В июле 2010 года исполнилось 70 лет со дня добровольного вхождения республик Прибалтики в состав Советского Союза.  Споры по данной теме продолжаются и в наше время. В соответствии с очередной политической конъюнктурой руководящие круги независимых государств Балтии и сегодня пытаются мифологизировать историю, изображая их присоединение к СССР исключительно как советскую оккупацию.

Сейчас во всем мире поднялась очередная волна народных возмущений, восстаний и революций. Возможно, в этом ряду стоят и волнения на Манежной площади в Москве и беспорядки в Минске 19 декабря 20010 года. Бесспорно везде свои особенности, и зачастую возмущения масс вызваны объективными причинами. Но во всех этих событиях, которые приводят к дестабилизации государств, никогда не следует исключать присутствия и «внешнего фактора».

Миф о Прогрессивном блоке прочно вошел в мифологический цикл, связанный с Русской революцией 1917 года. Вне связи с ней блок, собственно говоря, никогда и не рассматривался. Отношение к революции определяло и отношение к Прогрессивному блоку. Защищаясь от нападок правых с их взглядом на блок как средоточие “революционной заразы”, П.Н. Милюков выдвинул концепцию, согласно которой блок был “последним шансом” монархии перед лицом революционной катастрофы.

С чего начинаются мифы в политике? Ответ на этот вопрос достаточно очевиден – с согласия большинства современников, формирующих информационное пространство, считать не бывшее бывшим и подавать первое за второе.

Историографический миф вырастает из политического и придает ему благородный отблеск объективности. В результате реальное существование не бывшего, превращаясь в научную истину, как правило, уже не подвергается сомнению.

События 1914-1915 гг., начало Первой мировой войны, «священное единение» и создание Прогрессивного блока, казалось бы, существенно изменили сущность и политический курс русской либеральной оппозиции. В историографии (отечественной и западной) принято даже говорить о трансформации либерализма в национал-либерализм, о попытке пойти на реальное соглашение с самодержавием в целях достижения победы в войне и империалистических захватов, которая выразилась в самоустранении оппозиции от критики правительства и шагах по его «оздоровлению» летом 1915 г., когда был создан Прогрессивный блок.

Органы российской контрразведки оформились в отдельную профессиональную структуру лишь в 1908 г. Это совпало с усилением разведдеятельности на территории империи немецких и австрийских разведок.
Контрразведка быстро развивалась, однако накануне Первой мировой войны она всё ещё испытывала сложности с личным составом.

В отечественной литературе Паскевич, в значительной степени, разделил судьбу Николая I. Это неудивительно, если учитывать то исключительное положение, которое на протяжении четверти века он занимал в правящей элите николаевской России. Огромная роль фельдмаршала в военном строительстве 1830-1840-х гг., искреннее доверие императора к полководческим, административным и организаторским способностям своего друга, справедливо вызвали у современников и ближайших потомков вопрос об ответственности князя Паскевича за исход Крымской войны. И, как известно, этот вопрос был решен не в пользу военачальника. Фельдмаршал, да и вся николаевская политическая система, были обвинены в неспособности предотвратить поражение.

94 года назад Московская городская дума постановила создать на Братском кладбище памятник в честь погибших на судне «Портюгаль». Для этого был объявлен всероссийский сбор пожертвований, сама дума ассигновала  на эту цель 25000 рублей. Это решение так и не была выполнено. У 85 человек, отдавших свои жизни, нет могилы, нет памятника сотворенного руками человека. Есть только память. Эта статья является попыткой эту память возродить.

В историографии прочно укрепилось представление о нереволюционном (и даже контрреволюционном) характере русского либерального движения в период 1907 - 1917 гг. «Парламентская» деятельность в третьеиюньской Думе, веховское «самобичевание» и «священное единение» в начале мировой войны привели, казалось бы, к полному сознательному отказу от революционной тактики. Такой взгляд сформировался благодаря самим либеральным деятелям еще в ходе их активной политической деятельности и был закреплен в работах П.Н. Милюкова[1]. Его советские оппоненты (М.Н. Покровский и др.), по-иному оценивая политический вес либералов, вполне сходились с ним в том, что либеральная оппозиция противопоставляла себя революции.

“Никто лучше, как он, не был создан для роли самодержца, его внушительная величественная красота, величавая осанка, строгая правильность олимпийского профиля, властный взгляд - все, кончая его улыбкой нисходящего Юпитера, все дышало в нем земным божеством, всемогущим повелителем. Все отражало в нем незыблемое убеждение в своем призвании”.

А.Ф.Тютчева

Деятельность и жизнь императора России Николая I были настолько масштабны, что ни его современники, ни потомки не сумели дать однозначной оценки, так и не решив до сих пор, кем же он был для России - злым гением или ангелом-хранителем?

Русские проекты десанта на Босфор первой половины XIX века

Проект десантной экспедиции на Босфор впервые возник в России в ходе войны с Турцией 1806-1812 годов как средство принуждения султана к миру. 1 февраля 1807 года такой план был подан императору управляющим Морским министерством вице-адмиралом Павлом Васильевичем Чичаговым.

Этнокультурные процессы среди карпатских русинов, большая часть которых  в межвоенный период входила в состав Чехословакии, проходили под знаком противоборства нескольких идентификационных моделей. Главными представителями данных моделей были традиционалисты-русофилы, трактовавшие русинов как наиболее западную ветвь единого русского народа .

Операция «Висла»: как у русинов-лемков ампутировали Родину.

Русины-лемки являются самой западной частью карпатских русинов, относящихся к восточнославянской этноязыковой общности. Территория проживания карпатских русинов, занимавшая северные и южные склоны Карпатского хребта, глубоким клином вдавалась в западнославянскую этноязыковую область, отделяя поляков на севере от словаков на юге. Историческая родина русинов-лемков[1] - северные склоны Карпат в Западной Галиции, на востоке ограниченные верхним течением реки Сан, которая отделяет территории, населенные лемками, от украинцев Восточной Галиции.

Русины – четвёртый восточнославянский народ известный так же под именами: руснаки, угрорусины, угрорусы, карпатороссы, рутены, русины. На заре становления государственности восточных славян - Киевской Руси, земли русин населяли славяне: белые хорваты, а черные хорваты населяли Чехию и южную Польшу. Земля Русин с тех времён называется Закарпатская Русь. В составе Чехословакии её называли Подкарпатская Русь, а в составе Венгрии называлась Русская Крайна.

Имя Константина (Василия) Константиновича Острожского (1526-16081) глубоко почитается православными в белорусских, украинских и польских землях. Потомок Рюриковичей [7. – С.958] и князей туровских [2. – С.46]², киевский воевода, князь К.К.Острожский – личность исторического масштаба, значение которой еще предстоит раскрыть будущим поколениям. Влияние деятельности Острожского не ограничивается 16 – началом 17 века. И сегодня в 21 веке, спустя почти пять столетий назад, нам предстоит раскрыть смысл осуществленного им подвига и с благодарностью взять несколько полезных уроков по осмыслению и формулированию ценностей церковно-культурной идентификации в сложных исторических обстоятельствах.