Скиргайло, Свидригайло, Витовта и других князей Литовских и множество вельмож, сопровождавших своего государя (8). Великий князь Литовский, изменив Православию, обязался не только язычников обратить в латинство, но и православных привести к единению с Римскою церковью (9). Возвратившись в Литву для исполнения своего обязательства, в 1387 году, он объявил латинство господствующею верою (10) и начал крестить всех, кого только мог. Римскому духовенству православные отданы были на жертву. Уполномочив «принуждать православных к перемене веры даже телесными наказаниями (11),» и Ягайло, в свою очередь, сам казнил двух православных вельмож, не хотевших изменить православию (12). Проповедники, отправленные Ягайло во всю Литву, поступали не лучше; особенно отличался монах камендульского ордена Иероним, из Праги; он проповедовал и крестил в запущанском крае с такою любовью и кротости, что весь народ хотел бросить родную землю и бежать, куда глаза глядят (13).
(7) Подробнее об этом можно читать в Отечествен. Записках за 1848 год. Т. І.ХІ, в статье: «Очеркъ Исторіи Малороссіи» — Соловьева; стр. 152.
(8) Dz. st. nаr. Lit. Narb. Т. V. стр. 383—385.
(9) Там же, Т. V. стр. 340.
(10)Там же, Т. V. стр. 401.
(11)В грамоте (сохранившейся до сих пор в Виленском капитуле) на имя Виленского епископа объявлено было следующее: «желая распространить римско-католическую веру в землях наших русских и литовских, мы, по воле и с согласия братьев наших светлейших князей и всех дворян (omnium nobilium) земли литовской, положили, установили, обещали и клятвою подтвердили всех природных литовцев обоего пола, всякого звания, состояния и достоинства во владениях наших литовских и русских к вере римско-католической и к покорности св. римской церкви привлечь, призвать и даже принудить (imo compellere), к какой бы секте (т. е. вере) они ни принадлежали. А дабы новообращенные в римское католичество литовцы каким-либо образом не отделились от послушания и обрядов римской церкви, мы, желая уничтожить все; вообще и в частности каждое препятствие римско-католической вере, строго запрещаем литовцам обоего пола соединяться браком с русинами также обоего пола, пока наперед русин или русинка не признают самым делом покорности римской церкви. А если против сего нашего запрещения, кто-либо из русинов обоего пола соединится браком с римско-католиком или католичкою; то сочетавшиеся не разлучаются, но тот из супругов, который принадлежит к другой секте, должен принять веру римско-католическую, и действительно признать покорность римской церкви, К чему следует принуждать их даже телесным наказанием (ad quod etiam poenis corporalibus copellendi). Wilno. Kraszew. T. II. стр. 469 и 514.
(12) Летописец, повествуя о возвращении Ягайло в Вильну после женитьбы его на Ядвиге (1386 г.), высказывает, между прочим, следующее: «и окрести Литву в немецкую же веру, половину своего города Вильны. И два литвина у него большки его, а тие крестишася в христианскую (т. е. православную) веру, он же хоте их крестити в свою же веру латинскую, они же не послушаша; король же Ягайло казни их многими муками и смерти повеле предали» (Времен. Соф. Ч.1 . стр. 381)
(13) Витовт выслал Иеронима из своего княжества; за то он отмстил сему князю Фразою: «Витовту угодно, чтобы лучше Христу недоставало людей, нежели ему» (Dz. st. nаr. Lit. Narb. Т. V. стр. 406).
В 1412 году, в Перемышле, Ягайло обратил в костел соборную церковь, подарив ее латинскому епископу, и выбросил из гробов тела умерших русинов, между коими были, без сомнения, и тела князей (14); а в 1413 году возобновил латинскую проповедь в Литве. Тогда же, по городельскому акту, постановлено было раздавать должности только папистам, и не допускать браков с православными (15).
Вообще о действиях Ягайло в 1413 году сами римско-католические писатели сознаются, что он употреблял меры насильственные! Стрыйковский, пишет, что Ягайло и Витовт заставляли народ принимать римскую веру «частью дарами, а частью угрозами и карою (16).» Кромер также говорит, что король обращал «partim donis, partim auctoritate et minis»(17).» Правда, они говорят это об обращении язычников, но тогда и православных считали наравне с язычниками; какие меры принимали с одними, такие считали дозволенными и для других. В 1416 году Ягайло писал на Костницкий собор, что, если бы не был занят столько войнами, то давно бы обратил русинов православных Червонной или Галицкой Руси (18). Вообще он так ревностно подвизался в распространении римско-католического исповедания, что за свое, усердие в истреблении Православия назван был апостолом Литвы (19).»
