Продолжаем публикацию статей из уникального историко-литературного сборника «Пряшевщина», вышедшего в 1948 году в Праге под общей редакцией И.С. Шлепецкого.
Евгений Л. Недзельский:
ПРЯШЕВЩИНА В ЛИТЕРАТУРНЫХ ОБРАЗЦАХ
(Историко-литературный сборник «Пряшевщина». стр. 164-238)
Русь за Карпаты пришла в незапамятные времена. Историки признают, что еще до прихода мадьяр в 896 г. — в горно-лесные дебри Карпат скрывались «восточные славяне», ища спасения от теснимых с востока и наступающих на запад кочевников — аваров, угров, хозар и печенегов. О том, что первые русские поселенцы пришли откуда-то с южных притоков Припяти, свидетельствуют названия рек, этих единственных путей в непроходимых лесах горной полосы.
Уж, Ирша, Турья, Горынь, Славечна - это имена крупных притоков Припятского бассейна с юга.
Уж, Иршава, Турья, Горынка у села Горынчево, многочисленные потоки — Славечна, Славка, Славушка — это реки русского Закарпатья.
Когда пришли угры-венгры-мадьяры, эти наименования они приняли, некоторые из них со временем исказили.
Позже русские неоднократно переходили за Карпаты, то как дружины русских княгинь, выходивших замуж за венгерских королей, то как политические беженцы, то спасаясь от преследования дальнейших кочевых орд, в первую очередь татар. Перевалив Карпаты, русские в старое время не встречая особых препятствий в малонаселенной горно-лесной полосе или преодолевая препятствия, проникали далеко вглубь. Мадьяры знали русский сторожевой город недалеко от Братиславы и называли его «Оросвар» — «Русская Крепость». «Оросфалвы» — «русские села» достигали Дуная.
Эти закарпатские обыватели Руси соседили и знались с Татранами, Мораванами и Угорскими иноходцами, которых вспоминает словутный песнетворец «Слова о полку Игореве».
Начиная с XII века, с запада и с юга началось силовое и культурное вытеснение дальнего русского проникновения и к половине XIV века Русь за Карпатами с юга была вытеснена за Тису, а с запада ограничена узкой полосой, от реки Попрад расширяющейся к югу в направлении к реке Уж.
Ныне Пряшевщина — самая западная окраина расселения Руси.
Мерить народную силу Руси за Карпатами принято так:
«От Попрада аж по Тису» живет «наше русское племя»: «нас пол миллиона» или «нас миллион», если при этом вспоминается «американская Русь», куда, действительно, много ушло из-за Карпат, начиная с 1870-х годов — в поисках заработка и лучшей доли. «От Попрада аж по Камчатку живет русский народ!» И в этом случае — «нас двести миллионов!» и «С нами Бог! Разумейте языци и покоряйтеся, яко с нами Бог! »
Но сколько из этой Руси проживало и проживает на Пряшевщине — Ты, Господи, веси. Не токмо мнения, но и официальные статистики в этом вопросе имеют понятие — «растяжимое». Это число - резиновое, оно имеет вековую способность растягиваться и сокращаться. Мадьярская статистика 1910 г. давала повод всех греко-католиков считать руснаками, основываясь на том, что словаки — католики или евангелики, и у них не было причины принимать униатство, да о подобных переходах в унию нет и исторических свидетельств. В этом случае русских на Пряшевщине было бы 245 тысяч человек. Первая чехословацкая перепись насчитала руснаков только 95 тысяч, а в связи с переписью земплинский жупан Михал Славик заявлял: «На Словакии нет ни Русина, ни Русинки (разумей: Русской). Это только мадьярское правительство выдумало с целью, чтобы Словаков, говорящих земплинскою речью, оторвать от средних Словаков, чтобы легче было их омадьярить. А этих омадьяренных Словаков хотят у нас оторвать, как Русинов. А потому очевидно, что это не русская, а мадьярская агитация. Словаки из Земплина, будьте внимательны не только к себе, но и к соседям и объясните им, что они Словаки, потому, что по словацки говорят, у них словацкая одежда, обычаи и песни. Правда, что у них иная вера, греко-католическая, которую называют русской верой, но от этого они не будут и не есть русскими». *) В смысле подобного толкования 95 тысяч руснаков («омадьярщенных Словаков»!) не получили ни одной государственной школы. С этим шовинистическим мнением, однако, не согласилась культурная Словакия, в частности «Матица Словенска» в лице председателя ее проф. Иосифа Шкультеты, ген. секретаря Рудольфа Клячко, Михаила Секея и др. Статистика 1930 г. указала уже 124 тысячи русских, которые добились в 1932 году открытия первой госуд. школы с русским языком преподавания, а к концу 1936 года всех русских гос. школ на Пряшевщине было уже около сотни. В 1938 г. статистика уже «самостоятельной» Словакии указала только 70 тысяч русских на той же территории, а затем и это число было сокращено до 60 тысяч. Ныне это резиновое число снова растягивается, очевидно в связи с переменой политического климата и новым направлением ветра, как было веками.
*) Более подробно см.: Д-р Иван. И. Жидовский: Пряшевская Русь в борьбе за свои права, сборник «Подкарпатская Русь в годы 1919—1936», Ужгород, 1936, стр. 87—91.
Впрочем, не число нас теперь интересует, но та сила духа, которая жила и творила, независимо от статистик и наличия школ.
«Пряшевская Русь», как понятие национальное, собственных административных границ не имела. Сама она свое распространение определяла од Попрада по Уж, вдоль Бескидов к Карпатам 1). Тут живет Русснак или Руснак; имя Русин он принимает, как более широкое, обобщающее.
*) Специально о национальных и административных границах Пряшевщины пишет Иван С. Шлепецкий в статьях: «Правовое положение русского населения Пряшевщины», «Костер», Прага, 1946, № 5—6 и «Пряшев; шина. Данные, какие представляет о ней наука», «Костер», 1946, № 1.
