Характерным явлением для российского общественного мнения XIX века было обращение к опыту европейских стран в виде обсуждения управленческих моделей и общественных институтов. Это характерно и для обсуждения межнациональных отношений в полиэтничной стране, и для обсуждения модели управления национальными окраинами. Для правительств Австрии и Германии, России, разделивших в конце XVIII в. Речь Посполитую, польский вопрос был крайне острым. Российские власти изучали политику двух других стран на польских землях и ее последствия. В свою очередь, эти проблемы находили отражение и в отечественной публицистике. Ссылки на политику Австро-Венгрии и Германии в отошедших к ним частях Польши были неотъемлемой частью тех рекомендаций, которые публицисты, как выразители общественных настроений, адресовали правительству.

Разделы в конце XVIII в. Речи Посполитой привели к появлению т.н. польского вопроса. Для стран-участниц разделов встал вопрос о способах интеграции польских земель в политическое поле страны. В России, Германии и Австрии (с 1867 г. – Австро-Венгрия) сложились к концу XIX в. три разные модели интеграции этих земель.

Самой лояльной по отношению к полякам была политика проводимая правительством Австро-Венгрии на территории Галиции. Ее сутью было предоставления региону широкой автономии, ведущую роль в котором играло польское меньшинство, представленное, прежде всего аристократией и дворянством. Первоначально, со времен разделов до 1860-х гг. Австрия проводила политику централизованного управления и германизации администрации и образования, не пытаясь вести диалог с польской общественностью. Ситуация изменилось после поражений Австрийской империи в Австро-итало-французской (1859) и Австро-прусской (1866) войне.

С 1867 года Габсбурги пытались сплотить империю, сделав ставку на венгерский и польский национализм (Кимитака, 2004: 452). В качестве противовеса польскому доминированию, Вена активно поддерживала украинский национализм. Как отмечает украинский историк Г. Касьянов: «украинско-польский конфликт, принявшей в 1920-е – 40-е годы на западноукраинских землях самые дикие формы, зародился и вызрел именно в более «демократичной» и «плюралистичной» империи Габсбургов» (Касьянов, 2004: 93). Галиция была самым отсталым регионом Австро-Венгрии, существенно отстававшим в экономическом развитии от польских земель в Германии и России (Польша в ХХ веке, 2012, 19).

Самой жесткой моделью интеграции польских территорий была германская. Со времени разделов до поражения в Первой мировой войне Пруссия (с 1871 г. Германская империя) проводила политику германизации администрации, образования и поощряла смену этнического состава путем колонизации немцами, как польских городов, так и сельской местности. В 1887 году было запрещено преподавание польского языка в начальной и в средней школе, за исключением младших классов, в которых на польском преподавали только «закон Божий» (История Польши. Т. 2, 1955: 378). К концу 1890-х годов учителя-поляки были вытеснены из систем среднего и начального образования (История Польши. Т. 2, 1955: 378).

  Помимо запрета на преподавание польского языка и преподавания на польском языке, немецкие власти осуществили целую программу германизации польских провинций. В 1894 году были созданы общества, имевшие антипольскую направленность и пользовавшиеся всемерной поддержкой правительства: «Общегерманский союз» и «Общество для поддержки немцев в восточных провинциях» (Польша в ХХ веке, 2012: 18). Были запрещены общественные мероприятия, посвященные событиям польской истории, не разрешалась продажа польской художественной продукции, рекомендовалось игнорирование потенциальными покупателями польских товаров и магазинов. В итоге, к 1900 г. в Познани, самом крупном городе Великой Польши, поляки составляли только 55% населения (Польша в ХХ веке, 2012: 18).

Царство Польское, созданное из польских территорий, присоединенных к Российской империи, с 1815 по 1830-е гг. выглядело более выигрышно по сравнению с австрийской и прусской частями Польши т.к. обладало правами широкой автономии. Два восстания 1830-31 и 1863-64 гг. продемонстрировали правительству бесперспективность диалога с польским дворянством и привели к свертыванию автономии Царства Польского. С 1863-64 гг. целью политики Российской империи стала государственная интеграция польских губерний через унификацию административного аппарата и учебной системы (Польша в ХХ веке, 2012: 18). В Привислинском крае преподавание было переведено на русский язык в средней школе в 1868-1869 годах, а в начальной школе в 1885 году, но при этом, в отличие от Пруссии, польский язык оставался в качестве предмета в школе и в гимназиях.

