Предыдущие главы.

Оглавление всей книги

Книга в в формате PDF (13.5 Мбайт)

 

 

 

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

Начало и распространение унии. —Состояние православной церкви от введения унии до половины ХVIII века *).
1596-1750.

Древность и численное превосходство православной западно-русской церкви — Господство польско-католиков.

Со времени крещения Литвы в католичество (в 1386 г. ) при Ягайле, все его потомки, великие князья литовские и польские короли, силой и лестью старались принуждать к принятию католичества и православных западной Руси. Но в течение 200 лет коварные замыслы королей, поддерживаемых панами, ксендзами и папами, мало удавались. Не только природные русские, но в большинстве и обрусевшие православные литовцы твердо держались своей веры, имели своих епископов, священников, свои церкви и монастыри, свое богослужение на родном церковно-славянском языке, думали, говорили и писали по-русски. Собственная, коренная Литва, крещенная в латинство, занимала только всю нынешнюю Ковенскую и часть Виленской губ. Остальные нынешние девять губерний, входивших в состав Литвы и Польши (Могилевская, Витебская, Минская, Гродненская, Смоленская, Черниговская, Киевская, Волынская, Подольская и часть Виленской) были населены русским народом. Во всех этих древних русских областях существовала вера православная, и существовала уже целые века, следовательно, успела укорениться глубоко и прочно; ее исповедовали как простой народ, так и все дворянство и князья, потомки удельных русских князей. Что же представляла собою тогда в Литовском великом княжестве церковь латинская? Это была еще церковь очень юная и очень немногочисленная. Правда, уже в то время были четыре латинские епархии в Литовском княжестве. Но они учреждались более с целью распространения католичества, чем по многолюдству паствы; так, наприм., Жмудская епархия в половине ХVИ века имела только 34 костела. Во всем же великом княжестве Литовском около половины ХVИ века, по свидетельству самих латинских писателей, было до 700 парохий, или приходских костелов. Между тем, как свидетельствуют сами латинские писатели, в одном лишь Новогрудском воеводстве было более 650 православных церквей. А во владениях одного князя К. К. Острожского их было более 600. Перед введением унии в Литве, во всей Литовской православной митрополии числилось восемь епархиальных архиереев и „попов русских одиннадцать тысяч", следовательно, немногим менее было и церквей в то время.

Итак, православная церковь превосходила латинскую и своею древностью и числом своих чад. Но зато латинская церковь была сильнее в других отношениях. Латинские епископы, а особенно виленский, были ближайшими советниками великого князя и короля и заседали в сенате. Латинские монахи ревностно заботились о распространении латинства в Литве. Сторону латинян всегда держали великие князья и короли, сами исповедовавшие латинство. Как католики, они поддавались более или менее влиянию своего латинского духовенства и папы, всегда враждовавших против православия. Особенно должна была усилиться нераслоложенность литовско-польских королей к православию со времени последнего соединения (в 1569 г. ) Литвы с Польшей. Эти короли, задавшись мыслью возможно теснее слить Литву и западную Русь с Польшей, ясно видели, что главным препятствием к этому слиянию служит разноверие русских с поляками. И вот короли вознамерились ополячить русских через веру, справедливо опасаясь, чтобы те со временем не возвратились под власть великой России, тогда уже сильной и не раз заступавшейся за своих единоверцев западной Руси. Еще со времени первого соединения (в 1386 г. ) Литвы с Польшей литовские государи действовали по отношению к православной церкви двулично. С одной стороны, они давали много льготных грамот в пользу православного духовенства и православных своих подданных. С другой стороны, они же лишали православных права занимать высшие должности в государстве, ссылаясь, обыкновенно, на городельское постановление 1413 года; запрещали им строить и даже возобновлять свои церкви; иногда отнимали у них церкви и отдавали латинянам; стесняли православных в торжественном отправлении их праздников и священнодействий; в правительственных бумагах называли православную веру схизмой, а православные храмы—еврейскими синагогами.

 

Патронатство.

Главною причиною церковных неустройств служило слишком частое и близкое вмешательство светских лиц в церковные дела. Особенно вредно отзывался на них, так называемый, „патронат", или право знатных людей заведовать церквами и монастырями, основанными на их земле ими самими (основатели церквей именовались ктиторами) или их предками; эти лица присвоили себе право ведать доходы и суд в имениях означенных церквей и монастырей, представлять кандидатов на должности их священников и настоятелей и даже передавать свои права другим лицам *).

*) Кроме патронатства и ктиторства среди православных западной Руси был еще древний обычай „надаванья“, или благотворения церквам и монастырям людей благочестивых. Последние давали разные вклады в церкви для молитв о здравии, на помин души и по разным обетам благочестия.

Но наиболее вреда причиняли православию короли, злоупотребляя правом патронатства (покровительства) по отношению к православной церкви и, в частности, правом подавания в ней архиерейских кафедр („столиц духовных"), монастырей и церквей. Прежний порядок соборного избрания епископов (духовными и мирянами) изменился (с XVI в ) новым назначением от короля. Короли стали раздавать духовные „столицы", как награды за военные и гражданские заслуги, по ходатайствам, иногда за деньги. Вследствие этого права нодаванiя духовных хлебов, в среде духовенства высшего и низшего появились люди недостойные. Даже на епископских и митрополичьей кафедре встречались двоеженцы и состоящие в браке В числе владык было не мало знатных шляхтичей и настоящих панов. Получив духовный сан, они не покидали старых светских привычек. К бедному, лишенному всякого образования, низшему духовенству они относились с таким же презрением, с каким обыкновенно шляхтич смотрел на „хлопа". Короли раздавали также и православные монастыри светским лицам, или отдавали по три монастыря панам архиереям, которые, большею частью, только опустошали архиерейские имения. Таким образом, подрывалось в корне самое монашество. Случалось, что получивший право на духовный хлеб продавал это право другому, иногда на известное число лет. Получивший спешил собрать что мог, а потом церковь и монастырь переходили в другие руки разграбленными, лишенными ценной утвари, с разоренными имениями. Со времени теснейшего сближения Литвы с Польшей после Люблянского сейма, польская шляхта получила право владеть землями в литовско-русских областях. Паны-католики стали держать патронат над православными церквами, находившимися в их имениях; литовско-русские князья и дворяне заражались стремлениями и образом жизни польских шляхтичей; православные епископы, стесняемые в своей деятельности со стороны панов-патронов, стали сильнее стремиться к тому, чтобы сравняться в своем положении с католическими бискупами, наделенными особыми правами. Низшее духовенство, бедное, необразованное, было в презрении и угнетении и от панов и от владык. Народ был неграмотен и находился в полном порабощении панов. На него смотрели только как на рабочую силу.

 

Братства.

Опасность, все более и более угрожавшая православию со стороны латинства, заставила русских мещан и купцов составлять между собою тесные союзы, или братства. Братства существовали в русских городах великого княжества Литовского ранее половины ХV века. Целью их было скрепление союза православных, поддержание церквей и дела благотворения. В конце XVI века к братствам пристают литовско-русские православные вельможи и дворяне. Братства могли сначала и не иметь строго-церковного характера и быть купеческими, ремесленными и пр. (по своему составу они близки были к цехам). Так, братство, учрежденное в Вильне в половине XV века и называвшееся кушнерским, было основано кушнерами (меховщиками, скорняками). Впоследствии, в конце XV в., к нему примкнули еще четыре братства: панское или местское, купецкое, кожемяцкое и росское (от церкви и госпиталя в предместье города—Россе). Соединённые братства эти составили в конце XVI в. одно Виленское Свято-Троицкое братство, имевшее уже чисто церковный характер. Братства учреждались с благословения епископов. Они устраивались при церквах. Братства имели свои дома, где устраивались братские собрания и обеды с братским мёдом. Из складчин, делаемых братчиками, и вообще из своих доходов и достатков братства делали пожертвования на свечи, на церковно-строение, на слуг церковных, на госпитали, на милостыню бедным, на погребение умерших бедняков. Более других достаточное панское братство содержало особую богадельню при Спасской церкви в г. Вильне. Дружелюбные отношения братства в другим христианским исповеданиям выразились в том, что в члены братства принимались, частью, лица римско-католического исповедания.

В 1586 году посетил западную Рус антиохийский патриарх Иоаким, а в 1589 г. —константинопольский Иеремия II, имевший высшую власть над западно - русскою церковью. Патриархи утвердили важнейшие братства, как сильно ревновавшие о делах веры. Мало того, им дано было право даже наблюдать за высшею иерархией и подвергать ее суду на соборах. Западно-русские владыки сильно вознегодовали на это. Братства между тем ревностно продолжали свои дела. Они не только благоустроили церкви, но издавали книги, заводили училища, заботились об оживлении церковной проповеди и вообще церковного учительства, для чего старались иметь при братствах просвещенных учителей и проповедников, посылали на соборы своих членов, ходатайствовали перед королем но делам не только своим, но и всей церкви, обличали злоупотребления и пороки высшей иерархии. Положение недостойных западно-русских владык стало невыносимым.

 

Иезуит Поссевин советует папе ввести унию.

Иезуиты не могли не воспользоваться такими благоприятными для них обстоятельствами. Еще в 1581 году папа посылал в Москву иезуита Поссевина для переговоров с царем Иоанном Грозным о соединении русской церкви с католическою. Но Иоанн IV совершенно разрушил надежды папистов. Чтобы поправить эту неудачу, Поссевин, возвратившись в Рим, обратил там внимание на западно-русскую церковь в польско-литовском государстве и предложил с нее начать массовое окатоличение Руси. При этом Поссевин указал на унию, как на удобнейший способ приведения русских к латинству. Он советовал, чтобы папа дозволил православным до времени удержать свои обряды и богослужение и оставил за священниками право вступать в брак по греческому обряду. Иезуиты рассчитывали, что под покровом унии можно незаметно ввести учение латинян и потом незаметно же снять покров с православных и объявить их католиками. Мысль об унии охотно поддержали римские папы, которые требовали лишь признания главенства папы, а православные обряды и прочее готовы были оставить за униатами. Образцом унии служила известная нам Флорентийская уния, бывшая за полтораста лет перед этим и неудавшаяся тогда ни на Востоке, ни в России.

 

Большинство западно-русских владык соглашаются принять унию.

Мысль о вероисповедной унии была окончательно выработана и применена к делу при короле литовско-польском Сигизмунде III (1587—1632). Сын шведского короля, Сигизмунд III  был воспитан и возведен на польский престол при помощи иезуитов. При Сигизмунде III, в 1590 году, известный иезуит Скарга вновь издал свою книгу „о единстве церкви". Здесь он прямо говорил, что забота об унии составляет долг не одного католического духовенства в Литве и Польше, но и долг короля и католических панов, и особенно русских владык. Согласно наставлению Скарги, Сигизмунд ИII вошел в тайные сношения с одним из западно-русских архиереев, епископом луцким Кириллом Терлецким. Терлецкий, стоявший выше других по уму и образованию, был недоволен тем, что патриарх константинопольский Иеремия не возвел его в митрополиты; митрополит Михаил Рагоза был недоволен тем, что тот же патриарх, не доверяя ему, стеснил его власть, поставив особого экзарха, т. е. наместника (Кирилла Терлецкаго), и дав ему право надзора и суда над всеми епископами; епископ Львовский Балабан недоволен был тем, что в ссоре его с Львовским братством патриарх оправдал братство; все владыки были недовольны вмешательством мирян в дела церкви, зависимостью от патриарха, расширением прав братств. „Как", говорили владыки, „какой-нибудь сходке ремесленников, седельников, кожевников, неучам в вере, дать право составлять приговоры о дедах церкви! " Все более и более склонялись к мысли, что только подчинение папе может возвысить и улучшить положение духовенства и церкви. Иезуиты старались усилить раздражение владык и затем указывали, как легко им выйти из тяжелого положения и, принятием унии, получить и независимость и выгоды. Мысль об унии уже давно была не чужда западно-русским владыкам. Многие из них получили образование в иноверческих школах и не были привержены к православной вере; паству свою они презирали; образом жизни старались сблизиться с латинскими бискупами, завидуя высокому положению последних. Мысль об унии все распространялась шире; о возможности унии начали теперь думать и некоторые православные, доселе чуждавшиеся всякого сближения с латинством. Приезд патриарха Иеремии в Литву (в 1588—9 г. ) показал, как трудно исправить давно вкравшиеся церковные беспорядки, и многие падали духом. Между тем приверженцы унии, и в особенности иезуиты, умели представить ее так, что для многих она уже не показалась изменою православию. Многие думали, что она может состояться при самых ничтожных уступках в церковных вопросах, а между тем православные получили бы права, коих они лишены; прекратились бы гонения и притеснения. Некоторым колеблющимся внушалось, что с принятием унии вполне сохранится чистота учения православной, восточной церкви. Единственная разница будет в том, что православные, вместо подчинения патриарху, зависящему от султана и бесславному, изъявят покорность папе римскому, который в силах защитить церковь и восстановить в ней порядок.

В 1593 году возведен был на брестскую епископию новый деятель унии, человек знатного рода, родственник князя Острожского, луцкий каштелян, сенатор Поцей. Поцей был человек крупного ума и сильной воли. Он воспитывался в Краковской иезуитской коллегии, потом увлекся учением еретика Кальвина, затем перешел в православие и, наконец, согласился вместе с Терлецким принять унию. Общими усилиями, не без обмана, Поцей и Терлецкий склонили на свою сторону других епископов. Затеявшие унию владыки сносились и сговаривались с латино-польскими бискупами о том, как лучше оборудовать это дело. Король, которому главные вожаки доносили о ходе дела, обещал отщепенцам милости и награды, в виде богатых монастырей, обещал защищать их своею властью на тот случай, если бы восточные патриархи или ревнители православия в самой западно-русской церкви призвали предателей к суду. Согласившиеся на унию притянули (в 1594 г. ) почти насильно слабохарактерного митрополита Михаила Рагозу, составили грамоту на унию, и Терлецкий и Поцей повезли ее в Рим к папе. Еще до поездки их в Рим повсюду усиливались волнения по поводу затеянной владыками унии. Митрополит Михаил требовал к себе на суд виленских священников за то, что бунтовали против него народ, и затем велел во всех церквах прекратить богослужение на шесть недель. А в то же время митр. Михаил писал Острожскому и Скумину, что он отнюдь не изъявлял будто бы покорности папе, и в грамоте ко всему духовенству изъявлял свою готовность стоять за православие до конца жизни. Другие владыки объявляли грамотами, что они приняли унию и грозили отлучением от церкви тем, кто будет ей противиться.

