Ранее сайт «Западная Русь» в статье «О гуманитарной политике словацких общественников в Закарпатье» сообщал о деятельности Ужгородского товарищества словаков, чьё руководство было замечено в агрессивных высказываниях в адрес советского солдата-освободителя, а также в искажённой подаче фактов из чехословацкого периода истории Закарпатья.
Слова главы Ужгородского товарищества словаков Ивана Латки о координации своей деятельности с местной чешской общиной (об этом сообщил польский сайт Kresy.pl) нашли подтверждение в интервью Ольги Буксаровой, руководителя Товарищества чехов в Ужгороде им. Я. Коменского, опубликованное тем же сайтом Kresy.pl. И И. Латка, и О. Буксарова сравнивают приход советских солдат с «азиатчиной», и призывают закарпатцев не верить «фальшивым историям», выдуманным советской пропагандой о будто бы тяжкой доле Карпатской Руси в составе Чехословакии.
Как жилось крапатороссам в составе Чехословацкой республики, пусть расскажут архивные публикации журнала «Свободного слова Карпатской Руси». Журнал издавался в эмигрантских кругах в США, и не мог быть замечен в просоветских симпатиях (это видно из текста архивной публикации). Поэтому ссылки И. Латки и О. Буксаровой на советскую пропаганду несостоятельны.
Прискорбно, что чешско-словацкие активисты начинают процесс возрождения своей культуры с оскорблений в адрес других народов.
СВОБОДНОЕ СЛОВО Карпатской Руси
free word carpatho-russian monthly
P. О. Box 992, Newark 1, N. j. - u. S. A.
Школы Карпатской Руси под чехословацким ярмом
Согласно статье 11-ой сен-жерменокого договора, которым в сентябре месяце 1919 г. после первой мировой войны Карпатская Русь была присоединена к созданной тогда Чехословацкой Республике, все вопросы касающиеся языка и школы были ограждены от какого либо вмешательства со стороны чехословацкого правительства. Эти вопросы входили в исключительную компетенцию автономного карпаторусского сойма и автономного карпаторусского правительства. Но чешское правительство в течение всех двадцати лет существования Чехословакии, Карпатской Руси никакой автономии не предоставило. В частности, также и нашими школами управляли чехи и словаки, присылаемые из Праги или Братиславы.
Положение школ в Карпатской Руси было крайне печально. Школа должна дать детям знание и воспитание, прежде всего знание своега языка, ибо язык является средством обучения. Кроме того школа должна воспитывать детей и в особенности, привить им любовь к своему народу и к его культуре.
Такой школы у нашего народа под чехословацким режимом не было. Под чехами школа не давала нашим детям ни знания своего языка, ни русского самосознания, ни уважения к русской культуре. Под чехами школа была средством для денационализации, средством для того, чтобы оторвать нашу молодежь от своего русского народа и расколоть ее на несколько враждебных друг другу частей. Наших детей в школах чехизировали, славакизировали и украинизировали.
До 1937-го года в школах преподавали на, всевозможных языках и „язычиях", только не на русском литературном. Учили по-чешски, по-словацки, по ,,украински" и на всевозможных жаргонах, на которых в Карпатской Руси никто не говорил. Последствием этого было то, что почти никто из получивших образование при чехах не умел правильно ни говорить, ни писать по-русски.
Высших учебных заведений в Карпатской Руси не было. Не взирая на то, что организовать университет в Ужгороде было очень легко при наличии множества русских профессоров, эмигрировавших из России в итоге революции. В одном лишь Белграде, в Сербии, было их одно время пятьдесят четыре. Русские профессора преподавали в сербских, хорватских и словинских университетах. Были они и в Болгарии, и во Франции, в Англии и в Америке. Многие из них были светилами науки. Были они и в самой Праге, где они были принуждены преподавать в чешском университете. Будь Карпатская Русь автономной, в Ужгороде был бы первоклассный русский университет. Но „братья" чехи этого не хотели. Они желали, чтобы русские люди на Карпатах не приобщались к общерусской культуре, но были бы второразрядным народом, который можно было бы эксплуатировать в чешских интересах, как экономических, так и политических. По этой же причине чехи не допускали в Карпатскую Русь учителей средних школ из русских эмигрантов и вообще русских учителей из эмиграции. И поэтому русские средние учебные заведения стояли на очень низком уровне, так как местных учителей, уроженцев Карпатской Руси, было мало и к тому же, они не владели русским литературным языком, ибо они воспитывались в мадьярских школах, в которых русскому языку не учили.
