18.   Брестская уния 1596 года (часть II)

Когда королем Речи Посполитой стал Сигизмунд III (годы его правления 1587-1632), ревностный католик и воспитанник иезуитов, для заключения церковной унии создалась благоприятная обстановка. В 1590 г. иезуит­ский проповедник Петр Скарга во второй раз издает свою книгу об унии и прямо посвяща­ет ее королю. Без единства церковного, го­ворит Скарга, невозможно осуществить пол­ного государственного единства Речи Посполитой.
В 1591 г. четыре западно-русских еписко­па присылают королю Сигизмунду III свое согласие на унию с Римом. Владыки поста­вили условиями унии сохранение восточных обрядов и своих иерархических полномочий. Король с радостью прочитал это пока еще конфиденциальное обращение и принял епис­копов под свою защиту. Так начались пере­говоры о соединении с Римской церковью. Среди сторонников унии особенно выделя­лись епископ Брестский Ипатий Потей и епис­коп Луцкий Кирилл Терлецкий. Свое согла­сие на унию тайно дал и митрополит Киевс­кий Михаил Рагоза.
Идея церковной унии, пропагандируемая католиками, обсуждалась, конечно, среди раз­ных слоев православной паствы. Известный покровитель Православной Церкви, преста­релый князь Константин Острожский, считал, например, что уния — это возможно благо­приятный выход из того состояния " нравственного упадка и подавлен­ности, в котором находились и народ, и православ­ная иерархия. Но обсуждение условий унии, по мнению князя, должно было вестись открыто и с участием православных патриархов, в особенности, Константинопольского и Московского. Известно также, что собор женатого и монашествую­щего духовенства Львовской епархии, созван­ный во Львове в 1595 г. по частной инициати­ве епископа Гедеона Балабана, единогласно высказался за подчинение римскому папе. Православные миряне, составлявшие брат­ства, наоборот, отрицательно относились к идее унии. В послании патриарху Константи­нопольскому Иеремии в 1592 г. львовские братчики описывали, какое было бедствен­ное брожение умов и состояние Православ­ной Церкви: «Горе миру от соблазнов! Епис­копы похитили себе право распоряжаться мо­настырями, ввели в них своих родственников и мирских урядников, истощили все церков­ные имения и разорили обители так, что мо­нахи разбегаются, и в монастырских храмах служат мирские священники. Многие из ду­ховенства укрепились в решении предаться Римскому первосвященнику. А папа римский прислал своего священника (грека, приняв­шего унию - А.Х.) и велел ему совершать службу в здешних костелах по восточному обычаю. Иезуит Петр Скарга проповедует унию самому королю, и власть мирская готовится совершить все по своему хотению. Простой народ рассуждает, что вера Христова может правоверно исповедоваться и под римской властью». Братские типографии начали изда­вать сочинения против соединения с Католической церковью.
Епископы-сторонники унии решили скрыт­но вести переговоры между собой и коро­лем. Они обсудили и составили условия зак­лючения унии для римского папы и получили от Сигизмунда III гарантии неприкосновен­ности своего церковного и имущественного положения. Важнейшим условием было обо­значено сохранение православного вероуче­ния, восточных традиций и обрядов. Еписко­пы хотели просто переменить послушание греческому патриарху на подчинение римс­кому папе. Король отрядил двух самых дея­тельных сторонников унии епископов Ипатия Потея и Кирилла Терлецкого с условиями унии и челобитной посланниками в Рим.
