Восстание 1863-1864 гг. и его ближайшие последствия
Часть третья
| Часть I | Часть II | Часть III | Все главы |
В Киевском генерал-губернаторстве поляки также активно готовились к выступлению. В малороссийских губерниях проживало чуть менее 0,5 млн. поляков, из них на левом берегу Днепра – 2 527 чел., на правом – 477 691 чел. Основой опорой их движения было поместное дворянство – чуть менее 5 тыс. чел., сосредоточенное по большей части на Правобережной Украине.
На левом берегу Днепра поляки составляли 1% помещиков, в то время как на правом берегу эти показатели были в десятки раз больше: в Киевской губернии – 87%, в Подольской – 89%, в Волынской – 93%.[i] Это был весьма активный элемент, что в полную силу продемонстрировал адрес Подольского дворянства. Он вызвал весьма болезненную реакцию у православного населения, в том числе и помещиков. Один из них писал: «Горсть поляков живет между нами: мы вас не трогаем, земля наша вас кормит, - зачем же вы берет на себя еще роль властителей и распорядителей? Не возбуждайте страстей, не возбуждайте воспоминаний, чтобы даже случайно не нарушилось наше гостеприимство и уважение к вашей малочисленности. Не нравится вам жить между нами, - никто вас не держит, уходите, куда и как знаете; возвращайтесь в вашу родину, живите и действуйте, как хотите, мы же не имеем ни малейшего желания принять на себя вновь роль народа завоеванного.»[ii]
Польские революционеры и не думали идти на уступки. В 1862 г. их организации на Волыни установили прочные контакты с Варшавой.[iii] Огромное значение придавалось пропаганде. В Киеве была создана тайная организация «Общество научного пособия польскому народу», которое должно было действовать на Украине. Задачей общества было создание школ для детей чиншевой шляхты, которых затем предполагали использовать в качестве пропагандистов.[iv] Большое внимание уделялось и печати. Перед восстанием в юго-западных губерниях начали появляться запрещенные письма и призывы, напечатанные во Львове как на польском, так и на украинском языках. Специально для последней цели поддерживался и журнал «Мета», т.е. «цель», который редактировали ориентировавшиеся на поляков местные русины.[v] Одним из примеров этой политики было стихотворение П.П. Чубинского[1] «Ще не вмерла Украина». Оно было опубликовано в 1863 г., в четвертом журнала «Мета». В XX веке оно стало гимном украинских националистов, а в несколько переработанной форме - и гимном Украинской республики. Время и место публикации весьма символично, как впрочем, символично и явное подражание польскому гимну «Еще Польска не сгинела». Автор призывал поддержать восстание взявшихся за оружие «братьев»-поляков:
«Нашi браття Славяне вже за зброю взялись;
Не дiжде нiхто, щобъ ми по-заду зiстались.
Поэднаймось разом всi братчики – Славяне:
Нехай гинуть вороги, най воля настане!»[vi]
И все же революционеры понимали свою слабость. С одной стороны, они планировали поднять восстание, опираясь на помещиков. Опираясь на дворянство, они вели подготовку, сбор средств и оружия. В качестве базы была выбрана Восточная Галиция, где располагались многочисленные склады оружия, боеприпасов и одежды. Предполагалось, что русско-австрийскую границу между Збаражем и Берестечком тремя или четырьмя отрядами перейдет группа до 5 тыс. чел. под единым командованием. Сосредоточившись в лесах Волыни, она приступит к партизанским действиям, имея за спиной линию сообщений с Галицией и рассылая отряды в Киевскую и Подольскую губернии.[vii] Большое значение, естественно, придавалось и Западной Галиции с центром в Кракове. Этот город был главным центром польского национального движения. С началом восстания городское население – ремесленники, учащиеся, даже чиновники стали в массовом порядке переходить русскую границу для участия в действиях против наших войск. Австрийские власти смотрели на это сквозь пальцы.[viii]