На восток, за Ужом и по Черную Тису жил Русин (см. летопись Нестора, где это имя применяется вообще к русским; мн. число от русин — русы или русские, как от болгарин — болгары, сербин — сербы, чехин — чехи). И когда Русина называли Руснаком, он считал это умалением.
А «за горами» жила Русь с десятками имен, кровная, родная, братская.
Бо свои то за горами, не чужи,
Русь — едина, мысль одна у всѣх в душѣ!
(Духнович. )
«… се почтеннейшее русского народа наименование по наречиях коль многообразно произносится: росс, русс, россин, русин, россиан, русан, руссонин, руссак, русснак...» — напоминал на рубеже XVIII—XIX веков карпаторусский языковед (Иван Фогороший).
Земля, где жил Русин, всегда была административной единицей.
По преданию «пуп земли» был в Карпатах. Вот на этом земном «пупе» и жил Русин, считал эту землю своей исконной, прадедной, неотъемлемой. Политики в разное время этот «пуп» толковали по-своему на разные лады: то это была «пограничная полоса», «верховина» (вроде «украина», но лежащая в верхней части государства или его федеративной части — Мадьярии), то «важный стратегический пункт», то «корридор на Восток», то «переход с юга на север», то «мост Малой Антанты», то «природная линия Арпада» и пр., и пр. На официальном языке земля эта именовалась последовательно за последнее столетие: «Северо-Восточной горней (но не горной!) областью короны св. Стефана», автономной Подкарпатской Русью (без автономии) или Подкарпаторусским краем, Карпатской Украиной, к которой хотел Гитлер (как к пуговице кафтан) присоединить всю прочую Украину, Подкарпатьем — Карпатольей с изобилием «пиркошей», мадьярских жандармов, носивших на шляпах петушиные перья-хвосты. Ныне это — Закарпатская область.
Сам Русин упорно именовал свой край — Русью, добавляя к ней различающий эпитет в зависимости от направления ветра над Карпатами: Русью Угорской, Карпатской, Подкарпатской, Прикарпатской, Закарпатской. Он понимал свою Русь с очередным эпитетом родной сестрой Руси Московской, Киевской, Галицкой, Новгородской, Литовской. Ни ветры, ни климаты не поколебали в Русине верность народную и уверенность в себе:
Я Русин был, есмь и буду,
Я родился Русином,
Русский свой род не забуду,
Останусь его сыном. (Духнович. )
«— Айно, жилисьме, видилисьме, як было и як ся стало.
Та и теперь живеме, видиме, як е, та, даст Бог, доживемеся и будеме видѣти, як буде... Тото я так думаю... » (Юра Попадинец. )
А в результате этот многоименный и политически многозначащий край в исторической перспективе оказывался «землей без имени». Этот «пуп земли» был неизменно стыком четырех или пяти государственных границ и стольких-же сфер влияния (Польша, Венгрия и Австро-Венгрия, Румыния, ЧСР, СССР, а косвенно и Германия), стыком шести национальных украин — русских и украинцев, словаков, мадьяр, румын, поляков, немцев, при большом наличии еврейского и цыганского населения. При широком чехословацком демократизме в 1936 г. на административной Подкарпатской Руси жило девять народов и народностей, имеющих свои меньшинственные культурные права и школы (русские и украинцы, чехи, словаки, мадьяры, румыны, немцы, евреи и цыгане). Эти народы и народности принадлежали к шестнадцати официально признанным церковным общинам или религиозным группировкам (католики, греко-католики, православные, евангелики, лютеране, кальвинисты, миссионеры, баптисты, библисты, гуситы, чешско-братская церковь, старообрядцы, еврейские ортодоксы; израэлиты, сионисты и без конфессии в масариковском понятии), не считая мелких сект. На выборах в 1936 г. здесь было выставлено 24 списка 24 политических партий.
Вот при каком столпотворении вавилонском, явном или подпольном, Русин считал своим долгом держать верность своему «корню», хранить «заветы предков» и ратовать — веками— за свое сегодня и завтра.
И Русснак на Пряшевщине, сидя за пазухой у словаков и не составляя для мадьяр «опасной особи», как политически, так и культурно всегда «прилеплялся» к Русину за Ужом и его «земле без имени», сотрудничал с ними, заботился о них, несмотря на неизменно пролегавшую между ними границу — по реке Уж. Для безграничной любви и граница не препятствие.
Деля долю со словаками, Руснак и Пряшевщина для всей Руси за Карпатами играли крупную роль в деле создания общеславянской линии. Они живо воспринимали дух возрождения у чехов и словаков, содействовали этому возрождению (Добрянский у словаков, Венелин у болгар) и пропагандировали идею славянского братства в своей среде, в том числе и у братьев за Ужом (Духнович, Павлович, Попрадов). Больше того, Пряшевщина оказалась культурно-национальным пунктом между Москвой и Ужгородом. Известно, что австрийское, а затем мадьярское правительство весьма подозрительно относилось к самым невинным и законным сношениям Руси за Карпатами с Москвой. Получение посылки с книгами в Ужгороде и Мукачеве — из Москвы, несмотря на пограничный просмотр их, обычно сопровождалось «интересом» к получателю со стороны жандармерии и окружного начальства, солгабировшага. Пряшевщина имела непосредственные сношения с Прагой, Львовом и Веной, оттуда выписывала и получала русскую литературу и затем, уже не вызывая подозрений, пересылала ее за Уж, в «землю без имени».
