Продолжаем публикацию книги Иоана Флерова «О православных Церковных Братствах, противоборствовавших унии в Юго-Западной России», изданной в 1857 году в Санкт-Петербурге (Предыдущая глава).
 |
| Открыть книгу в формате PDF |
О ПРАВОСЛАВНЫХЪ
ЦЕРКОВНЫХЪ БРАСТВАХЪ,
ПРОТИВОБОРСТВОВАВШИХЪ УНIИ ВЪ ЮГО-ЗАПАДНОЙ РОССИИ,
ВЪ XVI, XVII, И XVIII СТОЛЕТIЯХЪ.
Созижду Церковь Мою, и врата
адова не одолеть ей.
Мат. XVI, 18
СОЧ. СВЯЩЕННИКА, МАГИСТРА,
Iоанна Флерова.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
ИЗДАНИЕ КНИГОПРОДАВЦА Н. Г. Овсянникова.
1857.
Оглавление:
Вступление
Часть I
Отделение первое
Устройство православных церковных братств.
Отделение второе.
Об отношении братств ко властям гражданской, духовной и между собою.
Часть I I
Отделение первое -
Цель братств и средства к достижению цели.
Отделение второе
Глава I. Братские школы и типографии.
Глава II. Заботливость братств о построении и благолепии православных храмов.
Глава III. О стремлении братств поддерживать Православие чрез охранение прав Церкви и порядка по ее управлению.
Глава IV. О материальных средствах братств.
ЧАСТЬ II. Отделение второе. Глава III
О СТРЕМЛЕНИИ БРАТСТВ ПОДДЕРЖАТЬ ПРАВОСЛАВИЕ ЧРЕЗ ОХРАНЕНИЕ ВНЕШНИХ ПРАВ ЦЕРКВИ И ПОРЯДКА ПО ЕЕ ВНУТРЕННЕМУ УПРАВЛЕНИЮ.
1) Охранение Братствами внешних прав церкви.
Православные жители, составлявшие русское народонаселение юго-западной России, находились в самом бедственном положении. По своей вере и по языку они были народом чуждых для поляков; между тем польское правительство постоянно стремилось к тому, чтобы из этих двух народов составить один народ, одно государство; но это было невозможно без уничтожения разности в вере, без истребления православия, которое было основою русской народности (537). И потому начали притеснять русских по всем сторонам жизни общественной, в надежде, что им, истомленным, для сохранения своих прав, ничего не останется больше делать, как принять латинскую веру или, по крайней мере, приступить к Унии (538). Но и эта жестокая, неслыханная мера не осталась без противодействия со стороны православных церковных Братств, и здесь они являются первыми защитниками правь русского народа и нередко торжествуют над всеми ужасами притеснений. Надобно, впрочем, помнить, что одни только Братства и могли иметь успех в защите русского народа; потому что, кроме их, никто не имел достаточных к тому средств. Известно, что Братства и в смутную эпоху Унии не переставали пользоваться, от королей большими привилегиями и правами (539), и всегда имели в глазах их особенную важность и значение (540); следовательно, тем успешнее могли ходатайствовать за единоверных своих братий. Известно далее, что Братства считались тогда, в полном смысле, представителями всего русского народонаселения юго-западной Руси, и главною опорою всех его прав (541), так что члены Братств «были», по понятиям того времени, старшими из народа русского, обязанными защищать права целой нации» (542); следовательно, ходатайство их должно было иметь такую же важность, как, голос целого народа. Известно также, что к членам Братства принадлежали многие доблестные лица, знаменитые своими заслугами в глазах королей польских, неоднократно проливавшие за благосостояние Польши кровь свою на ратном поле (543), тем, значит, меньше могло I противиться их ходатайству польское правительство. Наконец известно, что для защиты угнетаемых русинов нужно было вести непрестанные процессы со всеми нарушителями их прав; а для этого требовались большие издержки (544), которых не в состоянии были покрыть частные лица, тогда как Братства располагали немалыми суммами и всегда готовы были жертвовать ими для блага русского народа (545). Но, к сожалению, еще доселе неизвестно, как каждое Братство подвизалось в защите своих единокровных братий; за то о Братстве Львовском сохранились до нас самые полные и удовлетворительный сведения относительно этого предмета.