Молодежи, окончившей гимназию в Карпатской Руси, приходилось продолжать свое образование в чешских или словацких университетах — в Праге, Брне или Братиславе. Вследствие этого они, окончив университет, совершенно не знали русской научной терминологии и возвращались в Карпатскую Русь языковыми калеками. Чехи, даже „руссофилы", не стеснялись высказывать мнение, что незнание русского литературного языка является не великой бедой, ибо чешский язык „тоже славянский". Для чехов очевидно не было обидным слышать, как их воспитанники из карпаторуссов калечили русский язык разными чешскими словами и оборотами речи и даже произношением. Для того, чтобы понять, до чего это доводило, достаточно привести несколько примеров. Так, например, воспитанники карпато-русских школ обыкновенно употребляли чешское слово „матершина" вместо того, чтобы сказать „родной язык", не говоря уже о том, что попадались и такие жемчужины как „вонявка" (духи) и „ептишка" (монахиня). Вместо, „если у вас будет время, прочитайте это письмо", от воспитанников карпаторусских школ можно было услышать такую фразу: „будет ли у вас время, прочитайте это письмо'', и т. п.
Как уже было упомянуто выше, согласно международному договору, гарантированному подписями великих держав, чехословацкое правительство не имело никакого права вмешиваться в школьное дело в Карпатской Руси. Законодательство по всем вопросам, касающимся языка и учебных заведений, входило в исключительную компетенцию автономного карпаторусского сойма, а организация и надзор над школами в исключительную компетенцию автономного карпаторусского правительства. Но чехословацкое правительство не предоставило Карпатской Руси никакой автономии. Оно диктаторски распоряжалось в нашем крае в течение двадцати лет, то есть все время пока существовала Чехословацкая Республика.
Итак в продолжение всех двадцати лет во главе „школьного реферата" или „школьного отдела" при карпаторусском губернаторе стояли одни только чехи, присланные из Праги. Ни один из них не говорил по-русски. Первым начальником „Школьного Реферата" был Иосиф Пешек. Он оставался во главе всего школьного дела много лет, не взирая на то, что он не только не знал русского языка, но не имел ни квалификации требуемой законами, как прежними венгерскими, так и новыми чехословацкими. Согласно законам, для поста главы школьного дела в любой провинции требовался университетский диплом, а пан Пешек его не имел. Он окончил только учительскую семинарию. Это давало ему только право учительствовать в начальных школах. Но Пан Пешек был чех и лично знаком с Масариком, и для него закон не был писан. Его помощником был назначен самостийный галичанин, пан Панькевич, тоже присланный из Праги. Впоследствии школьный реферат возглавляли другие чехи: Антон Граздил, Иосиф Шимек, Вацлав Славик, Виктор Клима. Последним был Франтишек Хмеларж. При всех этих чехах бессменным помощником был пан Панькевич, „украинец", но не с Украины, а галичанин.
Борьба против русского (литературного) языка в школах началась сразу же при пане Пешеке. Вскоре после того, как в Париже (Сен-Жермене) был подписан в сентябре 1919 года договор, которым Карпатская Русь присоединялась к Чехословакии, пражское правительство составило „Генеральный статут для организации и администрации Карпатской Руси" (№ 26.536 министерского совета). Глава III этого статута определяет название края и язык. Относительно языка там сказано, что „народный язык будет языком преподавания в школах, а также и вообще официальным языком". Дальше сказано, что „русские школы должны быть организованы возможно скорее".
Таким образом, уже с самого начала чехословацкий министерский совет решил недопустить русский литературный язык в школы, и в правительственные учреждения Карпатской Руси.