Пряшевщина административно была землею западной, товто-словацкой, там мадьярский административный шовинизм был сосредоточен на словаках, а потому Пряшевская русская интеллигенция чувствовала себя более свободно, она была, так сказать второразрядной опасностью. Не удивительно, что и многие замыслы, и дела пряшевчан в Ужгороде представлялись открытой революцией. Было бы исторической нелепостью творческое прошлое летописной по своей древности Руси на юг от Карпат, неизменно соблюдавшей свое единство, делить по административной границе на Уже, однако, в силу административных условий, конечно, Пряшевщину себе позволить больше, чем Ужгород. Не удивительно, что первые; карпаторусские книги были напечатаны по инициативе пряшевчанина, Духновича, первые карпаторусские организации культурно-просветительского характера были заложены в Пряшеве («Литературное Заведение». О-во Іоанна Крестителя), оттуда-же вышел замысел организации русской типографии, испугавший Мукачевского епископа так, что он и говорить о том не позволил! Если по именам рассмотреть национальное возрождение Руси за Карпатами после 1848 г., то. необходимо признать, что долгое время им руководили люди с Пряшевщины, с этой самой западной окраины всего русского расселения.
В этом смысле и уместно будет, не внося никакой идеи сепаратизма, рассмотреть хотя-бы на образцах литературного творчества, душу Пряшевщины.
Кто дружески и братски смотрит на Пряшевщину извне, пусть он это делает не «с птичьего полета», но заглянув в народную душу.
Кто сам будет строить жизнь Пряшевщины, тому вдвойне полезно знать, кто были его предки или предшественники, и, прежде чем судить прошлое, ознакомиться с ним и понять, что оно насквозь проникнуто здоровой революционной идеей, призывающей к борьбе за свободу, осуждающей национальную трусость, подхалимство и угодничество.
Для литературной современности всегда открыты страницы, поэтому обозрение мы ограничиваем образцами из творчества, которое характеризует отдаленное и недавнее прошлое. Это, так сказать, региональный смотр творчества пряшевчан и тех, кто неразрывно был и есть с ними связан.
Памятники древнейшие и стихи диалектического порядка мы печатаем или по старой орфографии, или с сохранением буквы ѣ, которую следует читать, как и, для соблюдения фонетики рифмы. Тексты передаем без изменений по их первоисточникам и только в двух вещах Попрадова исправляем несколько строк после сравнения их со случайно уцелевшими рукописями.
При чтении образцов не будем строгими эстетами стиля и формы. Пряшевские литераторы, конечно, не всегда шли в ногу с писателями в России, но к тому были и причины, о которых мы говорили выше. Поинтересуемся не только тем, как писали пряшевские патриоты, но, что самое важное, что и о чем они писали. И будем помнить, что, любя правду и служа ей, пряшевский писатель очень часто должен был эту правду высказывать обиняком, путая цензуру.
Образцы литературного творчества приведены нами таким образом, чтобы они не только являли себя, но, по возможности, характеризовали и творцов, и условия в которых протекала их творческая жизнь. Поэтому мы отказались от примеров беллетристических и предпочли им публицистику и историко-литературные очерки, а по мере возможности те заметки и письма, которые резали правду в глаза, не опасаясь, что ее зачеркнет карандаш цензора. *)
*) Библиографические данные см. в трудах: Ю. А. Яворский: Значение и место Закарпатья в общей схеме русской письменности, Прага, 1930, стр. 1—24 или более обширно — Е. Л. Недзельский: Очерк карпаторусской литературы, - Ужгород, 1932, стр. 1—289.
СПОМЕН ВИЧНИ КЕ(РЕ)СТУРСКИ
(Историко-литературный сборник «Пряшевщина». стр. 170 -171)
Летописные заметки, писанные русским переселенцем из Шариша на Словакии в Керестур в Бачке (ныне Югославия). Заметки начинаются 1746 г., когда шло массовое переселение русских и словаков в Бачку и доведены с пропусками до 1895 г. Писана шаришским диалектом и с изобилием мадьяризмов и словакизмов. Приводим отрывок:
Роки:
1746. Кетъ почали селѣцъ.
1747. Керестур насельелъ.
1751. Контрак достали у Керестуре.
1772. Кетъ почали церкву правицъ.
1777. Кеть булъ сухи рокъ, ста-то(к) гинул.
1784. Кетъ доправели церкву и пошвеце(ли).
1806. Кетъ статокъ помарзъ на кв(ѣ)тну не(дѣлю).
1813. Кетъ вода велька була.
1816. Кетъ теметов1) пошвеце(ли).
1821. Кетъ дзвон вельки привезли.
1830. Кетъ тварда жима була теди крижъ привезли гу церкви.
1834. Кетъ до Петровцохъ сельели.
1836. Кетъ колера перша була.
1846. Кетъ турню2) оправали з ба-каром 3).
1848. Кетѣ ше буна 4) зорвала у Мадярскей.
1849. Кетъ була шашка 5).
1850. Кетъ шнѣгу не було.
1853. Кет два бурѣ булі, юлія 7, една у седемъ годзини, а друга на 12 годзи(ни).
1856. Кедъ вода пришла.
1859. Кедъ церкву правели при во-дици 6).
1861. Кедъ новтаруша вигнали, Са-лая.
1873. Кедъ бирова 7) вицагли за власи, Гудака, на велку ноцъ, а вецка позаверали 37 хлапохъ до Зом-бора.
1878. Наш царъ Босну отнялъ.
1889. Кедъ Рудолфа, царового сина, на посцели забитого и умартого (нашли); тотъ рок и владика умар мар. 4; тотъ рокъ при бурѣ були до тижня 8), кет овси кошели; тотъ рокъ дзвон ца-гали до церкви 29 октомбра
1892. Кедъ положели владыку першого Руснака 9); вше булъ Горват.
1893. Кедъ яраш 10) подзельели у мар-цу; тот рок в ошенѣ церкву мальовали, иконостасъ злацели.
1894. Тотъ рок докончели майстрове церкву по роботохъ и владика бул опатрицъ 11) церкву, ци добре.
1895. Тот рок...
*) мадьяр., кладбище; 2) башню; 3) медными листами; 4) бунт, революция; 5) саранча; 6) криница, колодезь; 7) староста, мадьяр; 8) недели; 9) еп. Юлий Дрогобецкий; 10) округ, мадьяр. 11) посмотреть.