Затеявшие унию владыки, искренно или неискренно, высказывались за созвание синода или общего съезда по делу унии. Поцей (17 марта 1595 г. ) писал князю К. Острожскому, что хотя бы все епископы согласились на унию, а христианство все на нее не соизволило, такая уния была бы только напрасным трудом и бесчестием для них перед их овцами. Да нам — продолжает он — и непозволительно начинать такое дело столь тайно, без собора и ведома всех братий наших меньших и прочих христиан, а особенно панов христианских. Созвания собора желали еще более все православные миряне. Но на просьбу об этом К. Острожского перед королем, последний отвечал отказом, справедливо опасаясь несогласия большинства русских на унию. Сигизмунд, с своей р. -католической точки зрения, не считал необходимым обычный церковный синод (с участием низшего духовенства), а тем более—съезд вместе с духовными и мирских людей по делу унии. „Судить о спасении (душ)—дело пастырей", — писал король К. Острожскому, —„за которыми мы обязаны следовать, не спрашивая, а делая так, как учат они, которых Дух Господень поставил нам вождями до конца жизни нашей. "

К чести митрополита и лучших из епископов надо сказать, что они отнюдь не желали через унию олатиниться и ополячиться, а желали и в унии сохранить многое из того, что было в православии и в русской православной церкви. Потому они постановили, между прочим, следующии условия уния: литургии св. Василия Великого, Иоанна Златоуста и преждеосвященная и все церковная службы, таинства, священнодействия, обряда и праздники и богослужебная книги останутся и в унии, как было в православии; останется у униатов и православный символ веры; епископы и вое священнослужители будут всегда из русских; р. -католики не должны забирать себе русских монастырей и церквей, ни совращать будущих русских униатов в латинство; русские братства и школы останутся неприкосновенными и в уши, если она будет принята, и тому подобное. С своей стороны, епископы соглашались признать власть римского папы, как главы церкви, римскую церковь—истинною церковью, пребыть в союзе с нею, отвергши союз с восточною православною церковью, как будто бы схизматическою. За это они требовали, чтобы униатской церкви даны были все права и льготы, чтобы за ними, епископами, были удержаны и все кафедры и имения их, чтобы они во воем уравнены были с латино-польскими бискупами и, подобно им, заседали в королевской раде, или в сенате. Написали епископы свое послание и в папе с изъявлением готовности на унию. Обо всем этом доносилось королю и папскому послу в Кракове, куда ездил Кирилл Терлецкий и Ипатий Поцей, предназначенные ехать в Рим с определением об унии и посланием к папе. Король и папский посол одобрили Все это в надежде, что прочее сделается само собою.

 

Епископы Поцей и Терлецкий принимают в Риме католическое исповедание веры с сохранением православных обрядов.

В представленных папе условиях соединения (унии) западно-русской церкви с латинскою, епископы Поцей и Терлецкий соглашались признать главенство папы. Но при этом они требовали, как сказано выше, чтобы оставлены были неприкосновенными восточные обряды и догматы в западнорусской церкви, и чтобы униатов не принуждали в обрядам, совершаемым римлянами. На представленные ими условия там не обратили должного внимания и заставили их подписать, торжественно, в присутствии папы и кардиналов, прочитать и клятвою подтвердить за себя и за русских иерархов исповедание римско-католической веры. В этом исповедании принимались определения Флорентийского и тридентскаго соборов, проклинались всякие расколы и ереси, осужденные и отвергнутые римскою церковью, признавалось истинным католическое учение о прибавке к символу веры „и от Сына", о чистилище, индульгенциях, главенстве папы. Папа оставлял русским только православные обряды и церемонии, но и то с оговоркой, если они не противны учению католической веры и не препятствуют общению с римскою церковью. Эта оговорка давала папе возможность при случае вытеснить и православные обряды из униатской церкви. Таким образом, уния, предложенная папою Поцею и Терлецкому, была уже весьма близка к латинству. По прочтении исповедания веры, епископы Терлецкий и Поцей приблизились к папе и со слезами облобызали его ноги. Папа объявил, что принимает их, отсутствующего митрополита, епископов, все духовенство и весь народ русский, (который вовсе не просил об этом папу), живущий во владениях польского короля, в лоно католической церкви и соединяет с нею в одно тело. Составлен был письменный акт (договор) о. соединении церквей, а также „постановление". Па память выбита медаль с изображением на одной стороне папы Климента VIII, на другой—коленопреклоненных пред папою русских епископов и с латинскою надписью: ruthenis receptis (на воспринятое русских).

 

Сторонники латинства провозглашают унию на брестском соборе (1596 г. ), а православные решительно отвергают ее на том же соборе.

Когда возвратились из Рима Поцей и Терлецкий, то попытка их ввести унию встретила со стороны православных сильнейшее противодействие. На первом же сейме в Варшаве князь К. Острожский, известный ревнитель православия, и все русские послы заявили, что они не признают Терлецкаго и Поцей своими епископами. Но король не обратил внимания на это заявление. Затем, при поддержке Сигизмунда III, созван был собор в Бресте в 1596 г. (октября 6—9); на этом соборе, кроме изменивших православию владык униатских, прибыли также львовский латинский архиепископ Соликовский, 4 иезуита, в том числе Скарга, и несколько светских вельмож-латинян. Униатский собор, под председательством латинского архиепископа, утвердил унию. Соборная грамота этого синода (от 8 октября 1596 г. ) о вступлении в союз с римскою церковью подписана была, кроме митрополита и пяти епископов, лишь тремя архимандритами. Тем не менее униатский синод считал себя правоспособным действовать от имени всей западно-русской церкви и своими грамотами (от 9 и 10 октября) предал анафеме оставшихся верными православию епископов Михаила перемышльского и Гедеона львовского и всех архимандритов, игуменов, протопопов и священников, не принявших унии.

В то же время православный собор решительно высказался против унии. На православном соборе, в том же г. Бресте, присутствовали послы от православных восточных патриархов: Никифор, экзарх константинопольского патриарха—председатель собора, и Кирилл Лукарис, экзарх александрийского патриарха. Кроме того присутствовали отрекшиеся от унии русские епископы Михаил перемышльский и Гедеон Балабан, еп. львовский; князь К. Острожский с сыном Александром, многие князья и дворяне, русские православные иноки и священники, а также выборные от православных братств. Все они единогласно и торжественно отвергли унию и униатских владык и дали обет твердо и ревностно защищать свою веру и церковь, не щадя своего достояния, своих сил и самой жизни.

 

Король Сигизмунд III принимает унию под свое особое покровительство и дает обширные права униатским владыкам.

Решения православного и униатского соборов в Бресте были обнародованы и представлены на утверждение королю. Как и следовало ожидать, он утвердил решение униатского собора и особою грамотою объявил всем православным, чтобы они не считали за своих владык Гедеона и Михаила, как низложенных униатским собором. Православные не должны были иметь с ними никакого общения и должны были оказывать полное послушание митрополиту и владыкам, принявшим унию. Присутствовавший на соборе Скарга издал новое сочинение свое „Берестейский собор и оборона его“. Таким образом, уния была заключена и утверждена. Оставалось водворить и распространить ее среди православных. Это могло случиться не иначе, как путем напряженной борьбы. И действительно, завязалась 200-летняя борьба православных Западного края за свою веру и народность с Польшей, латинянами и униатами. Сигизмунд III в продолжительное свое царствование (до 1632 г.) оказывал явное покровительство унии. Православные монастыри и церкви, равно как архиерейские имения он „подавал “униатским владыкам, на жалобы или возражения православных, или совсем не обращал внимания, или решал в пользу униатов; нередко делал распоряжения прямо против православных. Если же иногда этот король давал обещание возвратить им все права и вольности, предоставить свободу веры и обрядов, утвердить православных епископов и т. п., то давал не по искреннему чувству, а по расчету, под давлением тяжелых обстоятельств, и потом не выполнял обещаний. Подобным образом поступали при нем и сеймы по отношению к православным. Православные дворяне посылали почти на каждый сейм просьбы о защите веры, но просьбы и жалобы их оставлялись без внимания. На двух уже сеймах, спустя несколько месяцев после заключения унии в Риме и незадолго после брестского церковного собора, православно-русские земские послы протестовали против церковной унии, заявляя, что она устроена без согласия православного населения западной Руси и является насилием над его религиозными убеждениями, попранием исконных прав православной церкви в литовско-польском государстве. Православные послы требовали низложения принявших унию иерархов и поставления на их место новых, православных митрополита и епископов. Но король на эти требования послов ответил решительным отказом, отрицая действительность насильственного введения унии. Король Сигизмунд III дал широкие права униатским владыкам и наделил

их имениями и доходными монастырями. Митрополию и епископства могли получать на будущее время только лица, принявшие унию. Братства подчинялись местным архиереям. При архиереях учреждались капитулы (советы), взамен прежнего учреждения клирошан. Но в капитулах светские лица не могли участвовать, как они участвовали в клиросе.

 

Ипатий Поцей. 1599—1613.

Владыки, принявшие унию вместе с Поцеем, вскоре как бы забыли ее. Не исключая Терлецкого, они спокойно проживали в своих епархиях, щедро одаренные королем. Уния на первых порах мало отличалась от православия и скоро могла быть совершенно забыта. Но ее спас и утвердил Ипатий Поцей, назначенный униатским митрополитом в 1599 году, человек с польско-католическими убеждениями и замашками. По своему характеру это был человек пылкий, увлекающийся, но в то же время гордый и властолюбивый. Он составлял совершенную противоположность с своим недеятельным предшественником. „Помните “, писал он Слуцкому духовенству вскоре после назначения его митрополитом, „я вам не Рагоза! “Для поддержания и распространения унии, Поцей с иезуитскою без разборчивости воспользовался всеми, зависевшими от него средствами.

Мы видели выше, что уния была признана королем. После такого признания униатские владыки объявили по своим епархиям, что православные духовные лица, не желающие принять унию, лишаются сана, а миряне подвергаются отлучению от церкви. Многие священники, чтобы не лишиться мест и средств к содержанию, принимали унию и свои приходы обращали в униатские. Другие, не желавшие уступить, изгонялись силой, подвергались побоям и истязанию, заключались в. оковы и тюрьмы, а места их передавались униатам; некоторые даже поплатились жизнью. Так же нередко поступали с настоятелями монастырей и иноками.

Средоточием борьбы униатов с православными стала Вильна, в которой было много латинского духовенства и творцов унии-иезуитов. Даровитый проповедник Стефан Зизаний своими пламенными проповедями в Троицком монастыре возбуждал народ против унии. Поцей предписал своему наместнику в Вильне выгнать Зизания из Троицкого братского монастыря, а затем король приказал (магистрату) выгнать его из города. Сделано было покушение даже на самую жизнь Зизания. Он едва спасся от смерти через монастырскую дымовую трубу и бежал из города. Гнев Поцей обрушился затем на православное Троицкое братство, поддерживавшее Зизания и отказавшееся признать Поцей своим пастырем. В числе своих членов Троицкое братство имело в, то время „княжат, нанят, сенаторов, рыцарств и иных людей вшелякой кондиции", живших в разных местах литовского края. Поцей оттеснил православное братство от Троицкого монастыря и учредил здесь униатское братство, с тем, чтобы присвоить последнему все права и имущества, принадлежавшие православному братству. Подобным образом Поцей преследовал и другие братства. Вытесненное из Троицкого монастыря, братство поместилось насупротив, при вновь основанной Свято-Духовской церкви. В 1605 году православное братство имело уже при Св. -Духовской церкви свой братский православный мужской монастырь. С этого года и можно считать существование Виленского Свято-Духова монастыря. В пределах нынешнего Св. -Духова монастыря основан был также новый Благовещенский женский монастырь, взамен женского отделения, бывшего при Троицком монастыре.

Всех, не желающих изменить православию и принять признанную королем унию, Поцей считал ослушниками королевской власти. Православная церковь, по его объяснению, не имела никаких прав на свое существование. А когда православные ссылались на старинные права, дарованные православной церкви многими польско-литовскими государями, то Поцей объяснял, что все таковые права будто бы даны западно-русской церкви за принятие ею унии, или же под условием принятия унии, и потому права эти нисколько не касаются православной церкви. Основываясь на одной сомнительной старинной рукописи, найденной в Кревской церкви, Поцей стал доказывать, что западно-русская церковь признавала унию будто бы еще в 1476 году. После этого Поцей еще с большим старанием стал распространять унию, которая была признана польским правительством единственно законною верою и которая, по словам Поцей, имела все права давности. Нередко, в сопровождении вооруженных слуг, он вторгался в православные храмы, арестовывал священников, собственноручно обдирал престолы, грабил церковную утварь и уничтожал или уносил с собою антиминсы. Этим способом он налагал запрещение на непокорные ему приходы. Четырех братских священников в Вильне Поцей заочно присудил к низвержению, как не желавших подчиниться его власти.

В 1609 году все 12 виленских православных церквей переданы были королем в распоряжение Поцей, —за исключением Свято-Духовской церкви. Одновременно с тем, как Поцей вел борьбу с православными в Вильне, он боролся с ними и в других местах. От униатского духовенства взято было письменное обязательство на верность унии и повиновение униатскому митрополиту. Обязательство — это подписано было архимандритом виленским, минским, гродненским и вместе браславским Иосифом Рутским; протопопами гродненским, царисским, торчинским, любартовским и новогрудским и священниками жировицским, лесокским, марковским, бабицким, мозырским, новогрудским, двумя минскими и др. Униатские монастыри и церкви пустели, имущество их расхищалось. На месте древней Пятницкой церкви в Вильне явилась корчма, на месте Христорождественской церкви в Минске поставлена была татарская мечеть (молитвенный дом для татар). В Слуцке духовенство вынуждено было покориться наместнику Поцей и платить ему „куницы", т. е. подать. Введению унии в Новогрудке сильно содействовал сам новогрудский воевода Феодор Скумин-Тышкевич. Он отпал от православия и увлек в унию за собою других. В Бресте Поцей приказал схватить православного священника Павла, за непокорность унии, и заключить в смрадную темницу; другим священникам брил бороды и головы, третьих выгонял с приходов, подвергал побоям и истязаниям. Эти жестокости Поцей вызвали месть со стороны некоторых православных.