(14)Długosz, р. 334.
(15)Истор. Устрял. Ч. I. стр. 343.
(16)Кг. Pol. Striyk. 1845 г. Т. II. стр. 149.
(17)De orig. Pol. Cron. p. 227.
(18)«Jam diu dictae et aliae de ritu Graecorum ad S. P. ecclesiam
(1) rediissent» (Engel. 619).
(19)Długosz, pag. 117 et 118; Bielski, str. 273; Striykowski. str 446.
В 1434 году Владислав III (известный, своей смертью при Варне), вступив на престол, уравнял в правах православных с папистами (20); но Поляки скоро сумели почти совершенно уничтожить эти права: под предлогом, что в Литве происходят религиозные волнения, они в 1436 году учредили трибунал святой инквизиции, и президентом назначили доминиканского монаха Николая из Ленчицы, с правом отыскивать и карать в Литве еретиков и отщепенцев(21). Наконец известно, что в 1439 году, в самый год учреждения Братства Львовского, состоялся Флорентинский собор, на котором происками латин была провозглашена Уния. Желая ввести ее в юго-западной России, митрополит Исидор, после собора прибыл в Львов и совершал здесь литургию на латинском языке; по свидетельству Зиморовича, это было крайне неприятно русинам, и они не хотели присутствовать при Богослужении (22).
Само собою очевидно, что такие открытые покушения к истреблению Веры православной должны были глубоко тронуть сердца всех православных христиан. Они не могли не видеть, что рано или поздно Православие подвергнется всем насилиям и притеснениям, что к совращению православных будет придумана тысяча мер, что так или иначе, а вере православной грозит явная опасность. И если дух Евангельской любви располагал их к учреждению Братств, то тем не менее покушения врагов против Православия давали к тому одно из сильнейших побуждений. Так учредились два братства: Львовское в 1439 году (23), и Виленское, в 1458 году (24).
(20)Hist. Pol. Dług. p. 663—669..
(21)Hist. de. scŁism Kwiatkew. подъ 1436 г.; Wiara Prawost. Ku- Iesz. стр. 162. Такимъ образомъ польская инквизиція предупредила известную инквизицию испанскую 43-мя годами (последняя учреждена в 1479 году).
(22)Критико-историческая повесть временных лет Червонной или Галицкой Руси—Дениса Зубрицкаго. стр. 328.
(23)Древнейшие документы, свидетельствующее о существовании Братства, суть: грамота короля Казимира IV, 1439 года, коей подлинник затерялся, но о коей упоминается в описи дел Лембергского архива за 1601 год, и описи 1579 г. книгам, находившимся, в то время, в церквах городской и монастырской (Ж. М. Н. П. 1838 г. книжка 9. стр. 560,—в примечании).
(24)Из грамоты 1538 года, данной Виленском Братству, видно, что оно учредилось еще за 80 лет пред тем, следовательно в 1458 году:—«и того братства своего уговорится в грамоте,-«от осмидесят лет свободне и доброволне аж до того часу вжывают» (Собрание Виленских грам. ч. II. № 4. стр. 41).
Но справедливость требует сказать, что учрежденные Братства до самого 1588 года, не представляли собою сильного оплота к поддержанию Веры православной: они не имели еще ни правильного устройства, ни достаточных средств к защите Православия, и наконец не пользовалась еще значительным влиянием в народе русском, хотя уже достаточно украсились делами милосердия и любви христианской. Тогда не было еще постоянных и жестоких гонений на Православие, как это обнаружилось в последствии, и Братства не имели еще ни достаточной для борьбы с противниками силы, ни средств.
Решительное преследование православных в Литве началось с 1570 года (чрез год после присоединения Литвы к Польше), то есть—со времени появления Иезуитов.