Почти на каждой странице летописи Львовского Братства встречаемся, с одной стороны, с теми страшными притеснениями, каким подвергались православные жители Галиции, а с другой—с тем редким самоотвержением, с каким Львовское Братство защищало их. Насилия открывались в Галиции слишком рано. Со времени покорения Галицкой Руси, —первоначально в 1340 году королем Казимиром Великим, а потом окончательно в 1387 году королевою Ядвигою, — во Львове стали селиться купцы и ремесленники немецкие и польские; исповедуя латинство и успев занять должности в магистрате, они мало по малу удалили русинов от влияния на дела городские, завладели всей торговлей и промышленностью и, наконец, стали утеснять остальных русинов, отличавшихся от них народностью. С сего времени дух нетерпимости начал усиливаться более и более, и угнетения, соединённые с презрением, не раз вызывали Львовское Братство обращаться - с жалобой к королю на своих сограждан (546). Ходатайство Братства было тем необходимее, что сами короли нередко отказывали русинам во всякой справедливости; так, например, король Сигизмунд I, в 1525 году запретил Львовским православным русинам не только строить дома не в своей улице, но записываться в цехи, заниматься ремеслами, торговать напитками, сукнами и т. и., и все это сделано под видом строжайшей справедливости; на самом деле решено: русинам не заниматься почти ничем, а между тем в заключений сказано, что позволяется «заниматься всем прочим» (547). Против подобной несправедливости Братство постоянно защищало своих страждущих собратий и нередко облегчало их участь (548). Несмотря на это, преследования и угнетения от латинников возрастали более и более, особенно со времен Унии (549). В 1595 году латинским Львовским епископом был Ян Димитрий Суликовский, человек твердый, чуждый всякой веротерпимости, пылавший жаждою обращения православных в римскую веру. По смерти Батория, на коронационном сейме, в 1587 году, когда рассуждали о свободе вероисповедания диссидентов, он, сорвав с себя в сенате епископское одеяние и обнажив грудь, вскричал, что лучше готов лишиться жизни, нежели подтвердить иноверцам свободу вероисповедания. Он же поселил иезуитов в Львове, для обращения русинов. По его приказанию и наущению иезуитов, городской магистрат, состоявший из поляков, причинял русинам неисчислимые обиды. Протест неоднократно вносим был в городские книги не только самим Братством, но и проезжавшими чрез Львов на сейм послами воеводств Киевского, Брацлавскаго и Волынского, бывшими свидетелями угнетения своих собратий. Но как все протесты оставались без действия, то Братство принесло жалобу в придворный королевский суд; назначен был срок для явки обеим сторонам; между тем Сигизмунд, не благоприятствуя русинам, и вместе опасаясь обнаружить явную несправедливость, стал замедлять дело, в надежде, что преследования и угнетения препобедят твердость русинов и заставят их соединиться с римскою церковью, и потому объявил, что, по разным замешательствам в республике, рассмотрение жалоб Братства отлагается до будущего года, С сего самого года начался процесс между Братством и поляками за права русинов , длился 150 лет и едва кончился в 1646 году (550).
(537) См. выше примеч. 7.
(538) Журн. Министер. Народ. Просв. 1849 г. Ч. LXII. Май. отд- II. стр. 61—62.
(539) См. выше о правах и привилегиях Братств.
(540) См. выше примеч. 161—167.
(541) Ж. М. Н. П. 1849 г. Ч. LXII. Май. отд. II. стр. 81.
(542) Там же. 1850 г. Июнь. стр. 146.
(543) См. выше в прим. 70.
(544) Ж. М. Н. П, 1850 г. Май. стр. 90.
(545) Там же. 1849 г. Ч. LXII. отд. II. Июнь. стр. 162.
(546) Там же. Апрель, отд. II. стр. 4 и 5.
(547) Suppi, ad Hist. Russ. Monum. № CLXVII.
(548) Ж. M. H. П. 1849 Ф.-Ч. LXII. Апрель, отд. И. стр. 11, 12, 14,17, Май; отд. II. стр. 61, 62, 64.
(549) См. предыдущее примечание.
(550) ж. М. Н. П. 1849 г. Май. отд. II. стр. 70—71.
В продолжение этого печального времени, русины были лишены всех прав торговли и промышленности, повержены в крайнюю бедность (551) и удалены от участия во всех общественных делах. Правда, когда дело шло о наложении чрезвычайной подати или побора, то русский народ имел право подавать свой голос, после поляков и армян; но магистрат, вопреки королевской воле, устранял русинов и от этого (552). Потому весьма часто случалось, что, когда весь город Львов обложен был военной контрибуцией или налогом и надобно было разложить сумму на всех жителей поровну, — с русинов требовали вдвое и втрое более, чем с поляков и армян, несмотря на то, что они составляли самую меньшую часть народонаселения Львова, повержены были в крайнюю нищету. Тогда от каждого русина насильно брали последний кусок хлеба (553). Вообще, положение русинов было так тяжко, так бедственно, что они не надеялись испытать больших притеснений даже и тогда, когда были бы под владычеством язычников (554), Армяне и евреи, сравнительно с ними, пользовались гораздо большими привилегиями и правами (555).
(351) Там же. стр. 91, 98; 1850 г. Май. отд. II. стр. 65.
(552) Там же. Июнь. стр. 128—129.
(553) Так, например, в 1643 году король назначил донативу (род даровой подати) с Львова в 6000 злотых, которые магистрат должен был разложить на мещан. Поляки, ненавидя русинов, наложили на них 2000 злот., несмотря на то, что русинов было только 20 человек. Напрасно жаловались они и городскому суду, и королю, пришлось заплатить донативу, разорившую несколько семейств (Ж. М. Н. П. 1849 г. Июнь. отд. II. стр. 159). — Иди, например, в 1649 году, после битвы пред Зборовым, заключен быль унизительный для Польши мир. Следовало выплатить послу татарского хана 10000 (?). Суммы этой никто не хотел дать взаймы королю, —ни богатые паны, ни богатое латинское духовенство; посему вынужден был дать город (Львов), под предлогом займа. И здесь обнаружилась обыкновенная ненависть поляков к русинам: разложили на поляков 4000, на армян 3000 и на русинов также 3000. По такой несправедливой раскладке деньги были вымучены с величайшим угнетением; потому что поляки имели во Львове 164 каменных дома, армяне 70, а русины только 22 малые домика (Ж. М. Н, П. 1850 г. отд. II. стр. 64—65). В 1608 г. русины так были стеснены в русской столице Львове, что в этом году оказалось только 18 русинов, имевших собственные дома (Ж. М. Н. П. 1849 г. Май. стр. 97).
(554) Акт. Зап. Рое. Т. III. № 146. стр. 289.
(555) ж. М. Н. П. 1849 года. Май. отд. II. стр. 98.