Термин „язык народа" очень растяжим. В Карпатской Руси не было одного общего „народного языка". Будучи страной очень гористой и при том с очень давних времен населенной множеством русских племен, в Карпатской Руси, небольшой территории имеется по крайне мере двенадцать основных наречий, из которых некоторые сильно различаются друг от друга, хотя далеко не так сильно, как различаются друг от друга немецкие наречия в Швейцарии. Мы здесь не можем входить в подробности, но дабы дать нашим читателям некоторое понятие об этих расхождения, мы приведем только несколько примеров. Так, например, вместо слова „парень" в некоторых наречиях говорят „паробок", в других—„шугай", „легинь, фатьу". Картофель в одной части Карпатской Руси называют „бандурки", в другой—„кумпитеры", в третей—„бульба", в четвертой—„були", в пятой—„репа", и есть еще и другие названия для картофеля.
В западной части говорят: паробок садит „бандурки", в восточной части, в окрестности Хуста, — „фатыо садит кумпитеры", а в самой восточной части, раховском уезде, „легинь кладет рипу". На каком же народном языке должно было происходить преподавание в школах? Повторяем еще раз, что этих различий в словаре гораздо меньше чем в наречиях немецких, французских или итальянских. Наличие различных слов не мешало карпатороссам свободно понимать друг друга, в то время, как в одной северной Италии житель Ломбардии совершенно не понимает жителя Удине и также абсолютно не понимает жителя Генуи. Дабы понять друг друга, они должны говорить на итальянском литературном языке, которому их учили в школе.
Что карпаторусские наречия, невзирая на все различия, являются только наречиями одного и того же языка, в этом все согласны. Украинские самостийники утверждают, что это наречия „украинского" языка, но сами карпаторосы, как образованные, так и неграмотные, жители городов и пастухи на горных пастбищах, никогда не называли себя и свой язык иначе как русским. Русскими же их называли и все их соседи, в том числе и румыны и мадьяры. Румыны их называли „рус", а мадьяры — „орос", то есть, так как они называли и русских в России. И весь наш народ спокон веку мечтал о том, что придет Россия и что тогда все невзгоды кончатся. Были у нас отщепенцы, отрекшиеся от своего русского народа, но это не были сепаратисты, желавшие создать новую нацию, нерусскую и враждебную России. Отщепенцами этими были, как это бывает всегда и всюду, где имеются национальные меньшинства, слабохарактерные люди, которые примыкали к господствующим в Венгрии мадьярам, отрекаясь при этом от своего народа. Их называли „мадьяронами". Но украинских самостийников среди карпатских русских не было до тех пор, пока Карпатская Русь не попала под власть „братьев славян": чехов и словаков.
В Карпатской Руси не было почти никаких русских учебников. Еще при мадьярах униатский священник Августин Волошин 2 составил русскую грамматику для школ. Его грамматика была конгломератом из разных карпаторусских наречий и церковно-славянского языка. Сам о. Волошин не будучи мадьяроном, считал себя русским во время мадьярского режима. Он издавал еженедельник „Наука", в котором он старался очень осторожно, по мере возможности, при тогдашних обстоятельствах, поддержать русский дух в народе. Впоследствии при чехах, он превратился, после нескольких поездок в Рим, в украинского самостийника. Он примкнул к чешской римокатолической клерикальной партии, возглавленной монсеньором Шрамекзм, и даже попал в чехословацкий парламент как член этой партии, так как в Карпатской Руси ему не хватало голосов. Он переделал свою русскую грамматику на самостийный лад, но не посмел назвать ее „украинской", а только „руськой", с одним „с" и мягким знаком, по примеру того, как в свое время поступали галицкие самостийники, тоже не смевшие называть себя „украинцами" в течение всего 19-го столетия и первое десятилетие двадцатого вплоть до самой первой мировой войны 1. Волошин создал себе и свою отдельную организацию под названием „Руська Рада".