По смерти Сигизмунда Августа (25) и краткого Царствования Генриха Валуа, на престол вступил Стефан Баторий—государь великий, но, к несчастию, имевший нужду в благосклонности Рима, дабы удержаться на престоле, ослабив партию австрийского дома. По этим-то видам, он дозволил действовать самовластно папскому орудию— Иезуитам. Прибыв для прекращения вкрадывавшегося в Литву протестантства, Иезуиты распространили свои действия и на православных. Их проповеди, сочинения, объявления, а вместе с тем? лесть и разные хитрости, увлекли на их сторону много знатных лиц, которые присоединились к Римской церкви. Впрочем, как ни сильно было их влияние, как ни хитры действия, православная Вера не потерпела значительного вреда в Литве. Но, к скорби Церкви православной и к несчастию сынов ее, в недрах самой православной Церкви появилась измена, которая возникши из личных видов корысти и честолюбия, привела в исполнение намерения Иезуитов несравненно скорее, чем все их хитрости, козни и насилия (26). Наступил 1596 год. Явилась Уния, столько вожделенная для Рима и ненавистная для русского народ. Папа, которого власть видимо, начала колебаться на западе, ни как не хотел отказаться от намерения—утвердить свою власть на Востоке, особенно в ненастном Литовском княжестве. Он подослал сюда Иезуитов, козням, хитрости и пронырству которых ничто не могло противостоять, и Уния распространилась во всех концах Литвы, от чертогов князей и вельмож, до хижин их рабов и куреней Запорожской вольницы, кровью и огнем ознаменовывая свое появление (27). Иезуиты действовали хитро, не шли прямо против Православия, но пролагали путь мало по малу; они привлекали православное юношество в свои школы, не показывая вида, с какою целью; а между тем тихо и незаметно разрушали прежние верования учеников, и в тоже рассеивали множество; Книг в Литовском княжестве, частью полемических, частью догматических, в духе латинства. На духовенство действовали обещаниями выгоднейшего положения, сенаторских кресел, и т.п.; с другой стороны, представляли унижение повиноваться Константинопольскому патриарху, поставленному будто Султаном, и от которого, как они бесстыдно выражались, можно было получить все за деньги.
(25)Сигизмунд Август привилегиями 1563, 1565 и 1568 годов всем христианам даровал равные права (о Lit. i Pol. praw. cźack. Т. I. стр. 298.—Obr. Litw. Jarosz. T. II. стр. 34 и 55); и его царствование, по справедливости, было лучшими для православных, и если бы политическия обстоятельства не довели при нем Литвы до окончательнаго соединения с Польшею, то Православие и русский элемент опять процвели бы на Литовской земле. В 1569 году, на Люблинском сейме (на котором последовало окончательное соединение), объяснив свое сожаление о религиозных распрях и желание достигнуть единства церкви, Август сказал: «да не подумают, чтобы я решился принуждать к вере кого-либо жестокостию или мерами строгости и отягощать чью-либо совесть, не таково мое желание, ибо не мое дело созидать веры—это совершается действием святаго Духа (Оbr. Litw.. Jarosz.—Т. IIІ. стр. 168.).
(26)Ж. М. Внут. Делъ, 1847 г. Ч. II. стр. 23.
(27)Могил. Губ. Ведом. 1846 г. Прибавл. к № 15.
Со времен обнародования Унии, начался ряд постоянных насилий, и преследований православных христиан, -которые не хотели покориться умыслу Рагозы, —и на православных, как на чадах первенствующей Церкви Христовой, сбылось слово Спасителя: приидет час да, всяк иже убиет вы, мнится службу приносити Богу. (Иоанн. XV, 2), православные храмы были запечатываемы и отдаваемы жидам на поругание или обращаемы в шинки, конюшни, сараи; православные священники, непреклонные к Унии, были изгоняемы из приходов, бросаемы в темницы, как мятежники, мучимы, лишаемы жизни; помещики выгонялись (из своих имений, которые были захватываемы латинами и униатами; младенцы умирали без крещения, мертвые были бросаемы без погребая, —все роды поруганий и казней были испытаны над православным духовенством и народом. Читая кровавую историю Унии, трудно поверить, чтобы христиане могли таким зверством гнать христиан же и притом братий своих единокровных! Напрасно доблестные мужи, подобные -знаменитому князю Константину Ивановичу Острожскому, проливая кровь свою за Польшу на ратном поле, ожидали от ее законов защиты своему исповеданию; напрасно на сеймах раздавался вопль единоверцев наших, что в лице их попираются и, законы государства и права самого человечества. Ни голос благоразумнейших из Поляков, что их отчизна сама себе роет могилу, губя свои собственные силы, ни старание самих легатов папских укротить нелепое ожесточение сердец, - не имели никакого успеха.