Львовское Братство постоянно ходатайствовало пред королями об уравнении русинов в правах с поляками, постоянно протестовало против делаемых их насилий и угнетений. С этою целью оно ежегодно, а иногда по нескольку раз в году, посылало в Варшаву от себя двух и трех депутатов и снабжало их деньгами для подарков королю и разным чиновникам; депутаты должны были, по делам всего русского народа, ходить по судебным местам, следить за ходом дел, умолять королей о правосудии и милости и немедленно извещать обо всем Братство (556). Наскучив беспрестанным отправлением депутатов в Варшаву, Братство в 1616 году постановило, чтобы те из братчиков, которым наиболее известен ход судебных дел, по очереди жили Варшаве, каждый 8 недель, в качестве резидентов, для хождения по судам; а с своей стороны, приняло на себя попечение об их семействах и хозяйстве (557). Братские депутаты нередко должны были переезжать из города в город за королем, везде ожидая милостивого внимания (558), постоянно требовали от Братства новой присыл денег, всюду сыпали подарки, и часто без успеха; и подарки были принимаемы благосклонно, а рассмотрение жалоб откладывалось от одного года до другого (559). Постоянные издержки по рудам иногда доводили Братство до крайней нищеты; но и в этом случае оно не переставало ходатайствовать за несчастных русинов; если не было денег, оно делало займы (560), или приглашало к складчине все Братства предместий (561), или, наконец делало воззвание ко всему русскому народу о пособии (562). Вспомним, что Братство, для блага русского народа, жертвовало последним достоянием, и в то даже время, когда должно было строить церковь, содержать школу, монастыри, больницу, богадельню. Не забудем и того, что Братство должно было вести тяжбы не с теми или другими частными лицами, но с целыми присутственными местами, или лучше—со всем народом польским! Ходатайствуя за несчастных своих собратий, Братство иногда прибегало к самым решительным мерам; так, например, в 1609 году, когда особенно усилились преследования от поляков , оно отправило в Варшаву депутатов из трех членов — представить королю снова о всех угнетениях, о которых столько раз было повторяемо, присовокупив, что русинам не дозволяют уже и дома иметь ь городе, и просить, по крайней мере, обеспечения тех прав, которыми пользуются армяне и евреи а если это неугодно, дозволить русинам оставить свое отечество, и переселиться в Молдавию (563). Защищая русинов своим ходатайством, Братство в тоже время, нередко снабжало деньгами и Львовского епископа, когда тот отправлялся в Варшаву—просить защиты своей немилосердно гонимой пастве, но, между тем, был так беден, что не имел даже средств к подобному путешествию (564).
Ревность и самоотвержение Братства в защите русского народа не остались бесплодными. Оно весьма часто облегчало участь своих собратий, выпрашивая от короля то прямого предписания магистрату, чтобы он не притеснял русинов (565), то уничтожения того или другого постановления, для них стеснительного (566), то, наконец, подтверждения всех прав и привилегий русского народа, и уравнения их в правах с поляками (567). Иногда короли, снисходя к настоятельным и неотступным просьбам Братства, брали русинов под свое особенное покровительство против всех насилий и преследований (568). В тоже время некоторые из частных членов Братства, знаменитые в Польше своими заслугами, поддерживали ходатайство Братства за русский народ своим личным представительством пред королями и, по этому случаю, весьма часто сносились с Львовской ставропигией (569). В особенности, знаменитые, прославившиеся своим благочестием, князья Острожские, были самыми ревностными ходатаями за единоверных своих братий. Редкую грамоту можно встретить, которая бы не относилась к улучшению участи православных юго-западных россиян, и в которой бы король не ссылался с особенным уважением на «жеданье» (ходатайство) князя Острожского (570).
Постоянное ходатайство за угнетенный народ и облегчение его участи приобрело Братству всеобщее уважение. Виленское Братство величало Львовскую братию «братиею благочестивою, о полезном церкви Христовой многопро-мысливою, и родови своему тепле прилежащею» (571), и, с своей стороны, обещалось ревновать подвигам ее столько, сколько достанет сил («в нелико сил свыше на се дароватися нам ощущаем») (572). В народе русском Братство заслужило такое к себе уважение, что принимало на себя опеку православных сирот, заботилось о их воспитании и имуществе, принимало и объявляло духовные завещания, мирило ссорящихся членов, наказывало виновных; пользовалось всеобщим доверием, так что окрестная шляхта и мещане доверяли для охранения в Братской казне свои драгоценности; каждый год назначало двух членов заседать в ратуше, для охранения прав своего народа (573). Самые враги Братства называли его «славным на весь мир, много прославившимся деяниями для блага церковного и своего народа», и сознавались, что обращение Братства к Унии увлечет за собою туда же и множество народа (574).
(556) Там же. 1849 г. Май. отд. II. стр. 89, 91,-92. 93, 97, 98; Июнь. отд. II. стр. 132, 133, 135.
(557) Там же. Июнь отд. II. стр. 135.
(558) Там же. Май. отд. II. стр. 93.
(559) См. выше в примеч. 192.
(560) Ж. М. Н. П. 1849 г. Май. стр. 81; 1850 г. Май. отд. – II стр. 81.
(561) Там же 1849 г. Май. стр. 97.
(562) Там же. стр. 82, 97—98; Июнь. стр. 133—135 и много других мест.
(563) Там же. 1849 г. Май. отд. II. стр. 98.
(564) Там же. Июнь. стр. 161; 1850 г. Май. стр. 80.
(565) Там же. 1849 г. Май. стр. 91; Июнь. стр. 153, 154 — 155 1850 г. Май. стр. 68—69, 95; и особенно, —Июнь. стр. 132—133.