Когда Поцей, после принятия в свое распоряжение виленских церквей, возвращался в Троицкий монастырь, то неизвестный человек (гайдук или лакей приезжего пана) напал на него и отсек саблей на левой руке его два пальца и другие два повредил. Отсеченные пальцы Поцей приверженцы его Рутский и Кунцевич подобрали и положили на престол в Свято-Троицком монастыре, как пальцы мученика. Гайдук показал, что он сделал это нападение из ревности по вере и из ненависти к митрополиту за отнятие церквей у православных. Гайдук был казнен смертью. С этого времени уния прочно утвердилась в Вильне и получила перевес над православием. У православных оставалась в городе только одна церковь Свято-Духовская вместе с монастырем. Этой церкви Св. -Духа униаты не могли отнять у православных как потому, что она недавно была сооружена людьми, несомненно православными, отказавшимися принять унию, так и потому, что она сооружена была на земле частного владельца. Настоятелем Св. -Духова монастыря избран был Леонтий Карпович. Еще будучи светским, Карпович пострадал за православие в темнице и в оковах. Теперь он стал вождем православных.

Таким образом, Поцей спас унию, во-первых, тем, что, оставаясь почти 14 лет в должности митрополита, он вел за унию сильную и непрерывную борьбу с её противниками, не жалея для этого никаких средств, а во-вторых, тем, что приготовил себе новых защитников и сотрудников, в роде Рутского и Кунцевича. Впоследствии они упрочили и продолжили то, чему Поцей положил начало. Поцей вводил унию, по ошибочному убеждению, в её истине, хотя не чужд был при этом честолюбия и своекорыстия. Но все неправды, все насилия и преследования, какими он старался навязать православным ненавистную им унию, налагают на имя Поцей неизгладимое пятно вечного позора и бесславия.

 

Иосиф Вельямин-Рутский. 1613—1637.

Еще при жизни своей Поцей назначил себе в преемника, по митрополии своей, наместника, иеромонаха Свято-Троицкого монастыря, Иосифа Вельямина-Рутского. Все знали, кто был Рутский, как он в молодости изменил православию и увлекся кальвиниством, как затем иезуиты обратили его в латинство и отправили в Рим для обучения, как, наконец, он сделался униатом, чтобы под покровом унии удобнее совращать русских в католичество. Князь Богдан Огинский и староста Виленского Свято-Духовского братства внесли свой протест против назначения Рутского митрополитом в трибунальный суд (1613 г.). Они требовали, чтобы, по смерти Поцей, им дан был митрополит православный. Но король, 8 августа 1613 года, пожаловал Рутскому свою грамоту на митрополию.

Главное свое внимание обратил Рутский на внутреннее состояние униатской церкви. Поцей все время своего служения провел в борьбе с православными и преимущественно заботился о том, чтобы распространить и утвердить между ними унию. Рутский также не повидал ни этой борьбы, ни этой заботы. Но еще более он занялся тем, чтобы распространить образование в униатском духовенстве и народе, чтобы преобразовать и возвысить униатское монашество и высшую иерархию. Он думал также о том, чтобы хотя несколько сблизить униатов с латинянами в самом богослужении.

 

Учреждение базилианского ордена.

Все западно-русские общежительные монастыри еще до унии устроялись по одному главному уставу—по уставу св. Василия Великого; но они имели также и свои частные уставы и еще более разделялись тем, что, находясь в разных епархиях, подчинялись каждый только своему настоятеля) и своему епархиальному владыке. В таком виде западно-русские православные монастыри перешли мало-по-малу и в руки униатов. Рутский задумал все униатские монастыри соединить как бы в один общий монастырь, вместе с Виленским Свято-Троицким, и из всех униатских иноков образовать одно общество, или братство, по образцу братства иезуитского. На съезде в Новогородовичах (Гродненской губ.) постановлено было все униатское монашество в Литве освободить из-под власти епархиальных архиереев и образовать одно самостоятельное общество под именем ордена базилианского, т. е. св. Василия Великого.

По мысли основателей базилианского ордена, Рутского и его товарища и сотрудника Кунцевича, базилиане должны были заботиться о распространении унии и сближении её с латинством. Для достижения того и другого базилиане должны были распространять свое влияние на общество, замещая своими сочленами все высшие церковно-приходские места и должности. Постановлено было избирать епископов и митрополита для униатов из лиц, принадлежащих к базилианскому ордену. При своем посвящении епископы давали клятву никогда не выходить из послушания ордену. Кроме того, он должен был сосредоточить в своих руках все общественное воспитание. Иезуиты должны были служить помощниками и руководителями базилиан. Эти руководители скоро повели унию к окатоличеванию и к разрушению. Базилиане заметили это, но уже было поздно.

К концу жизни Рутского в состав базилианского ордена входили следующие униатские монастыри в Белоруссии и Литве, обращенные из православных: Виленский Св. -Троицкий, Полоцкий, Минский, Новогрудский, Супрасльский, Черейский, Браславский, Могилевский, Пустынский, Мстиславский, Смоленский, Трокский, Гродненский, Кобринский, Лещинский, Жировицский, Лавришевский и Пинский. Кроме того, вновь построены для базилиан монастыри Черлионский и Бытенский. При Виленском, Жировицском, Минском и Новогрудском монастырях учреждены были школы как для самих монахов, так и для светского юношества.

 

Белое духовенство и намерение Рутского ввести безженство среди священников.

Притеснениями базилиан белое духовенство очутилось в гораздо худшем положении, чем были его собратья в восточной России. До унии белое духовенство имело земли, которых не было у восточно-русского духовенства. Кроме того, оно пользовалось долею самоуправления, имея своих представителей в „клиросе“, или соборном управлении. С появлением базилиан белое духовенство потеряло свои земли, свои права и свое значение. Получив коварным образом от белого духовенства грамоты на владение землею, базилиане нередко удерживали их у себя и с течением времени, на основании этих грамот, присвоили себе церковные земли. В члены капитулов стали избирать также базилиан. Последние выхлопотали, чтобы низшее духовенство платило десятину в пользу базилианских монастырей. Вследствие разных притеснений порядочные люди не хотели идти в приходские священники. Этим воспользовались базилиане. Они сами стали занимать места приходских священников и притом лучшие и духовнейшие приходы. Рутский предпринял еще одну меру для сближения с латинством. Именно, он желал ввести безженство светского клира. Для этой цели он думал устроить особую семинарию, из которой бы выходили потом образованные безженные клирики. Этих клириков предполагалось назначать на должности визитаторов, наставников юношества и даже сельских священников. Но базилиане, опасаясь встретить себе соперников в образованных священниках, затормозили открытие семинарии, а собранные в её пользу деньги присвоили себе. Базилиане думали, что необразованные священники будут охотнее следовать их руководству. По словам Рутского, светский клир, увлеченный примером базилиан, по своей простоте следует за своими униатскими епископами, бывает на соборах, которые ежегодно отправляются епископами, принимает посвящение, берет мѵро.

 

Отношение к унии некоторых владык, духовенства и народа.

Не все владыки, принявшие унию, так ревностно распространяли ее в духовенстве и народе, как Поцей и Терлецкий. Так, известно, что полоцкий епископ Герман не принуждал подвластных ему священников к унии. Напротив, когда им (от имени короля) велено было подписываться на унию, а городской протопоп Соломон и другой с ним не захотели подписываться, то владыка разорвал лист, на котором иные уже подписались было, заплакал и даже взял к себе в духовники протопопа Соломона. Герман остался в душе верным православию до самой смерти. Преемник Германа Гедеон Брольницкий под конец жизни также охладел к унии, всенародно объявлял, что уния ему омерзела, и разрешал городам Полоцкой епархии оставаться под послушанием патриарха. —И в епархиальном духовенстве, принужденном принять унию, громадное большинство оставалось в душе верным православию и готово было в первое же удобное время бросить насильно навязанную ему унию. В г. Заблудове, близ Белостока, был знаменитый протопоп Нестор Козьминич, бывший еще на брестском соборе в числе главных поборников православия против унии. Узнав о его ревности по вере, константинопольский патриарх дал ему звание экзарха, т. е. право именем патриарха охранять православие и благочиние в духовенстве всей митрополии. В 1609 г. православные со многих мест собирались принести на варшавском сейме жалобы на неправды и жестокости Поцей. Пользуясь правом экзарха, Козьминич обратился с окружным посланием к духовенству, призывая его возревновать о православии. И вот в Слуцке, Новогрудке, Минске, Гродно, Троках, Жировидах и др. местах духовенство, во главе с своими протопопами, стало отказываться от унии и изъяло свои церкви из-под власти униата Поцей. И только содействие короля смирило непокорных Поцею противников унии. В те времена многие из числа духовенства то принимали унию из страха взысканий я насилий, то бросали ее, когда освобождались от страха, или надеялись на чужую защиту, то опять принимали, когда надежда сменялась новым страхом. —Простые же люди, вынужденные к унии или зачисленные в униаты, только в сердце таили скорбь о такой печальной необходимости. Западно-русские униаты были, за немногими исключениями, невольными, вынужденными или просто лицемерными, вообще не имевшими убеждения в правоте унии. Не мало было и таких, которые принимали унию из-за расчета, из-за выгод. Таков был, наприм. виленский диакон Антоний Грекович, изгнанный православными за бурную жизнь, которого Поцей поставил официалом, т. е. старшим лицом в духовенстве.

 

Иосафат Кунцевич. 1618—1623.

Кроме Поцей и Рутского, наиболее ревновал о насильственном распространении унии Иосафат Кунцевич, сын сапожника, потом униатский иеромонах Виленского Троицкого монастыря, а с 1618 года—униатский архиепископ полоцкий. Он выпросил у Сигизмунда III грамоту, на основании которой подчинялись его власти все православные церкви и монастыри в пределах Полоцкой епархии. После этого он разослал по всей Полоцкой епархии грамоты, возвещавшие о соединении (унии) православной церкви с католическою, и потребовал, чтобы священники немедленно с своими прихожанами приняли унию. В случае непринятия ими унии Кунцевич угрожал лишить непокорных священников приходов и передать приходы вместе с церквами униатам. Пользуясь содействием польских властей, Кунцевич отнимал у православных храмы, не позволял им совершать свое богослужение в домах, даже в шалашах за городом, изгонял из епархии православных священников, силой принуждал всех принимать унию и не оставлял в покое даже мертвых. Он приказывал вырывать из могил трупы православных и отдавал их на съедение собакам. Такие жестокие меры вызвали сильное народное волнение. Само польское правительство старалось удержать ревность Кунцевича. Литовский канцлер Лев Сапега, хотя и католик, писал ему между прочим: „вместо радости, пресловутая ваша уния наделала нам только хлопот, беспокойств, раздоров и так нам - (латинянам) опротивела, что мы желали бы лучше остаться без нее “. Далее Сапега именем короля приказывает Кунцевичу распечатать и отдать церковь православным в Могилеве. „Жидам и татарам позволено иметь свои синагоги и мечети, а вы печатаете христианские церкви," писал ему между прочим Лев Сапега. Но никакие увещания не могли образумить изувера. Он до тех пор неистовствовал, пока не был убит за свои жестокости и насилия раздраженными жителями Витебска в 1623 году. Папа Урбан ѴIII, по ходатайству Сигизмунда III и униатского духовенства, причислил Иосафата к лику блаженных мучеников, а во время польского мятежа 1863 года папа Пий IX причислил его к лику святых.

 

Оскудение православной западно-русской иерархии.

После брестского собора униаты завладели почти всеми православными архиерейскими кафедрами. У православных остались только два епископа: Михаил Перемышльский и Гедеон львовский. Они рукополагали священников не только в свои епархии, но и в соседние, занятые униатскими владыками. Нынешний Северо-Западный край подлежал ведению преосвящ. Гедеона Балабана. Сюда он рукополагал священников и посылал увещательные грамоты православным. Будучи возведен в звание экзарха патриархом Мелетием, Гедеон и сам лично посещал безбоязненно западные епархии, совершал освящения церквей, антиминсов, поставлял игуменов и архимандритов. Но в 1607 году скончался Гедеон Балабан, а в 1612 году— и Михаил Копыстенский. Для всех православных в польских пределах остался только один епископ львовский Иеремия Тиссаровский. Сноситься с Иеремией, по дальности расстояния, было очень неудобно. Поневоле некоторые обращались за посвящением во священника к униатским епископам и постепенно сближались с унией.

 

Патриарх Феофан посвящает в Киеве митрополита и шесть епископов. 1620.

После долгих попыток, православным, наконец, удалось восстановить у себя высшую иерархию. В 1620 году в Киев прибыл, по пути из Москвы, иерусалимский патриарх Феофан, имевший, полномочие от константинопольского патриарха устроить церковные дела в западной России. Православные, собравшись во множестве в Киев из разных концов польского государства к храмовому празднику Киево-Печерской лавры (15 августа), стали просить Феофана, чтобы он поставил им митрополита и епископов. Тот сначала колебался, боясь гнева короля. Но когда гетман Сагайдачный и казацкое войско обещали ему свое покровительство, согласился. Были поставлены митрополит Иов Борецкий и шесть епископов для западно-русских епархий (кроме львовской, занятой Иеремией). Но во все правление Сигизмунда III ни митрополит Иов, ни указанные шесть епископов не были признаны законными, хотя об этом православные не раз ходатайствовали пред сеймами и перед королем.

 

Покровительство западно-русских вельмож и дворян православию. - Князь К. К. Острожский.

Главными защитниками и охранителями православия в западной России на первых порах были православные вельможи и дворяне. Пользуясь правом патронатства в своих поместьях, они мешали там привиться унии, стесняли произвол униатов на сеймах и перед королем, смело говорили против унии и насилий над православными и требовали восстановления прав православной церкви, поддерживали старые и строили новые храмы и монастыри, учреждали школы, богадельни и книгопечатни. Из православных вельмож наибольшею ревностью к православной вере и заботливостью о ней отличался князь К. К. Острожский. Любовь к православию он наследовал от своего отца. От него же он получил в наследство 35 городов, 60 местечек и до 700 сел. Всеми своими владениями он управлял самостоятельно. Жил он 100 лет и 50 лет состоял киевским воеводой. Владевший громадными имениями, занимавший высокое положение в государстве, сильный своим знатным родом и связями с вельможами, он естественно сделался столпом и опорою православной церкви. Таким считали его не только православные западноруссы, но даже униаты и католики. Не даром сам папа и король старались склонить его в унию. Они надеялись, что вместе с ним перейдет в унию вся западно-русская церковь. Он издавал окружные послания против унии, присутствовал на брестском соборе 1596 года и решительно восстал там против унии, пытался заключить союз с протестантами для взаимного противодействия католикам, строил церкви, печатал и рассылал нужные книги, ходатайствовал перед королем за православных. Но полезная деятельность западно-русских вельмож и дворян в пользу православной церкви продолжалась сравнительно не долго. Знатнейшие дворяне, один за другим совращенные преимущественно иезуитами, не принимая унии, переходили прямо в латинство. Мелетий Смотрицкий, впоследствии архиепископ полоцкий, в своем сочинении „Плач" (Фринос) так оплакивает (1610 г.) от лица православной церкви погибель в латинстве лучших западно-русских родов. „Где теперь дом князей Острожских, который превосходил всех блеском своей древней (православной) веры?