Часть повстанцев – т.н. «хлопоманы» - планировали использовать и социальный фактор – распространять среди крестьян воззвания на украинском, так называемые «золотые грамоты» - т.е. фальшивые манифесты от имени императора о «настоящей воле» и т.п. Особое значение в этой пропаганде имел тот факт, что ее организаторы сознательно предпочитали умалчивать о Польше и польском будущем этих земель.[ix] Подобного рода фальшивки распространялись поляками и в глубине России – вплоть до Нижегородской губернии. Провокация провалилась.[x] Попытка призвать к войне против России малороссов также закончилась крахом. Орган Военного министерства сам перепечатывал наиболее одиозные воззвания, как, например, «К братьям русинам», с призывами объединить косы с литвинами и поляками в борьбе против России: «Декретом народного правительства о наделении землей поселян мы приобрели миллионы новых граждан, которые, не смотря на различие веры и языка, на всем пространстве Речи Посполитой, будут пользоваться одними и теми же правами, свободно располагающими их судьбою. Братья русины! Земля ваша, столько веков разделявшая вместе с Речью Посполитой общее состояние, и ныне должна отозваться голосом свободы.»[xi]
На левом и особенно правом берегу Днепра, как и в Белоруссии, не было никого более далекого крестьянину, чем польский мятежник, поддерживать которого в борьбе против собственного государства никто не собирался. Не увенчалась успехом и попытка поляков и русских сторонников революции поднять восстание в Поволжье, используя провокацию – подложный Высочайший манифест.[xii] Что касается Киевского Военного округа, то тут картина была простой: «местное население, состоящее исключительно из малороссов, питающих особенную ненависть к полякам, принимало самые энергическое участие в истреблении мятежнических шаек.»[xiii] Их остатки поспешили укрыться за австрийской границей. Повезло не всем.[xiv] В деревне Соловьевка Радомышльского уезда Киевской губернии целый отряд польских революционеров-освободителей был полностью перебит крестьянами, действовавшими исключительно топорами и кольями.[xv]
Разгром был очевиден каждому. 23 февраля 1863 г. один из участников восстания писал своему другу о том, что вся краковская молодежь погибла, что в отрядах повстанцев царит полный беспорядок, а мужики ловят их и сдают войскам, умоляя при этом сохранять все эти новости в тайне, «ибо здесь патриоты за истинную правду осуждают на смерть».[xvi] Неудачи пытались компенсировать известиями о несуществующих успехах. «Вести из Польши чрезвычайно печальны. – Гласило другое письмо повстанца от 25 марта. – Все, что в газетах пишут – совершенная ложь. Пушек инсургенты никаких не имеют; мужиков-крестьян в лагере нет и они действуют совершенно заодно с русским правительством.»[xvii] Уже в мае все было ясно – два предводителя крупнейших отрядов были убиты, один попал в плен.[xviii] Волынский военный губернатор князь М. Друцкой-Соколинской докладывал: «Так польская пропаганда дерзнула поднять оружие и на Волыни, где господствует коренное – русское, православное население. За то везде, где только поднимали головы мятежники, - как то в уездах: Житомирском, Новоградволынском, Заславском, Острогском и Овручском – они встречали первый отпор со стороны сельского населения, - населения мирного, но крепкого благодарностью Царю-Освободителю и преданностью своему правительству. Презирая опасности, они хватали десятками вооруженных повстанцев и представляли их начальству». Всего таким образом было захвачено более 500 пленных.[xix]
С конца весны в Галицию в поисках убежища потянулись остатки разгромленных банд. Их пытались переформировывать и снова бросать в бой, но каждый раз неудачно. Импровизированные отряды держались несколько дней. Начиная с июня 1863 г. подобного рода вылазки стали все более редкими, а число беженцев постоянно росло.[xx] Последний раз поляки попытались предпринять попытки крупного вторжения в Волынь в октябре 1863 года – банда от 300 до 800 и даже до 2 тыс. чел. попытались перейти границу, но повсюду были быстро разгромлены и отброшены назад, оставив за собой массу брошенного оружия, трупов и пленных. До 500 чел. было обезоружено при возвращении на австрийскую территорию местными властями.[xxi]
Провалом в целом закончились и попытки повстанцев сорвать сбор податей в Северо-Западном и Юго-Западном крае. Опираясь на развитую сеть информаторов среди ксендзов и чиновников польского происхождения они сумели добиться ряда успехов, перехватывая собранные для правительства деньги.[xxii] Но в целом с 1(13) января по 1(13) мая 1863 г. поступления в казну из Гродненской, Ковенской, Могилевской, Минской, Виленской, Витебской, Киевской, Подольской и Волынской губерний превысили такой же показатель 1862 г. на 894 тыс. руб. При этом в ряде губерний были сокращения поступлений, например, в Гродненской – на 62 тыс. руб.(при уровне 1862 г. в 451 144 руб. 80 коп.), Ковенской – на 318 тыс. руб.(при уровне 1862 г. в 1050 592 руб. 06 коп.), Могилевской – на тыс. руб.(при уровне 1862 г. в 305 080 руб.). Остальные губернии дали прирост – от 57 тыс. в Волынской до 544 тыс. в Киевской.[xxiii]