Что же оставалось делать православным при виде неминуемой гибели Веры православной? Ожидать ли помощи от знаменитых и единоверных князей? —Но их голос был не слышим среди шума ожесточённого Фанатизма. — От восточных патриархов? Но под смертною казнью запрещены были все сношения с ними (28). —От своих ли Иерархов? — Но они сами нередко должны были с апостольским самоотвержением обрекать себя на нищету, узы и смерть во имя Христово и для блага православной Церкви (29). Оставалась только надежда на единоверную Москву; но Москве, терзаемой самозванцами, невозможно было и подумать о делах Литовских; и так надобно было принять к защите свои собственные меры и теснее соединиться друг с другом, чтобы общими силами вернее отразить все нападения врагов. Тогда-то православные жители юго-западной России, ревнуя по православной Греческой Вере, и ненавидя все, что только носило на себе какой-либо отпечаток латинства, для поддержания православия и для противодействия Унии, повсюду начали учреждать Церковные общества или Братства, члены которых клятвенно обещались твердо стоять в вере своих отцов и всеми силами удерживать поток римского раскола(30); а преждеучрежденныя Братства тогда же (1588 г.) получили от Вселенских Патриархов новое, окончательное устройство, приспособленное к обстоятельствам Церкви, и таким образом послужили образцом для других (31). Тогда-то возникли Братства по всем пределам юго-западной России: Львовское, Виленское, Киевское, Луцкое, Могилевское, Оршанское, Брестское, Пинское, Бельское, Минское и множество других; словом, тогда возникало Братство в каждом месте, где грозила опасность Православию; но такими местами были почти каждый город, почти каждое селение в юго-западной Руси! Училищам врагов—Братства противопоставили собственные училища; разрушению православных храмов ревность к созиданию и благоукрашению их; преследованию и гонениям на Церковь православную—свое посильное за нее ходатайство пред королями (32).
(28)Ж. М. Н. П. 1849 г. Ч. LXII. отд. И, стр. 86.
(29)Ж. М. Н. П. 1849 года, за Июнь месяц, отд. II. стр. 136—137.
(30)Могил. Губ. Вѣд, 1845 г. № 40.
(31)О Львовскомъ Братствѣ смот. Ж. М. Н. П. 1849 г. Апрель, отд. II. стр. 14 — 19; также Пам. Кіевъ. Коми. Т. III. отд. 1. грам. 1, 2, 3, 7, и друг.;—о Виленскомь; Собр. Вил. грам. Ч. II. № 3 и 4.
(32)Что Братства действительно были вызваны этими обстоятельствами, доказательством служит, между прочим, следующее. — В 1621 году, во время сильного разлива Унии, в западной России был собор или, как говорится в сохранившемся до нас соборном акте «советование о благочестии», где православные рассуждали о средствах к поддержанию Веры православной и где между этими средствами постановлено было—«учреждать Братства.» «Пусть не будет стыда», говорит собор, «слушать меньших и от них научаться..........Не следовать же тому безбожному папскому правилу, за которое всеблаженнейший патриарх Александрийский Мелетий порицает папу и его служителей. Ибо Двор римский осмелился установить такое правило, что хотя бы папа тому людей влек за собою в ад, никто не должен сказать ему: стой, что ты делаешь! Если же архиереи и другие настоятели любовно допустят делать себе замечания и будут исполнять все предписанное; то отцы в сынах и сыны в отцах пребывать будут, и таким образом последует согласие и приверженность к ним народа» (Пам. Киев. Ком. Т. . отд. 1 стр. 224—251).
А как естественно было жителям юго-западной России составлять между собою союзы против угнетений Поляков, это видно из следующего обстоятельства по введении Унии, Виленское духовенство, лишившись своих пастырей, гонимое и преследуемое, 30 мая 1599 года, заключило даже с протестантами, также угнетаемыми, союз—защищать друг друга на сеймах, в трибуналах и пред королем, избрав церковных попечителей, и в случае нужды постановило иметь общие синоды. Акт этот подписан 168 лицами, в числе коих было 17 сенаторов Греческого и 12 протестантского вероисповедания (см. Пам. книжка Вилен. губерн. за 1852 г. Ч. . стр. 68).
Наконец, при раскрытий причин происхождения Братств, нельзя опустить из виду еще одно обстоятельство. Несомненно, что, с одной стороны Дух Евангельской любви соединил между собою православных в общества или Братства, а с другой—исторические обстоятельства времени вызвали оные на поприще исторической деятельности; но почему Братства явились в такой именно, а не в другой Форме, иначе откуда православные могли заимствовать мысль — учредить Братства в таком виде, в каком представляются они в истории? Далее,—как польские короли и вообще польское правительство могли допустить существование Братств, когда они явно противодействовали их видам и политике? То и другое приводит к заключению, что Братства должны были возникнуть из устройства современного общества, или, по крайней мере, находить для себя опору в гражданских учреждениях того времени. Так действительно и было. Известно, что многие города юго-западной России издревле пользовались так называемым Магдебургским правом (33), которого сущность можно представить в следующем виде: мещане известного города, на основании Магдебургского права, составляли общину, имевшую свое внутреннее устройство, свой суд и управление. Управление возлагалось на бургомистров и ратманов; а власть судебная предоставлена была войту и лавникам, или присяжным заседателям (34).
