В июле 2010 года исполнилось 70 лет со дня добровольного вхождения республик Прибалтики в состав Советского Союза.  Споры по данной теме продолжаются и в наше время. В соответствии с очередной политической конъюнктурой руководящие круги независимых государств Балтии и сегодня пытаются мифологизировать историю, изображая их присоединение к СССР исключительно как советскую оккупацию.

Духовно-политическое течение западнорусизма, оставившее впечатляющий след в общерусской историографии, становится сегодня вновь востребованным, особенно с учётом тревожных симптомов, проявляющихся в политике моноэтничности, которой придерживаются официальные власти в славянских республиках бывшего СССР. Так,  несмотря на признание русского языка вторым государственным, количество белорусских граждан, считающих себя русскими, продолжает сокращаться.

В прошлом далеко не всегда отношения между Польшей и ее восточными соседями развивались гладко. К сожалению, в истории польско-российского, польско-белорусского и польско -украинского соседства имелось и немало трагических страниц. Это тяжелое историческое наследие в последние два десятилетия нередко становится предметом политических спекуляций со стороны некоторых недобросовестных польских политиков и журналистов.

Так сложилось, что не все белорусы хорошо знают свою историю. А если и знают, то часто в несколько извращенном виде, когда антигерой выдается за великого белорусского деятеля, а настоящий герой, очерняется или вовсе предается забвению.  Это казалось бы недоразумение тоже есть отражение  белорусской истории. После захвата литовцами западнорусских княжеств, обессиленных в результате татаро-монгольского нашествия, земли будущей Белоруссии и Украины, будучи в составе ВКЛ, сначала вошли в политическую, а затем в церковную унию с Польшей и Римом.  

Агония послемюнхенской Чехословакии и русины.

С распадом Австро-Венгрии и образованием независимой Чехословакии в октябре 1918 г. населенная карпатскими русинами территория Угорской Руси, ранее бывшая частью Венгрии, вошла в состав Чехословакии под названием «Подкарпатская Русь». Однако обещания чехословацких политиков о территориальном объединении русинских земель и предоставлении русинам широкой автономии в рамках ЧСР, зафиксированные в Сен-Жерменском мирном договоре 1919 г., так и остались невыполненными в период существования первой чехословацкой республики. Затягивание Прагой предоставления автономии Подкарпатью крайне негативно воспринималось русинской общественностью, являясь одной из главных причин неудовлетворенности русинов свои положением в Чехословакии.

Переиздание в 2006 – 2007 гг. капитальной работы Евфимия Федоровича Карского (1860-1931) «Белорусы» возвращает заслуженное внимание к несколько подзабытому наследию известного больше по учебникам академика-слависта. Знакомство с этим трудом, справедливо относящимся к «золотому фонду» белорусоведения, показывает, какой большой вклад сделал Е. Карский в белорусскую этнографию. Хотя сам он и не был в собственном смысле слова этнографом, но лингвистом, и рассматривал отражение народного быта только в произведениях словесности, его взгляды на белорусский народ, его язык и культуру отличаются всесторонностью, объективностью и последовательностью.

В конце XIX – начале ХХ в. в Российской империи стали появляться различные национализмы. Особые проблемы были у украинского и белорусского национализмов, поскольку то население, за контроль над которым эти национализмы боролись, официально являлось частями русского народа. Таким образом, национализмы вынуждены были не только доказывать, что мы некто, но ещё и то, что мы не те, за кого нас принимают.

Как полагают исследователи эта формула, т.е. "Россия -- тюрьма народов”, которая бытовала ранее и бытует ныне, восходит к концу 30-х гг. XIX века, к книге французского путешественника и публициста маркиза де Кюстина “Россия в 1839 г.” (в русском переводе эта книга известна под названием “Николаевская Россия”).

“Нужно жить в этой пустыне без покоя, в этой тюрьме без отдыха, которая именуется Россией, -- писал де Кюстин, -- чтобы почувствовать всю свободу, предоставленную народам в других странах Европы, каков бы ни был принятый там образ правления”[1].

Вопрос о белорусской нац. культуре, о необходимости и важности ее развития ни у кого не вызывает сомнений. В формальном смысле это бесспорно. Спорное начинается тогда, когда речь заходит о конкретном содержании понятия «национальное развитие».

«Нам надо закончить выработку белорусской идеи», — заявляют «национально-сознательные» историки, филологи и философы в Белоруссии. Но парадокс заключается в том, что наша «национально-сознательная» интеллигенция уходит от выяснения  самой сущности той проблемы, которую она взялась трактовать.

Республика Беларусь является исторически молодым государствам. На протяжении своей истории белорусские земли входили в состав разных политических образований, что с особой остротой ставит вопрос об истоках белорусской государственности.

Сегодняшние интерпретации политической истории Беларуси, на наш взгляд, грешат одним серьезным недостатком – они рассматривают современную территорию Беларуси как историческую целостность уже со времен Великого княжества Литовского. Действительно, земли нынешней Беларуси входили в состав в разных государственных образованиях единым массивом (или «разделяясь» на очень непродолжительные отрезки времени, как при разделах Польши).

Историческую судьбу Белоруссии в значительной мере определило наличие здесь различных христианских и нехристианских вероисповеданий.  Отношения между ними в различные периоды истории складывались по-разному. Однако, в целом, конфессиональная ситуация в регионе на протяжении длительного времени являлась очень сложной. Оказавшись, в силу своего геополитического положения, на стыке восточного и западнославянского, православного и католического миров, Беларусь стала местом встречи, столкновения и взаимодействия этих цивилизаций. Одним из проявлений этого цивилизационного взаимодействия стала борьба между католицизмом и православием.