По нашему мнению, изучение общественного мнения по данному сюжету польского вопроса на примере полемики двух публицистов (Чичерин и Ренненкампф) является актуальной исследовательской задачей.

Восстание 1863-64 гг. привело к формированию трех «условных» течений в российском общественном мнении. С позиции приоритета государственных интересов и унитаризма выступала консервативная печать (наиболее яркий представитель Катков М.Н.) и часть либеральной, преимущественно славянофильской окраски (Аксаков И.С.). С идеями «примирения», взаимных уступок, равноправия всех подданных выступали либеральные периодические издания (наиболее репрезентативные «Вестник Европы», «Русская мысль»). Публично о поддержке восставших поляков заявили представители радикальных антиправительственных взглядов (Герцен А.И., Бакунин М.А.). Разделение позиций печати в польском вопросе по идеологическим направлениям (консерватизм, либерализм, антиправительственные течения), на наш взгляд, сохранилось до начала Первой мировой войны.

В 1898 году вышла третья часть работы «Курс государственной науки», в котором высказал свои взгляды на польский вопрос известный юрист и представитель либерального течения общественной мысли Борис Николаевич Чичерин (1828 – 1904). В том же году профессор Киевского университета Святого Владимира, правовед Николай Карлович Ренненкампф (1832 – 1899), будучи представителем консервативного направления и выражая свои проправительственные взгляды, выступил печатно с критикой его позиции. Чичерин принял полемический вызов, опубликовав год спустя свой ответ на критику, прозвучавшую из Киева. В исследовании используется 2-е издание его брошюры (1901), текст которой идентичен 1-му изданию. Их публицистические материалы являются источниками нашего исследования.

В качестве основных принципов исследования избраны принцип научности (объективности) и принцип историзма. В соответствии с принципом научности, исследование основывается на анализе объективных исторических фактов, доказанных методами исторической науки. Взгляды публицистов на польский вопрос анализируются на основе аутентичных опубликованных и верифицированных текстов авторов. Принцип историзма проявляется в рассмотрении исторических явлений в развитии и в конкретно-исторической ситуации.

Феномен разделов и история разделенных земель до появления в 1918 г. самостоятельного Польского государства породили обширную историографию. Первыми исследователями данной проблематики стали историки, принадлежащие к либеральному направлению общественной мысли Кареев, 1888; Корнилов, 1915). Взгляды советских ученых, основанные на марксисткой методологии, представлены в фундаментальном исследовании, изданным Академией Наук (История Польши. Т. 1-2, 1954-55). Исследования этого сюжета в постсоветское время базируются на основе новых методологических позиций (Горизонтов, 1999; Стегний, 2002; Западные окраины, 2006). Академические структуры в лице авторского коллектива Института Славяноведения РАН продолжили исследовательскую работу в этой области (Польша и Россия, 2010; Польша в ХХ веке, 2012. Меж двух восстаний, 2016). Англоязычные исследователи также не остались в стороне от разработки данной проблемы (Weeks, 1996; Rodkiewicz, 1998).

По нашим наблюдениям, пореформенная публицистика по польскому вопросу изучена крайне неравномерно. Публицистика по польскому вопросу, посвященная восстанию 1863-64 гг., привлекает к себе внимание большинства исследователей путем обращения к полемике двух антагонистов в польском вопросе – Каткову и Герцену. Первые попытки научно описать и проанализировать этот феномен были осуществлены современниками событий (Щегловитов, 1888; Корнилов, 1905; Драгоманов, 1906). Работы советских исследователей отличались апологетическим отношением к идеям антиправительственных публицистов, и критикой их оппонентов (Белявская, 1954; Твардовская, 1978). Исследования, в которых была бы попытка объективно проанализировать позиции публицистов, появились в постсоветское время (Малютин, 2013). Зарубежная историография внесла свой вклад в изучение течений общественной мысли в Российской империи (Thaden, 1964). Период после восстания пользуется меньшим вниманием исследователей. Публицистика этого времени, по нашему мнению, не менее интересна для исследователя и демонстрирует актуальность польского вопроса для общественности империи не только во время кризисных явлений.