(566) Там же. 1849 г. Апрель, стр. 12, 13 — 14; Июнь. стр. 153 155—156; 1850 г. Май. стр. 67 — 68, 81, 85 — 86, 95; Июнь, стр. 131 и проч.
(367) Там же. 1849 г. Апрель, стр. 11; Май. стр. 64; Июнь, стр. 147/149, 153; 1850 г. Май. стр. 64, 68, 80 и 86; Июнь. стр. 127 128—129.
(568) Там же. 1849 г. Май. стр. 155; 1850 г. Май. стр. 68—69 Июнь. стр. 131.
(569) Там же. 1849 г. Апрель. 5—6, 7—9, 13, 14; Май. стр. 61, 64, 74—79, 82, 91—92, 95, 98; 1850 г. Май. стр. 64, 67 — 68 и проч.
(570) Акт. Зап. Рос. Т. II. М 109, 151; Т. III. № 130 и др. См. также в Лет. Львов. Брат. —в предыдущем примеч.
(571) Акты, относящиеся к ист. юго-Зап. Рос. Т IV. № 217. стр. 506, —в, конце первого и в начале второго столбца.
(572) Там же. стр. 504, на втором столбце.
(573) Ж. М. Н. П. 1849 г. Июнь. отд. II. стр. 151.
(574) Там же. 1850 г. Июнь. отд. II. стр. 139 и 140.
2) ОХРАНЕНИЕ БРАТСТВАМИ ПОРЯДКА ВО ВНУТРЕННЕМ УПРАВЛЕНИИ ЦЕРКВИ.
Заботливость Братств об охранении порядка в церковном управлении была вызвана также обстоятельствами времени. Еще до Унии в юго-западной церкви возникло много беспорядков; усиливаясь более и более с течением времени, они возросли наконец до огромных размеров.
Начало беспорядкам положено было самими польско-литовскими государями. В половине XV века они несправедливо присвоили себе многие права в управлении православною церковью, именно:
а) Не только право утверждать избранных кандидатов на епископские кафедры, что законно и справедливо принадлежало королю, но и самое избрание их, помимо церковной власти. При избрании же обращали внимание не столько на умственные и нравственные способности человека, сколько на услуги его государству или собственно королю (575), а по большей части на дары и деньги. В следствие этого, епископами были по большей части люди из светского сословия, и хотя многие из них, происходя из княжеского рода или из сословия дворян, приносили большую пользу для православной Церкви своим высоким значением в народе и пред правительством, своим просвещением и своею опытностью по части управления; но иногда на святительские престолы восходили лица и в вере нетвёрдые и неискусные, и в образовании недалёкие и не имевшие надлежащей для высокого святительского звания нравственной чистоты. А отсюда происходили тяжкие соблазны для паствы (576) и ужасные беспорядки (577). Еще более короли делали вреда для церкви, назначая непосредственно от себя настоятелей монастырей. С одной стороны, этим назначением они ослабляли или даже совершенно уничтожали зависимость настоятеля от епархиального архиерея и от митрополита, а чрез то открывали в святые обители самую широкую дверь всяким нестроениям и беспорядкам; а с другой, — в монастырях, жизнь настоятелей, вступавших в иночество по расчетам корысти и самолюбия (578), а не по уважению к высокому, воспринятому ими, званию, и не по любви к жизни подвижнической, не могла быть назидательною для братии монастыря; иногда настоятели и вовсе не вступали в монашество, но оставались в мире и поставляли в монастыре своих наместников, или викариев; а иногда аввами православных монастырей бывали светские люди даже латинского исповедания (579), имевшие только православных викариев в обители.
(575) Акт. Зап. Рус. Т. III. № 53.
(576) Там же. № № 11, 13, 14, 15.
(577) Там же. № 146.
(578) Акт. Зап. Рос. Т. III. № 199.
(579) Там же. № 99; Пам. Киев. Ком. Т. I. отд. II. стр. 40.
Ь) Другим правом, присвоенным королями, было право передаванья (jus patronatus) церквей и монастырей в опеку гражданским лицам. Сначала это делалось с той целью, чтобы поддержать благолепие церкви и монастыря; но в последствии право подаванья даваемо было не как дело священное, не как средство людям благочестивым выказывать свое усердие к Богу и церкви, но, по большей части, как награду за одни мирские заслуги в ленное или Феодальное владение, с правом располагать им, как угодно будет владельцу,—и потому давалось не для поддержания церкви, но для ее, можно сказать, разорения, так что попечители монастырей «могли брать», по выражению королевских грамот; «все Пожитки церковные себе и уживать их до живота своего (580)».
Наконец с) короли усвоили себе право верховного суда над епископами и священнослужителями, и чрез это нанесли великий ущерб епископским суду и власти и проложили путь различным злоупотреблениям в церковном управлении. Находя в короле и польских вельможах своих верховных судей и всегда имея возможность приобрести их расположение, епископы, а за ними и священники свободно нарушали правила и постановления Церковные, мало боясь церковного суда (581).
(580) Акт. Зап. Рос, Т. III. А? 79.
(581) Ж. М. Н. П. 1849 г. от 16 стр. Апрельской кн. до 86 Майской того же года: чит. здесь спор Львовского еп. Гедеона Балобана с Львовским Братством; также Ж. М. Н. П. 1850 г. от 76 стр. Майской до 141 стр. Июньской кн. чит. здесь об Иосифе Шумлянском.
