Восстание 1863-1864 гг. и его ближайшие последствия
Часть шестая
| Часть I | Часть II | Часть III | Часть IV | Часть V | Часть VI | Все главы |
Разгром мятежа шел быстро, как отмечал современник, «в плен стали попадать повстанцы целыми бандами».[I] Пленные и арестованные мятежники препровождалась в тюрьмы. Режим их содержания там никак нельзя было назвать жестким – арестанты получали приличную пищу, их выводили на ежедневные прогулки, были разрешены передачи – как продовольственные, так и вещевые, допускалась переписка и передача книг.[II]
Для того, чтобы прекратить сплетни и небылицы, распространяемые в европейской, и особенно британской и французской, прессе, Муравьев даже допустил двух корреспондентов «Morning Herald» посетить тюрьмы, в которых содержались политические преступники.[III] Их было много. По приговорам военных судов с лишением прав состояния было сослано на каторжные работы 972 чел., на поселение в отдаленные места Сибири - 573, на поселение в менее отдаленные места Сибири - 854, определено в военную службу рядовыми 345, сослано в арестантские роты 864, выслано на водворение на казенных землях внутри Империи 4096 чел. (или около 800 семей), сослано на жительство во внутренние губернии по решению суда 1254 чел., из края было выселено 629 семей так называемой околичной шляхты. В административном порядке, по приказанию Муравьева, за пределы генерал-губернаторства было выслано 279 чел. В целом высланные из Северо-Западного края составили большинство(57%) всех репрессированных участников восстания 1863 г.(высланные из Царства Польского составили 38%, из Юго-Западного края - 5%).[IV]
Разумеется, репрессиями защита крестьянского населения от мятежников не ограничивались. При полной поддержке Петербурга была проведена реформа, которая нанесла серьезный удар по основной социальной и экономической базе восстания - дворянству. В Царстве Польском к ее подготовке приступили осенью 1863 года, когда в Петербург из-за границы был вызван Н.А. Милютин[1]. 31 августа(13 сентября) на аудиенции у императора он изложил Александру II свои взгляды на крестьянский вопрос в Польше, и 11(23) сентября был командирован в Варшаву для подготовки реформы. В октябре Н.А. Милютин вместе с ближайшими сотрудниками провел поездку по Царству, в ходе которой он встречался с крестьянами и уточнял на месте применимость своих первоначальных проектов на практике.[V] Очевидно, что к этому времени на положении в деревне сказалась политика, проводившаяся не только Бергом, но и Муравьевым.
Необходимо отметить, что в период подготовки и проведения реформы 1861 г. Муравьев выступал в поддержку интересов помещичьего землевладения и был противником группы «либеральной бюрократии». Это не помешало ему преодолеть разногласия и найти общий язык с братьями Милютиными в 1863-1864 гг. В белорусских губерниях Виленского генерал-губернаторства действительно возникла опасность повторения событий в австрийской Галиции в 1846 г., когда выступление польского дворянства вызвало эффект резонанса классовых, религиозных, экономических и культурных противоречий. Резня в России была недопустима, как невозможно было и сохранение прежних льготных условий привилегированного сословия.
Распоряжениями Муравьева польские помещики края были обложены временным 10% денежным сбором, поместья участников восстания обложили «усиленным» - 20-30% сбором, помещики русского и остзейского происхождения платили 5% сбор, позже сокращенный до 2,5-1,5%. Поземельный сбор с доходов всех помещиков Северо-Западного края составил 2,6 млн. рублей. За убытки, нанесенные революционерами крестьянам и другим сословиям, за материальный ущерб казне особыми сборами были обложены имения, на территории которых происходили нападения на русские власти и верных императорской короне людей. Таким образом, польское дворянство заплатило еще 800 тыс. рублей. Имущество активных участников движения секвестрировалось, к концу июня 1863 г. было секвестровано 369 имений, по материальной базе мятежа был нанесен мощный удар.[VI] Сборы с дворянства, пусть и мятежного, встретили нарекания в столице, но все же неуклонно проводились.[VII]
Из числа местных крестьян формировались «сельские вооруженные караулы», в них активно участвовали крестьяне белорусских и пассивно - литовских губерний. В них должны были участвовать 1/3 всех способных к службе в каждом селении. Огнестрельное оружие получали только десятники и сотники, остальные вооружались пиками, косами и топорами, а вне зоны активных действий - только палками и дубинами. Караулы должны были обеспечивать заставы на дорогах, прочёсывание лесов, поимку одиночных мятежников, извещение войск о скопищах и т.п. Они подчинялись полиции, в случае смерти или ранения на службе семья получала компенсацию в виде зачетной рекрутской квитанции. Караулы получали часть добычи из трофеев.[VIII] Стражник получал жалованье 10 коп. в день, не считая хлебного довольствия.[IX] Хлебное довольствие доходило до 3 фунтов в день.[X] Финансирование сельских караулов осуществлялось за счет контрибуций с дворянства. Численность в среднем по уездам колебалась от 1 до 2 тыс. человек.[XI]
Они получали право задерживать подозрительную шляхту, управляющих, арендаторов и т.п., и передавать их властям для дальнейшей проверки.[XII] Участники караулов получали по 3 рубля за каждого безоружного мятежника, по 5 рублей – за каждого вооруженного и за захваченное оружие – от 50 коп. до 3 руб. в зависимости от вида трофея.[XIII] Реакция крестьян на введение сельских караулов была весьма позитивной. Старообрядцы Динабургского и Режицкого уезда вызвались в 2 недели сформировать конную сотню ополчения. Генерал-губернатор одобрил их намерение.[XIV] «Смело и без боязни, - обращался он к сельским стражникам, - станьте лицом к лицу против бунтовщиков, которых страх наказания гонит в леса, а грабеж и разбой вызывают оттуда на ваши селения.»[XV] Формирование стражи, докладывал Муравьев, «исполнено с усердием и неподдельною преданностью Вашему Императорскому Величеству.»[XVI] Сельские караулы организовывались не только в Виленском генерал-губернаторстве, но и в Царстве Польском.[XVII]