Где князья Слуцкие, Заславские, Збаражские, Вишневецкие, Сангушки, Чарторыйские, Пронские, Рожинские, Соломерецкие, Соколинские, Лукомские, Пузыны и др. без числа? Где вместе с ними и другие роды, —древние, именитые, сильные роды славного по всему миру силой и могуществом народа русского: Ходкевичи, Глебовичи, Кишки, Сапеги, Дорогостайские, Войны, Воловичи, Зеновичи, Пацы, Халецкие, Тышкевичи, Корсаки, Хребтовичи, Скумины, Поцеи и другие".

 

Не изменившие православию вельможи и дворяне строят церкви и монастыри.

Впрочем, следует сказать, что многие вельможи и дворяне остались верными православию в ХѴII и даже отчасти в начале XVIII века. В указанное время оставались в православии следующие дворянские фамилии или ветви их: Друцкие-Горские, Корибуты-Вишневецкие, Огинские, Соломерецкие, Ходкевичи, Тышкевичи, Корсаки, Скумины, Володковичи, Сурины, Гарабурды, Воловичи, Войны, Зеновичи, Суходольские, Стабровские, Селицкие, Селявы, Стеткевичи, Уцеховские, Долматы, Каменские, Копти, Мирские, Ставецкие, Стоцкие, Абрамовичи и многие другие. Одни из них учреждали новые монастыри и церкви или благотворили прежним, причем обыкновенно приговаривали и заклинали, чтобы эти монастыри и церкви всегда оставались в православии, в послушании православному константинопольскому патриарху, или киевскому митрополиту, или же отдавали их в опеку сильнейшим монастырям, каковы Виленский Св. -Духовский и Киево-Печерский. В ХѴII веке, в царствование Сигизмунда III, в Белоруссии и Литве основаны были православными вельможами и дворянами следующие православные монастыри: Грозовский Иоанно-Богословский, Минской губ,, в 1600 г. —Мартином Володковичем; Новодворский монастырь, Минской губ., около 1608 г. —Григорием Володковичем при церкви, в которой находилась икона Богоматери, писанная, по преданию, св. Петром, митрополитом киевским и всея Руси, на Волыни, в устроенном им монастыре на урочище Новом Дворе; в Брагине-Ключе, Минской губ., мужской и женский монастыри в 1609 году, князем Адамом Корибутом-Вишневецким и женой его Александрой Ходкевич; в Минске, Плозовский монастырь, около 1614 г. —Гарабурдою; Цеперский монастырь, Минской губ., в 1618 г. —К. Б. Долматом; в Минске, Петропавловский женский монастырь около 1618 г. —Анною Стеткевич, урожденною княжною Огинской; в Могилеве, Богоявленский монастырь, со школами, в 1618—1619 г. —кн. Ив. Богдановичем-Огинским; Евейский монастырь, Виленской губ., в 1619 г. —Богданом и Анною Огинсними; Дятловицкий монастырь, Минской губ., в 1622 г. —К. Б. Долматом; Борколабовский женский монастырь, Могилевской губ., в 1626 году—Богданом Соломерецким и Богданом Стеткевичем, по завещанию жены последнего, урожденной княжны Соломерецкой; Крожский монастырь, Виленской губ., в 1626 г. —женой Богдана Огинского, Раиной; Тупичевский монастырь с иконою Богоматери, Могилевской губ., около 1626 г. —К. И. Маскевичем; Оршанский Кутеинский Богоявленский мужской монастырь, Могилевской губ., начатый уже в 1627 году—Богданом Стеткевичем-Заверским; Купятичский монастырь, Минской губ., в 1628 г. —Аполлонией Воловичевной-Войной и сыном её Василием Коптем; Белковский монастырь, Могилевской губ., в 1630 г. —Яном Стеткевичем-Заверским и женой его Анной; Оршанский Кутеинский женский монастырь, в том же 1630 г. — Богданом Стеткевичем-Заверским и матерью его Еленой Богдановной, урожденной княжной Огинской; в Сельце, Минской губ., Воскресенский монастырь, переведенный сюда из Логойска Юрием Тышкевичем и женой его Анной Уцеховской в 1631 году.

 

Важнейшие братства и защита ими православия. —Св. Духов монастырь в г. Вильне.

Православные братства, по-прежнему, стояли на страже православия. Число их необычайно увеличилось в этот век явного гонения на православных. Как до унии, так и после её водворения братства состояли преимущественно из горожан, мещан, купцов. Но теперь стало больше присоединяться к ним ревнителей из духовенства я дворян. Важнейшее из братств было Виленское, основанное с 1584 году*). Подобно Львовскому, Виленское братство получило от патриархов право ставропигии, т. е. независимости от власти епархиальных архиереев. Когда униаты вытеснили Виленское братство из Свято-Троицкого монастыря, то оно поселилось в 1609 году в соседнем Свято-Духовском монастыре. Деревянный храм Святого Духа построен был здесь еще в 1597 г., по почину Свято-Троицкого братства, двумя знатными православными женщинами, родными сестрами Феодорою и Анною Воловичевнами. Последняя, по тогдашним законам, как дворянки, имели полное право строить на своих землях какие угодно церкви. Само же братство такого права не имело. Построение храма Св. -Духа, а затем и монастыря при нем, имело огромное значение для тогдашних православных виленцев в количестве не менее 25000. Это был единственный храм, который не отнят был польским правительством у православных. Около 1638 г. был воздвигнут каменный храм Св. -Духа вместо деревянного. Вторым настоятелем (1-й неизвестен) Св. -Духовского монастыря и начальником православной братской школы был Леонтий Карпович (1614—1619). С 1610 г. он в сане иеромонаха стал устраивать при Св. -Духовской церкви общежительный монастырь по чину св. Василия Великого и в то же время издавал в братской типографии книги на пользу церкви. По доносу врагов церкви и приказу короля он был схвачен, посажен в тюрьму, но он везде непоколебимо стоял за права православия и православных в западной Руси. Два года продолжались эти неповинные страдания. От оков на теле Карповича образовались язвы, следы которых заметны были даже после его смерти. Наконец, по сильному настоянию православных, он был отпущен и возвратился к своим со славою доблестного исповедника, измученного за веру. О нем Захария Копыстенский оставил следующий отзыв: „блаженный Л. К., муж богодухновенный, в языке греческом и латинском знаменито беглый, оборона благочестия. " Строгости его монашеской жизни удивлялись даже ярые униаты. Преемником его был знаменитый своею учёностью архимандрит Мелетий Смотрицкий, впоследствии архиепископ полоцкий. По переходе Смотрицкого в унию, настоятелем („старшим") монастыря сделался. Иосиф Бобрикович, весьма ученый и благочестивый муж. Подобно Леонтию Карповичу Иосиф Бобрикович отличался даром проповедничества. Даже иноверцы массами приходили в Духов монастырь слушать его красноречивые проповеди. При седьмом по списку настоятеле. Св.-Духова монастыря

Иосифе Нелюбовиче-Тукальском совершено было (в 1665 г.) перенесение из Троицкого монастыря в Духов монастырь мощей св. Виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия. Нужно заметить, что большинство епископов в Белоруссии вышли из Св.-Духова монастыря. Были даже киевские митрополиты из того же монастыря. Вообще Свято-Духовский монастырь и Виленское братство имели огромное значение не только для Северо-Западного края, но и для всей западно-русской церкви. Особенное уважение со стороны православных к Виленскому Свято-Духовскому монастырю и братству выражалось в том, что православные, учреждая новые обители, отдавали их большею частью под надзор и руководство Виленского Свято-Духова монастыря. Всего было 17 мужских и 2 женских (Виленский и Минский) монастыря, подчиненных Свято-Духовскому братству. При посредстве этих обителей православное братство оказывало влияние на всю Литву и Белоруссию. Существовавшая при братстве книгопечатня считалась в то время одною из лучших в Литве и Белоруссии. При ней издан целый ряд книг в защиту православия и обличение унии. Здесь издавались также книги богослужебные и учебные. На некоторое время (1610—1621 г.) книгопечатание было перенесено в подчиненный Духовскому монастырю Евейский монастырь (Трокскаго уезда), основанный князем Богданом Огинским. Почти все братства более или менее зависели от Виленского Свято-Духовского братства и перенимали его порядки. Важнейшими из этих братств в Северо-Западном крае были Минское, Слуцкое и Могилевское.

Минское братство было учреждено в 1612 г. при Минском Петропавловском монастыре, состоявшем в ведении Виленского Свято-Духовского монастыря. При Минском братстве была школа для образования православного юношества. Слуцкое братство было учреждено в 1600 г. при Преображенском монастыре. Преображенский монастырь вместе со многими другими зависел от Слуцкого Троицкого монастыря. Этот же монастырь сначала зависел от Виленского Свято-Духова монастыря, а потом служил средоточием управления тою частью Белоруссии, которая была подведома киевскому митрополиту. Могилевское братство существовало еще в 1578 г. сначала при церкви Входа Господня в Иерусалим, а с 1590 г. —при Могилевском Спасском монастыре. При этом братстве была славяно-русская книгопечатня, а также школа. После воздвигнутого на православных гонения за убийство Кунцевича и после закрытия всех православных церквей в Могилеве, православные могилевцы построили в 1687 г. Богоявленский Оршанский Кутеинский монастырь, близ г. Орши, на земле, купленной ими на имя Богдана Стеткевича и жены его Елены Соломерецкой. Как сами православные, так и их недруги всегда признавали братства крепкою опорою православной веры и церкви. Патриарх Мелетий Пигас говорил о них: „вемы, яко утверждение церкве суть и яко щит некий в помощь самой церкви". А Рутский сознавался, что братства „создали некоторый вид новаго государства, которое много зла наносит униатам".

 

Братские школы.

Братские школы должны были распространял духовное просвещение в народе, приготовлять просвещенных пастырей и ученых борцов за православие. В этих общеобразовательных школах проходилась грамматика, поэзия, риторика, диалектика и другие части философии, арифметика, география, астрономия, церковный устав с пением и пасхалией, Свящ. Писание и предание, учение о добродетелях, учение о праздниках; языки: славянский, русский, греческий, латинский и польский. Здесь усилено было изучение славяно-русского и греческого языков. Преподавание совершалось не в строгом порядке, а отрывочно. Много времени посвящали на чтение поэтических и философских сочинений и святоотеческих творений. Более же всего заботились о том, чтобы выработать в учениках православные убеждения и преданность православной церкви. А потому наиболее занимались изучением Св. Писания и догматов (учения) православной церкви. Были в обычае также воскресные и праздничные беседы, где учитель объяснял историю праздника и дневное чтение из Св. Писания. Одною из известнейших братских школ была Виленская, открытая при Троицком монастыре около 1585 г. и долго существовавшая потом при Св. -Духовом монастыре.

 

Восстановление западно-русской иерархии. 1832.

В 1632 году, 30 апреля, скончался Сигизмунд III, главный виновник и поборник унии. Он царствовал 45 лет—и 45 лет угнетал православие для унии. Смерть Сигизмунда III произвела самое оживленное движение в среде православных. Православные решились воспользоваться предстоящим избранием нового короля, чтобы возвратить себе отнятые права. Православные дворяне поручили своим уполномоченным не приступать к избранию короля, пока они не добьются восстановления прав православной церкви. Казаки требовали на сейме, чтобы уния была уничтожена, и чтобы униаты возвратили православным отнятые у них церкви и имущества. Для руководства православным депутатам на предстоящих сеймах, Свято-Духовское братство, при ревностном содействии настоятеля Св. -Духова монастыря Иосифа Бобриковича, составило и издало на польском языке целую книгу: „Синопсис или краткое описание прав, льгот и вольностей православного древнего русского народа". —По рассмотрении жалоб православных, особая комиссия, под председательством королевича Владислава, составила в 1682 году „Статьи для успокоения народа русской греческой религии в царстве Польском и великом княжестве Литовском". На основании этих статей, как униатам, так и неуниатам представлялось свободное отправление своего богослужения, починка старых и постройка новых церквей, с дозволения короля, а также учреждение богаделен, семинарий, школ, книгопечатней. Неуниаты могли быть избираемы в городские должности. Православные могли беспрепятственно поддерживать старые братства и учреждать новые. Неуниаты могут избирать себе митрополита и четырех епископов: львовского, перемышльского, луцкого и мстиславскаго. Мстиславскому белорусскому епископу предоставлено жить в Могилеве, в Спасском монастыре, и получать жалованье 2000 злотых ежегодно, взамен епископских имений, которые были оставлены за полоцким униатским епископом. Виленскому братству дозволялось окончить начатую им каменную церковь во имя Св. -Духа. Униатам дозволялось переходить в православие, а православным—в унию. Особая комиссия должна была объехать все города, местечки и села и, соответственно числу униатов и неуниатов в каждом месте, распределить между ними церкви. Несмотря на противодействие католиков, вновь избранный король утвердил статьи о правах православных и дал клятвенное обещание успокоить людей греческой веры. Православные тут же в Варшаве избрали себе в митрополита, наиболее ратовавшего за их дело, Петра Могилу, на луцкую епископию—князя Пузыну, а на Мстиславскую—игумена Виленского Свято-Духова монастыря Иосифа Бобриковича. Львовским епископом остался назначенный прежде Иеремия Тиссаровский. Избранные патриархом Феофаном в 1620 году митрополит и епископы, как не признанные польским правительством, должны были удалиться на покой. Велико было торжество православных! Им были возвращены, хотя и не вполне, те права, какими они пользовались до унии, дарована свобода вероисповедания и восстановлена западно-русская митрополия. Около 25-ти лет от начала унии (1596 г.) православные вовсе не имели у себя митрополита и епископов, кроме двух и, наконец, одного. В это время польское правительство старалось навязать православным униатского митрополита и епископов, которых одних признавали законными. Потом, около 12 лет (с 1620 г.), православные имели у себя своего митрополита и епископов, поставленных патриархом Феофаном. Но польское правительство не признавало их, называло лжеепископами и по-прежнему усиливалось подчинить православных власти униатского митрополита и униатских епископов. Теперь сам король, своим утверждением выработанных статей и присягою, даровал православным право иметь своего митрополита и четырех епископов. Это постановление, хотя встречало постоянное сопротивление со стороны латинян и униатов, никогда не было отменено во всей своей целости; напротив, оно не раз подтверждалось потом королями и сеймами.