Полемика Чичерина и Ренненкампфа была изучена В.А. Китаевым (Китаев, 2004: 110–123). По нашему мнению, автор недостаточно уделил внимания ключевой проблеме выбора модели политики, которую можно было бы применить к полякам в империи. Это обстоятельство диктует необходимость нового обращения к этому сюжету. Некоторые оценки, данные Китаевым взглядам Ренненкампфа на политику России в Царстве Польском, на наш взгляд, нуждаются в корректировке.

Для второй половины 90-х годов XIX века характерна активизация общественной полемики по польскому вопросу. Ряд правительственных мер сигнализировали обществу о намерении власти провести, как минимум, коррекцию политики по отношению к полякам в империи. Этими мерами были:

- назначение в 1897 г. на должность Варшавского генерал-губернатора сторонника налаживания сотрудничества с польским обществом А.К. Имеретинского.

- отмена в 1897 г. такой репрессивной меры за участие в Польском восстании 1863 г. и не поддержку действий власти по его подавлению, как процентного сбора со всех имений Западного края (Западные окраины, 2006: 211, 265).

Представляется, что Чичерин воспользовался дискуссией для пропаганды своих парламентаристких идей, полагая, что наличие такого, как парламент, института власти будет средством решения общественных проблем, включая национальные (Чичерин, 1898: 100). Для Чичерина образцом решения польского вопроса была польская автономия в Австро-Венгерской империи: «Австрия дает им то, чего они не находят нигде: свободное поприще национального развития, при относительной самостоятельности положения» (Чичерин, 1898: 100). Чичерин отмечал возможность для поляков осуществления карьерного роста на государственной службе и получения таким способом, по его мнению, успешного опыта для восстановления в будущем своего государства (Чичерин, 1898: 100). Чичерин, отмечая положительные стороны в межнациональной политике Австро-Венгрии в отношении поляков, не замечал того, что австрийские власти в противовес польскому влиянию в Галиции культивировали украинский национализм. Не отмечались им и экономические проблемы в регионе, которые резко контрастировали с наличием у поляков возможности легальной политической деятельности.

Апологетика Чичериным австрийской модели решения польского вопроса через предоставления автономии и наличия парламентской деятельности, как в Галиции, так и на общеимперском уровне вызвала скепсис у Ренненкампфа (Ренненкампф, 1898: 21). Ренненкампф резко отрицательно относился к характерной для политики Габсбургов спекуляции в польском вопросе, выражавшейся в поддержке доминирования поляков над другими славянскими меньшинствами. В качестве аргумента он справедливо отмечал недопустимость доминирование польского меньшинства над украинским большинством, считая его частью русской нации (Ренненкампф, 1898: 21). Публицист усиливал свою критику польского доминирования в регионе, сообщая о невозможности для не поляков чувствовать себя полноценными подданными Австро-Венгрии (Ренненкампф, 1898: 21-22, 22).

Ренненкампф осуждал политику культивирования особой украинской идентичности путем создания украинского литературного языка (Ренненкампф, 1898: 22). Подчеркивал он и экономические проблемы в Галиции, которые не могла решить польская администрация края (Ренненкампф, 1898: 22). По мнению публициста, автономия Галиции служила лишь «витриной» польского духа, но никак не успешным образцом для примера. Ренненкампф скептично относился к австрийской модели парламентаризма и национальной политики (Ренненкампф, 1898: 23).

В качестве примера не всегда эффективной деятельности парламента в многонациональной стране Ренненкампф приводил факты из заседаний общеимперского представительного органа – рейхсрата (Ренненкампф, 1898: 23). Не исключал публицист и прекращения сотрудничества между польской фракцией рейсхрата и австрийским правительством в случае свертывания политики предоставления полякам особых преференций в Галиции (Ренненкампф, 1898: 23-24). В оценке «воспитательного значения австрийского парламентаризма» Ренненкампф был более объективен, чем Чичерин.