Появление эффективно действующей сельской стражи способствовало решению еще одной проблемы – увеличению безопасности коммуникаций. Стража активно помогала армии и полиции. 3(15) июня 1863 г. в ответ на заявление Польского революционного комитета о прекращении движения по Петербургско-Варшавской железной дороге генерал-губернатор издал циркуляр о рубке леса вдоль дорог и усилении караулов.[XVIII] От Динабурга поезда, следовавшие до Варшавы, сопровождала команда из 50 солдат при унтер-офицере. Обычно они ехали в специально отведенном последнем вагоне, а на остановках выставляли цепь. Одновременно под охраной сельской стражи рабочие команды начали высекать лес вдоль железнодорожного полотна – на 150, и у станций – на 300 саженей. К середине июля работы были завершены уже на 167 верстах вдоль линии Динабург – станция Подброзье, и активно велись на 111 верстах до Вильно.[XIX]
Муравьев придавал огромное значение православию и русскому крестьянству. «Я говорю – русской народности и Православия, - отмечал он, - потому, что все дело наиболее заключается в сельском населении, которое в душе русское, но было загнано и забито. Паны называли его быдлом.»[XX] При новом генерал-губернаторе положение стало меняться. 8 костелов и 2 монастыря, бывших ранее православными, были возвращены церкви.[XXI] В 1864 г. было закрыто еще 30 католических монастырей и большое число самовольно открытых среди православного большинства филиальных костелов и приходов.[XXII] Параллельно началось строительство и восстановление православных храмов. Только в Витебской и Могилевской губерниях было открыто 560 народных школ.[XXIII] Для строительства этих школ Муравьев испросил у Зеленого согласие на безденежный забор дерева из казенных лесов и запасов. Министр государственных имуществ, естественно, согласился.[XXIV]
Преподавание в народных школах Виленской, Гродненской, Минской, Могилёвской и Витебской губерний велось только на русском, Закон Божий преподавали только православные священники. В том случае, если помещик пытался помешать этому – он облагался штрафом от 200 до 600 рублей, а поддавшийся давлению учитель – до 100 рублей. Польские библиотеки закрывались, учебники по истории Польши и костела запрещены к ввозу в генерал-губернаторство.[XXV] Ранее обучение велось только на польском. «Главною ополячивающею силою было здесь, как и всюду в Белоруссии, – писал корреспондент «Русского инвалида», - польское воспитание(курсив автора – А.О.). Для того, чтобы уничтожить горькие плоды такого неестественного порядка вещей, надо, чтобы воспитание было народное, русское; чтобы ни слова польского не было допущено в наши училища. Чтобы не принуждали русских, на нашей земле, изменники чиновные говорить и знать (курсив авт. – А.О.) по польски…»[XXVI] Началась активная деполонизация всей общественной жизни края. Даже за разговор на польском в присутственном месте вводились высокие штрафы.[XXVII] К началу 1865 г. все учителя школ были русскими.[XXVIII]
Изменения в отношении к образованию, хоть и не такие масштабные, начались и в Царстве Польском, где все, включая русских, обязаны были учиться только на польском языке и в польских учебных заведениях. Безразличие отечественного чиновничества к образованию, его неспособность, за малейшими исключениями, узреть в школе основу государства и его будущего, потрясает. Берг, как и Муравьев, принадлежал к счастливым для России исключениям. В ноябре 1863 г. с его разрешения было принято решение открыть в Варшаве бесплатную русскую школу для детей обоего пола. Было опубликовано обращение с призывом помочь школе материально – на начало ноября было собрано 1600 руб. сер. К этому времени было уже 50 детей, родители которых хотели обспесечить им образование на родном языке.[XXIX]
7(19) декабря школа была открыта на частные(!) пожертвования. К этому времени кандидатами на обучение было уже 154 ребенка – 99 мальчиков и 55 девочек. В подготовительном классе было 78 детей, 40 из которых не знало даже русской азбуки![XXX] 9(21) ноября были проведены экзамены и еще через 2 дня начались занятия. Начало было очень сложным – русской школе не хватало учебников, средств, помещений.[XXXI] Не удивительно, что последовала весьма острая негативная реакция на открытие русской школы в Варшаве среди польской эмигрантской печати – в появлении этого частного учебного заведения видели чуть ли не зловещий план «омаскаливания поляков», «уничтожение польской национальности» и тому подобный бред. Для сравнения отметим, что общее число учащихся по ведомству народного просвещения на 1856 год в Царстве Польском составляло 71 755.[XXXII]
Реформа 1861 г. была скорректирована с большим учетом интересов крестьян. Завершение выкупной операции проводилось с учетом переплат, сделанных ранее крестьянами.[XXXIII] Крестьянское землевладение было увеличено за счет возвращения земель, отнятых помещиками в 1846-1861 гг., и за счет наделения землей обезземеленных крестьян. Прежде всего, все безземельные крестьяне получили по 3 десятины, затем началось возвращение крестьянам земель по состоянию на 1846 год(в 1845-1847 гг. в Северо-Западном крае была проведена реформа инвентарей – описаны повинности и владения крестьян и помещиков).[XXXIV] В Виленской губернии «новые прирезки» составили около 2,5% размера крестьянского надела, в Ковенской - не более 3,5%, в Гродненской - 5,4%, в Могилевской - примерно 7,8%.[XXXV]