Следует отметить, что и в Варшавском Военном округе повстанцы, в основном представленные горожанами и дворянством, не пользовались поддержкой крестьян. Это сословие в большинстве своем было союзником правительства.[xxiv] Последнее не удивительно, если вспомнить о том, что положение польского крестьянина было чрезвычайно тяжелым, и он имел все основания к неприязни по отношению к своим господам, ставшим революционерами. В Царстве Польском практически сразу же после его образования беспрерывно шел процесс обезземеливания крестьян. Ко второй половине 40-х гг. XIX в. таковых насчитывалось от 30 до 40% всего населения. С 1846 по 1859 гг. число крестьянских хозяйств с наделом свыше 5 моргов на семью сократилось на 5%, а до 3 моргов – на 65%. В пользовании крестьян к началу 60-х находилось 6,2 млн. моргов – 27,9% земель Царства. Число безземельных и малоземельных крестьян (с наделом от 1,9 до 3,1 морга в среднем на семью) составило 528 631 чел., а вместе с членами семей – 1 178 807 чел.[xxv]
Отчеты армии пестрят сообщениями о том, как крестьяне выдали 59 мятежников солдатам, как захватывали и выдавали подозрительных лиц. В деревне Клут близ Конске для борьбы с такими лицами собралось свыше 3 тыс. крестьян. Выступления против помещиков начали приобретать столь масштабный характер, что это стало пугать власти.[xxvi] Это не удивительно – местные помещики весьма постоянно злоупотребляли своими правами в отношении крестьян.[xxvii] «Крестьяне так были ожесточены против повстанцев, - вспоминал один из них, - что при первом удобном случае вооружались чем попало, вязали их и связанных приводили прямо в города.»[xxviii] В январе 1863 г. были случаи выдачи не просто рядовых мятежников, но и возмутителей-ксендзов.[xxix]
Настроения были таковы, что русские власти поначалу даже предупредили местное население о нежелательности слишком суровых расправ с мятежниками. Это было ошибкой.[xxx] Русский административный аппарат был немногочислен, и в основном сформирован из местных уроженцев. Это объясняет, каким образом повстанцы легко истребили власть вне городов.[xxxi] Константин Николаевич с явным опозданием понял значение террора мятежников и его последствия. «Зверство их, особенно к крестьянами, - докладывал он императору 2(14) мая, - превосходят всякое воображение! Они их вешают и режут беспощадно, даже жен и детей. Чрез это крестьяне совершенно терроризированы… От всеобщего терроризма происходит также и всеобщая безнаказанность.»[xxxii] Повстанцы действительно беспощадно расправлялись с освобождаемым ими народом. В ответ на поддержку русских военных польских крестьян и крестьянок вешали, иногда по 2 и по 4 вместе, связывая в «братском» объятии. Были и случаи расправ с детьми.[xxxiii] Карательные акции осуществляли т.н. «жандармы-вешатели»: «Эти господа, переезжая в пределах своего района с места на место, поддерживали в жителях революционный жар верёвкой и пулей.»[xxxiv]
Как правило, это были наиболее религиозные и наиболее беспощадные кадры мятежников, совершавшие весьма жестокие убийства.[xxxv] «Поляку, воспитанному в иезуитской школе, - вспоминал очевидец этих событий, - ничего не значило содрать кожу с живого человека, даже брата-поляка, вонзить кинжал в сердце мирного гражданина, отца семейства, или отравить его ядом. Ксендзу, служителю алтаря Господня, проповедующему с кафедры о человеколюбивом учении Христа, ничего не значило самому убить какую-нибудь беспомощную женщину в глазах ее детей, повесить беззащитного старца или отравить не внемлящего их богопротивному учению.»[xxxvi] Террор, развязанный революционерами и мягкость правительства вызвали колебания – крестьянство в Польше начало склоняться в сторону «настоящей», то есть сильной власти.[xxxvii] Были случаи, когда крестьяне и старосты умоляли русских офицеров не разговаривать с ними, «потому что их за это повесят».[xxxviii] При такой манере действий повстанцы имели больше оснований надеяться на помощь извне, чем на поддержку самого многочисленного сословия - крестьянства.