Развернутая аргументация Ренненкампфа не произвела должного впечатления на Чичерина. Он, вместо аргументированной защиты Австрийской модели, попросту обвинил отечественную прессу и соответственно, общественное мнение в нежелании видеть ситуацию в российской части Польши глазами самого Чичерина (Чичерин, 1901: 26). По мнению Чичерина, в проблемах построения межнациональной политики в Австро-Венгрии виноваты славянские подданные Двуединой монархии. Характерно, что Чичерин вставал на защиту Австро-Венгрии, призывая посочувствовать сложностям внутриполитической ситуации: «Но надобно войти в положение австрийского правительства, стоящего между двумя огнями: когда оно опирается на немцев, славяне вопиют, как скоро оно хочет умиротворить славян, немцы приходят в неистовство» (Чичерин, 1901: 26–27, 27).

Чичерин был уверен в том, что парламентская деятельность в Австро-Венгрии позволяет элитам народов встать на путь гражданского общества, отстаивая свои права и выполняя свои обязательства перед общеимперским обществом (Чичерин, 1901: 27). Он признавал, что ключевой момент австрийской политики по отношению к полякам это предоставление власти для них в масштабах всей империи (Чичерин, 1901: 27). Публицист полагал, что другие славянские народы могут, как и поляки, тоже стать партнерами власти в империи. Чичерин в качестве аргумента приводил чешское национальное движение: «Под австрийским владычеством чехи из ничтожества возродились к новой жизни и стали политическою силой» (Чичерин, 1901: 27). При этом он упоминал об острейшем конфликте между чехами и немцами в частности, в вопросе о равноправности чешского и немецкого языков (Чичерин, 1901: 25). Чичерин не задавался вопросом о том, почему же столь позитивно описываемая им политика положительной дискриминации поляков в Галиции не применялась австрийским правительством к чехам?

К концу XIX века чешские земли были самыми развитыми в экономическом отношении, а чехи в культурном развитии были равны немцам. Тем не менее, равноправия в языковом и культурном плане не существовало. Вена не желала предоставлять чешской элите такой же власти в Чехии, как польской элите в Галиции и тем более венгерской в Транслейтании (часть Австро-Венгрии, управляемой из Будапешта). Как отмечал Н.С. Барсуков, характеризуя чешско-немецкие отношения: «Начиная с 80-х гг. усиливаются национальные противоречия между чехами и богемскими немцами, а в 90-е гг. резкий антагонизм между ними вылился в распространение таких лозунгов, как «Свой к своему!», «Немцы, покупайте у немцев!» и т.д» (Барсуков, 2013: 76). Важно отметить, что ради избрания в парламент политики Австро-Венгрии использовали националистические лозунги для привлечения электората во время избирательных кампаний. Они использовали те инструменты политического процесса, которые как полагал Чичерин, должны служить конструктивной основой политической деятельности.

Ренненкампф обращал внимание Чичерина на тяжелое положение поляков в Германской империи, в Великом Княжестве Познанском, на фоне которой ситуация в Царстве Польском выглядела более предпочтительной. Он определял цели имперского правительства в Привислинском крае, как не направленные на ассимиляцию поляков (Ренненкампф, 1898: 27). Ренненкампф в качестве подтверждения своей мысли ссылался на опубликованные официальные немецкие документы, посвященные политике германизации польского населения. О содержании одного из таких документов (от апреля 1898) публицист писал: «В циркуляре объявляется официально, ни более, ни менее, как о бесповоротном решении прусского правительства германизировать польские провинции…» (Ренненкампф, 1898: 27-28). В своей брошюре Чичерин обвинял своего оппонента в том, что он не владеет информацией о реальном положении дел в Царстве Польском (Чичерин, 1901: 21). Не произвела на него впечатления и ссылка его оппонента на немецкие официальные бумаги: «Не стану, конечно, защищать прусского циркуляра, но ведь это только лист бумаги, а что, происходит на деле?» (Чичерин, 1901: 21).