Кроме грамматики А. Волошина имелась еще и другая русская грамматика о. Евмения Сабова 3, тоже униатского священника, более образованного чем о. Волошин. Его грамматика была несравненно лучше и впоследствии он ее переиздал. В новом издании грамматика о. Сабова была уже вполне литературно-русская и пригодна для преподавания в школах. Заправилы в „Школьном Реферате", то есть чех пан Пешек и его помощник галицкий самостийник, пан Панькевич, конечно стояли за грамматику Волошина, невзирая на все протесты со стороны русского населения. Так, например, в Изе, чисто русской общине, много пострадавшей во время мадьярского режима, в местной школе преподавание происходило на русском литературном языке. Учителем там был некто Кирик, русский галичанин, прекрасный учитель, вполне владевший русским литературным языком. Имизская община была чрезвычайно довольна. В течение целого года язык в этой школе был русский литературный. Но затем чешское начальство приказало учителю учить детей по грамматике патера Волошина. Община запротестовала и сам Кирик долго не подчинялся чехам, но ему пригрозили увольнением и высылкой в Польщу. Кирик был женат и ему пришлось подчиниться. Так это было повсюду.
Только в 1937-м году, то есть после семнадцати лет такого режима, чешское правительство согласилось устроить плебисцит среди родителей, имевших детей в школах. В то время Гитлер уже бряцал оружием и чешские заправилы сбавили спеси. Решили показать свою „демократичность" в Карпатской Руси. При этом они вероятно надеялись, что после семнадцати лет „украинизации" и при некотором нажиме большинство „некультурных руснаков" выскажется за самостийную мову. В школах Карпатской Руси в то время было уже около тысячи учителей чехов и несколько сот самостийников. Почти в каждом русском селе было по несколько чешских жандармов. Большинство секретарей при сельских правлениях, которые назначались чешским правительством, были или чехи или во всяком случае люди благонадежные, исполнявшие волю чешского начальства. Но, увы, результат был плачевный. Семьдесят шесть процентов голосовавших высказалось за русский литературный язык, невзирая на все запугивания и угрозы. Больше всего людей пугала перспектива, которой запугивали их самостийники, что в случае победы русского литературного языка им придется покупать новые учебники. При крайней бедности населённая, эта перспектива многих озадачивала и заставляла голосовать за статус-кво. Но все же русская книга одержала внушительную победу.
Итак, русский литературный язык победил в Карпатской Руси после семнадцатилетнего затирания. Но два года спустя Карпатскую Русь захватили мадьяры и вновь началось гонение на русский язык, но уже не с целью украинизации, а с целью отрезать наш народ от востока и создать совершенно новый язык, который не был бы ни русским, ни „украинским". Через пять лет Карпатская Русь досталась Сталину, который приказал всем карпатороссам впредь быть „украинцами".
Но вернемся к чешскому периоду. Чехословацкая политика в отношении языка вообще и русского языка в школах была не одна и та же в восточной и западной половине Карпатской Руси. Как наши читатели уже знают, сен-жерменский договор определил только северо-восточную и юго-западную границу Карпатской Руси, то есть границу с Польшей, Румынией и Венгрией. Но граница Карпатской Руси со Словакией, на северо-западе не была определена окончательно. Была лишь проведена временная „демаркационная линия", территория на восток от которой входила окончательно в пределы „автономной" Карпатской Руси. Западная же половина, на запад от этой линии, должна была оставаться в пределах Словакии с тем, что впоследствии русские и словаки полюбовно согласятся на счет окончательной русско-словацкой границы. Таким образом не меньше чем 250.000 сознательных русских людей, говоривших по-русски и называвших себя русскими, были „временно" отрезаны от автономной Карпатской Руси и подчинены Праге и Братиславе. Кроме того приблизительно такое же количество людей, говоривших на тех же наречиях, но не считавших себя русскими, потому что они будучи „католиками", утратили свою русскую национальность, тоже оказались в пределах Словакии.