[1] Чубинский Павел Платонович(1839-1884), русский этнограф малороссийского происхождения. Родился близ Борисполя, учился во 2-й киевской гимназии, потом в Петербургском университете, где попал под влияние народнической пропаганды. По окончании курса в 1861 г. был выслан в Архангельскую губернию. В 1863 г. поступил на службу в Архангельской губернии и оставался на службе до 1869 г., занимая разные должности: секретаря статистического комитета, редактора губернских ведомостей, чиновника особых поручений при губернаторе и т. д. В Архангельском крае началась и научная деятельность Чубинского, выразившаяся здесь в ряде работ по изучению этнографии и экономического состояния края. Работы Чубинского обратили на него внимание вольного экономического и географического обществ, и в 1867 г. Чубинский, по поручению этих двух обществ, предпринял экскурсию по северу России для изучения хлебной торговли и производительности в бассейне Северной Двины. Во время этой экскурсии Чубинский объехал семь губерний северного края. Материалы, собранные и обработанные им, изданы вольным экономическим и географическим обществами. Чубинский принимал также участие в трудах комиссии по исследованию Печорского края. В 1869 г. Чубинскому было предложено взять на себя осуществление задуманной географическим обществом этнографической экспедиции в Юго-Западный край. Район исследований экспедиции, который первоначально предполагалось ограничить тремя губерниями Юго-Западного края, был расширен Чубинским, включившим в него населенные малоруссами части губерний Минской, Гродненской, Бессарабской и Седлецкой. Кроме того, в собрание Чубинского вошли готовые материалы, собранные в разных частях Малороссии другими лицами. Результаты экспедиции были монументальны. В два года составлен был сборник в семь объемистых томов, представляющих собой по богатству и ценности материалов одно из замечательнейших явлений этнографической литературы не только русской. Кроме огромного собрания песен, сборник Чубинского заключает в себе очень богатое собрание сказок, верований, загадок, пословиц и т. д. Целый том (шестой) посвящен юридическим обычаям. Кроме материалов, в сборнике Чубинского помещен ряд различных. Труды экспедиции печатались в Петербурге под наблюдением нескольких членов географического общества, в том числе Н.И. Костомарова. Лучшей оценкой трудов экспедиции являются обширная рецензия академика А.Н. Веселовского, на основании которого Чубинскому была присуждена Уваровская премия. Кроме того, труд Чубинского был награжден золотой медалью географического общества и золотой медалью 2-го класса на международном конгрессе в 1875 г. в Париже. После экспедиции в Юго-Западный край Чубинский поселился в Киеве и был секретарем и вице-председателем киевского отдела географического общества. В 1876 г., после закрытия киевского отдела географического общества, переселился в Петербург, где поступил на службу в Министерство путей сообщения.
Список литературы:
[i] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Общественно-политическое движение на Украине. Киев. 1963. С.VII.
[ii] Постковский Н. Письмо в редакцию «Русского инвалида» малороссийского помещика по поводу адреса подольских дворян.// Русский инвалид. 17/29 января 1863 г. №13. С.58.