АРСЕНИЙ КОЦАК
(Историко-литературный сборник «Пряшевщина». Стр. 171 -172)
Род. в Великом Буковце в 1737 г., умер в 1800 г. Доктор богословия, магистр новициата в Красном Броде (1768—1771), профессор в Имстичевском, а затем Мария-Повчанском монастырях, дважды игумен монастыря в Буковце. Автор первой закарпатской «Грамматики роусской», написанной в 1779—1788 г. г.
«Грамматика роусская
сирѣчь правила извещательная и наставительная о слово-сложении слова языка славенскаго или роусскаго во пользу общую, и утвержденіе всѣм свойственнаго языка своего братіямъ не точію къ чтенію и писанію; найпаче-же чтеній и писаній разумѣнію, но такожде и латинскаго языка, обще воспріятаго удобнѣйшему понятію, и изученію всеполезнѣйшая и благопотребнѣйшая ново-сложишася, и списашася трудолюбіемъ единаго найменшаго отъ братіи чина С. Васил. Вел. во с(вя)тои обители Марія Повчанской».
Вступленіе.
Научившися грамматицѣ латинской,
Оувѣдахъ нѣчто и от греческой,
По семъ вдавшися до школы богословской,
Вкусихъ нѣчто и от еврейской
Присемъ такожде любопытный сущи
И межи различными язычниками будущи
Видѣхъ грамматику не точію оугорскую,
Но по семъ такожде и нѣмецкую.
Всѣ оубо языки в Европѣ сущія
Оувидѣх зѣло любомудрствующія.
Єдины точію едины мѣзерны Руснакы,
Мняху ся мнѣ быти, аки спростакы,
Єже мнѣ зѣло сотворися не зносно
Тѣмъ всегда помышляхъ, цибы не возможно?
Грамматику нѣкую и языка Рускаго
Или аще изволишъ ради й Словенскаго
Грамматику г(лаго)лю, цибы не можно сложити,
И сію явѣ міру всему предложите,
Дабы и нас мѣзерных Руснаков,
Не судили всѣ аки спростаковъ,
Что оубо мыслилъ емъ, не всуе мыслилъ емъ
Но о чемъ мыслилъ емъ, и вымыслилъ емъ.
Правда не знаю, ниже г(лаго)лю, ижъ бы было дѣло совершенно,
Но прото общему суду предаю любезно.
Дабы возмогли о семъ дѣлѣ моемъ всѣ судити,
Єда ли бы возможно сему тако быти?
ПЕТР ДИМИТРИЕВИЧ ЛОДИЙ.
(Историко-литературный сборник «Пряшевщина». Стр. 172 -173)
Род. в селе Збой, Снинского окр. в 1764 г., умер в 1829 г. Профессор генеральной семинарии в Львове, впервые начавший читать лекции по философии на славяно-русском языке, затем в Краковском университете читает математику по польски, с 1803 г. профессор Педагогического института, а затем университета в С. Петербурге и в Училище правоведения. Первый декан юридического факультета Петербургского университета. Перевел ряд научных книг с латинского и немецкого языка, создавая русскую философскую терминологию. Автор трудов «Логические наставления», «Ѳеория общих прав», «Естественное право народов», «Полный курс философии». Печатаем ранние его литературные опыты, непосредственно еще связанные с его родиной.
Из предисловия к «Наставлениям Любомудрия».
(Посвящение перевода епископу Андрею Бачинскому) ... Колико Вы, Превосходительнейший Архиерее, ходатайствовали, коликое тщание и труды в правлении угророссийския Церкве за лет 19 положили, коликую склонность и щедроту всем питомцам Вашим, особливо мне в науках упражняющуся показали есте, предупомянутых общих и собственных благ участник первый плод сей науки... посвящает.
(История и язык перевода) … Во исполнение всемилостивейшего намерения Императорского высочайшее Виденское наук правительство при возбуждении сих училищ 1787 года определило, да дело Християна Баумайстера в любомудрии умозрителном и действителном преподается, и не по мнозе повелело бяше, да на российский язык преложится, что понеже трудов моих касается, не медленно делу руце приложих, и по мере сил, аще и в недостатку нуждных к переведению средствий сый единою для ползы учащагося юношества Галлицийского переложих. Сея ради причины да не почудится простым иногда выражением благосклонный читатель, но паче трудившемуся благоутробно да простит при новонасажденном благополучия древе о новопроизростшем радуяся плоде.
ОДА МУЗ РОССИЙСКИХ (Акростих).
Нам радость многа Музы возсіяла,
Весела всѣм нам звѣзда ся блистала,
Юж ся розлив ал на запад и восток
Щедроты поток.
Из Галицких нѣдр быстротекущій Днѣстр,
От карпатских гор хладнодышущій вѣтр, Щастіе
Россом пророковал от всѣх
Царей Аустрицких.
Крокодил дивный востает и страшный
Восходит з моря, зрак его ужасный,
Разнимает пасть страх зѣло великій
На род Российскій.
О ты всесилный! вѣрно ти поющих
Спасаєш людей по морю пловущих,
Кійждо пучину морску убѣгает,
Тобою плынет.
Лвов ликовствует, лауры ся вѣнчает,
Что побѣжден звѣрь Богу пѣсни поет
Плесками Парнасс удавает возглас:
Благодать многа.
Аллилуіа убо возопійте,
Сердца во жертву нашу принесѣте
За Николая всецѣломудренна
Чрез Николая.
Юношы, дѣвы орфея сестрицы
Пойте во Храмѣх, непрерывны гласы:
Жій многа лѣта! силне щите свѣта
Скородин(с)кій.
