32.   Полоцкий собор 1839 года (часть I)

Уклонение в латинство, которое наблю­далось всю историю развития Брестской церковной унии, сыграло в ее судьбе ро­ковую роль. Искажение православного обряда в богослужении, приниженность белого духовенства перед монашеству­ющим (базилианами), престиж латинско­го обряда и католического вероиспове­дания в системе духовного образования поставили унию в положение только тер­пимого в католичестве придатка. Кроме того, насильственный метод обращения в унию православных делал их обраще­ние условным, зависящим от обстоя­тельств. Все это определило внутреннюю слабость унии, ее неустойчивый, несамо­стоятельный характер. При сильном ка­толичестве и польской государственнос­ти она имела видимое покровительство. Однако с вхождением белорусских зе­мель в состав Российской империи уния, как и католичество, становилась уже не господствующим, а только терпимым ис­поведанием. Массовое возвращение в Православие бывших униатов в последние годы царствования Екатерины II стало для унии тяжелым ударом. Последующее подчинение униатской иерархии католи­ческой духовной коллегии в России при­вело к положению, которого местная ка­толическая церковная власть не имела даже в Речи Посполитой: уже не Римс­кому папе, а непосредственно местной (теперь российской) католической иерар­хии подчинялась Униатская церковь. Это благоприятное обстоятельство для пере­вода униатов в чистое латинство было отчасти использовано иезуитами, кото­рые добились было господствующего по­ложения среди католической иерархии в России. Однако обращение униатов в ла­тинство натолкнулось на препятствие внутри самой Униатской церкви. Ее стар­ший архиерей, митр. Ираклий Лисовский, учредил в Полоцке униатскую духовную семинарию, его стараниями католичес­кая коллегия в Петербурге была разде­лена на два департамента: католический и униатский. В среде униатского духовен­ства (белого) наметилось возрождение православного обряда. Католическая ду­ховная семинария при Виленском уни­верситете, куда принимались и униаты, также способствовала этому возрожде­нию (ученая деятельность прот. М. Боб­ровского и др.). Так в среде униатских священников постепенно зарождался воп­рос: что есть уния сама по себе? От раз­решения этого вопроса зависела и буду­щая судьба Униатской церкви на бело­русских землях.
Вступление на российский престол имп. Николая I, занимавшего определен­ную позицию в отношении к католиче­ству, положило конец колебаниям поли­тического курса в западных губерниях России. Своим указом новый император запретил строительство католических ча­совен (каплиц) в местностях с преобла­дающим православным населением. Те­перь российское правительство укрепля­ло свое влияние на землях, присоеди­ненных от Речи Посполитой, не уступка­ми господствующему в крае польскому или ополяченному дворянскому сосло­вию, а стеснением здесь польской куль­турной и этнической силы. «Русские» в сознании того времени было собиратель­ным названием для «великоросса», «ма­лоросса» и «белоруса». Восстановление «русских начал» в западных губерниях, было в глазах российского правительства не подавлением местного (напр, бело­русского) языка и культуры, а только ос­вобождением их от «польщизны».
Возрождение всего православного в унии вполне соответствовало видам пра­вительства. Как уже говорилось, это воз­рождение началось в унии при перемене внешних политических условий (с присо­единением белорусских земель к России), когда католичество потеряло свое приви­легированное положение. Бывший воспи­танник католической семинарии при Ви­ленском университете, заседатель униат­ской духовной коллегии в Петербурге прот. Иосиф Семашко в частном разгово­ре с главой департамента иностранных исповеданий, к которому относилась уни­атская коллегия, Г. Карташевским описал беды униатской истории и недостатки со­временного положения. Карташевский предложил Семашко изложить свои мыс­ли на бумаге. Так в 1827 г. появилась док­ладная записка прот. Иосифа Семашко о мерах к оживлению униатского исповедания. Здесь предлагалось вывести униатс­кую духовную коллегию из подчинения ка­толической, упростить епархиальное уп­равление Униатской церкви учреждением двух епархий вместо четырех, отличить униатское духовенство от католического ношением православного наперстного креста, увеличить полномочия духовных консисторий (епархиальных управлений, помогающих епископу), отделить духов­ное образование униатского юношества от католического посредством основания двух епархиальных семинарий с достаточ­ным для них содержанием и, наконец, упо­рядочить имущественное положение мо­нашествующего униатского (базилианского) ордена и его управление. Этот план получил одобрение правительства. В 1828 г. униатская коллегия получила свое не­зависимое от католической правление во главе с униатским митр. Иосафатом Бул­гаком. В ее состав входили кроме митро­полита один епископ, один архимандрит по назначению правительства и четыре протоиерея, направленных в коллегию по выбору местных архиереев и духовных консисторий. В том же году была открыта Жировицкая униатская семинария, а по­ступление униатских духовных в католи­ческую семинарию при Виленском уни­верситете запрещено.
В 1830-1831 гг. произошло польское восстание, не получившее особенной под­держки на белорусских землях, Однако это восстание имело важные последствия. Был закрыт Виленский университет, рас­садник полонизма. В 1829 г. образован Белорусский учебный округ, которому в 1832 г. были приписаны некоторые обла­сти бывшего Виленского учебного окру­га. Белорусский учебный округ впервые очертил белорусскую этническую грани­цу. В его состав входили Витебская, Могилевская, Минская, Виленская, Гроднен­ская губернии и Белостокская область. Ак­тивное участие в восстании базилианских монахов, которые не только словом про­поведи поддерживали повстанцев, но иногда и сами возглавляли повстанческие отряды, после их поражения привело к закрытию более 60 базилианских монас­тырей. Конфискованные имения были от­даны на содержание униатских духовных училищ и бело­го духовенства. В 1831-1833 гг. четыре униат­ские епархии в западных губер­ниях России были сведены в две: Белорус­скую (из Полоц­кой и Луцкой) и Литовскую (из Брестской и Виленской). Белорусскую кафедру за­нимал старейший униатский архиерей митр. Иосафат Булгак, а литовскую — по­священный в 1829 г. в епископский сан Иосиф Семашко. В 1833 г. последний был командирован духовной коллегией из Петербурга для осмотра своей епар­хии и обеих униатских семинарий. Его отчет о визитации показал, что во многих униатских храмах не произведено изме­нений для совершения богослужения по греко-восточному чину: нет иконостасов, престолы приставлены к восточной сто­роне алтаря, не организовано пение и чтение, вместо этого звучат органы и проч. Состояние Жировицкой семинарии найдено лучшим, чем Полоцкой. Особен­ное влияние имела записка преосвящ. Иосифа о вреде частных присоединений к Православию, которые производил пра­вославный Полоцкий еп. Смарагд Крыжановский. Эти присоединения нередко имели принудительный характер с учас­тием воинских команд и с успехом про­ходили только в имениях православных помещиков. Все это возбуждало ропот униатского духовенства и народа. Тогда вполне отчетливо прояснилась главная идея воссоединения: униаты не есть ка­толики, которых нужно принимать в Пра­вославие, они есть православные, кото­рые были в свое время отторгнуты наси­лием под власть римского первосвящен­ника. Эта идея, ставшая основой для бу­дущего шага к воссоединению, лучше все­го подкреплялась восстановлением в унии православного богослужения по гре­ко-восточному чину, сохранение которого было важнейшим условием Брестской унии 1596 г.

«Воскресение», № 8 (85), 2006 г.