Как выяснил В.А. Китаев, Чичерин был мало информирован о реальном положении дел поляков в Пруссии (Китаев, 2004: 132). Тем не менее, он выступал с апологией немецких порядков, рисуя несуществующую картину равноправия польского языка и немецкого в области образовании (Чичерин, 1901: 22). Факт использования русского языка в качестве основного языка преподавания в Привислинском крае подверглась Чичериным осуждению: «Что же это, как не самое последовательное обрусение?» (Чичерин, 1901: 22–23, 23). На наш взгляд, он явно ошибался, приписывая российской власти желание сделать из поляков великорусов.

В качестве выгодного отличия от России, Чичерин указывал на наличие конституции и избирательных прав для поляков (Чичерин, 1901: 24). В реальности же, 16 поляков-депутатов не влияли никак на ситуацию в польских землях Пруссии и не могли остановить политику германизации. Даже в указанном Ренненкампфом циркуляре Чичерин видел положительные моменты: «В приведенном вами циркуляре говорится о германизации культурными, а не полицейскими средствами» (Чичерин, 1901: 24). Представляется, что для поляков германизация «культурными средствами» была ничуть не лучше русификации «полицейскими средствами». Чичерин преувеличивал бесправное положение поляков в Царстве Польском (Чичерин, 1901: 24).

Характеризуя взгляды Ренненкампфа на ситуацию в Царстве Польском, В.А. Китаев утверждает, что Ренненкампф «оправдывал и обелял политику русификации и административного гнета» (Китаев, 2004: 122). На наш взгляд, это не совсем так. Ренненкампф, сообщая о достижениях русского владычества в Польше, не скрывал своего осуждения «перегибов на местах» в действиях администрации: «Конечно, мы не будем ни хвалиться русским владычеством в бывшем Царстве Польском, ни обелять печальный, хотя часто и неизбежные, последствия его» (Ренненкампф, 1898: 24). Более того, публицист понимал, что итогом восстаний стало формирование негативной исторической памяти о репрессивной политике империи у поляков (Ренненкампф, 1898: 24).

Для Ренненкампфа главным достижением российского управления в Польше была земельная реформа 1864 года, которая была проведена в интересах крестьян. По современным подсчетам польские крестьяне получили больше земли и на лучших условиях, чем их собратья по сословию в центральных губерниях империи (Западные окраины, 2006: 187). Итогом реформы было и создание сельских, всесословных органов самоуправления, в которых голоса помещиков и крестьян были равны. Ренненкампф понимал, что помимо положительных моментов в политике властей было много репрессивных мер, осуществленных в качестве наказания за мятежи: (Ренненкампф, 1898: 28). Но для него эти меры были оправданы на территории Западного Края.

Чичерин предлагал правительству программу действий в отношении поляков, реализация, которой могла привести к радикальной смене правительственного курса в Привислинском крае. Эта программа подразумевала отмену антипольского законодательства, полонизацию всех уровней образования и делопроизводства, введение земства (Чичерин, 1901: 37). Публицист не останавливался в своих размышлениях, приводя из прошлого русско-польских отношений пример образцовой, с точки зрения Чичерина, политики: «Надобно вновь вступить на путь, указанный Александром I, надобно возвратить поляком отечество» (Чичерин, 1901: 37–38).

Предложенная Чичериным программа в виде предоставления полякам самоуправления и полонизации системы образования и официального делопроизводства уже применялась правительством в Царстве Польском в 1815 – 1830 и 1856 – 1863 гг. В указанные периоды польские территории в империи были самыми либеральными в плане политического режима. Неоднократно об этом писал и сам Чичерин. Но каким же был итог всех этих преференций? Два восстания с попытками разжечь общеевропейскую войну и претензиями на непольские в плане этнической принадлежности территории. Естественно и логично, что правительство после двух восстаний просто не воспринимало такие программы всерьез.

