Решение снова обратиться к законным иерархам кажется нам интересным с двух точек зрения. Во-первых, можно с уверенностью сказать, что “соборная хиротония” была неприятна значительному числу делегатов. Беззаконие было слишком явным даже для тех священников и мирян, головы которых были одурманены новоявленным национализмом, революционностью, народоправством и прочим вздором. Настаивали на этом решении только крайние националисты. Они же и внушили делегатам “собора” снова ходатайствовать о хиротонии. Всем было заранее ясно, что последует отказ, и Липковский даже полупризнает это своей фразой о “свободных руках”. Но для успокоения совести нужен был этот коллективный самообман, характерный для общей атмосферы “собора”.

Делегация из пятнадцати человек, которую “собор” выбрал в пленарном заседании, отправилась к экзарху Михаилу.

“Собор”, в их лице, приглашал экзарха не только прибыть на “собор”, но одновременно в категорической форме требовал от митрополита хиротонии двух украинских священников во епископов. В том случае, если это требование будет отвергнуто, “собор” предупреждал экзарха, что он добьется постановления епископов таким образом, каким он это будет считать правильным. Несмотря на все предшествующие события и наглый тон делегации, экзарх Михаил на собор прибыл. (Очень вероятно, что главари автокефалистов рассчитывали, что экзарх вообще откажется появиться на “соборе”, но просчитались.) Но, когда собравшиеся приветствовали его пением “Достойно есть”, он не дал своего благословения и сразу же заявил, что он считает это собрание (Липковский с раздражением отмечает, что митрополит Михаил не сказал “собор”) незаконным и антиканоничным, т. к. оно было созвано без его разрешения. На это один из видных украинцев, Чехивский³³, возразил митрополиту Михаилу, что собравшиеся представляют собой собор, и в свою очередь спросил митрополита, кто он такой? И думает ли он и далее разыгрывать из себя властелина, или подчинится требованиям народа? Услышав это, митрополит хотел покинуть собрание, но его задержали и сразу же стали просить его, от имени “собора”, посвятить намеченных украинских делегатов во епископы. Митр. Михаил ответил, что он не видит необходимости в хиротониях — епископов достаточно. (“Он хотел навязать нам архиереев-кацапов!” — восклицает по этому поводу Липковский). Чехивский от имени “собора” возразил митрополиту, что украинцы не могут принять его епископов, но требуют посвящения своих кандидатов — “для того, чтобы не получить змеи вместо рыбы”. Митр. Михаил пришел в негодование и воскликнул: “Я не змей вам даю в епископы — и я вам назначу архиереем того, кого почту нужным”. С этими словами он покинул собрание. Многие священники кинулись к нему и упрашивали его не уходить. Они так же кричали, что митр. Михаил обещал им хиротонисать их кандидатов, если только последние будут соответствовать каноническим требованиям^34.Митр. Михаил, уходя, сказал: “Я вам этого никогда не обещал и не мог обещать”.

“Собор” добился того, чего хотел — он “развязал себе руки”. “Это была последняя попытка опереться на каноны” — пишет Липковский — “и, если они после этого были откинуты, то отказ от них нужно вменить в вину тем, кто защищал отжившие каноны. Собор находился перед альтернативой — или разойтись, не разрешив вопроса о епископате, или создать епископат соборным актом. Свободная Церковь Украины должна была или умереть, или начать новую и свободную жизнь, собор решил жить”^35.

Защитником идеи “соборной хиротонии” выступил снова Чехивский. Против такой “хиротонии” высказались священники Соколовский и Филипенко, которые, вскоре после этого, покинули “собор”, и присоединились к экзарху Михаилу.

Мы не знаем точно, кто еще из делегатов покинул “собор”, не желая участвовать в очевидном кощунственном беззаконии. Но косвенным образом мы можем убедиться, что “собор” покинуло отнюдь не два вышеназванных священника, а значительно большее число делегатов. Мы уже указывали, что первоначально число членов “собора” определялось Липковским в количестве пятисот человек. Когда же вопрос о “соборной хиротонии” был поставлен на голосование, то выяснилось, что голосовавших было всего 294 человека. Ни о каких ограничениях, в смысле участия делегатов в голосовании, упомянуто не было. Следовательно, мы можем утверждать, что “собор”, после разрыва с экзархом Михаилом, сократился почти наполовину.