Если взять все это во внимание, то не должно казаться удивительным, что в южнорусской церкви происходили страшные беспорядки. В 1585 году галицко-русские дворяне убеждали Киевского митрополита Онисифора принять деятельные меры к прекращению возникших в иерархии нестроений, упрекая его в том, что он не только «словесных овец от волков губящих боронити, и нитраха (нисколько) ни в чом святому благочестию ратунку (пособия) додавати не рачит», - но и сам нередко бывает виновником бедствий церкви, давая жидам, «к потесе им», свои грамоты на владение церквами, и что в его правление до того увеличилось в церкви нестроение, что игумены, не принявшие монашеского сана, в монастырях живут с женатыми детьми, тратят имущества церковные и из священных вещей делают неприличное употребление на одежды и украшения.....и проч. «И иных, и иных, и иных», заключают свое послание Галицко-русские дворяне, «бед великих и нестроения множество (582)». Подобным же образом Львовское Братство в 1592 году, в своем послании к Константинопольскому патриарху, представило состояние православной юго-западной церкви в самом жалком виде (583). При введении Унии, замешательства и неустройства в церковном управлении возросли до такой степени, что тоже Братство вынуждено было, в своем объявлении, изданном, в 1600 г., по-польски, обличать их во всеуслышание всех (584).
Отсюда происходил величайший ущерб для церкви православной: «миру же горе от соблазн», взывало Львовское Братство в своем послании к Константинопольскому патриарху (585). Многие знаменитые лица, уклонившиеся от чистоты православия, желая возвратиться в недра православной церкви, при виде таких страшных беспорядков, считали для себя лучшим—оставаться при прежних заблуждениях (586); вообще, —«все люди единогласно вопияли, что, если не прекратится церковное развращение, то они отступят от православия, перейдут в римское послушание и в покои безмятежно пребудут (587)». И действительно, многие уже чада церкви православной согласились приступить к Унии в той успокоительной для себя мысли, «яко может», как выражались они, «Христова вера под римскою властию правоверно исповедатися, яко же изначала бысть (588); понеже безначалие во многоначалии нашем обретается, и законы отеческия попираны суще и православием лицемерствующих учителей лжа покры Церковь (589)».
(582) Акт. Зап. Рос. Т. III. № 146. стр. 289.
(583) Там же. Т. IV. № 33. стр. 43—47.
(584) ж. м. н. П. 1849 г. Май. стр. 82—84. В этом объявлений делается, между прочим, такой отзыв о пастырях того времени: «производя соблазн между нами овцами Христовыми и прилагая грехи ко грехам, с своими домашними приятелями роскошествуют в имениях церковных, св. церкви не приносят ни малейшей пользы, все неудобоносимые тяжести возлагают на простой народ, а сами не хотят и перстом коснуться их. Заграждая людям Царство Небесное, сами не входят и нам возбраняют» и пр.
(585) См. выше примеч., 583.
(586) Акт. Зап. Рос. Т. IV. № 33. стр. 43.
(587) Там же.
(588) Таким, совершенно ложным, мнением некоторые из православных заразились от иезуитов. Для совращения православных, иезуиты повсюду проповедовали, будто бы вся Россия издревле была в Унии и что она впала в раскол очень недавно (см. Чтения в Импер. общест. истор, и древност. Рос. за 1847 г. № 8. стр. 1, в примечании).
(589) Акт. Зап. Рос. т. IV. № 33.стр. 46.
Таким образом православная церковь находилась в самом плачевном положении: она видимо оскудевала в числе своих членов. Католики старались поддержать и усилить возникавшие в ней беспорядки, чтобы еще более расстроить ее собственные силы и довести до изнеможения. Надлежало принять решительные меры к охранению православия; но Восточные патриархи, бывшие верховными пастырями юго-западной церкви, находились от нее в далеком расстоянии и могли только изредка посещать свою гонимую паству. На одних епископов нельзя было положиться в важном и трудном деле управления церковью; потому что некоторые из них сами были виновниками беспорядков и соблазна в церкви; а другие уже изменили Вере православной и приняли Унию. Митрополиты, как патриаршие экзархи в юго-западной церкви, казалось бы, всего удобнее могли поддержать в ней и благочиние и благочестие; но они могли быт, подобно Онисифору и Рагозе, слабыми и по власти, и по характеру, а потому были бы не в состоянии бороться с несравненно сильнейшими врагами. Не забудем и того, что польские короли всегда могли возводить на митрополичьи и епископские кафедры своих приверженцев, и, следовательно, поручить управление церковью одним только митрополитам и епископам значило бы подвергнуть ее новой опасности. При таких неблагоприятных для церкви православной обстоятельствах, патриархи, для ограждения ее чистоты и целости, возвели некоторые Братства в степень своих ставропигий, изъяли их от власти местных епископов и таким образом высшее, так сказать, наблюдение над церковью предоставили обществу, или благочестивому соединению самих же православных христиан. А что с этою именно целью, и по этим побуждениям некоторые Братства были изъяты от власти местных епископов, доказательством служит определение собора, бывшего в Киеве, в 1640 году, под председательством митрополита Петра Могилы. В постановлениях сего собора признана независимость Львовского Братства от местного епископа—«для поддержания», как выразился собор, «благочестия (590)>. Излишне было бы говорить о том, что последствия совершенно оправдали эту меру. Тогда как епископы одни за другими были преследуемы, изгоняемы из своих епархий, одни за другими обращаемы были в Унию, так что к половине XVI столетия не было почти ни одного православного епископа в юго-западной России, —православные Братства продолжали бороться с Унией и еще долго после того оставались в православии. Потому-то Киевский митрополит Петр Могила, в грамоте своей на основание Могилевского Братства, в 1635 году не усомнился высказать следующее: «что же касается до епископа», писал он, «в епархии которого заложено и основано то Братство, — учреждение оного не должно быть почитаемо за ущерб его епископской власти: поелику сие постановление делаем для блага церкви Божией, как мы по опыту дознали» (591).