 

Епархии в Северо-Западном крае: Мстиславская и часть Луцкой и митрополичьей.

После восстановления в 1632 г. Западно-русской митрополии, в пределах нынешнего Северо-Западного края России находилась епархия Мстиславская и кроме того часть Луцкой епархии, заключавшая Берестейскую землю, и часть митрополичьей епархии, заключавшая приблизительно губернии Виленскую, Минскую и Ковенскую. Впрочем, власть митрополита Петра Могилы простиралась и на другие епархии, кроме его собственной. Петр Могила получил (1629 г.) у константинопольского патриарха звание экзарха. Это звание давало ему право непосредственно управлять и другими епархиями.

 

Оживление православных. —Постройка ими церквей и монастырей.

Вскоре после коронации Владислав IѴ обнародовал „диплом", по которому всем вообще православным предоставлялась свобода вероисповедания. Кроме того, Владислав пожаловал несколько частных грамот, на основании которых православным возвращались церкви, отнятые у них униатами, а также утверждались права прежних братств и разрешалось открытие новых. Православные спешили воспользоваться расположением к ним короля. Так, напр., православные вельможи Стеткевичи и Соломерецкие перестроили и вновь построили в нынешней Могилевской губ. несколько мужских и женских монастырей со школами и книгопечатнями при них. Во главе этих монастырей, составивших из себя плотный союз, становится Оршанский Богоявленский монастырь. При митрополите Петре Могиле в этом монастыре было до 200 строгих подвижников, „подражающих в теле житию ангельскому". В 1688 г. князья Огинские выпросили у Владислава IV грамоту на возобновление Полоцкого Богоявленского братского монастыря и при нем школы и госпиталя, а земский судья Браславский Севастиан Мирский возобновил этот монастырь, а также основал Миорский монастырь. В том же году земяне повета Пинского и Пинское братство испросили у короля грамоту на построение новой церкви и Панского братского Богоявленского монастыря. В 1686 г. Анна Городецкая-Биллевичева, урожденная Ставецкая, возобновила православный Сурдегский монастырь в нынешней Ковенской губ. Из других православных монастырей и церквей, построенных в царствование Владислава IѴ, известны: Голдовский монастырь, в Лидском уезде, Виленской губ. основанный в 1633 году Алекс. Тризной; в Минске женский монастырь, в 1637 г — Евгенией Шембелевной; Лепесовский монастырь, в Берестейском воеводстве, ныне Кобринского уезде; православная церковь в Тыкоцине, Ломжинской губ., в 1637 г.; Грозовский монастырь, Минской губ., основанный в 1639 г. —Мартином Володковичем; Марков монастырь, близ Витебска, основанный в 1642 г. —кн. Львом Богдановичем Огинским; в Могилеве женский монастырь, основанный в 1646 г. Монастыри строились преимущественно на частных землях известных вельможе.

 

Постановления сейма 1635 года в пользу униатов и притеснения православных латино-униатами в Мстиславской епархии, в г. Дрогичине, Бельске, Бресте и др.

Оживление православия при короле Владиславе продолжалось не долго. Постановление польского правительства о разделе епархий, монастырей и церквей между православными и униатами встретило крайние сопротивления со стороны униатов. Это постановление не было приведено в исполнение, по крайней мере, вполне; назначенные для этого раздела члены комиссии действовали уклончиво, предоставляя самим тяжущимся разведаться между собою. Самые постановления (1632 г.) в пользу православных, по настоянию папы, были значительно изменены в пользу униатов. Уже на сейме 1635 г., Владислав IV, грамотою 14-го марта 1636 г., предоставил униатам на вечные времена униатскую митрополию и архиепископство Полоцкое, епископства: Владимирское, Пинское, Холмское, Смоленское с монастырями, церквами и имуществами, а также Виленский Св. -Троицкий монастырь с братством и церковью св. Пятницы, равно как и монастыри: Гродненский, Жидичинский, Могилевский, Минский, Новогрудский, Онуфриевский, Мстиславский, Пустынский, Полоцкий, Браславский и др. В Витебске же, Полоцке и Новогрудке православные никогда не должны были иметь никакой церкви. Грамота Владислава IV, от 14 марта 1635 г., послужила поводом к новому обострению борьбы униатов с православными. Униаты объяснили, что последнею грамотою отменяются права, дарованные Владиславом IV православной церкви. В Мстиславской епархии ожесточенную борьбу с православными вел униатский архиепископ Антоний Селява; преемник Кунцевича по полоцкой кафедре, Селява совершал всевозможные насилия против православных, которые поголовно стали отрекаться от унии с назначением на Мстиславскую кафедру православного епископа Сильвестра Коссова. С епископом Сильвестром Селява вел бесконечную тяжбу из-за въезда его в Полоцк и обращения униатов в православие. Наконец, в 1686 году Антоний Селява добился королевского наказа, запрещавшего Сильвестру приезжать в Полоцк и Витебск. Известно, что грамотою 14 марта 1635 года в этих двух городах не полагалось православных церквей и запрещалось православное богослужение. В г. Дрогичине (Гродненск. губ.) православным предоставлены были три церкви. Но местный староста Лешневольский отнял у них эти церкви, выгнал всех трех православных священников из города, лишив их имущества, а мещан православных преследовал разными притеснениями, побоями, тюремным заключением. Король, получив жалобу об этом, не похвалил старосты, приказал возвратить церкви и имущества православным и не притеснять их. Но королевские приказы плохо исполнялись своевольными павами. Тяжко было православным и в г. Бельске (Гродненской г.), который, как и Дрогичин, числился тогда в епархии православного луцкого епископа Афанасия Пузыны. Сперва униаты пытались принудить здешних православных священников к унии. Не успев в этом, они пригласили польского ротмистра Яна Сокола, имевшего при себе свыше ста человек пехоты. Затем они напали вооруженною силой сперва на Богоявленскую церковь, потом на Николаевскую и Воскресенскую, овладели ими, отняли их у православных и запечатали своими печатями. При этом они бесчестили православных, иных избили, других ранили оружием, а наместника о. Паисия взяли под стражу, дергали за бороду, заключили в оковы. Все это подтвердил на суде коронный возный, бывший очевидцем случившегося, вместе с двумя дворянами. В 1633 году в Бельске православным были возвращены три церкви, но притеснения от униатов не прекращались. Прибывшие в этот город в 1636 году королевские комиссары нашли здесь небольшую горсть униатов и великое множество неуниатов, которым вновь передали 3 церкви. Но скоро униаты отняли у православных вое три церкви, которые одна кож опять были присуждены потом православным. В г. Бресте православным передана была, в 1633 году, церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Тогда многие брестские мещане оставили унию и отдались под послушание православного епископа. Но, вследствие жалобы униатов, король уничтожил грамоту, данную православным обывателям, и оставил за неуниатам только право свободного совершения богослужения. Через несколько времени православные жители г. Бреста пожелали устроить при своей церкви монастырь и восстановить древнее православное братство. С этою целью они обратились к настоятелю Купятичскаго монастыря Иллариону Денисовичу и просили его прислать на игуменство Берестейское одного из двух: или о. Макария Токаревскаго (замученного впоследствии турками), или о. Афанасия Филипповича. Брошен был жребий, и жребий пал на Филипповича. Это был человек замечательный, особенно по своей пламенной любви к православию и нерасположению к унии.

 

Брестский игумен Афанасий Филиппович. 1640—1648.

Афанасий Филиппович происходил из почтенной и зажиточной русской семьи; в молодости он получил хорошее образование, пройдя тогдашние русско-церковные науки, имел познания в языках русском, польском и латинском, так что мог обучать этим предметам и других. Движимый благочестием, Афанасий (в 1627 г.) принял монашеское пострижение в Виленском Св. -Духовом монастыре, потом проходил иноческие послушания в Кутеинском монастыре в Белоруссии и Межигорском близ Киева. Искренний подвижник и ревнитель православия был затем поставлен в наместники Дубойской обители близ г. Пинска, угрожаемой напастями от врагов православия. В 1636 г., по распоряжению канцлера Радзивила, обитель эта насильно взята и отдана иезуитам, а православные изгнаны из нее. Тогда Афанасий перешел в наместники в недалекий отсюда Купятичский монастырь, где была ветхая церковь, но славилась чудотворной Купятичской иконой Божией Матери, к которой Афанасий возымел особенное благоговение. И здесь не было покоя от папистов и униатов. Из монастыря он предпринял весьма трудные странствия в Белоруссию, а оттуда в Москву за сбором милостыни в пользу обедневшего монастыря и церкви. В Москве Афанасий представил царю Михаилу Феодоровичу о своей печальной судьбе, о бедствиях православия, но и о своем уповании на покров Пресвятой Богородицы. Возвратившись из Москвы в свой монастырь с собранною милостыней, он скоро призван был на игуменство в Брестский православный моцы. При этом монастыре существовало некогда и православное братство, но оно было вытеснено униатскими владыками. Через год по прибытии в Брест, Афанасий стал хлопотать на сейме в Варшаве (в 1641 г.) о восстановлении православного братства при монастыре со школою и богадельнею. Король пожаловал грамоту (13 октября 1641 г.) и утвердил ею за православными и названную церковь, и братство, и монастырь, уже основанные ими. Но канцлер не захотел приложить печать к этой королевской грамоте. Крайне огорченный этим, Афанасий в 1643 году вновь поехал в Варшаву на сейм, чтобы хлопотать о приложении печати. Но не видя успеха и выведенный из терпения неправдами униатов и латинян против православных, смело, в присутствии всего сейма, выступил перед лицо короля и, подаваемую копию с чудотворной Купятичской иконы Богоматери, сказал: „Представляю вашему величеству чудотворный образ для того, чтобы уния, проклятая была сгублена на веки. Если проклятую унию искорените и православную веру успокоите, то поживете счастливые лета; если же не успокоите православной веры и не уничтожите унии проклятой, то постигнет вас гнев Божий". После заключения в темницу и после понесенной им епитимии, Афанасий был снова послан Петром Могилою на брестское игуменство, по ходатайству Брестского православного братства. Но теперь пробудившаяся против Афанасия ненависть врагов не давала ему покоя. Несколько раз иезуитские питомцы и униатские попы делали нападение на его монастырь, преследовали его на улицах и били, запрещая ходить со святынею. В 1644 г. Афанасий был невинно заключен в темницу, откуда не раз посылал докладные записки к королю, подробно излагая и повторяя одну и ту же просьбу, чтобы он искоренил проклятую унию и успокоил православие. По приказанию короля, Афанасия выпустили из темницы, и, по смерти Петра Могилы, луцкий епископ Пузына снова послал Афанасия в Брест на игуменство, по просьбе тамошнего братства. Но в 1648 году Афанасия внезапно схватили и заключили в брестскую темницу, неосновательно подозревая его в содействии восставшим казакам. Не найдя возможным обличить его в этом, враги вздумали обвинить его за то, что он порицал и проклинал унию. Афанасий не только не согласился взять назад этих порицаний и проклятий, но повторял их с новою силой пред самими своими судьями. Ни ночные увещания иезуитов, ни пытки не могли заставить его отречься от православия и принять унию. Он был взят в воинский обоз, вытерпел новые огненные пытки и вкусил мученическую смерть (б сентября 1648 г.). По одним сказаниям, преподобно-мученик умер под выстрелами „из мушкета", а по другим —„усечением в главу". Перед кончиною своею св. Афанасий изрек предсказание, что „церковь правоверная будет в великом гонении от несправедливых гордых учителей церковных, от святой веры отступивших, но потом процветет она, яко крин посреди терния, и яко искра, в пепле зарытая, явится"... С воссоединением униатов исполнилось это предсказание преподобно-мученика.

 

Народная борьба против латинства и унии и присоединение Малороссии к России в 1654 г.

Невыносимые притеснения западноруссов поляками вызвали с их стороны движение в защиту своей веры, народности и свободы. Это было чисто-народное движение. Оно началось среди казаков. Войны, ведённые (в 1648 г.) гетманом Богданом Хмельницким с поляками в Малороссии, нашли себе сочувствие и в Белоруссии. Казачьи загоны доходили до Бреста и Кобрина. Белорусские крестьяне, побуждаемые воззваниями Хмельницкого, жгли усадьбы панов и истребляли всех не православных. Для успокоения этого страшного восстания, по Зборовскому договору 1648 г., поляки обещали православным важные права: митрополиту дать место в сенате; города, где есть православные школы, освободить от пребывания иезуитов; обещались также подумать об уничтожении унии в Украйне. Грамотою короля Яна Казимира (1650 г.) православным возвращались праздные епископства Луцкое, Холмское, Витебское с Мстиславским. В Белоруссии и Литве, согласно известным статьям успокоения греческой веры, православным возвращались церкви: в Могилеве Спасский монастырь, в Вильне монастырь Воскресенский и церкви св. Иоанна и св. Юрия на предместье, в Троках Пречистенская церковь, в Гродно Воскресенская, в Минске Свято-Троицкая, в Полоцке Христорождественская, в Мстиславле Троицкая, в Кобрине Рождество - Богородичная, в Витебске Благовещенская и Свято-Духовская, в Новогрудке св. Иоанна, в Лиде Спасская, в Игумене Пречистенская, в Бобруйске Спасская, в Толочине Спасская же. Б Пинске и Мозыре разрешалось построить новые церкви на место сгоревших. В это время в северо-западной России появляются вновь следующие православные монастыри и церкви: в Могилеве, на Луполове, Васильевская церковь, построенная в 1649 году Иосифом Стоцким; церковь в местечке Кейданах, Ковенской губ, и уезда, основанная в 1650 г. второй женой Януша Радзивила, Марией Могилянкой, и в Заблудове—монастырь со школою при тамошней церкви, основанный тою же Марией Могилянкой. Около того же времени православные выбрали себе в могилевские епископы Игнатия Оксеновича-Старушича и по смерти его—Иосифа Кононовича-Горбацкого.

Спокойствие продолжалось не долго. Ни поляки, ни казаки не были довольны Зборовским договором. Второе восстание Хмельницкого кончилось неудачно, и в новом белоцерковском договоре об уничтожении унии и о правах митрополита уже не было помину. Вся западная Русь очутилась в прежнем бедственном положении. Тогда целые тысячи переселенцев устремились на восток, в Московское государство. Туда же, наконец, обратился и сам Хмельницкий, и в 1654 в. Малороссия присягнула на подданство царю московскому.

 

Временное занятие царем Алексеем Михайловичем Белоруссии и Литвы. —Восстановление православия и изгнание униатов. 1654-1656.