Голосование дало искомый результат — из 294 голосовавших высказалось против только три человека и воздержалось семь. Остальные отдали свои голоса в пользу “соборной хиротонии”.

21-го октября был поставлен перед собором вопрос о кандидате на должность “первого архиепископа и митрополита всей Украины”. Выбор пал на Василия Липковского, кандидатура которого была принята единогласно, 22-го октября Липковский был наречен в “митрополиты” перед всем “собором”. На другой день, в воскресенье 23-го октября 1921 г., состоялась его “хиротония”.

“Хиротония” Липковского и других “иерархов”

Точный процесс “хиротонии” остался нам неизвестен, документы нам никаких подробностей не сообщают — сам Липковский посвящает этому событию всего несколько строк. В церемонии “посвящения” участвовало 30 священников, все делегаты “собора”, и все присутствовавшие в соборе св. Софии миряне. Храм не мог вместить собравшегося народа, движимого, вероятно, не столько украинскими убеждениями, сколько любопытством. Все присутствовавшие в церкви (т. е. и женщины) положили руки на плечи тех, кто стоял перед ними, первый ряд положили руки на плечи священников, а те — на Липковского^36.

Уже на следующем заседании “собора”, в понедельник 24-го октября были избраны еще семнадцать кандидатов в “архиереи” — двенадцать их них были “хиротонисаны” еще до закрытия “собора” — т. е. до 30 октября; пять других — сразу же после закрытия “собора”. “Хиротонии” совершались самим Липковским с участием священников. Первым после Липковского был “посвящен” Нестор Шараевский. “Рукоположения” эти не могли не произвести ужасного впечатления на некоторых еще не совсем ослепленных священников и мирян. Липковский вынужден признать, что некоторые священники и миряне порвали с ним еще до закрытия “собора” — среди ушедших было несколько полтавских священников и Павел Погорилка — тот, который вместе со Степаном Орликом еще недавно был назначен кандидатом в архиереи. Не исключено, что его “обошли”, не избрав в “архиереи”, может быть, он искренне искал формально законной хиротонии и с “самосвятством” примириться не мог. А его спутник по “погоне за благодатью” Степан Орлик стал “епископом Житомирским”^37.

Липковский с возмущением говорит о той реакции, которую “хиротонии” вызвали в “Епископском Совете Украины”.

“Они не постеснялись распространить свои послания, направленные против нас и содержащие всякого рода обвинения” — пишет он.

Меры, которые “Епископский Совет Украины” принял против липковщины, сводились к следующим: Липковский и его архиереи были объявлены лжеепископами и прокляты как схизматики, их таинства были объявлены недействительными и кощунственными. Было отдано распоряжение заново освящать Церкви и антиминсы, бывшие в употреблении у самосвятов. Верующим запрещалось посещать собрание липковцев и входить в занимаемые ими церкви.

Липковский, явно в несоответствии с истиной, заявляет, что лишь небольшая часть духовенства (“малодушные и с рабской психологией”) остались верны “Епископскому Совету Украины”.

Их он называет изменниками родного народа и предсказывает, что Бог покарает их в жизни будущей. Он пишет: “Приходы присоединяются к нам сотнями, выгоняют своих прежних попов и требуют священников украинской благодати” (курсив наш. — К. Ф.)^38.

Присоединение приходов “сотнями” мы не можем не поставить под сомнение — мы видели, как “крошился” сам “собор”, теряя постепенно своих участников...

Постановления “Всеукраинского церковного собора”³⁹

Акты “собора” полностью дошли до нас и могут быть нами подробно рассмотрены. Практическое значение этих постановлений очень незначительно — как будет видно из следующей главы, уже довольно скоро после “собора” советская власть начала ограничивать деятельность автокефалистов, насаждая вместо них живоцерковничество. Но для характеристики самого движения эти постановления имеют очень большую ценность.