(590) ж. м. Н. П. 1849 года. Июнь, стр. 156.
(591) Мог. Губ. Вед. 1847 г. № 49. стр. 1129.
Изъятые от власти местных епископов и возведённые на степень патриарших ставропигий, Братства принимали, по полномочию от патриархов, деятельное участие в церковном управлении. Они старались поддержать благочиние и порядок во внутреннем управлении церкви, как строгим наблюдением за жизнью всего духовенства и мирян, так и примером своей собственной жизни.
1) Строгим наблюдением за жизнью всего духовенства и мирян.
Братства обязаны были наблюдать за жизнью не только мирян, но и всех вообще священнослужителей. «Вообще всякое», говорится в уставе Львовского Братства, данном патриархом Иоакимом, «в каком-либо городе законно учрежденное, Братство обязано знать жизнь священников и мирян, как своего города, так и окрестных городов и сел. И замечая в них отступление от закона, не скрывать, но доносить о том епископу» (592). Имея такую обязанность, Братства, по правилам, предписанным в том же уставе, действовали следующим образом:
а) Если доходило до их сведения что при какой-либо местной церкви живут не по закону, мирские ли то, или духовные; то они напоминали им об этом словесно, или письменно—чрез послание. Если же те, не смотря на напоминания, продолжали нарушать церковные законы, то Братства доносили об них епископу.
б) Если бы Братства узнали, что и в других местах есть бесчинствующие священники или мирские люди; то и таких они христиански наставляли посланием и требовали ответа, а в случае их непокорности и беспечности в исправлении, доносили епископу.
в) Точно также Братства поступали, если б открылось, что какой-либо священник проводил время в корчемнице и предавался пьянству, или занимался чародейством, или давал деньги в рост, или венчал брак с похищенною девицею, или был двоеженец, или блудник; они доносили на виновного епископу, дабы был судим по правилам святых отец.
Чтобы подобные бесчиния не ускользали от ведений Братств, —все благочестивые христиане обязаны были доносить об них, если бы кто из них открыл подобное зло, кроющееся в церкви (593). Хотя Братства и не имели права судить и наказывать виновных, не принадлежащих к их обществу; но донося епископу о беспорядках, происходящих в его епархии, они тем самым уже обязывали его принять деятельные меры к прекращению их, и наказать виновных; потому что «если б епископ», правилам того же устава, «поддерживал беззаконность, то Братства были уполномочены противиться ему, как врагу истины», и к искоренению ненаказанного им зла принять свои меры (594). Подобными постановлениями соблюдались и права епископа, а вместе охранялись в церковном управлении порядок и благочиние.
Для того, чтобы на епископские кафедры восходили лица способные и достойные, Братствам предоставлена было принимать деятельное участие при избрании их (595). Избранный в епископы не иначе получал новый сан, как обязавшись свято и ненарушимо хранить Братские права (596).
(592) Пам. Киев. Ком. Т. III. гр I. пунк. 35.
(593) См. Уст. Львов. Братства — Пам. Киев. Ком. Т. III. отд, І грам. I. пункты: 29, 32, 33, 35—38.
(594) Там же. пункт 30.
(595) См. выше, примеч. 224.
(596) См. выше, примеч. 230, 231 и 232.
Наконец Братства, по полномочию от патриархов, наблюдали за чистотой исповедания и жизни самих епископов, и в случае нарушения ими церковных законов, или соблазнительного их поведения и нетвердости в Вере православной, не только имели право противна действовать их распоряжениям (597), но и должны были немедленно доносить об этом Цареградскому патриарху (598).
Наблюдая за жизнью епископов, священников и мирян, Братства наблюдали таким образом за состоянием вообще веры и благочестия в народе русском. Несмотря на бедственные обстоятельства южнорусской церкви, патриархи не могли часто посещать ее, а слухи, доходившие до них от частных лиц, не всегда могли быть верны и надежны, и потому донесения Братств должны были иметь для них такую же важность, как собственное наблюдение. Из сохранившихся до нашего времени двух донесений Львовского Братства Константинопольскому патриарху видно, что Братство подробно извещало патриарха обо всех беспорядках, происходивших в Литовско-русской церкви, и находилось в постоянных с ним сношениях по этому предмету (599). Все донесения Братств, будучи чужды духа неприязни и тщеславия, клонились к одной высокой цели—к благоустроению и пользе Веры православной. Так, Львовское Братство, донося в первом из упомянутых посланий об ужасных беспорядках в Львовской епархии, и в частности—о соблазнительном поведении некоторых епископов, само свидетельствует о высокой цели своих донесений: «И так сия», пишет оно, «радостная же и скорбная, твоему святительству возвещаем, да вся обьем благоумием своим, еже на пользу Церкви не закосниши устроити, и всяко законопреступление до конца истребиши, да без преткновения всем иноверным Церковь Божия будет» (600). А в заключении всего послания к патриарху, прямо ограждает себя от всех нареканий следующими словами; «сего ради всегда, и ныне, яко последнее, молим твоего святительства, да не яко оклеветание некое от нас сия приемли, но яко испытанию и исправлению, и отмщению внимай. Не рци, яко малии неции человецы вовзвещавают: но разсудительне внемли, и возвести сия всему честному собору, дондеже прочая услышиши» (601).
(597) См. выше, примеч. 596.