Следствием присоединения Малороссии к России была война царя Алексея Михайловича с Польшей. Перед началом войны царь Алексей Михайлович обратился с воззванием ко всем православным подданным польского короли» чтобы они восстали „на досадителей святой восточной церкви греческого закона". Русские войска в два похода 1654 и 1655 гг. завладели всею Белоруссией и частью Литвы. Взяты были города; Могилев, Витебск, Вильна, Ковна, Гродно, Минск, Туров, Пинск и многие другие. В завоеванных, городах началось истребление унии и повсюдное восстановление православия и его святынь. Во время этой войны отняты были у униатов монастыри Онуфриевский, Браславский, Полоцкий, Мстиславский, Пустынский, Смоленский и др.; разорены униатские монастыри в Бытене, Жировицах, Бресте, Минске. При Минском монастыре закрыта была униатская семинария для образования светского клира, а в Вильне— папский алюмнат (училище). Желая прочнее утвердить и оградить православие в покоренном Западном крае, царь Алексей Михайлович приказывал совсем удалять из городов и сел последователей унии, чтобы они не соблазняли и не увлекали православных. Бежал из Полоцка и ярый ревнитель унии, митрополит Антоний Селява. В 1657 г. царь Алексей Михайлович узнал, что униаты начали возвращаться в Вильну и другие города и уезды и отправлять службу по своему обычаю. Царь приказал своим воеводам, чтобы они тотчас же высылали из Вильны и иных городов и мест всех униатов. Виленский воевода князь Шаховской, собрав в съезжую избу всех державшихся унии бурмистров, райцев и мещан, объявил им, чтобы они или принимали православие, или удалились вон из города. Через несколько времени они заявили, что готовы принять православие. Воевода, переписав имена их, отдал эту рукопись в православный Свято-Духов монастырь наместнику Даниилу Дорофеевичу, чтобы он принял униатов в православную веру.

В Вильне и других завоеванных городах все церкви переданы были православным, вместе с принадлежавшими к ним имениями. В Москве надеялись, что после (временного) присоединения Малороссии и Белоруссии к России (по предварительному договору 1656 г.), должны будут вскоре соединиться между собою и обе, доселе разделённые, половины русской церкви; московский патриарх Никон стал именоваться уже патриархом всея Великие и Малыя, и Белыя России. Но надежда эта была преждевременна. После перемирия Польша успела несколько оправиться и начала вторую войну. Эта война для русских была менее удачна. По новому договору в селе Андрусове (1667 г.) к Московскому государству присоединены были только земли, лежащие на левом берегу Днепра, и г. Киев, а остальная Малороссия и Литва осталась за Польшей. Временное занятие московскими войсками всего западного края России имело ту хорошую сторону, что с этого времени Москва перестала бояться Польши, которая успела наделать так много вреда. России в смутное время самозванцев.

 

Временные льготы и уступки православным после войн царя Алексея Михайловича до конца XVII века.

Стараясь заманить православных в унию, польское правительство по временам делало православным некоторые льготы и уступки. Так, в 1668 г. комиссарский суд присудил православным в г. Бельске, Гродненской губ., церкви Воскресенскую, Богоявленскую и Никольскую. Польские короли дали жителям Могилева несколько грамот на переделку и постройку церквей, в благодарность за содействие могилевцев полякам во время войны их с Алексеем Михайловичем. Князь Полубенский разрешил в 1660 г. построить православные церкви в своих имениях—Горах и Горках. В 1661 г. Иероним Сенявский разрешил построить церкви в Шклове, в благодарность горожанам за изгнание ими московских войск. Немногочисленные дворяне, не изменившие православию, беспрепятственно строили в своих имениях церкви и монастыри. Так, в 1657 г. Аполлония Зеновичева построила в своем имении Маньковичах, Виленской губ., Ошмянскаго уезда, православную церковь; в 1666 г. Марианна Суходольская основала Мазаловский женский православный монастырь близ Мстиславля. В конце ХѴII века основан был Сторчицкий православный монастырь, в нынешней Минской губ. Под 1672 годом упоминается Тройчанский монастырь близ Слуцка.

 

Бедственное положение православия и унии в северо-западной России после присоединения Малороссии к России.

После войн царя Алексея Михайловича с Польшей, польское правительство было сильно раздражено неудачею своего плана — посредством унии соединить окончательно и навсегда русский народ с Польшей. От Польши отпала целая область (Малороссия), и главною причиною отпадения было насильственное введение унии и католичества в Западном крае. У поляков явилось естественное опасение, что и остальные русские области скоро могут отойти к единоверной и единоплеменной России. Опыт показал, что уния не способна довести русских до забвения своей народности. И вот польско-католики решили, что следует склонить как православных, так и униатов - западноруссов к чистому латинству. Если же невозможно будет совершенно уничтожить унию, рассуждали они, то следует, по крайней мере, как можно теснее сблизить ее с католичеством. С конца ХVII и особенно с начала ХVIII века польское правительство, а также латино-униатское духовенство и ополяченные дворяне стали издавать (на сеймах) крайне стеснительные для православных законы и распоряжения. Православные нередко подвергались явным насилиям. Наибольшая часть западно-русских дворян отпали от православия, Одни из них не выдержали тяжести гонения и по разным мирским расчетам прямо принимали латинство. Другие были приготовлены к латинству своим воспитанием в иезуитских школах. Простой же народ, побуждаемый лестью и насилием, переходил в унию, хотя и под покровом унии он хранил следы православия, хранил древние отеческие предания. Впрочем, значительная часть простого западно-русского народа, а также его духовные пастыри, неизменно хранили свое древнее православие, несмотря ни на какие гонения, ни на какие приманки.

 

Законодательные постановления и правительственные распоряжения против православия. —Насилия польско-католиков *).

*) Сравн. „Белоруссия и Литва", ст. Н. И. Петрова, 275—288 стр.

С половины ХѴII века польские сеймы стали издавать постановления, прямо враждебные для православных. Сейм 1667 года постановил освободить от всех воинских повинностей только униатское духовенство; православное же духовенство оставлено было на уровне податных сословий— крестьян и мещан. В том же году, в условия, ограничивавшие власть короля, внесена была статья такого рода: если произойдут несогласия между двумя разделившимися церквами греческой религии, то король обязан немедленно устранить эти несогласия, а также он обязан не раздавать имений и духовных должностей греческой церкви людям недостойным. Смысл этой статьи преднамеренно был затемнен. Несомненно, то, что под словами „устранить эти несогласия" разумелось водворение унии на счет православия, а под „лицами недостойными" разумелось православное духовенство. В 1668 г. сейм постановил следующий закон: „отступники от католичества и унии не должны пользоваться покровительством сеймовых постановлений". Под словами „отступники от католичества и унии", очевидно, разумелись православные. Но они не названы здесь, как и во многих других постановлениях, чтобы не раздражать как самих православных, так и соседние державы, которые могли вступиться за своих единоверцев. Постановлением сейма 1676 г., подтвержденным на сеймах 1678 и 1699 гг., православным (ставропигиальным) братствам и вообще всем православным воспрещалось выезжать за границу или приезжать оттуда, сноситься с константинопольским патриархом и представлять на его решение дела, касающиеся веры. Братства должны были подчиниться местным епископам. Если бы они не пожелали этого, то должны были представлять сложные дела веры на решение гражданских судов. Постановления эти ослабляли деятельность братств, наиболее ревновавших о православии. Правда, ими усиливалась власть епископа. Но если епископ принимал унию, то братства уже не в праве были относиться к патриарху и не могли найти для себя никакой внешней церковной опоры. Воспрещением же православным выезда за границу и приезда оттуда, польское правительство думало достигнуть упразднения всего православного клира, чтобы потом легче обратить русских в унию. Православное население, оставаясь без епископов (некоторые из них действительно в то время помышляли об унии) и без священников и не имея права сноситься по делам веры с Россией, Грецией, Молдавией и др. православными странами, по необходимости должно будет перейти в унию. По закону 1697 г. в судебное делопроизводство введен был в русско-литовских областях польский язык вместо русского. Сейм 1699 г. постановил, что только „мещане правдивые униаты исключительно способны к занятию выборных магистратских должностей". Таким образом, православные навсегда лишались права быть избранными в магистратские должности. Сеймовым постановлением 1712 г. запрещалось канцлеру прикладывать государственную печать ко всяким правительственным постановлениям, если эти постановления содержали что-либо выгодное для лиц не католического вероисповедания. Последнее решение сейма поставило православных вне покровительства законов. Католическая шляхта могла безнаказанно обижать православных. Б 1717 году появился проект, представленный сейму и разосланный на сеймики, об окончательном истреблении русской веры и народности в русских областях Польши. По этому проекту обрекалась на уничтожение не только православная, но и униатская вера, которая все же была русскою. Проект 1717 года предлагал не допускать русских ни к каким государственным должностям, оставлять их в невежестве, нищете и презрении, вытеснять русских из городов посредством заселения их юркими евреями; держать русских в нищете и невежестве, чтобы они не могли разъяснить народу, что их церковные обряды происходят от св. отцов; изнурять их поборами, чтобы они не могли приобретать схизматических книг, и стеснять так, чтобы они не могли ни повышаться, ни думать, ни делать, что пожелают; назначать епископами тех, которые имеют связи с Фамилиями римско-католического вероисповедания; попов и епископов подчинить ревизии (наблюдению) латинских прелатов, дабы они за непристойное поведение были публично наказываемы; сыновей попов не допускать до образования и потом, как не получивших образования, обращать в крестьянство; разглашать хорошо обдуманные против униатов вымыслы. Особенно памятным остался для православных варшавский сейм 1732 года. Устроенная на этом сейме конфедерация выработала следующие узаконения. Церковь католическая не должна никоим образом терпеть рядом с собою других вероисповеданий; иноверцы, т. е. православные и протестанты, лишаются права избрания в депутаты на сеймы, в трибуналы (т. е. областные суды) и в особые комиссии, составленные по каким бы то, ни было делам. Права их сравниваются с правами евреев. Духовные их не должны явно ходить по улицам со святыми дарами; крещение, брак, похороны они имеют право совершать не иначе, как с разрешения католического ксендза, за установленную последним плату. Торжественные похороны воспрещаются иноверцам вовсе: они должны хоронить мертвых ночью. В городах иноверцы должны присутствовать при католических крестных ходах, в селах не должны иметь колоколов при церквах. Дети, рождённые от смешанных браков, должны причисляться к католической церкви и даже православные пасынки отчима католика должны принять католичество. Канонические законы католиков должны быть обязательны для иноверцев. Все эти постановления составлены были вопреки желанию польского короля. Тем не менее они сохраняли свою силу до 1768 года, в котором они были отменены по настоянию русской императрицы Екатерины II.

Подобные, стеснительные для православных, законоположения издавались на сеймах, особенно под влиянием латино-униатского духовенства и иезуитов. Сейм 1762 года только узаконил то, что на деле творилось гораздо раньше. Так, наприм. еще в 1681 году полоцкий православный монастырь, братство и мещане жаловались королю Яну Собесскому, что униатский митрополит Киприан Жоховский и полоцкий иезуитский коллегиум (училище) делают им великие притеснения, препятствуют отправлению богослужения, останавливают на дороге священников, едущих к больным с св. дарами, не позволяют провожать умерших на кладбища, наносят оскорбления инокам и похваляются отнять у них монастырь. А вот еще один из многочисленных случаев насилия латино-униатов над православными из более позднего времени. В Феврале 1722 года в предместье г. Пинска, во дворце канцлера князя Вишневецкого, была шумная свадьба. Вишневецкий выдавал своих дочерей замуж—одну за Замойского, а другую—за Огинского, воеводу тройскаго. В Пинск приехало множество польской знати и сенаторов, а Замойские привезли с собой отряд войска с артиллерию. В числе гостей были и духовные особы— католический луцкий епископ Рупиевский и Пинский униатский епископ Годебский. Когда все гости подгуляли, на них нашла ревность к унии. Сам хозяин, несколько знатных панов, а также латинский и униатский епископы напали на ничего не подозревающий Пинск. Отобрали православный монастырь, Феодоровскую церковь, били священников, монахов, отняли все пожитки и церковные документы, выгоняли православных нагайками из домов, стараясь всеми мерами принудить их к унии. В следующие дни эти случайные миссионеры распространили свое насилие на все окрестности Пинска, объявили за унией все церкви в окрестности со всеми прихожанами до 20. 000 человек. Около 1720 года униатский митрополит Лев Кишка ездил по Литве и, заручившись согласием и помощью местной шляхты, католических ксендзов и униатов, насильно принуждал православных к унии. Известно несколько случаев явного насилия даже против православных епископов в г. Могилеве.

Лица, совершавшие насилия, нередко старались прикрыться мнимыми законными основаниями; так, напр., униаты завладевали некоторыми православными монастырями потому будто бы, что последние построены были некогда для униатов, а не для православных. Для прикрытия насильственных действий, латино-униаты отнимали от церквей и монастырей документы и даже иногда подделывали фальшивые документы.

Еще более латино-униаты злоупотребляли правом давности. Стоило ксендзу хоть один раз отслужить мессу в православной церкви, раз совершить требу для православной семьи, и после этого и православная церковь, и православная семья или один её член считались уже принадлежащими католичеству или унии. А известно, что отступление от католичества и унии строго воспрещалось. А чтобы окончательно истребить остатки православия в русских областях, принадлежавших Польше, латино-униаты запрещали вновь строить православные церкви и починять старые.

Католические помещики обыкновенно наследовали от своих православных предков права фундаторов (основателей) и ктиторов православных церквей. В 1747 году помещики получили право давать согласие или одобрение (презенту) кандидату во священство. Без этого согласия никто не мог получить приход. В силу этого права помещики считали себя полноправными хозяевами церкви в их имении. Церкви эти считались доходными статьями помещиков, наравне с корчмами, мельницами и т. п. Православные церкви отдавались в аренду, большею частью, жидам. Без разрешения жида-арендатора не могло быть совершено ни одно богослужение в церкви. Тяжелее всего отзывалось на повседневном быту священников—это изгнание их помещиками из приходов и требование отбывания барщины в пользу помещика. Если помещикам не удавалось разными стеснениями заставить священника принять унию, то они прибегали тогда к прямым и решительным мерам. Так, напр., они не дозволяли в известном имении ставить православных священников, подвергали их разным истязаниям, заключали в тюрьму. „Священникам отрубали пальцы, привязывали их нагими к четырем кольям, привешивали за руки и за ноги к шестам, заставляла есть сено, бегать на аркане за лошадьми, выгоняли вон и проч. “Священники безуспешно жаловались своим епископам. Православные епископы и сами нередко подвергались оскорблениям и нападениям со стороны своевольных шляхтичей.