(33)Мейер, в его Institutions Judicaires (Amsterdam 1822, Т. V. pag. 205.), пишет: «Магдебургский суд, начиная с X века, приобрел большую знаменитость, и потому, с его решениями сообразовались суды в Польше, Богемии, Швеции и Пруссии.» Магдебургское право было дано королем Болеславом первоначально для Кракова в 1257 году, с дозволением переносить дела на рассмотрение в Магдебург (Собрание Виленск. грам. приложен. V. стр. ХЫІ). О городах, пользовавшихся в областях Литовского княжества Магдебургским правом, можно читать у Чацкаго (Ч. . стр. 284.); грамотами 1387 и 1432 года Виленским обывателям православного исповедания наравне с римско-католиками предоставлено было Магдебургское или Немецкое право (см. Собр. Вил. грам. Ч. . Л. № 1, 3, и 4), подтвержденное Сигизмундом в 1607 г. (там же Ч. № 27), и постановлено избирать бургомистров и радцов столько же греческой Веры, сколько и латинской. Магдебургское право заменило соборное право Литовское и Русское, — см. Сборн. Муханова 1836 г. стр 95,—и Вилен. грамоты, изданные в Вильне 1843 г. Ч. . стр. 5.
(34)Мещане ежегодно, в первый понедельник после праздника Нового Года, избирали из среды себя восемь особ, людей степенных, опытных в делах и ученых. Из числа этих лиц, городской староста избирал четырех ратманов, назначая одного из них бургомистром. Обязанность бургомистра и ратманов состояла в заведывании городскими доходами и расходами. Им предоставлялась также полицейская власть и право взыскивать штрафные деньги, которые разделялись между бургомистром и ратманами. Бургомистр исправлял свою должность в течение месяца со дня выбора, потом передавал свой уряд старшему из ратманов, который, по истечении месяца, уступал должность бургомистра следующему ратману, и так далее, до новых выборов. Войта избирал городской староста, из цеховых мещан, человека честного, богобоязненного и знающего законы. Мещане из среды себя избирали лавников, которые при вступлении в должность, давали присягу в присутствии бургомистра и ратманов. Войт и лавники избирались на всю жизнь и составляли местный суд. Они судили мещан во всех делах уголовных и гражданских, как малых, так и великих, руководствуясь правом Магдебургским. Суд взыскивал судебные пени, которые делились между войтом и лавниками. По образцу городских и земских урядов, местный суд вел свои особые актовые книги. Недовольные решением войта и лавников, подавали апелляции бургомистру и ратманам; на решение бургомистра и ратманов, подавались апелляции старосте; а на решение старосты—в суд королевский (см. жизнь князя Курбского. Том . стр. 318—321).
Ремесленники каждого значительного ремесла соединялись в цехи. Цех, составлял корпорацию, имевшую свой особый устав, своих начальников, казну, оружие и принадлежности (35). Ремесленники одного цеха в последствии также назывались Братством (36). Цеховое Братство состояло из лиц, принадлежавших к различным вероисповеданиям (37), и имевших свои алтари или церкви (38), куда они не смотря на различие по вере, вносили известное количество денег из своих общих доходов (39).
(35)Там же.
(36)Отеч. Записки 1845 г. Т. XLIII, в отделе критики, стр. 40.
(37)Собр. Вил. грам. Ч. II. Л? 14 и 15.
(38)Там же. Прилож. IV. стр. XLII.
(39)Там же. Ч. II. № 14. Так как ремесленники, составлявшие известный цех, принадлежали к различным вероисповедания, то они обращались не к одной какой-либо церкви (напр. право-; славной или римско-католической), а к разным, смотря потому, какого кто был вероисповедания. Таким образом православные) принадлежа к известному цеху вместе с латинами и кальвинистами, имели свой алтарь, или свою особую церковь; латины и протестанты свою. Такое разделение между ремесленниками касалось только отправления богослужения; а относительно содержания церквей, каждый, без различия вероисповедания, обязан был давать из своих доходов известное количество денег и на свою церковь на церкви ремесленников других вероисповеданий.
