Советская власть в течение всего срока своего существования отрабатывала, доводя до организационно и процедурно завершенного вида приемы и способы контроля над населением, и в частности удержания вольных трудовых ресурсов подле мест приложения труда. Одной из таких форм являлись паспорта, трудовые книжки, и прочие документы, удостоверявшие личность и привязывавшие людей к месту работы и неразрывно связанному с ним месту проживания.
Советская женщина не раскрепощена, а неслыханно закрепощена. Она выполняет самые опасные физические работы, которых не знает женщина в западных странах и в Америке. Советская женщина работает с киркой и лопатой на железных дорогах. Она прокладывает мостовые в городах, таскает рельсы на железных дорогах. Сов. женщина уравнена с мужчиной в праве трудиться и голодать. Великое «достижение» сов. женщины!..
Слово «власть» — одно из ключевых в крестьянской памяти. Цель настоящей статьи — проследить представления о власти, присущие крестьянской памяти в период, когда со всей очевидностью возникает вопрос о «конце крестьянства», а центральной фигурой русской деревни является женщина старшего возраста.
В конце года колхозник в среднем, при хорошем урожае, получает не больше 10 фунтов зерна за трудодень, включая и картофель. Для колхозника и его семьи хватило-бы хлеба, если бы государство не обирало его налогами. Налоги натурой и деньгами установлены для того, чтобы выжать из колхозника побольше соков. Но если крестьянин хочет застраховать себя от сибирской каторги, то должен заплатить.
Применение насилия, игнорирование интересов крестьянства в годы военного коммунизма (введение продразверстки, трудовой и гужевой повинности, мобилизация в Красную армию) резко изменили отношение крестьян к Советской власти, превратив их из союзников в противников. По стране прокатилась массовая волна крестьянских восстаний.
Минуем несколько крестьянских телег и прохожих. У всех одно горе: и лошади, и крестьяне, и крестьянки плохо питаются, а много трудятся, оттого и выглядят замученными. Через 21 год взглянул я на деревенские грязные улицы, постаревшие деревни, стоящие спокойно, как старушки, на бедные и гнилые заборы и ворота из простых жердей и прутьев вместо старых кольев и высоких ворот из досок, на бледных, тощих и босых детей, играющих в пустых крестьянских дворах. Как тяжело становится на душе, глядя на всю эту крестьянскую обнищалость и бедность! Теперь я не узнаю их.
На Минском вокзале — давка. Большинство — деревенские женщины, одетые в простую домотканую одежду, босые и с небольшими узлами. Похожи скорее, на нищих, чем на простых крестьянок. Глядя на эту нищенскую толпу, думаешь: «вот где настоящая деревня, доведенная советской властью до ужасной нищеты». Холодом и ужасом несет от этой серой и обнищавшей толпы.