МИХАИЛ АНДРЕЕВИЧ БАЛУДЯНСКИЙ
(Историко-литературный сборник «Пряшевщина». Стр. 174)
Род. в селе Выш. Ольшава, землинской жупы в 1769 г. Был профессором юрид. академии в Великом Варадине, а затем перешел на кафедру политических наук в Будапештском университете. В 1804 г. выехал в Россию, где читал лекции по политик, экономии в Педагогическом институте в Петербурге, а после его преобразования в Спб. университет в 1819 г., был первым его ректором. Вместе с Новосильцевым, Сперанским и гр. Гурьевым состоял в комиссии по составлению законов и «Свода Законов Российской Империи». Был домашним учителем вел. князей Михаила и Николая, впоследствии императора. При кодификации законов состоял начальником II отделения комиссии. Умер в 1847 г., как российский дворянин с гербом, на котором красовалась римская цифра «XV», начертанная рукою Николая I, в воспоминание работ Балудянского по составлению пятнадцати томов «Свода Законов». Является одним из создателей русской юридической терминологии, автором многочисленных проэктов законов. Печатно вышел его труд: «Изображение различных хозяйственных систем». В России известен под фамилией Балутьянский, так как мадьярская транскрипция имени маститого деятеля (Ва-lugyanszky) была прочитана на французский лад, против чего Мих. Андр. не протестовал.
ПЛАН ПРЕПОДАВАНИЯ
ПРОПЕДЕВТИКИ ИСТОРИИ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОВЕДЕНИЯ.
Пропедевдика законов состоит из двух частей: первая часть заключает в себе общие понятия о законоведении и науках, в состав оного входящих; вторая излагает порядок обучения законоведению или методологию.
Часть первая.
I. Общие понятия о праве и о разных родах законов.
1. Право в смысле закона (objektive).
2. Право в значении нравственной возможности поступать по закону (subjektive).
3. Право, как собрание законов, напр., право римское, русское и пр. Первое значение есть основание прочим. Сколько родов законов, столько родов прав.
Роды законов:
1. Государственное право публичное.
2. Законы гражданские — право гражданское (jup civile).
3. Законы феодальные.
4. Законы церковные.
5. Законы уголовные.
6. Законы финансовые.
7. Законы полицейские.
8. Трактаты — право народное.
И т. и т. д.
ЮРИЙ ИВАНОВИЧ ВЕНЕЛИН - ГУЦА
(Историко-литературный сборник «Пряшевщина». Стр. 175 - 177)
Род. в селе Великая Тибава в 1802 г., умер в 1839 г. Просветитель болгар и проповедник единства русских племен. Автор трудов: «Древние и нынешние Болгаре» (Москва, 1829, 2 т. ), «Влахо-Болгарские и Дако-Славянские грамоты» (Спб. 1840), «Древние и нынешние Словене» (Москва, 1841), «О споре между южанами и северянами» на счет их россизма» (Москва, 1846), «Скандинавомания и ее поклонники» (Москва 1841) и др. Ему воздвигнут памятник в Софии, на котором написано «Юрию Венелину — просветителю болгар». Жил в Москве и сотрудничал с Спб. Академией Наук, по профессии — врач.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О РОССИЯНАХ ВЕНГЕРСКИХ
(Отрывки о переселении русских за Карпаты. )
Время пришествия Россиян в Венгрию нельзя точно определить, поелику они в разные времена переходили через Карпатские горы. Первое их пришествие в Паннонию или нынешнюю Венгрию случилось вместе с пришествием Мадяров *) или Венгерцев.
*) В этой ранней работе Венелин всюду пишет «мадяр» вм. позднейшей формы — «мадьяр».
Венгерцы, или как сами себя называют Мадяры, народ Монгольского происхождения, быв соседственными племенами вытесняемы из древних своих Бухарских обиталищ, подняв свои шатры покотились из-за Каспийского моря по над Волгу.... Хотя Мадяры и дошли до Паннонии, однако променада их не кончилась без драки, ибо Аланы, обитающие около Волги, не преминули путешественникам бухарским выйти на встречу и кровопролитным приветствованием заставили одну часть Мадяров к Северу в Биармию или нынешнюю Пермскую губернию прогуляться. Другие-же на сию сторону Волги перескакавши, попались в когти Русских, которые их в сражении на две части разорвав, одну часть к Финскому заливу выправили, остальная-же часть, пробравшись к Киеву, — в начале Х-го столетия, не знать по какой причине, оставила свое обиталище и в сотовариществе премногих Россиян перешла через Карпатские горы в Паннонию.
Венгры и Россияне после покорения Паннонии разделили ее между собою; Венгры с стадами своими распространились по Южной Венгрии, а Россияне заняли всю северную часть Венгрии, построили себе города, из которых один и по ныне стоит недалеко Пресбурга и называется по венгерски о-рос-варом, т. е. Российскою крепостью. Россияне в Северо-Западной Венгрии поселившиеся приняли веру христианскую по примеру своих соседов Моравцев и были, как и Моравцы (коих Апостолами были с. Кирилл и Меѳодий Греческие Монахи) последователями Греко-Восточной Церкви, но после вместе с Моравцами и Богемцами переведены в Латинскую Церковь... Россияне-же Северо-восточной Венгрии, которые ближе были к Галичанам, сохранили и религию свою и наречие.
... В правление Белы IV стали от каспийских орд высыпиваться безчисленные татарские полчища и проталкиваться к Югу и Западу. Предводитель Татарский Завоеватель Батий, опустошивши Россию начал сунуться к горам Карпатским... Тамошние Россияне, равно как и Венгерцы равные претерпевали бедствия и несчастия, равно как и Венгерцы сражались с варварами. Венгерские тогдашние писатели о Россиянах замечают, что в одном сражении с татарами первые начали сражаться Россияне; в другом месте — что когда Венгры в некотором сражении обращались в бегство с одной стороны, с другой Россияне еще дрались с Татарами до тех пор, пока судьба их не была определена окончанием драки. После трехлетнего опустошения Венгрии, татары возвратились к северу.