Загоняемый подобными насилиями в унию русский народ не мог, конечно, искренно держаться унии. В глубине своей души он продолжал хранить старые свои верования, старые православные убеждения и искал только случая избавиться от насильно навязанной ему унии. Сами защитники латинства сознавались, что все униаты или открытые схизматики (православные), или подозреваются в схизме.

 

Недоброжелательство и презрение латинян к униатам. — Требование от униатов десятины в пользу латинян.

Уния в первое время своего существования была очень близка к православию. Так, напр., от. совращаемых в унию священников не требовали подчинения римскому престолу, как это требовалось впоследствии от всякого униатского священника при его рукоположении; не произносил он символа веры с прибавлением „и от Сына“ и пр. Поцей и другие владыки, принявшие унию, долго обманывали русское духовенство и народ. Они уверяли, что уния не навязывает им ничего нового, что они остаются при своей прежней вере и обрядах святой восточной церкви. Вся разница в том, говорили они, что униаты, вместо цареградского патриарха, должны считать своим верховным пастырем папу. Этим-то обманом я увлеклись многие в унию. Близкие к православию униаты не могли пользоваться уважением со стороны польско-католиков. Последние смотрели на унию, как на временную меру, как на состояние переходное из православия в католичество. По расчетам католиков, уния со временем должна была пасть. Поэтому унию они поддерживали на столько, на сколько она давала надежду на ослабление православия и неразлучной с ним русской народности и на усиление латинства и польщизны среди западноруссов. Сама по себе уния с уцелевшими в ней остатками православия и чертами русской народности не внушала польско-католикам искреннего доброжелательства и уважения. Поэтому они всегда готовы были убожить унию. Они перехватывали из унии в латинство тех бывших православных русских князей и дворян, вообще людей богатых и знатных, которые по малодушию отпали было от православия. Составляя в Польше господствующую церковь, католики считали себя полноправными сынами римской церкви, а на униатов смотрели с пренебрежением, нередко требовали уничтожения унии и полного подчинения католичеству. Смотря на унию, как на мост для перехода в латинство, католики позволяли себе вмешиваться в управление униатского духовенства, не уважали сохранившихся в униатской церкви обрядов и обычаев восточной церкви, не признавали прав, дарованных униатам польским правительством и даже Римом. По свидетельству польского короля Яна Казимира, сами помещики и их управляющие принуждали русских духовных лиц к отбыванию повинностей наравне с крестьянами и к выполнению самых унизительных услуг. Они запрещали им сноситься с своим епископом, подстрекали их к неповиновению владыке, подчиняли своей власти, сажали в тюрьмы. Латиняне в школе и дома осмеивали обряды униатов, детей от смешанных браков крестили в латинство. Уничижение тяготело над всею униатскою церковью в лице её иерархии. Не оправдались надежды униатских митрополитов и владык уравняться в правах с латино-польскими бискупами, иметь наравне с ними место в сенате. Король, некогда суливший им такие права за предательство на унию, обманул их. И сам папа не в силах был упросить или заставить латинян исполнить обещания, данные некогда униатским владыкам. Этому противились латино-польские бискупы, ни за что не хотевшие равнять с собою русских униатских владык. За бискупами оказывали пренебрежение к ним и паны. „Нас“, писал митрополит Рутский, „не признают истинными епископами, равными бискупам латинским, а считают низшими их, как бы хорепископами только и суффраганами; нас не удостаивают сделать, наравне с ними, сенаторами. Наш митрополит и епископы не имеют в государстве никакого, или почти никакого, общественного авторитета и значения. В собрания дворянства нас вовсе не допускают и не позволяют нам говорить в защиту себя даже тогда, когда обвиняют нас, как нарушителей общественного спокойствия". Латинские епископы на соборе в Красностоке (1643 г.) постановили, чтобы униатские епископы отказались от названия „преосвященных", не носили золотых цепей, разве только при богослужении, чтобы оказавшиеся в чем-либо виновными были судимы латинским епископом. По праву господствующей церкви латинское духовенство требовало, чтобы в его пользу платили десятину все униаты, как простолюдины, так и священники, сверх той десятины, которую униаты давали своим епископам и священникам. Папы издавали запрещения брать десятину от униатов. Запрещения эти прибивались даже к дверям костелов, но латиняне все-таки продолжали брать десятину с униатов. По свидетельству униатского митрополита Якова Суши (1664 г.), латиняне домогались даже совершенно уничтожить униатских архиереев и подчинить униатов латинским бискупам.

 

Сближение унии с латинством.

Известно, что польско-католики смотрели на унию, как на средство в совращение русских подданных Польши в. католичество и к ополячеванию их. Поэтому за унией по пятам следовало католичество. Оно проникало в самую внутреннюю жизнь унии, вводило в унию свое вероопределение, видоизменяло ее по своему образцу в богослужении и постепенно приближало ее к полному католичеству и польщизне. Нередко католичество прямо превращало русских униатов в польско-католиков. Скоро после введения унии сторонники латинства стали делать попытки к принятию всеми униатами латинскаго учения о главенстве папы, об исхождении Св. Духа (от Отца) и Сына, о чистилище и проч. Особенно рано подверглось изменению униатское богослужение. Это зависело от того, что униатские священники нередко приглашали латинских ксендзов служить в униатских церквах и сами служили в костелах, употребляли латинские сосуды, облачались в латинские ризы. Ипатий Поцей на первых же порах унии стал заявлять о преимуществах латинскаго богослужения и в 1608 году издал „Гармонию (согласие) обрядов церквей восточной и западной". Митрополит киевский Петр Могила указывает в своем требнике (1664 г.) на следующие латинские новшества в униатской церкви. В его время униатские священники могли совершать несколько литургий в один день на одном и том же престоле, введена была тихая литургия („мша“), сокращены утреня, вечерня, часы, введен пост в субботу, отменено употребление теплоты при причастии и освящение воды в день Богоявления. Все эти и многие другие латинские новшества вводились только как попытки и до конца XVII века мало имели успеха. Уния была тогда новым учреждением, не достаточно окрепшим; нужно было дать ей окрепнуть, развиться, чтобы потом уже приняться за превращение её в латинство.

 

Совращение униатов в латинство.

Еще во времена Рутского многие униаты стали переходить в латинство. Такой быстрый переход не нравился латинянам. Они ясно видели, что такая поспешность может оттолкнуть униатов, не окрепших еще в унии, как от унии, так и от латинства. Вот почему сам Рутский стал жаловаться в Рим на совращение униатов в латинство. 7 февраля 1627 года папа сделал распоряжение, для успокоения униатов, чтобы никто из униатов, будут ли те простые миряне иди духовные лица, ни под каким видом не смел переходить в латинство без разрешения папы. Но это распоряжение сделано было только для отвода глаз. Папы никогда не стеснялись давать разрешения на переход в латинство. Кроме того, король Сигизмунд III не согласился обнародовать в своем королевстве запрещение папы о переходе из унии в латинство. Распоряжение папы могло ведь поставить преграду распространению латинства, тем более, что, по словам короля Сигизмунда III, многие томно потому и делались униатами, чтобы немедленно перейти в латинство. Кроме короля, оповещению папского постановления воспротивились виленский воевода, некоторые литовские вельможи и латинские епископы. Папа принужден был через шесть месяцев издать прежнее постановление в исправленном виде. 7 июля 1627 года запрещено было переходить в латинство только униатским духовным лицам, а о мирянах вовсе умалчивалось. Это распоряжение сделано было секретно: униаты до конца ХVIII века ничего не знали о нем и продолжали думать, что распоряжение папы о не переходе в латинство как мирских, так и духовных униатов остается в прежней силе. С течением времени совращения в латинство увеличились. Некоторые униаты переходили в латинство, даже не спрашивая разрешения из Рима. Другим в Риме отвечали, что и не нужно особого разрешения, так как мирянам дозволен переход от 7 июля 1627 года.

 

Базилиане, их монастыри и школы.

Главным орудием для латино-польской партии в деле окатоличивания и ополячивания русских униатов были базилиане. Известно, что орден базилиан при самом учреждении своем принял обычаи и порядки латинских монашеских орденов. Папа разрешил даже латинянам поступать в этот орден. Независимый от власти униатского митрополита, поддерживаемый польскими королями и Римом, базилианский орден нанес страшные опустошения православию. В пределах Белоруссии и Литвы в ХVII и ХVIII вв. было до 88 базилианских монастырей. Незначительная часть православных монастырей была совращена в унию при самом её введении, как, наприм., монастырь Жировицкий, Пинский, Виленский Свято-Троицкий, Лавришевский, Супрасльский, Браславский, Мстиславский, Онуфриевский Пустынский, Гродненский, Лещинский, Полоцкий Борисоглебский, Минский, Кобринский, Черейский и Трокский. Для самих базилиан в разное время основано было в Литве и Белоруссии, в XVII и ХѴIII в., до 57 монастырей, из коих 3 приходится на нынешнюю Ковенскую губ., 6—на Виленскую, 13—на Гродненскую, 14— на Минскую, 11—на Витебскую и на Курляндию и 10—на Могилевскую. Кроме того, со второй половины XVII века вновь отняты у православных и обращены в униатские монастыри: Мозырский, Ясногорский Петропавловский монастырь в 1652 году, Миорский в 1690 г., Лепесовский в 1691 г., Цеперский в 1696 г., Лукомский в 1716 г., Стрекаловский в 1722 г. Мазаловский в 1727 г., Новодворский и Терешковский в 1743 г., Сверженский и Друйский в 1747 г., Голдовский около 1747 г., Оголицкая или Бобыницкая пустынька, близ Петрикова, в 1748 г., Селецкий монастырь в 1761 г., Соломерецкий и Борисовский Воскресенский в 1768 г. При некоторых, впрочем, весьма немногих, монастырях учреждены были миссии „для попечения о спасении верующих “, как, наприм. базилианская, миссия в Мозыре, упоминаемая под 1747 г. Этим миссиям давались разные индульгенции, и предоставлялось миссионерам право благословлять и раздавать народу медальоны и коронки и водружать кресты на месте совершения миссий. При других монастырях содержались школы или для монашествующих, или же для светского юношества. Для монашествующих известны были в ХѴIII веке—богословские школы в Вильне и Полоцке и философские в Жировицах и Полоцке; а для светского юношества—прежняя Жировицкая Философская школа, имевшая до 300 учеников, и вновь основанная Сверженская семинария; Борунская Философская школа с 300 учеников и Якобштадтская риторическая в Курляндии с 200 учеников.

 

Замойский собор 1720 г.

Между тем многочисленные иезуитские коллегии (училища) и школы базилиан, на половину состоявших из поляков и католиков, с большим успехом продолжали окатоличивать и ополячивать унию. Начавшееся с возникновением унии подавление православных преданий и русской народности, с начала ХѴIII века дошло уже до такой степени, что польско-католики решились узаконить и освятить высшею церковною властью латинские нововведения. Они действовали в атом случае через некоторых униатов, наклонных к латинству и польщизне. Решительный шаг к слиянию унии с латинством сделан был на замойском соборе в 1720 г. На этом соборе приняты были униатами католические догматы, как-то: исповедание веры с прибавкой „и от Сына" и учение о непогрешимости папы, принят VIII, якобы вселенский собор, распространено на униатское духовенство постановление тридентскаго собора об одеянии священников; назначены были праздники Иосафата (Кунцевича) и Тела Божия. Постановлено было внести имя папы в помянники и возносить на литургии, во время перенесения св. даров, внятно, громко и ясно, дабы понятно было, что римский, а не другой какой-либо епископ провозглашается. Вместе с принятием новых догматов уничтожены были некоторые древние восточные обряды, запрещено причащать младенцев, допущены читанные мши. Для упрочения всех этих нововведений Замойский собор предписал внести их в богослужебные книги и переделать, сообразно с этим, книги, напечатанные прежде. Папа Климент XI не решился утвердить постановление Замойского собора, а его преемник Бенедикт ХIII утвердил в 1724 году эти постановления условно—„насколько они не противоречат постановлениям вселенских соборов и распоряжениям его предшественников относительно восточного обряда, „каковые определения всегда должны оставаться в своей силе", — писал Бенедикт ХIII.

В силу одного из постановлений Замойского собора, униатские владыки стали переделывать богослужебные книги на латинский лад, с латинскими вставками, исключали из святцев некоторых святых, как, наприм. имена св. Антония и Феодосия Печерских, вносили молитвы и разные последования римской церкви, службы Игнатию Лойоле, королевичу Казимиру, Тела Божия. Через исправление книг окончательно утвердилось в униатской церкви учение об похождении Св. Духа „и от Сына“, о чистилище, о крещении через обливание, о главенстве папы. Особенной порче подвергались книги, изданные в базилианских монастырях: Супрасльском, Виленском и Почаевском. Скоро и самые папы приняли окатоличевание унии под свое покровительство и при рассмотрении печатаемых книг исключали службы древне-православным святым. Еще задолго до Замойского собора сняты были в большинстве униатских церквей иконостасы. После этого собора появились, по образцу костельных, исповедальни и монстранции. Основатели и покровители церквей, большею частью католики, устраивали в них католические алтари и боковые пристеночные престолы. Мало-по-малу введены были органы. В 1747 г. приказано было всем униатским священникам обрить бороды и на головах остричь волосы, по римскому обыкновению, чтобы устранить даже наружное сходство их с православными пастырями. Вместе с читанными мшами появились звонки (во время обедни), здроваськи, слышалось за богослужением имя папы, в исповедание веры прибавлялось „и от Сына".

Православная иерархия в Белоруссии и Литве с половины XVII до половины ХѴIII века—Русское правительство поддерживает православных в польских владениях.