В Вильно к Муравьеву с просьбой о защите стали присылать депутации даже крестьяне из Царства Польского.[XXXVI] Это были 25 уполномоченных от общества Зыпле Августовской губернии. Польские крестьяне заверяли в своей верности и просили о защите от мятежников.[XXXVII] Первоначально генерал-губернатором были приняты меры по соседним уездам губернии. Зная о негативном отношении своего брата к Муравьеву, император предупредил Константина в личном письме от 12(24) августа: «Я их одобряю и требую, чтобы до личного объяснения не было с твоей стороны тому препятствуемо.»[XXXVIII] В сентябре Августовская губерния была передана в административное подчинение Муравьеву.[XXXIX] Покрытая плотными лесами, в которых хозяйничали банды, практически лишенная гарнизонов, она представляла собой один из очагов активного движения повстанцев. Сюда был направлен доблестный генерал-лейтенант Я.П. Бакланов[2]. Он получил экстраординарные полномочия, но с необходимостью постоянного доклада Муравьеву.[XL]
Генерал-губернатор, понимая, что часто селянин вынужден был снабжать мятежников под угрозой смерти, приказал Бакланову быть снисходительным к ранее сделанным ошибкам, но впредь не жалеть такого рода проступки. Бакланову были даны Преображенский, Семеновский, Измайловский, драгунский и донской казачий полки. 18(30) сентября они выступили в губернию.[XLI] Эти войска быстро привели ее к спокойствию.[XLII] Бакланов лично проверил тюрьмы и не сомневался брать на себя ответственность и освобождать тех, кто попал туда случайно, без доказательств вины.[XLIII] Доказанное преступление не давало надежды на прощение. Повсюду наблюдалась одна и та же картина. Имущество активных участников мятежа – ксендзов, помещиков и шляхты конфисковалось и затем подлежало продаже на аукционах, полученные деньги шли в пользу пострадавших от мятежа, хлеб поступал на довольствие войск.[XLIV] Эти меры очень быстро сказались на поведении помещиков. Они начали бояться представителей императорского правительства, а не Народного Жонда. Помощь повстанцам резко сократилась.[XLV]
26 августа(7 сентября) добровольно явившимся было обещано прощение. На это раз амнистия не была полной. «Но при этом прошу иметь в виду, - предупреждал Муравьев, - что те, которые учинили какое-либо особое преступление, не могут подлежать прощению; действия их должны быть рассмотрены порядком, в законе указанном.»[XLVI] Эта мера в первую очередь касалась те, кто был уведен в лес насильно, помимо своего желания и не был связан с убийствами. Прежде всего это были крестьяне. [XLVII] Возвращающиеся после проверки приносили очистительную присягу в присутствии губернатора, а потом возвращались домой. Эта церемония происходила почти ежедневно. Так, например, 26 сентября(8 октября) в костеле Святого Иоанна в Вильно присягнуло 8 человек: 2 помещика, 4 шляхтича и 2 крестьянина.[XLVIII] В течение нескольких месяцев более 3 тысяч человек покинули банды и водворены на места жительства под ручательство обществ. Все преступники ссылались в Сибирь.[XLIX] Мятежники повесили до 500 крестьян и нескольких священников[L] – теперь наступило время расплаты.
Положение крестьянской семьи, лишившейся кормильца, было трагичным. «Русский инвалид» начал сбор средств на нужды этих людей. На 10(22) июня 1863 г. было собрано 2386 руб. 36 коп.[LI], через неделю эту сумма вросла до 2 617 руб. 21 коп.[LII], а 2(14) сентября – уже 4 452 руб. 75 коп.[LIII] Но основную тяжесть бремени финансового милосердия пала на плечи убийц. Мятежникам и их сторонникам пришлось платить за совершенные преступления и в прямом смысле этого слова. Средства для компенсации семьям убитых крестьян взимались с польского дворянства.[LIV] Если на месте происшествия околичная шляхта уличалась в содействии в насилии над крестьянами – то на всех накладывалась контрибуция от 10 до 25 рублей серебром со двора в пользу семейств, пострадавших от шайки.[LV]
К таким же мерам прибегали русские власти и на территории Царства Польского – в Седлицкой губернии за любые насилия мятежников в отношении крестьян, за изъятие у них продовольствия и фуража, в случае отсутствия сопротивления со стороны помещиков и шляхты, платили именно они. На эти же сословия были возложены штрафы за предоставление квартир повстанцам, за насильственный увод людей в лес и т.п., причем платила округа на расстоянии 10 верст от места происшествия.[LVI] В результате Муравьеву и Бергу удалось достаточно быстро добиться перелома в настроениях колеблющегося польского крестьянства, и наградить литовских и белорусских крестьян за их лояльность. После этого восстание было обречено и быстро пошло на убыль.[LVII]
Безусловно, свою роль сыграла и концентрация силы. Летом 1863 г. в Царстве было сконцентрировано 14 пехотных и 5 кавалерийских дивизий – 163 тыс. штыков и сабель.[LVIII] Тем не менее, буквально на излете движения мятежники успели достичь своего первого серьезного успеха. 26 июля(7 августа) в Жиржинском лесу приблизительно на полпути между Ивангородом и Люблином они внезапной атакой из засады разбили русский отряд, конвоировавший денежный транспорт.[LIX] 2 роты саперов и Ивангородского крепостного батальона были внезапно атакованы вдесятеро сильнейшим неприятелем.[LX] Будучи захваченными врасплох атакой из засады, роты сражались 3 часа в окружении, и, израсходовав боезапас, вынуждены были пробиваться штыками. Было убито 2 офицера и 82 солдата, ранено 6 офицеров и 149 солдат.[LXI] В Ивангород вернулось 267, в Люблин - 50 чел. В результате противник захватил 2 орудия и до 125 тыс. рублей.[LXII] Нет нужды говорить, насколько воодушевил этот успех мятежников. Объем трофеев мгновенно вырос аж до 3 млн. руб. Впрочем, на преследование банд были брошены усиленные пехотой отряды гвардейской кавалерии и казаков.[LXIII] Трофейные орудия были заклепаны, и противник вынужден был закопать их.[LXIV] 12(24) августа повстанцы были разгромлены в Фейславицком лесу. Их 4-тысячный отряд, сражавший в Жиржино, потерял до 1 тыс. убитыми и ранеными и 680 пленных.[LXV] Остатки банд бежали через австрийскую границу в Галицию.[LXVI]