Любопытно, что Чичерин ставил знак равенства между положением славян в Османской империи и положением поляков в Российской. По его мнению, нельзя бороться за освобождение Балканских славян от власти Османской империи и при этом удерживать территории, населенные поляками, в составе империи (Чичерин, 1898: 101). Подобная позиция Чичерина представляется весьма тенденциозной, так как противоречила фактам, ведь при подавлении двух польских восстаний российские войска не проводили массовых расправ над мирным населением. Как показал в своем исследовании О.Р. Айрапетов, изуверства, издевательства над пленными русскими солдатами, насилие над не поддержавшим восстание польским и белорусским крестьянством были визитной карточкой как раз поляков-мятежников (Айрапетов, 2013: 46, 51, 71–72, 91–92). Жестокость восставших поляков была отмечена современниками (Ренненкампф, 1898: 36).

Публицист правильно отмечал наличие католического компонента польского вопроса, который был одним из идеологических обоснований польского националистического движения помимо лозунга «Польша от моря до моря» (Чичерин, 1898: 344). Политика верховной власти, направленная на ограничения в правовом плане для лиц католического вероисповедания, на ограничение деятельности католической церкви и уменьшение её физического присутствия в западном Крае, упразднение последней униатской епархии в Российской империи, расположенной в Царстве Польском, не вызывала понимания у Чичерина. Для него все вышеперечисленные меры – это немотивированные действия власти (Чичерин, 1898: 344–345). С его точки зрения, антикатолические меры не помогут привязать к России католическое население (Чичерин, 1898: 345). Публицист не задавался вопросом, почему же собственно верховная власть прибегает к вышеуказанным мерам. Во время двух восстаний (1830-1831 и 1863-1864 гг.) римско-католическая церковь дискредитировала себя в глазах власти участием духовенства (от низшего приходского до епископов), а также монахов в противоправных действиях. Отсюда и ответ власти в виде особых ограничений для католиков и деятельности римско-католической церкви.

Вполне очевидно, что неподкрепленная реальными фактами апологетика ситуации в польских землях Австро-Венгерской и Германской империи должна была по мысли Чичерина подтолкнуть российской общественное мнение к положительному восприятию представительных органов и конституционных начал. Пример «коллег» по разделу должен был продемонстрировать эффективность предоставления автономии полякам или же предоставления избирательных прав. Факты, противоречащие описываемой идиллии, им не замечались или же оправдывались.

Ренненкампф смотрел на ситуацию в польских территориях трех империй более взвешено объективно. Германизация, заигрывание с украинским национализмом Вены, по его мнению, не могли смотреться выигрышно в сравнении с административной унификацией в Привислинском крае. Он не скрывал негативных последствий репрессивных действий российской власти по отношению к полякам. Представляется, что позиция Реннекампфа была более адекватной конкретно-исторической ситуации, сложившейся в рассматриваемый период в разделенных частях Польши, так как в ней были отражены как положительные, так и отрицательные последствия политики стран-участниц разделов.

Позиция Чичерина в конкретных вопросах общественно-политической жизни, как правило, определялась его фундаментальными, либеральными взглядами и принципами, порой без учета конкретно-исторических обстоятельств. Чичерин рассматривал конкретные общественные явления с идеологических позиций – либерализма. Ренненкампф те же самые явления рассматривал с позиций государственных интересов.

Евгений Владимирович Дворецкий, Денис Олегович Тимиряев
Белгородский национальный государственный университет,

Впервые опубликовано:  Bylye Gody. 2019. Vol. 53. Is. 3. pp. 1310-1317.