[iii] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Общественно-политическое движение на Украине. С.256.
[iv] Там же. С.309.
[v] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Следственные показания о восстании 1863 года. Wroclaw-Москва. 1965. СС.107-108.
[vi] Марчуков А.В. Украинское национальное движение: УССР. 1920-1930-е годы: цели, методы, результаты. М.2006. СС.69; 115.
[vii] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Следственные показания о восстании 1863 года. СС.162; 169; 197.
[viii] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Галиция в восстании 1863 года. Wroclaw-Warszawa-Krakow-Gdansk. 1980. С.19.
[ix] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Следственные показания о восстании 1863 года. СС.201-207.
[x] Кудринский Ф. Дело о подложных манифестах.// РА. 1898. №2. СС.310-313.
[xi] Письмо из Царства Польского. Варшава, 8(20) мая 1863 г.// Русский инвалид. 19/31 мая 1863 г. №109. С.463.
[xii] Отзвуки польского восстания 1863 г.// КА. М.1923. Т.4. СС.276-307.
[xiii] По поводу событий в Польше. Краткие известия о военных действиях в Варшавском, Виленском и Киевском Военных округах.// ВС. 1863. №6. С.650.
[xiv] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Следственные показания о восстании 1863 года. С.203.
[xv] Берг Н.В. Польское восстание в 1863-1864 гг...// РС. 1879. Том 25. Вып.7. С.555.
[xvi] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Галиция в восстании 1863 года. С.29.
[xvii] Там же. С.47.
[xviii] Русский инвалид. 4/16 мая 1863 г. №97. С.416.
[xix] Московские ведомости. 12 июня 1863 г. №127. С.1.
[xx] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Галиция в восстании 1863 года. СС.XXVI-XXVII.
[xxi] Русский инвалид. 27 октября/8 ноября 1863 г. №237. С.1000.
[xxii] Ягмин А. Ук.соч.// ИВ. 1892. Том 50. Вып.11. С.420.
[xxiii] Бюджет предвидимых и непредвидимых расходов на 1863 г.// Русский инвалид. 1/13 июня 1863 г. №119. С.502.
[xxiv] Гейнс А.К. Ук.соч.// Собрание литературных трудов... СПб.1899. Т.3. С.134.
[xxv] Костюшко И.И. Крестьянская реформа 1864 года в Царстве Польском. М.1962. СС.23; 25; 38.
[xxvi] Журнал военных действий в Царстве Польском с 29 января/10 февраля до 2/14 февраля 1863 года. Б.м. Б.д. СС.7-8.; Журнал военных действий в Царстве Польском с 21 февраля/5 марта по 1/13 марта 1863 года. Б.м. Б.д. С.14.
[xxvii] Ягмин А. Ук.соч.// ИВ. 1892. Том 49. Вып.9. С.584.
[xxviii] Ягмин А. Ук.соч.// ИВ. 1892. Том 50. Вып.10. С.77.
[xxix] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Переписка наместников королевства Польского январь-август 1863 г. С.18.
[xxx] Воспоминания прусского министра...// ИВ. 1900. Том.100. Вып.6. С.878.
[xxxi] Гейнс А.К. Ук.соч.// Собрание литературных трудов... СПб.1899. Т.3. С.134.
[xxxii] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Переписка наместников королевства Польского январь-август 1863 г. С..
[xxxiii] Дополнения к журналу военных действий в Царстве Польском с 17 по 25 апреля 1863 года. Б.м. Б.д. СС.5-6.
[xxxiv] Гейнс А.К. Ук.соч.// Собрание литературных трудов... СПб.1899. Т.3. С.136.
[xxxv] Ягмин А. Ук.соч.// ИВ. 1892. Том 50. Вып.11. С.422.
[xxxvi] Буланцов. Ук.соч. С.14.
[xxxvii] Воспоминания прусского министра...// ИВ. 1900. Том.100. Вып.6. С.878.
[xxxviii] Берг Н.В. Польское восстание в 1863-1864 гг...// РС. 1879. Том 25. Вып.5. С.65.
| Часть I | Часть II | Часть III | Все главы |