Эта неудача ускорила завершение давно назревших перемен в администрации Царства Польского. Еще 4(16) июля Варшаву покинул Велепольский. Он отправился в длительный зарубежный отпуск. 27 августа(8 сентября) Царство Польское покинул Константин Николаевич. Он отправился в Крым через Европу.[LXVII] По случаю отъезда Великого Князя исправление должности Наместника и Главнокомандующего войсками, в Царстве Польском расположенными во время его отсутствия перешли к Бергу.[LXVIII] Фактически смена власти в Варшаве была оформлена. Оставалось поставить точку. 19(31) октября Константин Николаевич получил Высочайший рескрипт - император удовлетворил его просьбу об отставке. «Не взирая на все усилия Ваши, - говорилось в нем, - учреждения, дарованные Мною Царству Польскому, доселе не работают согласно их значению, встречая постоянные препятствия не в доброй воле и стараниях правительства, а в самой стране, находящейся под гнетом крамолы и пагубным влиянием иноземных возмутителей.»[LXIX] 6(18) ноября Берг собрал высший командный состав округа и чиновников для ознакомления с последним приказом Великого Князя от 24 октября(5 ноября) – Константин Николаевич прощался с войсками и благодарил их за службу.[LXX]
Последним всплеском активности стала попытка вернуть террор на улицы польских городов и, в первую очередь - Варшавы. Покушения и убийства в городе следовали одно за другим.[LXXI] В ответ Берг ужесточил режим управления. В случае агрессии против войск, напр., бросания камней и т.п. было разрешено применять оружие.[LXXII] Город был разбит на специальные районы с круглосуточным патрулированием, была усилена полиция, кроме того, в Варшаву было введено около 30 тыс. солдат.[LXXIII] Районы делились на мелкие участки во главе с офицером. В каждом участке было по 8-10 домов, офицер должен был знать всех живущих и их занятия. Над горожанами устанавливался довольно эффективный контроль.[LXXIV] С этого момента судьба «сражения за Варшаву» была решена. Желая переломить ситуацию, 7(19) сентября 1863 г. подпольщики организовали покушение на жизнь Берга.
Оно готовилось задолго, и из подготовки не делали секрета – по городу ходили слухи о скором убийстве Наместника и «резне москалей», которая должна была последовать за ним. Берг с утра выслушал обычные доклады, затем съездил в предместье Воля, которое штурмовал в 1831 г., посетил раненых в госпитале и возвращался по улице Новый Свет.[LXXV] Он ехал в коляске с конвоем из 10 казаков, из четвертого этажа дома Замойского в его коляску был сделан выстрел рубленым свинцом.[LXXVI] Затем на мостовую было брошено пять фосфорных бомб. Осколки пробили открытую коляску в 17 местах, картечь пробила воротник шинели генерала.[LXXVII] Каким-то чудом в конвое обошлось без убитых – был контужен его адъютант В.В. фон Валь[3], ранен 1 казак и 6 лошадей.[LXXVIII] К сожалению, осколками был тяжело ранен в живот и в ногу мальчик – продавец газет, вскоре он скончался от ран.[LXXIX]
Во время покушения граф остался совершенно спокоен.[LXXX] «Пришлось это как раз вовремя. – Заметил он. - Дом Замойского поместителен, а мы стеснены квартирами. Таким образом, конфискация окажется для нас весьма ценна.»[LXXXI] Берг приказал очистить дом – самое большое здание в городе на тот момент и арестовать всех мужчин(таковых оказалось 150). Женщин и детей аресты не касались.[LXXXII] Впрочем, их было немного, что еще раз подтвердило мнение о том, что к покушению хорошо подготовились.[LXXXIII] Как выяснилось – многие были в курсе, что в этом районе готовится террористический акт.[LXXXIV] Вошедшие в дом солдаты 1-го батальона л.-гв. Литовского полка были настроены весьма решительно и жестко – в первые минуты арестов в окна полетела мебель и картины. Солдат вскоре остановили.[LXXXV] К сожалению, когда вещи жильцов выбрасывались на улицу, этой судьбы не избежал и рояль, на котором в свое время играл Шопен, когда был гостем Замойских.[LXXXVI] В результате обысков было обнаружено большое количество оружия – кинжалы, револьверы, ружья, патроны, порох, около 4 тыс. гильз, революционная литература, а также документы мятежников.[LXXXVII] Сын хозяина дома – граф Станислав Замойский[4] пытался бежать, но был схвачен, имея в кармане значительную сумму денег – 105 471 руб. 53,5 коп., и 100 золотых монет заграничной чеканки.[LXXXVIII] Дом был передан войскам – в нем разместился 3-й батальон л.-гв. Литовского полка.[LXXXIX]
Берг систематически конфисковывал здания, в которых совершались убийства, объявлял домовладельцев ответственными за антиправительственные акции или покушения, совершаемые под прикрытием стен их владений, привлекал свидетелей нападений, не пытавшихся остановить их, как соучастников.[XC] 23 сентября(5 октября) в гостинице «Европейская» было совершено убийство русского агента – она также была немедленно передана в Военное ведомство[XCI], для размещения офицеров и чиновников.[XCII] Действия Берга вызвали всплеск критики в польской и французской печати, но его авторитет среди русских военных значительно вырос. [XCIII] Впрочем, не только среди них. Всем стало понятно, что «времена шуток прошли».[XCIV] Все это изменило и положение в столице Царства.