23 декабря 1595 г. состоялась торже­ственная аудиенция русских послов в Риме. Дело происходило в большой зале Ватикан­ского дворца, называвшейся Константино­вой. Папа Климент VIII восседал на своем троне, рядом с ним находилась вся колле­гия кардиналов, состоявшая тогда из 33 чле­нов. Тут же присутствовали многие еписко­пы Римской церкви, послы, высшие санов­ники и придворные чины. Перед лицом это­го многочисленного собрания предстали послы, епископы Ипатий Потей и Кирилл Тер­лецкий со своими спутниками. Оба посла сна­чала сделали три приветственных коленоп­реклонения и затем, приблизившись к папе, поцеловали его ногу, далее, стоя на коле­нях, изъяснили цель своего пришествия и от запад­но-русских епископов. Затем они отступили обратно к своим спутникам, стоявшим на коленях у входа в заседание коллегии. Пос­ле оглашения челобитной, т.е. декрета об унии западно-русских владык, на латинском и русском языке, послы снова приблизились к папскому трону и, стоя на коленях, при­сягнули папе перед Евангелием. После чте­ния присяги епископы опять целовали пап­скую туфлю. Затем папа объявил во всеус­лышание о принятии в общение всех западно-русских епископов, их клира и мирян, обнял и лобызал послов, преподал общее благословение и оставил собрание.
Православная паства была взволнована.Еще до отъезда послов в Рим от союза епис­копов, согласных на унию, отмежевались Ге­деон Балабан и Михаил Копыстенский. Князь Константин Острожский, возмущенный ведением тайных переговоров, опубликовал откры­тое воззвание: «стоять в Православии пока хватает сил». В Вильно кафедральный пропо­ведник Стефан Зизаний открыто обличал из­мену епископов и критиковал католическое ве­роучение. Православные добивались от ко­роля разрешения на открытие собора для рас­смотрения епископских полномочий вести са­мостоятельные переговоры о церковной унии с Римом. И ко­роль, и митро­полит, и еписко­пы, присягнувшие папе, понимали, что без проведения собора невозмож­но объявить унию законной. Но они не могли решиться на обсуждение уже совершенного ими. После возвращения послов стало изве­стно, что они сделали уступок в Риме более, чем были уполномочены. Хотя православным было разрешено папой употребление Сим­вола веры без римской вставки об исхождении Святого Духа «и от Сына», но послы со­гласились со смыслом этой вставки, призна­ли католическое учение о чистилище, индуль­генциях, причастие под одним видом хлеба. И это понятно: ведь признание главного — учения о власти папы в Церкви — естествен­но влечет за собой признание всех осталь­ных особенностей католического учения, про­возглашенных через папу. Сами обряды пра­вославные были допущены с оговоркой: «если только эти обряды и церемонии не противо­речат истине и учению католической веры». Так был совершен обман, скоро приведший к насилию.
6 октября 1596 г. в Бресте открылся цер­ковный собор. Однако он сразу разделился на униатский и православный. Первый про­ходил во главе с митрополитом Михаилом Рагозой и согласившимися на унию еписко­пами, с участием представителей католичес­кого духовенства и королевских послов. Дру­гой собор возглавил посол Константинополь­ского патриарха экзарх Никифор с двумя не­согласными на унию западно-русскими епис­копами с участием большого числа духовен­ства и мирян. За нарушение архиерейской присяги о послушании своему главе, патри­арху Константинопольскому, а также за от­ступление от православной веры митрополит Михаил Рагоза и единомышленные с ним епископы были лишены православным со­бором своего сана, а пропагандируемая ими уния была отвергнута. Униатский же собор объявил соединение с Римской церковью со­стоявшимся, а собор православного духовен­ства и мирян незаконным. Оба собора обра­тились за утверждением к королю. Сигизмунд III признал решения униатского собора. Те­перь только Униатская церковь считалась законной. На православных, не принявших унию, начались жестокие гонения. Первым пострадал по ложному обвинению экзарх Никифор. Он был схвачен и заточен в Мальборкском замке, где был уморен до смерти.
Брестская уния расколола Православную Церковь в Речи Посполитой. Положение оставшихся верными Православию стало не­имоверно тяжелым. Особенно это сказалось на жителях белорусской земли. Здесь не ос­талось ни одного православного епископа. Храмы насильно отбирались и передавались униатам, несогласных священников мучили до смерти или изгоняли. Насильственные меры только усиливали вражду между православ­ными и униатами. Брестская уния с тех пор стала одним из самых серьезных препятствий на пути истинного церковного единения За­пада и Востока.

«Воскресение», № 11 ( 64), 2004 г.