Возвратившийся король нашел Венгрию огнем и мечем опустошенную, Бела, чтобы убежавшими, убитыми и плененными слишком уменьшенное число жителей умножить и населить безлюд(ное) кор(олевство), множество пригласил колонистов из разных иностранных областей. Из сих колонистов первые и многочисленнейшие были Россияне, которые, видя беспрестанно в своем Отечестве свирепствующих Татар и не надеясь безопасности в России, с удовольствием приняли, предложение Венгерского Короля и в множестве поселились по обоим берегам Тиссы.
... Венгры после изгнания с трона в 1046 году Петра, послали нарочных в Россию в том-же году, чтоб вручить Андрею скипетр Венгерский. Андрей, приняв воззвание сие, от тестя своего Ярослава, у которого он одну часть своего изгнания, т. е. при супруге Анастасии пробыл, отправился в Венгрию и с супругою своею и многочисленною свитою. Почему удобно примечает Г. Карамзин, когда говорит: «Вероятно, что сей брачный союз служил поводом для некоторых Россиян переселиться в Венгрию, где в разных Графствах на левой стороне Дуная живет до ныне многочисленное их потомство, утратив чистую веру отцов своих»...
... Татары в начале второй половины XIV столетия знова начали от Дона нападать на Подолию. Князь Ѳеодор Кориатович, внук Гедимина Литовского, господствовавший в полученной в удел Подолии, прибег к помощи сильного в то время Короля Венгерского Лудовика I, который частию чтоб со стороны Галиции обеспечить Венгрию от зла, однажды уже ее достигшего, а частию чтоб получить право на Русские земли, прислал ему около 20. 000 человек в помощь с коими он хотя отбыл нападения Татар, и с их стороны обеспечил мирное свое правление, однако не мог обойтись без драки с своими старшими братьями. Наконец, после неудачных многократных ссор и драк с Литовскими своими родственниками с одной, а новых татарских нападений с другой стороны, принужден быт оставить Подольское свое Княжение врагам и искать убежища у Лудовика. Около 1360 года выехал в Венгрию с многочисленными переселенцами, принят Королем благосклонно. Лудовик дал ему и его сопутникам область, простирающуюся от Тиссы до гор Карпатских. Россияне, пришедшие с сим Князем поселилился в южной части Берегского и Унгварского Графств. Князь Ѳедор Кориатович при реке Латорице построил на особливой круглой горе величайшую, важнейшую и ныне знаменитую крепость Мункач. Построив на другой стороне реки против города и крепости Монастырь С. Василия Великого. Сей монастырь и по ныне стоит и есть из красивейших Монастырей в Венгрии; он принадлежит Русским Монахам, а имение его состоит в трех соседственных селениях.
АДОЛЬФ ИВАНОВИЧ ДОБРЯНСКИЙ
(Историко-литературный сборник «Пряшевщина». Стр. 177 - 182)
Род. в селе Рудлёво в 1817 г., умер в Иннсбруке в 1901 г. Виднейший карпаторусский и славянский деятель. Автор многочисленных политико-общественных работ на русском, немецком и французском языках. Важнейшие из них: «Речь... об адресе» (1861), «Проект политической программы Руси Австрийской» (1871), «Наименование австро-угорских русских (1885), «Программа для проведения национальной автономии в Австрии» (1885), «Партийная жизнь славян в Чехии» (1889) и т. д. На русском языке вышли «Патриотические письма» (1873), «О западных границах Подкарпатской Руси со времен св. Владимира» (1880), «О современном положении австро-угорской Руси» (1885), «Взгляд А. И. Добрянского на вопрос об общеславянском языке» (1887), «Календарный вопрос в России и на западе» (1894), «Плоды учения гр. Л. Н. Толстого» (1896) и др. Ряд статей шел одновременно на русском и на немецком языке. Псевдонимы Добрянского —Аидин и Сремец.
Отрывки из политических статей.
.....Идем на встречу важным переменам в государственном организме, первым звеном которых является, именно, довременное министерство, составленное по совету самого надежного государственного деятеля (графа Кильмансега). Не тайна то для лжелиберальных Немцев, Поляков и Мадьяр; все они спустили носы и стались, именно после ужасного фняска отца коалиции (графа Бадени), которому захотелось быть министром-председателем , крайне недовольными; но тем не менее Мадьяры перестали роптать, а Немцы и Поляки решили поддержать новое министерство, чтобы спасать по крайней мере частицу своего преобладания. Тем более следовало-бы нам засвидетельствовать, что относимся с доверием к сему министерству и будем поддерживать его уже потому, что оно составлено не из враждебных нам партий, а из чиновников, которых нельзя даже подозревать и пристрастии или в пренебрежении существующими законами ради партийных интересов.
Нам, правда, неловко, почасти и преждевременно выступать с громкими заявлениями доверия к министерству, действие которого только что началось, ибо наш народ в продолжении уже тридцати слишком лет так угнетен, что потерял значение в государственной жизни. Но сие прискорбное обстоятельство вызывает нас к усердной деятельности, то есть, в неимении других средеств, к петиции к мннистру-предссдателю об устранении иезуитон из наших монастырей, о прекращении введения государством фонетики для русского языка и о защищении нашей народной церкви от всяких нововведений, не согласных с грекославянским обрядом, чтобы не лишить отчаивающийся наш народ всякой нравственной поддержки, а кроме сего, о политическом и административном отделении исторической Червонной Руси (Rothreufien), то есть Галнцко-Володимирского королевства, от так называемой западной Галиции, созданной, как из польских, так и из земель Чешской короны и имеющей особую свою историю, - чтобы прочно устранить вопиющие ежедневные оскорбления и поругания церковной и народной нашей святыни. Нe только географическое положение, но и исторические воспоминания и наречие (диалект) населения вяжут западную Галицию к землям Чешской короны: ибо Краковская область, приобретенная императором Фердинандом I Благим в 1846-ом году, принадлежала в давные времена, по свидетельству истории, к землям Чешской короны; воеводства Осветимское и Загорское ревиндикованы Марией Ѳересией 1773 года на правах Чешской короны, почему и принадлежали всегда к немецкому союзу (deutscher Bund); а чешское наречие очень мало отличается от польского, которое даже преобладает в Силезии, причисляемой, бесспорно, до сих пор к землям Чешской короны. Кроме того вяжет западную Галицию к землям Чешской короны и общий им латинский церковный обряд, но всуе искал-бы кто-либо какой-то настоящей связи западной Галиции с восточною. Наши недоброжелатели показуют, правда, на то обстоятельство, что восточная, не менее чем западная Галиция были связаны вплоть до 1773 года с Польшею под королем польским, но каждый знакомый с Польшею знает, что эта связь была основана не на праве, а на насилии, следовательно, здесь в расчет входить не может, Мария Ѳерсспя не заняла какую-либо частицу Польши, а ревиндиковала, соответно присяге, сложенной по поводу своего венчания в королеву Угорщипы, принадлежавшее по праву к Угорской короне Галицко-Володимерское королевство, а в качестве чешской королевы то, что принадлежало по праву к Чешской короне, как о сем красноречиво свидетельствует международный трактат, подписанный добровольно и Польской республикой.