Изменилось и отношение к восстанию собственно в России. У той части российского общества, которое порицало поляков, был заметен подъем патриотических настроений. Князь А.К. Имеретинский[5] вспоминал: «Два имени было у всех на языке: Муравьев и Катков.»[XCV] Сторонники революции и радикалы оказались в изоляции. Выступивший в защиту восставших поляков А.И. Герцен, который с 1856 г. был одним из безусловных властителей умов русской либеральной общественности, был ею отвергнут. Его журнал «Колокол», издававшийся в Лондоне, еще в 1862 г. расходился в России в количестве от 2,5 до 3 тыс. экземпляров. С 1863 г. тираж «Колокола» упал до 500 экземпляров, и, хотя он продолжал издаваться еще 5 лет, но тираж его так ни разу и не превысил этой цифры.[XCVI]
«Боже мой! – Писал В.П. Боткин[6]. – Каким заблуждением было думать о какой бы то ни было автономии в Польше! Только недостаток политического смысла и бессмысленное либеральничанье могли породить в иных русских людях их бессмысленные симпатии к полякам – этим коренным, вечным врагам России и русского народа.»[XCVII] Д.А. Милютин вспоминал: «Вооруженный мятеж Поляков и дипломатическое вмешательство Европы, столь прискорбные сами по себе, имели однако же и свою полезную сторону для России. Они произвели благоприятный перелом в настроении умов в среде наших образованных слоев; открыли глаза той части нашей интеллигенции, которая в течение двух предшествующих лет легкомысленно поддавалась в сети Польской интриги.»[XCVIII] Даже иностранцы были поражены силой патриотического единомыслия русских. Английский посол лорд Ф. Нэпир[7] писал графу Дж. Росселю: «В случае вмешательства или угроз со стороны иностранных держав воодушевление будет чрезвычайно сильное. Все национальные и религиозные страсти Русского народа затронуты Польским Вопросом. Рекруты спешат стать в ряды войска с небывалым рвением, твердо уверенные в неизбежности войны за веру.»[XCIX]
[1] Милютин Николай Алексеевич(1818-1872), выдающийся государственный деятель России, один из виднейших участников подготовки реформ 1861-1864 гг., тайный советник(1860), сенатор(1861), член Государственного совета(1865), почетный член Университета Св. Владимира(1861), Московского университета(1867). Окончил Благородный пансион при Московском университете(1835), определен на службу в Хозяйственный департамент МВД, губернский секретарь(1835). Коллежский секретарь(1838), титулярный советник(1840), коллежский асессор(1842), надворный советник(1844), коллежский советник(1846), статский советник(1849), действительный статский советник(1852), тайный советник(1860), сенатор(1861). В сентябре 1863 командирован в Царство Польское, где вместе с Ю.Ф. Самариным и кн. В.А. Черкасским составил проект устройства быта крестьян. Статс-секретарь Его Величества(18митета по делам Царства Польского(1864). Член Государственного совета(1865). Главный начальник Собственной Его Величества Канцелярии по делам Царства Польского(1867).
[2] Бакланов Яков Петрович(1809-1873), генерал-лейтенант(1860), герой Кавказской войны, сын донского казака, дослужившегося до полковника. С 1824 г. – на службе, урядник 1-го Донского казачьего полка, в сотне, которой командовал его отец. Принял участие и отличился в русско-турецкой войне 1828-1829 гг., хорунжий(1829), сотник(1831). Принял участие и отличился в делах против горцев в действиях за Кубанью и в Чечне. Есаул(1837). В 1841 г. переведен в 41-й Донской казачий полк на границу с Пруссией. В 18444 г. переведен на Кавказ, войсковой старшина. За отличие в боях с отрядами Шамиля при обороне крепости Внезапная назначен командиром 20-го Донского казачьего полка. Награжден золотой саблей «За храбрость»(1849). Полковник(1850), командир 17-го Донского казачьего полка(1850), за умелые действия в Чечне награжден орденом Св.Георгия 4-й ст.(1852), генерал-майор(1852). Начальник иррегулярной кавалерии в Отдельном Кавказском корпусе(1855), участвовал и отличился в штурме Карса в 1856 г., награжден орденом Св.Анны 1-й ст., и после полученной контузии отправлен в отпуск. Походный атаман донских казачьих полков на Кавказе(1857). Генерал-лейтенант(1860). Окружной генерал 2-го округа Области войска Донского(1861-1863). В командировке в Виленском генерал-губернаторстве(1863-1867). С 1867 г. – в отставке, умер в Петербурге, в 1911 г. перезахоронен в Новочеркасске.