(598) Акт. Зап. Рос. Т. IV. № 33.
(599) Там же. Во втором послании говорится: «Святый Владыко наш многая пишуще о исправлении молебенныя наша словеса ко твоему престолу величеству, ныне же конечнее вся по ряду, добре сведуще, твоей святыни возвещаваем» (стр. 45, на втором столбце).
(600) Там же. стр. 44.
(601) Там же. стр. 46, —на втором столбце.
Поддерживая порядок и благочиние в церковном управлении строгим наблюдением за жизнью духовенства и мирян Братства, в тоже время, достигали этой цели и
2) Примерами собственной жизни.
Внутренняя жизнь Братств находилась в прямой противоположности с беспорядками и крайними неустройствами того времени. И сколь неприятно, и тягостно встречаться в истории юго-западной церкви с безнаказанным во времена Унии, нарушением правил церковных, столь же отрадно, и утешительно останавливаться на строгом благочинии й глубоком благочестии, какими запечатлела была жизнь членов Братств! Она была наилучшим свидетельством святости и православия тех, коими отличались ею: «подвизаемся убо, братие», писало в 1619 году Виленское Братство к Львовским братьям, «выну в лучшая преуспевающе и благочестия наших достойными плоды иноверных обличающе и исправляющее (602).
Как общины человеколюбивые, Братства имели благодетельное значение и влияние на каждого принадлежавшего к ним члена: они представляли собою прекрасное поприще, где душа христианина могла развить и утвердить в себе совершеннейшие из христианских добродетелей! Любовь к Богу и ближним служила и побудительною причиною к основанию Братств, и целью, к которой направлялись все их действия, и главным двигателем всех их благодетельных учреждений, и, наконец, как бы животворным духом, соединявшим всех братьев крепкими узами, и давшим им едино сердце и едину душу.
Все члены Братств должны были жить между собою в мире и любви: каждая обида, каждое оскорбительное слово обязывали виновного немедленно просить прощения у обиженного. Братские собрания или сходки были учреждены, сколько для совещания по Братским делам, сколько же и для целей чисто-нравственных: здесь члены Братства, по окончании положенных занятий, поучались в законе Господнем, читали священные книги, беседовали о предметах нравственных и душеспасительных и таким образом назидали друг друга. Вступившие в Братство обязывались и в домашней своей жизни быть образцами христианского благочестия. Брата, проводившего жизнь в пороках и нечестии, и таким образом служившего соблазном и укором для Братства, прочие члены Братства старались обратить на правый путь своими советами и убеждениями, а в случае недействительности кротких мер, отлучали от церкви, как явного и нераскаянного грешника и исключали виновного из своего списка, для сохранения чистоты Братства.
Все братья обязаны были приходить в известные дни к богослужению. Здесь они еще более возгревали в себе дух взаимной любви и мира, еще более укреплялись в ревности ко святой православной Вере, и в готовности решиться на всякое самопожертвование для блага церкви и народа! Проповедники, постоянно содержимые при Братских церквах, по самому исключительному своему назначению, должны были неумолкаемо возвещать всем и каждому истину Господню. Они ревностно своим словом поддерживали Веру православную и отвращали своих слушателей от Унии, и потому нередко терпели гонения и преследования от врагов (603). Пользуясь правом избирать к своим церквам священников, Братства обращала строгое внимание на жизнь и достоинства: «избираемаго пресвитера», говорится в уставе Луцкого Братства, «должна они (братия) иметь рачительнаго, усерднаго к своей обязанности, и ревнителя науки, и во всем его слушаться и почитать; а нестарательного и несведущего в Писании не должны терпеть во избежание стыда и унижения. Стараться о таком, которому бы, как пастырю последуй могли достигнуть своего спасения; не укоряя, впрочем, первого в, его жизни, а только прося его, чтобы свое место, с благословения архиерейского, уступил более полезному» (604). «Если же священник», говорится в уставе Львовского Братства,» не будет жить целомудренно и добродетельно, как подобает священникам, а станет заниматься бесчинством и пьянством, не радя о церковной службе; то его могут (братчики) удалить от должности и вместо его поставить другого» (605).
(602) Акт. Зап. Рос Т. IV. М 217, стр. 505, на 2-м столбце.
(603) Акт. Зап. Рос, Т. IV. № 27, 88, 91, 92, 94, 95, 105, см. в том же томе 24-е примеч. к № 27. стр. 8.
(604) Пам. Киев. Ком. Т. I. отд. I. гр. VII. пункт. 18. стр. 56.
(605) Там же. Т. III. отд. I. грам. III. пунк. 6.
Наконец и Братские монастыри могли служить прекрасным образцом порядка и благочиния для всех обителей того времени, утративших свою чистоту и потерявших истинный образ иноческаго жития. Цель учреждения Братских монастырей высказали члены Луцкого Братства, в своем постановлении об общежительстве, в 1624 году: «мы рассудили», говорится в упомянутом постановлении, «что предстоит крайняя и неизбежная необходимость основать при нашей Братской церкви, по примеру других Братств, общежительство св. Василия Великого. А сие для того, чтобы мы, братия церковные, более слабые и более занятые житейским, совместно с тем общежительством духовных братий неся, одно иго послушания Христова, одни другим помогая и одинаково трудясь, — могли вдвое больший против других принести плод в винограднике Христовом и, сами спасаясь, удобнее послужить ко спасению ближних» (606). Имея право избирать, по своему усмотрению, архимандрита или игумена (607), Братства обыкновенно избирали к сей должности «человека доброго и способного» (608), «набожного и учёного» (609), «благочестивого и ни в чем неподойзренаго» (610). Вообще, постановлением Луцкого Братства об общежительстве требовалось:
a) Чтобы игумен, будучи мудрым, благочестивым, общежительным, примерным, любовным и духовным, держал и братий, подобных себе; чтобы он и иноки проходили житие, в строгом смысле, общежительное, не имея ничего своего, и в такой любви и единстве жизни, чтобы, как игумен безчиние брата исправлял отеческим бесстрастием, так и братия не допускали игумена до несвойственного ему любоначалия. Игумен должен был исключать из общежительства бесчинного брата, если он по троекратном увещательном напоминания и объявлении Братству, не захочет покаяться, дабы от порочного и другие не развратились; равным образом, и братия имели право сменять, по объявлении Братству, своего самовластного и своенравного игумена, низводя его на степень простого инока, а на его место из среди себя избрать и поставит другого.