Поставляя устройство ремесленных цехов во взаимное соотношение с устройством православных церковных Братств, находим между ними не малое сходство. И цехи, и православные Братства составляли собою общины, имевшие свое внутреннее управление, свой суд, свои особые уставы; те и другие ежегодно избирали четырех братьев для управления братскими делами; — имели свою казну, куда вносили известное количество денег; те и другие имели общие обязанности, как то должны были снабжать свою Церковь всем необходимым, содержать больницу и оказывать пособие каждому брату, обедневшему по болезни, или по какому-нибудь другому посещению Божию (40); обязывались также заботиться о распространении славы Божией, присутствовать во дни праздников при богослужении и находиться при погребении умерших братий (41). Различие между цехами и Братствами в том только состояло, что цехи, кроме порядка ремесленного и цехового, носили на себе отчасти и религиозный характер; тогда как Братства были обществами исключительно религиозными. И так как Магдебургское право с относящимися к нему цехами возникло в Литве гораздо ранее чем православные церковные Братства; то очень вероятно, что если православные жители юго-западной России не отсюда именно заимствовали мысль для учреждения своих Братств, то, по крайней мере, Братства были терпимы правительством по видимой сообразности их с существующими гражданскими, учреждениями. За вероятность этой мысли ручается следующее также обстоятельство: известно, что в Вильне, где было пять Церковных православных Братств (42), одни из них состояли исключительно из таких членов, кои по своей должности принадлежали к Магдебургской общине; таково напр. было Братство Панское, состоявшее из панов, бурмистров и радцов; а другие из таких, кои были ремесленниками известного цеха, как напр. Братство Кушнерское, состоявшее из кушнеров, означающих по польски Шапошников, или Братство Кожемяцкое, состоявшее из скорняков (43).
(40)См. выше прим. 34; см. собр. Вил. грам. Ч. II. № 4.
(41)Собр. Вил. грам. Приложение IV. стр. XLII.
(42)См. собр. Вил. грам. Ч. ІІ. № 2. — в этой грамоте короля Стефана исчисляются в Вильне пять Братств: Панское, Купецкое, Кожемяцкое, Кушнерское и Росское.
(43)Собр. Вил. грам. Прилож. 10. стр. LX; также — Библ. для Чт. 1843 г. год LX, в отделе критики, стр. 37, 38. Что же касается до Братств Росскаго и Купецкаго, то первое, по всей вероятности, получило свое название от Роси, загородного места, где находились церковь св. Юрия и госпиталь; а последнее от того, что состояло из купцов, как можно заключать по местному положению его монастыря — св. Троицы, стоящего и по ныне возле русского гостиного двора (см. в означенной выше Библ. для Чтения)
При объяснении такого близкого отношения между Братствами и цехами надобно принять во внимание, следующее: Магдебургское право с зависящими от него цехами явилось, как выше сказано, ранее Братств. К цехам, как известно, принадлежали все ремесленники, без различия вероисповеданий, так что членами известного цеха могли быт и римско-католики, и кальвинисты, и православные. Но в последствии, около 1458 года, ремесленники православного исповедания, принадлежа к известному цеху, стали образовывать из себя особые общества или Братства, сперва в видах благотворения, а потом, с усилением в Литве латинства, с ближайшею и преимущественнейшею целью — поддерживать и защищать Веру православную. После сего не удивительно, если между Братствами и Магдебургским общинами замечается некоторое сходство: учреждая православные Братства, православные легко могли приносить сюда некоторые черты из устройства Магдебургских общин, так как некоторые из них сами к ним принадлежали (44).
(44)Библ. для чтения. 1843 г. год LX, в отделе критики, стр. 37 и 38. Происхождению Братств из ремесленных цехов нимало не противоречит то, что к Братствам принадлежали многие знатные лица; потому что старейшие Братства—Львовское и Виленское сначала, при первом своем появлении, состояли из одних простолюдинов, и потому не пользовались значением и известностью; — а дворяне, и вообще знатные особы, стали вписываться в них уже в последствии, когда усилились гонения на Церковь православную.