По смерти митрополита Сильвестра Коссова, преемника Петра Могилы, в киевские митрополиты был избран луцкий епископ Дионисий Балабан (1657—1663 г.). В 1658 г. он переселился в оставшуюся за Польшей западную Украйну и в следующем 1659 г. учредил свою консисторию в Слуцке. Во времена Дионисия Балабана, в пределах Польши оставались, кроме митрополичьей, еще следующие православные епархии: Львовская с Галицкою, Перемышльская, Луцкая и Белорусская (Могилевская, или Мстиславская, учрежденная в 1682 г.). Митрополит Дионисий Балабан в 1661 г. посвятил в белорусские епископы Иосифа Нелюбовича-Тукальскаго, а в 1663 г. —в луцкие епископы князя Гедеона Святополка-Четвертинскаго. По смерти Дионисия Балабана, Иосиф Нелюбовичь-Тукальский избран был на киевскую митрополию (1663—1676). А в белорусские епископы избран был в 1669 г. Слуцкий архимандрит Феодосий Василевич. Феодосий скончался в 1678 г. После него более 20 лет Белорусская епархия оставалась без святителя и управлялась наместниками киевского митрополита. В 1680 году православные избрали было на белорусскую кафедру кандидата, но король не утвердил его; в 1692 г., когда они просили короля дать им епископа, получили ответ, что если хотят униата, то он прикажет поставить, а православного не дозволит; в 1697 г. архимандрит Серапион Польховский получил было от короля грамоту на могилевскую епископию, но в 1699 г., по настоянию полоцкого униатского архиепископа, король объявил эту грамоту недействительною. Отказ последовал потому, что „не только в Белорусской епархии, но и по всему великому княжеству Литовскому чрез посвящение во священнический сан схизма начала множиться".

Это было весьма тяжкое время для православия. Митрополит Иосиф Тукальский в 1664 г. был схвачен поляками и заключен в Мариенбургскую крепость, где томился два года. После смерти Тукальскаго (в 1676 г.) польское правительство назначило администратором (управляющим) киевской митрополии львовского епископа Иосифа Шумляне каго, как изъявившего согласие принять унию, если его сделают митрополитом. Вслед за Шумлянским принял унию Иннокентий Винницкий, добивавшийся перемышльской кафедры. Шумлянский и его сообщники, принявшие тайно унию, возобновили попытку общего соединения всех православных западноруссов в одну униатскую церковь. С этою коварною целью был назначен в Люблине в 1680 году съезд всех православных и униатов. Православные одна кож не поддались на этом съезде ни на какие униатские и иезуитские обольстительные предложения. Съезд кончился ничем. Тем не менее, согласно принятому, плану, униат Шумлянский продолжал управлять киевской митрополией под видом православного первосвятителя, чтобы этим удобнее увлечь православных в унию.

Когда православные западноруссы находились почти в безвыходном положении, на помощь им пришло единоверное Московское государство. В 1686 г. заключен был между Россией и Польшей договор о вечном мире между ними. По этому договору православным западноруссам об-являлась полная свобода исповедания веры и отправления богослужения; западно-русские епархии Луцкая и Львовская с Галицкою, Перемышльская, Могилевская, или Белорусская, с монастырями Виленским, Минским, Полоцким, Оршанским и другими, объявлялись неприкосновенными. Епископы этих епархий ставились в духовную зависимость от киевского митрополита. В киевские митрополиты избран был (в 1685 г.) православный луцкий епископ Гедеон князь Святополк-Четвертинский, который и должен был рукополагать епископов для поименованных епархий. Митрополит Гедеон поселился в Киеве, давно (со смертью Сильвестра) не видавшем у себя митрополита.

В 1687 г. константинопольский патриарх Дионисий изъявил согласие на подчинение киевской митрополии власти всероссийского (московского) патриарха.

Согласившись отдать под покровительство России, по договору о вечном мире, все православные западно-русские епархии, поляки хорошо знали, что почти все эти епархии заняты епископами, тайно присягнувшими папе на унию. Но полякам не удалось обмануть этим русское правительство. Последнее старалось поддерживать православных западноруссов зависящими от него средствами. В самый год заключения вечного мира московский патриарх Иоаким дал грамоту Полоцкому Богоявленскому монастырю. Этот монастырь подчинялся патриаршему престолу, а тамошний игумен и его преемники получали право освящать православные церкви и исправлять прочие духовные дела в том (Белорусском) крае, „доколе, по воле Божией, собственные в той епархии архиереи устроятся". Нам уже известно, что польское правительство более 20 лет не назначало епископов на белорусскую епископию. На основании того же договора 1686 г. киевский митрополит Гедеон Святополк-Четвертинский восстановил свою власть в заграничных (польских) областях своей митрополичьей епархии. Он окончательно присоединил к митрополичьей епархии бывшую Турово-Пинскую епархию и часть Луцкой, т. е. Берестейскую землю. Наместниками митрополита в заграничных частях его митрополии были слуцкие архимандриты и настоятели Виленского Свято-Духова монастыря—последние до 1722 г., когда Духов монастырь был непосредственно подчинен Св. Синоду. С этого времени в пределах нынешнего Северо-Западного края России, в конце ХѴII века, обозначились две православные епархии—Митрополичья и Белорусская. В 1704 г., по настоянию Петра Великого, избран был, наконец, на белорусскую кафедру Сильвестр, в мире князь Святополк-Четвертинский. После его смерти (в 1728 г.) почти непрерывно продолжался ряд белорусских епископов: Арсений Берло (1728—1732), Иосиф Волчанский (И732— 1742), Иероним Волчанский (1744—1754) и Георгий Конисский—с 1755 года до конца самостоятельного существования Польши в 1796 году.

С того времени, как Россия, по мирному договору с Польшей в 1686 г., получила право ходатайствовать за православных жителей польских владений, оттуда постоянно приходили жалобы на притеснения за православие. Чаще всего жалобы эти приходили от восстановленных белорусских епископов. Православные епископы служили в то время объединительною силой для весьма бедного белорусского населения, которое так много терпело тогда и от многочисленной местной шляхты и от жидов. В 1705 г., в бытность свою в Полоцке, Петр Великий на опыте узнал справедливость жалоб православных. Он сам был оскорблен там униатами. В одном униатском монастыре монахи не пустили его в алтарь, как схизматика; он снес эту обиду терпеливо. Потом он увидал в монастырской церкви один образ, отличавшийся особенным украшением, и спросил, чей он. Монахи отвечали: „ священномученика Иосафата (Кунцевича), которого ваши единоверцы, еретики и богоотступники, убили “. Тут Петр уже не выдержал и собственноручно казнил наиболее дерзких из базилиан. С тех пор Петр I сильно возненавидел всех униатов. Петр Великий оказал значительную поддержку православным церквам и монастырям в Белоруссии и Литве. По настоянию Петра I, король Август II в 1720 г. выдал жалованную грамоту в защиту оставшейся еще Белорусской епархии и православных монастырей, и церквей в воеводствах и поветах великого княжества Литовского. В этой грамоте упоминаются и обеспечиваются следующие православные монастыри: Мстиславский Троицкий и Могилевский Спасский, кафедральные; Виленский братский Свято-Духовский с подчиненными ему монастырями: Грозовским, Слуцкого уезда; Мироцким, Мозырскаго уезда; Заблудовским, Белостокскаго уезда, и Старицким, Слуцкого уезда; Кутеинский Оршанский Богоявленский монастырь с принадлежащими к нему монастырями; Могилевский братский Богоявленский; Витебский Марков монастырь с принадлежащими к нему церквами; Буйницкий Свято-Духовский, Могилевскаго уезда; Тупичевский, Мстиславскаго уезда; Мстиславский Свято-Духовский; Полоцкий братский Богоявленский; Минский; Крожский, Тройскаго уезда; Сурдегский, Вилкомирского уезда; Селецкий, Борисовского уезда; Новодворский и Купятичский, Панского уезда; Голдовский, Лидского уезда; Евейский, Тройского уезда; Кейданский, Ковенского уезда; Прилуцкий, Минского уезда; Друйский, Дисненского у.; Пинский; Соломерецкий, Минского уезда; Шкловский, Горецкий, Чаусского у.; Слуцкий братский; Дятловецкий, Панского у.; Брестский; Яблочинский в Холмщине; Борисовский, Дисненский, Невельский, Якубово-Крыжгорский (Якобштадт-Крейцбургский), в Курляндии; Охорский, близ села Охра, Черниговского у.; Григерский; Терешковский, Речицкого у.; и женские монастыри: Виленский, Минский, Слуцкий, Кутеинский Оршанский, Борколабовский, Быховского уезда; два Могилевских братский и Никольский; Мазаловский, Мстиславскаго уезда; Шкловский и Костюковский, Климовичского уезда.

 

Западно-русская церковная литература и писатели.

Борьба с унией и католичеством, возрастание школ и в связи с этим подъем образования в западной Руси вызвали развитие церковной литературы. Появилось много самостоятельных трудов, а также новых переводов святоотеческих и других произведений *).

*) По сочив. Чистовича, архиеп. Макария и Доброклонскаго. См. также „Западно-русск. полем, сочин. XVI в. “, проф. Петрова, в „Тр. Киевск. д. ак. “, 1895 г., февр. -апр.

Самостоятельные труды были разного содержания, но более всего касались унии и католичества, борьба с которыми составляла тогда самую живую и насущную потребность. Многие писатели, особенно во времена гонений на православие при Сигизмунде III, скрывали свои имена под вымышленными названиями. Наиболее разгорелась борьба духовным оружием тотчас после брестского собора. Латино-униаты и православные старались оправдать свои действия. В 1597 г. появилось сочинение иезуита Скарги „Собор берестейский и его оборона". Оно издано было отдельно на польском и русском языках. В том же году православные издали „Эктезис, альбо короткое собрание справ, которые ся деяли на поместном берестейском соборе". Против сочинения Скарги было издано православными в том же году обширное сочинение Христофора Филалета (вероятно, Хр. Бронскаго, —протестанта, писавшего по просьбе К. Острожского). Оно называется „Апокрисис, альбо отповедь на книжки о соборе берестейском“. Апокрисис—один из замечательнейших памятников в историко-полемической литературе того времени. Здесь, вопреки Скарге, доказывается незаконность униатского брестского собора, вероломство униатских владык и законность православного брестского собора; на основании Св. Писания и истории опровергается учение о главенстве папы. Автор обладал научным образованием, обширными познаниями в Св. Писании, церковной истории и святоотеческих творениях. Сочинение это сильно встревожило униатов и католиков. Против „Эктезиса“ также было написано униатами „Справедливое описание дел и справы собора брестского" (1597), а против Апокрисиса—Антиррисис (1599), составленный греком Петром Аркудием, учителем униатской брестской школы, по поручению Ипатия Поцей. Автор этого сочинения укоряет автора „Апокрисиса" во лжи и клевете и говорит со свойственною тому времени развязностью, что „сам дьявол, вылезши из ада, не мог бы измыслить злейшей неправды, чем Филалет“. В 1598 г. издана брошюра: „Вопросы и ответы православному с папежником “ неизвестного автора, где кратко, но отчетливо и основательно изложены спорные вопросы о filioque („и от Сына“), главенстве папы, опресноках, чистилище, посте в субботу, новом григорианском календаре, об униатских владыках и т. д. Около 1605 г. одним львовским священником, участвовавшим в брестском соборе, составлено сочинение „Перестрога", в котором изясняются причины возникшей в западно-русской церкви унии, разоблачается, почему и какими мерами введена уния, указываются заблуждения римской церкви и опровергается её учение о главенстве папы, в особенности—мнение, будто бы ап. Петр был епископом в Риме и наместником Иисуса Христа ^*).

*) Автор скрыл свое имя и причину этого объясняет в своем сочинении: „кто против вас (латино-униатов) пишет, и не смеет жаден имени своего в книжках написать, абы его не поткала беда., яко Стефана попа, которого в Луцкой репе утоплено, иж против вас стояти обещался иповедался“.

Из писателей, известных по именам, заслуживают внимания следующие: Братья Зизании— Стефан и Лаврентий, Иоанн Вишенский, Леонтий Карпович, красноречивый проповедник, которого сравнивали с Иоанном Златоустом, Захария Копыстенский. Последний написал между прочим: „Книгу о вере", „Палинодию", или книгу обороны св. кафолической церкви (1662) и „Книгу правдивой едности правоверных христиан против униатов (1623)“. „Палинодия" написана в опровержение „Обороны унии" униатского (смоленского) епископа Льва Кревзы. Палинодия отличается своею полнотою и богатою учёностью её автора. Мелетий Смотрицкий (+1633). Он получил образование сначала в Острожской школе, потом в Виленской иезуитской академии и, наконец, слушал лекции в заграничных университетах. Возвратившись из-за границы, он вступил в Виленское братство и принял пострижение, а с 1620 г. рукоположен на полоцкую кафедру и остался жить в Виленском Свято-Духовом монастыре, управляя им. Сначала он был весьма ревностным защитником православия, а потом перешел в унию и стад врагом православия. От него осталось много сочинений в защиту православия. Из них более известны: „Антиграфи, или отповедь" (1608) на униатские брошюры; Harmonia, Heresiae ignorantiae и др. с раскрытием учения об исхождении Св. Духа, о состоянии душ по смерти, о церкви; „Оправдание невинности"; „Оборона оправдания"; „Прибавление к ней" и „Обличение"—в защиту патриарха Феофана; „Фринос, т, е. плач восточной церкви на отступление некоторых от древнего греческого исповедания и от повиновения патр. константиноп. " Обличением латинских заблуждений, изображением плачевнаго состояния православной церкви и безпорядков в католической церкви „Фринос" произвел на всех современников сильное впечатление. Сигизмунд III приказал отобрать „Фринос" и сжечь его. Склонившись впоследствии в унию, Смотрицкий с таким же жаром стал нападать на православных в сочинениях: „Апология путешествия М. Смотрицкаго в страны восточныя" (1628); „Паренезис" (увещание) к русскому народу (1629) в защиту апологии против направленнаго на нее „Антидота" (противоядия— слуцкаго протоиерея Мужиловскаго). Мелетий составил также греческую и славянскую грамматики. Петр Могила (1636—1647) преобразовал Киевскую братскую школу в академию (коллегию). Киевская академия имела громадное значение для православно-русскаго населения западной Руси. Она выпустила из своих стен целый ряд глубоких ученых и великих борцов за православие и русскую народность. Сам Петр Могила трудился над исправлением текста славянской библии и составил „Краткий катихизис, " а также „Требник" (1646), который долго служил руководством при богослужении во всей России и известен под именем „Требника Петра Могилы". Петру Могиле приписывается также участие в составлении „Лифоса, или камня на сокрушение лжи бывшего ректора академии Кассиана Саковича “ (1644), который в своем сочинении: "Перспектива заблуждений дезунитской церкви“ обвинял православных в протестантстве, порче обрядов и невежестве духовенства. Известны также: Исаия Трофимович-Козловский, на киевском соборе 1640 г. удостоенный степени доктора богословия. Ему приписывается составление известного „Православнаго исповедания веры". Последнее одобрено восточными патриархами и доселе остается символическою книгою православной церкви. Сильвестр Коссов (+1657); Иосиф Тризна, бывший игуменом Свято-Духова монастыря в Вильне (+1656),; Иннокентий Гизель (+ 1684); Лазарь Баранович (+1694); Иоанникий Голятовский (+ 1688).

 Продолжение