b) Чтобы игумен никуда не отлучался из монастыря на сторону без совета духовных и ведома светских братий, а также, чтобы, по своему произволу, не посылал никуда брата, не исключал бы из монастыря бесчинного, и нового инока не принимал бы в общежительтсво.
c) Чтобы игумен с братией старался о всяком благолепии и благочинии в церкви, и во всем сообразовался с церковным уставом св. Отец и с старожитностью всей русской церкви. А если бы требовалось что исключить, придать или заменить, то игумен, собравши всех, и духовных и светских братий, должен был им о том предложить, представив в оправдание той отмены удовлетворительные и неопровержимые доводы.
d) Чтобы старался и заботился о членах церкви Христовой так же усердно, как о собственной душе и о своем спасении. И потому не престанно бы думал, с другими советовался, и бывая с братиями на каждой сходке, вместе с ними заботился о том, каким образом пасти и хранить в целости и чистоте стадо Христово; словом, должен иметь о спасении каждого такое попечение, чтобы всякий член в Церкви Божией получал приличное и действительное лекарство от своей болезни душевной. С этой целью игумен должен был, и сам лично, и чрез братий своих, на то способных, посещать христиан в их домах, и унывающих утешать, обиженных защищать, болящим помогать, делая то не из какой-нибудь угоды или награды, но для одной любви Божией и спасения души своей.
Наконец е) — требовалось, чтобы игумен с одним братом лично находился в суде, если бы там разбирали или решали какое-либо Братское и церковное дело, своим посильным ходатайством всеми мерами споспешествовал пользам Братства. «Ибо», говорят в постановлении своем Луцкие братия «если по многим другим причинам мы принимаем Братство с духовными; то особенно для того, чтобы они лица везде безопаснейший и у суда были нашими защитниками» (611).
(606) Там же. Т. I. отд. I. гр. VIII стр.,56 и 57.
(607) Собр. Вид. грам. Ч. II. № 10.
(608) Там же.
(609) Акт. Зап. Рос. Т. III. А? 144.
(610) Собр. Вид. грам. Ч. II. М 41.
(611) Сведения извлечены из постановления об общежительстве в Братстве Луцком в 1624 году—см. Пам. Киев. Ком, Т. I. отд. I. гр. VIII. стр. 55—72,
Правила, соблюдавшиеся в Братских монастырях, без сомнения, были вводимы Братствами и во всех подведомственных им монастырях; а отсюда проистекала большая польза для церкви православной.
Таким образом строгое благочиние и порядок, коим неуклонно следовали Братства в своей внутренней жизни, были не менее действительным средством к охранению порядка в церковном управлении, как и наблюдение их за жизнью духовенства и мирян. Все православные христиане, без сомнения, отдавали полную справедливость благочестию, одушевлявшему жизнь членов Братства., и старались так или иначе подражать их доброму примеру. С этой целью, в уставе Львовского Братства, предписывалось, «чтобы все благочестивые христиане, всякого звания, проводили время не в тех или других предосудительных и неизвинительных удовольствиях, но собравшись, в духе любви, в Братский дом, читали там священные книги ветхого и нового завета и прославляли Бога» (612). Отсюда видно, что сами патриархи смотрели на Братства, с одной стороны, как на общества лиц, достоподражаемых по жизни; а с другой,—как на училища благочестия, для всех доступные; посему-то юго-западные христиане так охотно вписывались в число членов того или другого Братства, а многие из них учреждали даже новые Братства; оттого, без сомнения, мы видим, со времен Унии, и непрестанное увеличение членов Братств, прежде уже существовавших, и постоянное учреждение новых подобных же церковных обществ.
Самые даже враги православия не могли не отдавать Братствам должной справедливости, отзываясь напр. о Братстве Львовском, что оно «благочестием сияло на целый край Российский» (613).
Как ни велики, как ни достойны удивления и уважения дела, подъятыя Братствами на пользу церкви православной; но, надобно сознаться, что без средств материальных, Братства, при всей своей ревности, не могли бы достигнуть больших успехов; потому что построение церквей и монастырей, учреждение богаделен, госпиталей, странноприимных домов, школ и типографий, а еще более тяжкие изнурительные процессы со врагами православия, —все это требовало величайших издержек, со стороны церковных Братств. Таким образом Братства должны были пользоваться не малыми материальными средствами и иметь свои источники доходов.
(612) Пам. Киев. Ком. Т. III. отд. I. пунк. 39. В одной из патриарших грамот Могилевское Братство прямо называется «всеобщим училищем Божествен, и Свящ. Писания и другого учения» (Mor. Вед. 1845 г. № 41).
(613) ж. М. Н. П. 1850 г. Июнь. отд. II. стр. 135.
Продолжение следует