Таким образом, находя, для своего существования, опору в самом устройстве некоторых городов юго-западной России, православные Братства потому уже одному не могли казаться подозрительными для польского правительства, не смотря на то, что состояли из лиц чуждых Полякам, по своей вере и происхождению, не смотра на то даже, что каждое из них имело свои сходки, или собрания, где могло рассуждать о своих делах и видах, не всегда согласных с намерениями и распоряжениями иноверного правительства. Церковные Братства, как общества, сходные, в некоторых пунктах, с давно уже существовавшими светскими братствами, были обыкновенным явлением в глазах Польских королей, и потому они беспрепятственно давали им грамоты на учреждение, тем более, что Братства учреждались, между прочим, для целей благотворительных и для распространения грамотности, и, следовательно, были полезны для польского правительства. Польские короли считали подозрительными те только Братства, кои основывались без их ведома и соизволения (45).
(45)Собр. Вил. грам. Ч. II. №№ 12, 13, в 23.
Православные церковные Братства, как учреждения общественные, вызванные историческими обстоятельствами времени, заслуживают полного внимания каждого любителя русской старины, особенно в настоящее время, когда все, касающееся до наших предков, даже частные события, делается предметом исторических изысканий и исследований. Братства выходят на поприще истории с 1439 года и продолжают свое существование до позднейших времен, и таким образом являются одними из главных деятелей во все периоды юго-западной Руси, с самого отделения ее от Руси восточной. Имея в числе своих членов многих мужей, знатных и своим происхождением, и своими государственными заслугами, Братства делаются мало по малу представителями всего русского народонаселения в юго-западной России; а значительные права, предоставленные им, в делах Церковных, восточными патриархами, возводят их на высокую степень защитников и охранителей Веры православной. Как представители русского народонаселения, Братства поставлены были в постоянные и неизбежные отношения со всеми властями польского правительства; они первые несут на себе тяжкое иго насилий и преследований, делаются живыми свидетелями тех кровавых испытаний, каким подвергался русский народ, и первые, с редким самоотвержением, отстаивают русскую народность, ходатайствуя пред королями за права русского народа! Таким образом, история юго-западной России нераздельна с историей Братств, и обстоятельное знакомство с первою, требует изучения последней. Но если для каждого любителя русской старины, и особенно для каждого, занимающегося историей юго-западной России, необходимо изучение Братств; то для чад Церкви православной эта необходимость составляет существенный долг! В лице Братств мы видим такие общества, которые главною целью, главною задачею всего своего существования поставляли хранение и поддержание Веры православной, до последней капли крови. Постоянные сношения их, по делам всей Церкви, с патриархами восточными, с Киевскими митрополитами, с епископами Литовской Руси, их прямое, живое участие в делах, касающихся всей Церкви, делают историю их, особенно со времен Унии, нераздельною с историей всей юго-западной Церкви (46). Их училища распространяли свет Веры православной по всем пределам юго-западной России; а в последствии сделались рассадниками просвещения и для Руси восточной. В построенных и благолепно украшенных братских храмах возносилась теплая молитва и престолу Всевышнего и совершалась бескровная жертва за грехи всего мира и в то даже тяжкое время, когда православные церкви в юго-западной России были запечатываемы, разрушаемы или обращаемы в римские костелы. Наконец, они наблюдали за самым порядком внутренней жизни христиан, охраняя его и ограждая, как примером собственной жизни, так и своими наставлениями, увещаниями, и обличениями всех непокаряющихся правилам Церковным, не исключая и самих епископов. Следовательно, и история Церкви православной в юго-западной России, без истории Братств, для нас непонятна и темна во многих своих пунктах. Наконец, судьба Братств представляет собою новое доказательство, новый пример преданности русского народа св. Вере православной. Над православными испытаны были все роды казней, насилий и преследований; но Вера православная, хранимая и поддерживаемая Братствами, оставалась неприкосновенною более 200 лет, — и при всех усилиях не могла быть совершенно уничтожена врагами.
(46)См. Журнал М Н. П. 1819 года. Апрель, отд. . стр. 1—2.
Но надобно сознаться, что недостаток источников, новость и не разработанность предмета (47), не дают возможности исследовать его с совершенною полнотой и удовлетворительностью. По этой причине, при историческом исследовании о Братствах можно, сообразно с средствами, коснуться только главных и общих сторон: какое было устройство Братств? Какую они имели цель и средства к достижению оной? И наконец, — что они сделали для блага православной Церкви в юго-западной России? И потому, рассмотрим православные Церковные Братства со стороны: 1) их устройства; 2) их цели и средств к достижению оной, то есть вообще со стороны их деятельности на пользу Церкви православной.