Литература

• Айрапетов О.Р. Царство Польское в политике Империи в 1863–1864 гг. / Русский Сборник: исследования по истории России Том XV. / Ред. О. Р. Айрапетов, М. Йованович, и др. М.: Модест Колеров, 2013. С. 7-138.
• Барсуков Н.С. Изучение чешского политического консерватизма конца XIX в. в чешской исторической науке // Вестник Московского Университета. Серия 8. История. 2013. № 1. С. 74–96.
• Белявская И. М. А.И. Герцен и польское национально-освободительное движение 60-х годов ХIХ века. М.: МГУ, 1954. 196 с.
• Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики: Поляки в России и русские в Польше (XIX — начало XX в.). М.: Индрик, 1999. 272 с.
• Драгоманов М.П. Герцен, Бакунин, Чернышевский и польский вопрос. Казань: типография Д.М. Гран, 1906. 68 с.
• Западные окраины Российской империи. М.: Новое литературное обозрение, 2006. 608 с.
• История Польши. В 3-х т. Т. 1. / Под ред. И. С. Миллера, И. А. Хренова. М.: Акад. наук СССР, 1954. 584 с.
• История Польши. В 3-х т. Т. 2 / Под ред. И. С. Миллера, И. А. Хренова. М.: Акад. наук СССР, 1955. 711 с.
• Кареев Н. И. «Падение Польши» в исторической литературе. СПб.: тип. В.С. Балашева, 1888. 407 с.
• Касьянов Г.В. «Пикник на обочине»: осмысление имперского прошлого в современной украинской историографии / Новая имперская история постсоветского пространства: Сборник статей / Под ред. И. В. Герасимова, и др. Казань: «Центр Исследований Национализма и Империи», 2004. С. 81-108.
• Кимитака Мацузато. Генерал-губернаторства в Российской империи: от этнического к пространственному подходу / Новая имперская история постсоветского пространства: Сборник статей / Под ред. И. В. Герасимова, и др. Казань: «Центр Исследований Национализма и Империи», 2004. С. 427-458.
• Китаев В.А. Либеральная мысль в России (1860 – 1880 гг.). Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. 380 с.
• Корнилов А.А. Общественное движение при Александре II (1855 – 1881). Париж: издание редакции «Освобождение», 1905. 201 с.
• Корнилов А.А. Русская политика в Польше со времени разделов до начала ХХ века. Петроград: изд. «Огни», 1915. 97 с.
• Малютин Г.А. Польский вопрос в русской общественно-политической мысли в 1830-е - начале 1860-х гг. СПб: Нестор-История, 2013. 206 с.
• Меж двух восстаний. Королевство Польское и Россия в 30–50-е годы XIX в. Отв. ред. С.М. Фалькович. М.: Индрик, 2016. 775 с.
• Польша в ХХ веке. Очерки политической истории / Ответственный редактор А.Ф. Носкова. М.: Индрик, 2012. 949 с.
• Польша и Россия в первой трети XIX века. Из истории автономного Королевства Польского. 1815–1830. / Отв. ред. С.М. Фалькович. М.: Индрик, 2010. 583 с.
• Ренненкампф Н.К. Польский и еврейский вопросы. (Открытые письма Б.Н. Чичерину). Киев: Типо-лит. т-ва И.Н. Кушнерев и К, 1898. 82 с.
• Стегний П.В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II. М.: Междунар. Отношения, 2002. 696 с.
• Твардовская В. А. Идеология пореформенного самодержавия. М.: Наука, 1978. 287 с.
• Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Ч. III. Политика. М.: И.Н. Кушнерев, 1898. 556 с.
• Чичерин Б.Н. Польский и еврейский вопросы. Ответ на открытые письма Н.К. Ренненкампфа. Берлин: Издание Гуго Штейниц, 1901. 64 с.
• Щегловитов С. Г. Катков и его время. СПб.: тип. А.С. Суворина, 1888. 582 с.
• Rodkiewicz W. Russian nationality policy in the Western provinces of the Empire (1863-1905). Lublin.
• Thaden E. C. Conservative nationalism in nineteenth-century Russia. Seattle.
• Weeks T. R. Nation and state in late Imperial Russia: Nationalism and russification on the western frontier, 1863-1914. DeKalb.

 

Работы Дениса Олеговича Тимиряева, ранее опубликованные на сайте по теме российско-польских отношений:

1. Апология правительственной политики в Привислинском крае в публицистике конца XIX – начала XX века (по материалам В.И. Гурко и В.А. Грингмута)

2. Полемика о целесообразности применения «антипольского законодательства» в Западном крае в публицистике Н.К. Ренненкампфа и М. Оржельского по польскому вопросу в конце XIX века

3. Отношение в отечественной публицистике к германскому опыту административно-политической интеграции польских территорий (1881 – 1914 гг.)

4. «Польская интрига не прекратилась там и доныне…»: польский вопрос в Северо-западном крае и белорусских губерниях во время революции 1905-1907 гг. в публицистике А.С. Будиловича