***
Так как в течении продолжительного времени замечается колебание греческого обряда в Галичине, и постановления обсуждаемой апостольской конституции, проведение которой, к сожалению, все более подвигается вперед, являются насилиями, которые во всяком случае позволят совсем оставить под сомнением дальнейшее существование этого обряда, а следовательно и греко-католической церкви, — то насчитывающие около трех миллионов коренные жители Галичины поставлены под альтернативою: или утратить свою национальную святыню и свою народность, т. е. свое существование, чтобы раствориться в искони враждебном им польском народе, или путем отказа от католического догмата, т. е. воссоединением с православною церковью, навсегда избавиться от всякого вмешательства в их церковные дела непрошенных польских опекунов, в частности польских иезуитов, и таким образом избежать подготовляемой гибели их национальной жизни. — Австрийское правительство выступило на окончательную борьбу с русской церковью и народностью. Убедившись в этом, немногие, оставшиеся верными церкви представители русской интеллигенции в Галичине и Угорщине решились употребить все свои усилия, чтобы отразить, направленный против русского народа удар. Единственным средством к этому они сочли принятие православия. К этому издавна стремится весь простой народ и все почти низшее духовенство. Австрийская конституция не ставит этому никаких формальных затруднений. Но, что значат в Австрии народные желания и положительные законы, когда они не согласны с желаниями правительства, располагающего деньгами и штыками!
Я не знаю за собой никакой вины.
(Отрывок из защитительной речи на процессе против «Ольги Грабарь и др. » в том числе и против А. И. Добрянского с обвинением в государственной измене. А. И. подверг обвинительный акт убийственной, уничтожающей критике. Отметив в нем противоречия и явные подтасовки, А. И. приходит к выводу, что прокурор стремился, очевидно, внушить подсудимым, а вместе с тем и всему галицко-русскому и карпато-русскому народу следующее: )
Что образование, честность, трезвость и незапятнанный образ жизни, признанные неоднократно высочайшими местами и лицами, заслуги в отношении к престолу и государству и неизменная верность при самых трудных обстоятельствах никого не могут предохранить от публичного поругания его имени от материального разорения и даже тюремного заключения; что все означенные качества могут служить даже поводом для обвинения, если против подобного лица представляется подозрение, что он привержен своей народности и пользуется особенным уважением своих соплеменников;
что, сообразно с этим, ношение высочайших отличий, особенно орденов, при известных условиях, может считаться отягчающим вину обстоятельством;
что основные государственные законы, обезпечивающие каждому народу его язык и национальность, свободу науки и образования, свободу печати и совести, ни мало не связывают прокурора и вообще власти, коль скоро им угодно заподозрить в ком нибудь побочную цель при пользовании этими законами;
что каждый может спастись от уничтожения своей чести и имущества лишь тем... (Председатель призывает подсудимого к порядку. )
что мы, следовательно, должны всячески обособлять нашу литературу от наших заграничных соплеменников, должны отказаться от литературы в собственном Смысле слова, особенно-же старательно избегать знания и употребления нашего древне-славянского церковного языка, читать исключительно рекомендуемые обвинительным актом — за специально австрийские тенденции — украинофильские издания, особенно-же писанные фонетическим правописанием; должны воздерживаться от взаимных посещений и закрытой переписки, хотя-бы то между родными, в крайнем-же случае, можем пользоваться открытыми письмами, если не желаем провиниться в угрожаемой смертью государственной измене;
что мы должны с отвращением избегать, как опаснейших врагов Австрии, наших православных соплеменников во Львове, Буковине и Угрии и вообще всех приверженцев греко-восточной церкви; должны, по примеру г. прокурора, называть их бранным именем схизматиков и питать убеждение, что если-бы кому либо из греко-униатов заблагорассудилось перейти к греко-восточной церкви, по одиночке или в сообществе нескольких лиц, то это была-бы, по обвинению, апостазия, т. е. отпадение к язычеству, и что подобным лицам никак нельзя верить в переход по религиозному убеждению, а наоборот, следует рассматривать их, без дальних околичностей, как государственных изменников;
что редакторы должны в будущем издавать свои журналы на таком языке и правописании, а в добавок в таком церковном и политическом направлении, какое нравится г. прокурору, под страхом не только частых конфискаций и, следовательно матерьяльного разорения редакторов, но и их ареста, как государственных изменников, если они печатают статьи, против которых ни закон, ни прокурор не могли возразить в свое время, и хотя-бы с тех пор прошло много лет;
что общество, где занимаются чтением газет, билиардною и карточною игрою или устройством общественных увеселений, и которые потому очень подозрительны в политическом отношении, никак не могут избирать в свои председатели лиц хорошей репутации, особенно-же имеющих знаки высочайшего отличия; в противном-же случае, они должны быть судимы в государственной измене. (Прокурор прерывает подсудимого, а председатель грозит лишить его слова. Речь свою Добрянский заканчивает словами: )
Я не знаю за собой никакой вины, которая могла-бы возбудить против меня подозрения. Если-же дело идет о том, что я пользовался правами, которые обеспечены каждому гражданину основными законами, то я не думаю, чтобы кто-нибудь в мире мог осудить меня по этому поводу. Если приговор нарушает основные законы, то он сам противозаконен, а потому такой случай не только поколебал-бы нашу правовую почву, но и вызвал-бы крик негодования как здесь, так и заграницею и нанес-бы нам всенародное посрамление.