[3] фон Валь Виктор Карл Конрад Вильгельм Вильгельмович(1840-1915), русский государственный деятель остзейского происхождения. Генерал от кавалерии(1904), вице-губернатор Ярославской губернии(1876-1878), губернатор Гродненской(1878-1879), Харьковской(1879-1880), Витебской(1880-1884), Подольской(1884-1885), Волынской(1885-1889), Курской(1889-1892) и Виленской губерний(1901-1902), градоначальник Санкт-Петербурга(1892-1895), член Государственного совета(1903). В 1859 г. окончил Николаевское инженерное училище, прапорщик. В 1859-1860 гг. учился в Инженерной академии. Подпоручик91860), поручик(1861), штабс-ротмистр(1863). Адъютант графа Ф.Ф. фон Берга(1863-1864). Участвовал и отличился в действиях против повстанцев, за отличие был произведен в ротмистры(1864). Штабс-ротмистр гвардии(1867), полковник(1873, генерал-майор(1879), генерал-лейтенант(1893), генерал от кавалерии(1904).
[4] Станислав Антон Замойский(1834-1881), граф, сын Аджея Замойского, польский общественный деятель. После покушения 7(19) сент. 1863 г. арестован и предан суду. 1(13) авг. 1864 г. приговорен к ссылке в Сибирь на 8 лет, помилован Ф.Ф. Бергом, считавшим возможным проявить мягкость в случае, когда речь шла о покушении на его собственную жизнь. Ссылка в Сибирь заменена на высылку в отдаленную губернию под надзор и штраф в 25 тыс. руб. сер. без конфискации имущества. Возвращен по инициативе Берга в 1866 г.
[5] Имеретинский(Багратион-Имеретинский) Александр Константинович(1837-1900), русский военный и государственный деятель, потомок царей Имеретинских, уроженец Московской губернии, Светлейший князь(1865), генерал-адъютант(1879), генерал от инфантерии(1891), член Государственного совета(1892). В 1855 г. выпущен из Пажеского корпуса прапорщиком в лейб-гвардии Конно-пионерный дивизион, в 1857 г. произведен в поручики и переведен по собственной просьбе в 14-й Грузинский гренадерский полк, с которым принял участие в действиях отряда лезгинской кордонной линии и занятии аулов Хистрахо и Хупро. В 1858 г. по семейным обстоятельствам вышел в отставку; в 1859 г. вернулся на службу, подпоручик лейб-гвардии(1859), поручик(1860), в 1861 г. вернулся на службу в лейб-гвардии Конно-пионерный дивизион и поступил в Николаевскую академию генерального штаба, в том же году за отличные успехи в учебе произведен в штабс-капитаны, окончил академию в 1863 г. с производством в капитаны за отличие, назначен исполняющим должность начальника штаба Варшавского гвардейского отряда. В качестве офицера Генерального штаба принял участие в усмирении польского мятежа, полковник(1864). Выдающиеся качества Имеретинского были оценены наместником Царства Польского, гр. Ф.Ф. фон Бергом, который приблизил его к себе, сделав в 1867 г. начальником штаба Варшавского Военного округа. Пожалованный званием флигель-адъютанта Его Императорского Величества, Имеретинский в 1869 г. был произведен в генерал-майоры с зачислением в свиту. Из-за разногласий с преемником гр. Берга покинул должность начальника окружного штаба, в 1876 г. он был назначен помощником герцога Георгия Мекленбург-Стрелицкого по званию инспектора стрелковых батальонов. С объявлением войны Турции был отправлен в Белград для наблюдения за военными приготовлениями Сербии, но т. к. разрыв ее с Турцией замедлился, то в июне 1877 г. вернулся и был назначен состоять при Главной квартире императора, который возложил на него наблюдение за вторым штурмом Плевны. Получив приказание говорить "всю правду", при личном докладе Александру II откровенно изложил причины неудачного исхода боя, особо выделив распорядительность и личную храбрость М.Д. Скобелева. Получив в командование 2-ю пехотную дивизию, возглавил отряд, штурмовавший Ловчу. За взятие ее награжден орденом Св. Георгия 4 ст. При командовании блокадой Плевны Тотлебеном, Имеретинский был назначен начальником штаба отряда обложения. Тотлебен считал Имеретинского "незаменимым помощником", и в день падения Плевны князь получил из рук императора орден Св. Георгия 3 ст. и произведен в генерал-лейтенанты. После расформирования отряда обложения Плевны Тотлебен был назначен начальником Рущукского отряда, а Имеретинский — начальником его штаба, но т. к. Цесаревич Александр Александрович отказался оставить командование своим отрядом до конца войны, то Тотлебен и И. остались при отряде в качестве "гостей". Когда же Тотлебен был отозван в Санкт-Петербург, Имеретинский получил предложение занять должность начальника тыла армии. Но назначение это не состоялось, как и назначение послом в Турцию, окончательно решенное по заключении мира. Последнему помешало назначение главнокомандующим армией, остававшейся еще в Турции, Тотлебена, который поставил условием приемлемости этого поста назначение к нему начальником штаба Имеретинского, который и пожертвовал для пользы дела блестящим и более спокойным постом посла. Занимался организацией возвращения армии в Россию, заведовал расчетами за продовольствие ее с т-вом Когана, Горвица и К°, устройством военных сил в Болгарии и в Восточной Румелии. Генерал-адъютант, начальник штаба главнокомандующего войсками гвардии и Санкт-петербургского Военного округа(1879). Главный военный прокурор и начальник Главного Военно-судного управления(1881-1891). Генерал от инфантерии(1891), член Государственного Совета(1892), с января 1897 г. — командующий войсками Варшавского Военного округа и Варшавский генерал-губернатор.