Временная демаркационная линия не была передвинута на запад в течение всех двадцати лет существования Чехословакии. И таким образом в школьном вопросе все русские, попавшие „временно" в пределы Словакии, были предоставлены на произвол словаков. Словакия не была автономна, но по соглашению с чехами, все вопросы, касающиеся школ, были переданы словацким центральным властям в Братиславе, в то время, как восточная половина Карпатской Руси была во всех отношениях во власти чехов.
Вследствие этого школьная политика в западной части Карпатской Руси отличалась от политики в восточной половине. Словаки просто старались ословачить русское население не брезгая средствами. Там не было украинизации. В восточной же часто чехи проводили украинизацию следуя в этом отношении австрийской политике, предпочитая иметь своим соседом в будущем не единую Россию, а самостийную Украину. В одном только отношении словацкая политика совпадала с чешской. Ни словаки, ни чехи не желали иметь у себя русские школы.
Кстати, первый чехословацкий министр народного просвещения был словак Вавро Шробар. Противорусская политика в школах началась при нем. Он откровенно высказался, почему он противится русскому языку. Сказал он это, между прочим, также и д-ру Семераду, директору Виноградской больницы в Праге. Семерад был его школьным товарищем и они были друг с другом на ты. Д-р Семерад был чрезвычайно честный человек, из старых чехов-руссофилов, каковым в свое время был и Шробар. О своем разговоре со Шробаром д-р Семерад рассказал д-ру Геройскому, с которым он был очень дружен. Вот как д-р Семерад передал этот разговор:
— Послушай, Вавро, — сказал Семерад, — помнишь ты, как мы вместе ходили в школу, какие у нас были разговоры о славянстве, о России. Забыл ли ты, какие мы с тобою были руссофилы? А теперь, когда мы получили горсточку русских в наши руки, ты стараешься отнять у них русский язык. Я этого никак понять не могу.
Ответ Шробара был чрезвычайно прост и ясен:
— Видишь ли, в чем дело. Если мы допустим, чтобы у них были школы с русским литературным языком, то мы их никогда не ословачим, ибо никто не променяет русский литературный язык ни на словацкий, ни на чешский, а с украинским языком мы конкурировать можем.
Примечание:
1. Кстати отметим, что перед последними выборами в австрийский парламент, самостийные галицкие кандидаты выпустили воззвание „до русского народа", которое было напечатано на первой странице самостийной украинской газеты „Діло" (во Львове).
Примечание Владислава Гулевича:
2. Августин Волошин(1874-1945) – греко-католический священник. Президент пронацистской Карпатской Украины (1939), просуществовавшей 1 день (фюрер позволил оккупировать её своему венгерскому союзнику Миклошу Хорти). Затем жил в Праге. Предлагал свои политические услуги Гитлеру после нападения Третьего Рейха на Советский Союз. В 1945 г. был арестован СМЕРШ, но отпущен, но через время арестован повторно. Умер в Бутырской тюрьме. В 2002 г. указом президента Украины Л. Кучма профашистскому агенту А. Волошину было присвоено звание Героя Украины (посмертно). Его именем названы улицы в нескольких городах, в т.ч., в Мукачево.
3. Евмений Иванович Сабов (1859-1934) – греко-католический священник и патриот Карпатской Руси. Его крёстным отцом был угрорусский историк Иван Дулишкович, соратник известного угрорусского деятеля Адольфа Добрянского-Сачурова. Е. Сабов одним из первых заявил об отдельности русинов Закарпатья от новосоздаваемой украинской нации. «Да здравствует русский язык! Долой украинцев!» - под этим лозунгом прошёл в Мукачево «Всенародный карпато-русский конгресс» 9 октября 1932 г. Конгресс был проведён Русским культурно-просветительным обществом им. А. Духновича, многолетним председателем которого был Е. Сабов. Тяжело пострадал в результате покушения, устроенного членами Украинской войсковой организации (УВО) в 1930 г. УВО была основана в Праге в 1920 г., а с 1923 г. сотрудничала с германской разведкой. Филиалом УВО была ОУН (Организация украинских националистов), ответственная за преступления против мирных жителей в годы Великой Отечественной войны.
Публикация подготовлена Владиславом Гулевичем