Для большей наглядности мы разделяем эти постановления на две части — первая включает в себя параграфы, относящиеся к “восстановлению” автокефалии украинской церкви и к ее взаимоотношениям с другими православными церквами. Вторая часть касается намеченного “собором” устройства внутренней жизни новой церковной организации.

Постановления начинаются с заявления “собора” о желании сохранить неизменной православную христианскую религию, “скрепленную семью вселенскими соборами и принятую нашими предками со времени св. Владимира”.

Но уже следующий параграф невольно вызывает недоумение, т. к. совершенно не вяжется с предыдущим. “Собор” признает, что церковные правила, установленные Вселенскими и Поместными соборами, лучше всего отвечали требованиям церковной жизни того времени, но тем не менее утверждает, что требования современной церковной жизни могут привести, под водительством Святого Духа, к отмене вышеупомянутых постановлений.

В первую очередь “собор” признает необходимым отменить “епископско-авторитарный” строй церкви, который должен быть заменен таким строем, который опирался бы на авторитет церковных соборов. Мотивируется это тем, что соборы, состоящие исключительно из епископов (история церкви таких соборов не знает, тем более это невозможно утверждать о Всероссийском Поместном Соборе 1917/18 г.) не отвечают действительному духу Православной Церкви и не дают ей возможности развить всю полноту своей жизни.

Первый отдел постановлений заканчивается утверждением, что соборы, состоящие из представителей всего украинского населения (об участии в них церковной иерархии не говорится), являются не нарушением существующих канонов, а их органическим развитием. Так расценивает себя сам “собор” — созванный Всеукраинской Православной Церковной Радой и представляющий православный украинский народ. “Собор” призван, ведомый Духом Святым, выразить церковные чаяния этого народа и создать высший управительный орган украинской церкви.

Большой отдел актов “собора” посвящен вопросу взаимоотношений между Украинской Церковью и другими православными поместными церквами. Подчеркивая “историческое, каноническое и моральное право” украинской православной церкви вести независимую от других автокефальных церквей жизнь, “собор” исповедует свое желание “не отрываться от православной интерпретации Христовой веры” и сохранять братское общение с другими поместными церквами. Но уже следующий параграф постановлений не может не вызвать у читателя удивления своей неправославной тональностью. У исследователя не может не возникнуть вопрос: откуда идет это влияние, протестантский характер которого совершенно очевиден? Мы приводим это место полностью:

“Христианство представляет собой религию бесконечного совершенствования человеческой души в ее неосуществимом желании слиться со своим вечным Первоисточником — Божественным Духом. Христианство требует от всей Церкви вообще и от ее отдельных членов в частности постоянного и безграничного совершенствования ввиду того, что никакая свободная творческая деятельность принципиально не может быть выявлена иначе, как только под влиянием местных особенностей цивилизации, истории и национальностей”.

Значение этих слов не может ослабить дальнейшее завершение, что “универсализм Церкви объединяет различные автокефальные Церкви” и что каждая Церковь должна послать своих выборных представителей в некий орган “Мирового Союза Церквей”.

Нет сомнения, что здесь перед нами предстает неизбежный спутник всякой схизмы — измена церковному вероучению. Индивидуалистическая сотериология, поместная Церковь, как простая федерация приходов, и вся православная Церковь, как федерация поместных церквей — вот к чему сводится богословское “учение” собора. Так национальный провинциализм и нетерпимость калечат природу церкви. Мы могли бы привести еще много доказательств этой нетерпимости, привести все бранные слова и демагогические выпады против законной церковной иерархии, на которые “собор” не поскупился в разбираемом отделе своих постановлений. Но общий дух “возродителей украинской церкви” нам известен, как известны и пролетарские потуги всеобщей уравниловки. Скажем только, что “собор” в своих постановлениях отменяет подчинение украинской церкви (подразумевается, конечно, киевская митрополия) Московскому Патриарху, и отвергает постановления Всероссийского Поместного Собора 1917/18 г., так же, как и все действия патриаршей власти на территории Украины. (Отвергается еще раз “Комитет Переводов”, о котором выше была уже речь.) В этой последней части постановления “собора” ничего нового для нас не содержат. Мы можем перейти к рассмотрению внутреннего устройства “украинской церкви”, как она намечалась участниками “собора”.