[6] Боткин Василий Петрович(1811-1869), очеркист, литературный критик, переводчик. Старший брат коллекционера Д. П. Боткина, врача С. П. Боткина, художника М. П. Боткина, путешественника и литератора Н. П. Боткина. В 30-е гг. входил в кружок кружке Н.В. Станкевича, где увлекся философией Гегеля. Был близок А.И. Герцену, М.А. Бакунину, В.Г. Белинскому, публиковался в журнале «Телескоп» и «Отечественные записки». В 40-е гг. стал постоянным членом кружка Белинского. В Париже в 1844 году благодаря Бакунину познакомился с К.Марксом, а также французскими социалистами П.Леру, Л.Бланом и другими. Слушал лекции О.Конта. В 1855 г. сблизился с Н.А. Некрасовым и стал активным сотрудником журнала «Современник». События восстания 1863 года изменили его общественную позицию, которая становилась близкой к позициям консерваторов и монархистов. Умер в Петербурге.
[7] Френсис Непир(1819-1898), барон, лорд, в 1861-1864 гг. посол Великобритании в России.
Литература:
[I] Митропольский И.А. Ук.соч.// РА. 1895. №1. С.137.
[II] Буланцов. Ук.соч. С.42.
[III] Сивинис А. Двадцать дней в Вильне.// Русский инвалид. 1/13 октября 1863 г. №215. С.916.
[IV] Комзолова А.А. Ук.соч. СС.73-74.
[V] Костюшко И.И. Ук.соч. СС.79; 81; 87-88.
[VI] Комзолова А.А. Ук.соч. СС.74; 76-77.
[VII] Граф Михаил Николаевич Муравьев...// РС. 1882. Том 36. Вып.11. С.429.
[VIII] Временные правила для образования в западных губерниях сельских вооруженных караулов.// Русский инвалид. 7/19 июня 1863 г. №124. СС.526-527.
[IX] Сборник распоряжений графа Михаила Николаевича Муравьева по усмирению польского мятежа в Северо-Западных губерниях 1863-1864. Сост. Н. Цылов. Вильна. 1866. С.184.
[X] Русский инвалид. 29 ноября/11 декабря 1863 г. №264. С.1112.
[XI] Граф Михаил Николаевич Муравьев...// РС. 1882. Том 36. Вып.11. С.431.
[XII] Сборник распоряжений графа Михаила Николаевича Муравьева... С.20.
[XIII] Русский инвалид. 29 ноября/11 декабря 1863 г. №264. С.1112.
[XIV] Московские ведомости. 1 июня 1863. №118. С.3.
[XV] Сборник распоряжений графа Михаила Николаевича Муравьева... С.231.
[XVI] Секретно. Отчет графа М.Н. Муравьева… С.4.
[XVII] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Переписка наместников королевства Польского январь-август 1863 г. С.248.
[XVIII] Сборник распоряжений графа Михаила Николаевича Муравьева... С.87.
[XIX] Лебедев П. Два дня в Вильно.// Русский инвалид. 2/14 июля 1863 г. №144. С.612.
[XX] Секретно. Отчет графа М.Н. Муравьева… С.10.
[XXI] Сборник распоряжений графа Михаила Николаевича Муравьева... С.196.
[XXII] «Готов собою жертвовать…»… С.174.
[XXIII] Войт В.К. Ук.соч. С.10.
[XXIV] Русский инвалид. 17/29 ноября 1863 г. №255. С.1074.
[XXV] Сборник распоряжений графа Михаила Николаевича Муравьева... СС.25; 190-191; 227-228.
[XXVI] Борис О-ш Частная корреспонденция «Русского инвалида». Августов, 3 ноября.// Русский инвалид. 10/22 ноября 1863 г. №249. С.1050.
[XXVII] Войт В.К. Ук.соч. С.10.
[XXVIII] Граф Михаил Николаевич Муравьев....// РС. 1883. Том 37. Вып.2. С.303.
[XXIX] В.О. Письмо к редактору «Русского инвалида».// Русский инвалид. 9/21 ноября 1863 г. №248. С.1046.
[XXX] Русский инвалид. 25 декабря 1863 г./6 января 1864 г. №285. С.1198.
[XXXI] Русский инвалид. 20 ноября/2 декабря 1863 г. №257. С.1084.
[XXXII] Шевченко М.М. Ук.соч. С.171.
[XXXIII] Сборник распоряжений графа Михаила Николаевича Муравьева... С.11.
[XXXIV]Улащик Н.Н. Ук.соч.// История СССР. 1961. №6. СС.118-121.
[XXXV] Комзолова А.А. Ук.соч. С.91.
[XXXVI] Русский инвалид. 10/22 августа 1863 г. №175. С.750.
[XXXVII] Воспоминания о польском мятеже 1863 года в Северо-Западном крае…// РА. 1899. №7. С.418.
[XXXVIII] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Переписка наместников королевства Польского январь-август 1863 г. С.356.
[XXXIX] Воспоминания о польском мятеже 1863 года в Северо-Западном крае…// РА. 1899. №7. С.418.
[XL] Бакланов Я.П. Моя боевая жизнь.( Записки Войска Донского генерал-лейтенанта Якова Петровича Бакланова, написанные собственною его рукою).// РС. 1971. Том.4. Вып.8. СС.154-155.
[XLI] Там же. С.155.
[XLII] «Готов собою жертвовать…»… С.123.
[XLIII] Бакланов Я.П. Ук.соч.// РС. 1971. Том.4. Вып.8. С.159.
[XLIV] Сборник распоряжений графа Михаила Николаевича Муравьева... С.70.
[XLV] Ягмин А. Ук.соч.// ИВ. 1892. Том 50. Вып.11. С.428.
[XLVI] Сборник распоряжений графа Михаила Николаевича Муравьева... С.71.
[XLVII] Секретно. Отчет графа М.Н. Муравьева… С.5.
[XLVIII] Русский инвалид. 1/13 октября 1863 г. №215. С.915.
[XLIX] Секретно. Отчет графа М.Н. Муравьева… С.5.
