
Вопрос о литовской экспансии в так называемой Черной Руси (территория Верхнего Понеманья) важен для понимания тех политических процессов, которые привели к образованию новой стабильной политической структуры в Восточной Европе — Великого княжества Литовского. Главная проблема, требующая решения, состоит в том, на какой основе выстраивались взаимоотношения между литовскими князьями и местной русской элитой — завоевали ли литовские князья города Понеманья в ходе единовременной экспедиции, или здесь были задействованы иные механизмы подчинения. На этот счет в историографии существуют крайне противоположные точки зрения.
6 октября 1596 года в Бресте собрались пять западнорусских епископов во главе с Киевским митрополитом для того, чтобы принести присягу Римскому папе и провозгласить церковную унию. В то же время в Бресте собрался другой собор во главе с экзархом Константинопольского патриарха св. Никифором, двумя другими епископами и многочисленными священниками и мирянами, который осудил самовольное соглашение с Римским папой.
Доминантой донациональной идентичности русинов в XIX - начале XX в являлся конфессиональный фактор: принадлежность к «русской вере» - христианству восточного обряда. Выражением этой идентичности являлся целый ряд этнонимов с корнем рус- (в первую очередь, руснак), которые проявляли отчетливые этноязыковые черты, связанные, в частности, с восточнославянскими языковыми особенностями. Параллельно у русинов и представителей переходных групп функционировали другие варианты донациональной идентичности, в частности, выраженные в локальных названиях или же, например, популярном на русинско-словацком пограничье этнониме словяк.


Общественный интерес к личности многолетнего руководителя советской страны И. В. Сталина, в частности его отношению к религии на различных этапах политической деятельности и государственной карьеры, не снижается. Весьма важной представляется тема отношения вождя к религиозному вопросу в период становления советского государства в 1917—1923 гг. В исторической публицистике продолжает дебатироваться вопрос, была ли у Сталина в то время какая-либо особая «либеральная» линия или его позиция не отличалась от жестких антицерковных установок других большевистских вождей?
В советской исторической литературе тема большевистских репрессий против Русской Православной Церкви в период Октябрьской революции (1917—1921) фактически была под запретом и в лучшем случае затрагивалась мимоходом. Лишь к концу перестройки эти сюжеты стали активно обсуждаться, и то в публицистическом ключе. Тем не менее в целом антицерковный террор в период Октябрьской революции остается относительно малоисследованной темой.