Братства были сходны между собою по своему устройству: Львовское Братство, основанное еще в 1439 году, и потом окончательно устроенное патриархом Иоакимом в 1586 году, послужило образцом для Виленского, учреждённого в 1588 году, патриархом Иеремией, и для других Братств (48). В уставе Львовского Братства, данном патриархом Иоакимом, прямо предписывается: «чтобы всякое где-либо основанное Братство сообразовалось с постановлениями Братства Львовского» (49). В грамоте Киевского митрополита Петра Могилы от 1605 года, на основание Могилёвского Братства, прямо говорится, что жители Могилева учредили свое Братство по правилам Братства Львовского (50). Братство Луцкое устроилось также «по примеру», как говорится в грамотах, «других Братств» (51); Братство Киевское составилось, согласно с уставами, которые даны от святейших патриархов Братствам городов: Львова, Вильны, Могилева и церквам других городов короны польской (52). Тоже самое должно узнать о Братствах: Брестском, основанном в 1591 году (53); Минском — в 1592 году (54); Бельском- в 1594 году (55); Могилевском - Спасском — в 1597 году (56); Минском, вновь устроенном в 1620 году (57); каждое из сих Братств устроилось, как говорится в грамотах, «по примеру Братства Львовского и других Братств или — «по образцу прочих Братств», или — «по чину Братств Львовского и Виленского», или наконец, — «беручи приклад з инших мест» (58). Будучи образцом для всех Братств, Братство Львовское, с своей стороны постоянно передавало свой устав другим новоучреждавшимся Братствам; так в 1591 году оно передало свой устав Братству города Гродка (59), а в 1668 году Братству Берестейскому (60). Словом, на соборе Брестском, в июне месяце 1590 г., правила Львовского Братства были распространены на все Братства в Киевской митрополии, — «да везде», как сказано в соборной грамоте, «единакие Брацтва будут» (61). Таким образом все Братства по своему устройству, были сходны между собою Читая братские уставы, мы еще более убеждаемся в этой мысли. Уставы эти отличаются только большею или меньшею подробностью (62). Посему, при изложении устройства Братств, нет нужды рассматривать каждое из них порознь, но можно говорить обо всех их вдруг.
(47)См. Ж. М. Н. П. 1849 года. Апрель, отд. II. стр. 2, —в примечании. См. также Отечественные Записки за 1845 г. Т. LXIII год седьмой, в отдал критики, стр. 50, —второй столбец.
(48)Ж. М. Н. П. 1849 г. за месяц Апрель, отд. II. стр. 16.
(49)Памят. Киев. Ком. Т. III. отд. I. грам. 1. пункт 33.
(50)Moг. Ведом. 1847 г. № 49. стр. 1127.
(51)Пам. Киев. Ком. Т. I. отд. 1. стр. 4, 9—10.
(52)Там же. Т II. стр. 38.
(53)Акты Запад. России. Т. IV. № 28.
(54)Там же. № 36.
(55)Там же. . V 49.
(56)Там же. № 119.
(57)Там же. № 220.
(58)Чит. вышеозначенные грамоты.
(59)Ж. М. Н. П. 1849 г. Май месяц, отд. II. стр. 63.
(60)Смотр. Чтения в Императ. обществе истории и древностей Российских при Московском Универс. за 1848 год. № 6. стр. 55, статью: чин Львовского Братства, переданный Братству Берстейскому.
(61)Собран. древних грам. и актов Минской губернии. №139 стр. 300. «посем доспѣвшу,» говорится в соборной грамоте, "священному собору во великом граде Берестенском року тисеча пятсот деветдесятого мца июня преосвященный Архиепископ митрополит Киевский и Галицкий и всея России и все освещенные и честные епископы прывилеиным писанием своим соборно утвердиша и во всей епархии быти Брацтву сему повелеша зоставуючи каждое слово взуполпои моцы да везде единакие брацтва будут.»
(62)Так напр. Уставы Братств Львовского и Луцкого гораздо подробнее, чем уставы прочих Братств; отличаются также более или менее определенным предписанием известных частных обязанностей; так напр., члены каждого Братства обязаны были делать вклады в братскую кружку; самые же вклады назначались, в том или другом Братстве, неодинаковые; или — все Братства обязывались подавать милостыню, присутствовать при Богослужении; но время для этого, в том или другом Братстве, смотря по местным обстоятельствам, назначалось различное (см. Устав Львов. Братства в Пам. Киев. Ком. Т. ІІI. отд. грам.—Уст. Луцкого Братства. Т.I. грам. II и VII; — Вил. Брат. в, Собр. древних грам. и актов Вил. губ. ч. №№ 4, 16, 31, 42; —Могилев. Брат. в Мог. губ. Ведом на 1847 г. № 10.).
Продолжение - Часть I