[L] Секретно. Отчет графа М.Н. Муравьева… С.6.
[LI] Русский инвалид. 13/25 июня 1863 г. №129. С.547.
[LII] Русский инвалид. 19 июня/1 июля 1863 г. №134. С.569.
[LIII] Русский инвалид. 3/15 сентября 1863 г. №192. С.821.
[LIV] Секретно. Отчет графа М.Н. Муравьева… С.6.
[LV] Сборник распоряжений графа Михаила Николаевича Муравьева... С.70.
[LVI] Истомин В.А. Ук.соч. СС.47-48.
[LVII] Краткие известия о военных действиях в Царстве Польском и Виленском Военном округе.// ВС. 1863. №7. СС.313; 318-320.
[LVIII] Керсновский А.А. История русской армии. М.1993. Т.2. От взятия Парижа до покорения Средней Азии 1814-1881 гг. С.198.
[LIX] Крестовский В.В. Ук.соч. С.313.
[LX] Хронологический указатель военных действий русской армии и флота. СПб.1911. Т.4. 1855-1894 гг. С.67.
[LXI] Орлов Н.А. Усмирение Польского восстания 1863-1864 гг.// История русской армии. СПб.2003. Т.2.1812-1864 гг. С.711.
[LXII] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Переписка наместников королевства Польского январь-август 1863 г. СС.334-335; 341-342.
[LXIII] Крестовский В.В. Ук.соч. СС.314-316.
[LXIV] Орлов Н.А. Ук.соч.// История русской армии. СПб.2003. Т.2.1812-1864 гг. С.711.
[LXV] Хронологический указатель... СПб.1911. Т.4. 1855-1894 гг. С.67.
[LXVI] Керсновский А.А. Ук.соч. М.1993. Т.2. От взятия Парижа до покорения Средней Азии 1814-1881 гг. С.199.
[LXVII] Берг Н.В. Польское восстание в 1863-1864 гг...// РС. 1879. Том 26. Вып.10. СС.259-260.
[LXVIII] Русский инвалид. 6/18 сентября 1863 г. №195. С.833.
[LXIX] Высочайший рескрипт, данный на имя Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Николаевича.// МС. 1863. №11. С.34.
[LXX] Русский инвалид. 12/24 ноября 1863 г. №250. С.1054.
[LXXI] Русский инвалид. 25 августа/6 сентября 1863 г. №187. С.800.
[LXXII] Маркграфский А. Ук.соч. С.429.
[LXXIII] Берг Н.В. Польское восстание в 1863-1864 гг...// РС. 1879. Том 26. Вып.10. СС.261-262.
[LXXIV] Луганин А. Ук.соч. Варшава. 1889. Ч.2. 1850-1879 гг. С.70.
[LXXV] Устимович М.П. Ук.соч. СС.36; 40.
[LXXVI] Берг Н.В. Польское восстание в 1863-1864 гг...// РС. 1879. Том 26. Вып.10. С.273.
[LXXVII] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Переписка наместников королевства Польского август 1863 – май 1864. Wroclaw-Warszawa-Krakow-Gdansk. 1978. С.21.
[LXXVIII] Русский инвалид. 12/24 сентября 1863 г. №200. С.859.; Андреевский Е. Ук.соч. // РС. 1907. Т.132. №11. С.445.
[LXXIX] Устимович М.П. Ук.соч. С.43.
[LXXX] фон Валь [В.В.] Граф Федор Федорович Берг. 7 сентября 1863 г.// РС. 1879. Том 26. Вып.12. СС.69-70.; Андреевский Е. Ук.соч. // РС. 1907. Т.132. №11. С.445.
[LXXXI] Воспоминания прусского министра...// ИВ. 1900. Том.100. Вып.7. С.150.
[LXXXII] Русский инвалид. 12/24 сентября 1863 г. №200. С.859.
[LXXXIII] фон Валь [В.В.] Ук.соч.// РС. 1879. Том 26. Вып.12. С.70.
[LXXXIV] Берг Н.В. Польское восстание в 1863-1864 гг...// РС. 1879. Том 26. Вып.10. С.273.
[LXXXV] А-ов. Ук.соч.// РА. 1886. №7. С.351.
[LXXXVI] Берг Н.В. Польское восстание в 1863-1864 гг...// РС. 1879. Том 26. Вып.10. С.273.
[LXXXVII] Русский инвалид. 12/24 сентября 1863 г. №200. С.859.; Устимович М.П. Ук.соч. С.47.
[LXXXVIII] Устимович М.П. Ук.соч. С.47.
[LXXXIX] Маркграфский А. Ук.соч. С.431.
[XC] Воспоминания прусского министра...// ИВ. 1900. Том.100. Вып.7. СС.151; 154.
[XCI] Русский инвалид. 4/16 октября 1863 г. №217. С.923.
[XCII] Восстание 1863 года. Материалы и документы. Переписка наместников королевства Польского август 1863 – май 1864. С.42.
[XCIII] Андреевский Е. Ук.соч. // РС. 1907. Т.132. №11. С.446.
[XCIV] Русский инвалид. 18/30 сентября 1863 г. №204. С.874.
[XCV] Имеретинский А.К. Ук.соч.// ИВ. 1892. Том 50. Вып.12. С.605.
[XCVI] Корнилов А.А. Ук. соч. С.250.
[XCVII] Из частного письма покойного Василия Петровича Боткина.// РА. 1872. №5. С.1056.
[XCVIII] ОР РГБ. Ф.169. Оп.14. Карт.3. С.248.
[XCIX] Там же. С.72.
Продолжение следует
| Часть I | Часть II | Часть III | Часть IV | Часть V | Часть VI | Все главы |