АДРЕС А.И. ДОБРЯНСКОМУ
АДРЕС
славянской студенческой молодежи в Вене великому ее учителю
АДОЛЬФУ ИВАНОВИЧУ САЧУРОВУ-ДОБРЯНСКОМУ
в день его рождения 6-го декабря 1886 года
в знак признательности и преданности.
Милостивый Государь,
Глубокоуважаемый Адольф Иванович!
С нетерпением ожидался славянскою студенческой молодёжью день Вашего рождении и радостно приветствуя его, она им пользуется, чтобы Вам, Глубокоуважаемый Нестор Славянского Возрождения, преподнести в дар свои чувства глубокой признательности и искренней преданности.
Неусыпная Ваша деятельность, не ощущая громкости, известности и признательности, но полная самоотвержения и самопожертвования, служила пятьдесят слишком лет указанием и руководством для Ваших сподвижников, лучших сынов всех славянских племен.
Ваш глубокий ум, Ваши всеобъемлющие знания, Ваши неисчерпаемые силы, Ваш непоколебимый патриотизм и безграничная преданность славянскому делу, Ваша незыблемая вера и при всем этом неподражаемая простота встречают не у одной только славянской молодежи радостное удивление и вызывают повсеместно в славянстве уважение, преданность и любовь к Вам и воодушевление для общего всем нам славянского дела.
Если-же Вы на этот важный в Вашей жизни день припомните себе всю Вашу дотеперешнюю деятельность и посмотрите на сумную картину, представляемую сегодня Славянством, не унывайте и не думайте, что голос Ваш остался гласом вопиющего в пустыне.
Нет, великий наш учитель! Мы, представители всех славянских племен, Русские, Сербы и Хорваты, Чехи и Словаки, Болгары и Словенцы, мы славянская молодежь, готовая пожертвовать все свои силы и способности добру и преуспеянию Славянства, исповедуем с Вами и за Вами:
Есть лишь один более чем 100-миллионный славянский народ и представляет он собою отдельный и самостоятельный славянский мир. Мы желаем с Вами его объединения и единства и готовы везде и всегда содействовать достижению этой цели. Славянский народ живет своею собственной жизнью и имеет свою самостоятельную, более чем тысячелетнюю культуру. Если-же, по неимению свободы, отдельные славянские племена более или менее отторгнуты исконными врагами Славянства от своей славянской культуры, и наброшена им чужая, западная, то считаем это явление только временным и преходящим, и конец ему предвидится в близком будущем.
Соединятся опять все славяне в своей славянской народной святой православной церкви, завещанной им Равноапостольными Святыми Кириллом и Меѳодием Просветителями Славян. Бросят также западные Славяне чуждое германороманское письмо и возвратятся к своей народной славянской азбуке, данной славянам святыми славянскими Апостолами.
Все мы высоко держим знамя высокообразованного нашего старославянского языка и, считая его общим нашим достоянием, завещанным нам предками нашими, мы вместе с тем желаем иметь общим один живой славянский язык.
По Вашим указаниям и под Вашим предводительством, маститый, наш вождь, мы достигнем цели — совершенного единства славянского народа, его полной свободы, для других народов недостижимого и врагов наших устрашающего величия, с Вами мы доживем того, что славянский народ займет в мире первенствующее положение, возродит человечество и поведет его по пути развития и совершенства!
Так пусть-же будет для Вас утешением в тяжелое время, переживаемое теперь Славянством и наградою за Ваши многолетные неусыпные труды, что семена, засеянные Вами, всходят повсеместно, приносят уже роскошные плоды и что Вы имеете многих последователей, и воскликните с нами многозначительные слова чудной нашей церковной песни: С нами Бог разумейте языци и покоряйтеся яко с нами Бог.
(Следуют подписи: 40 русских, 7 болгар, 26 сербов, 14 словаков, 23 хорватов, 24 словинца и 66 чехов. Всего 200 подписей).
АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ ДУХНОВИЧ
(Историко-литературный сборник «Пряшевщина». Стр. 183 - 188)
Род. в Тополе в 1803 г., умер в 1864 г. Организовал первый литературно-издательский кружок «Пряшевское литературное заведение»(1850 г. ). Издал «Книжицу читальную для начинающих (1847), пьесу «Добродетель превышает богатство»(1850), альманахи «Поздравление Русинов» (1850, 1851 и 1852), русский молитвенник «Хлеб Души»,«Краткий землепис для молодых Русинов», «Литургический Катехизис» (1851), «Сокращенную грамматику письменного Русского языка (1853), «Молитвенник для русских детей» и первый календарь «Месяцослов для угорских Русинов на 1854 -г. ». Написал ряд трудов о Пряшевской епархии по латыни, из них «История Пряшевской епархии» в переводе К. Кустодиева вышла в 1877 г. в Петербурге. Часть стихотворений издана Фр. Тихим — «Поэзіи Александра Духновича» (1922).
Подкарпатские Русины,
Оставьте глубокий сон!
Народный голос зовет вас,
Не забудьте о своем!
Наш народ любимый
Да живет свободный!
От него да отдалится
Неприятелей буря,
Да согрѣет справедливость
Уж и русское племя!
Желание русских вот:
Русский да живет народ!
Просим Бога Вышнего,
Да поддержит Русского
И даст вѣка лучшего!
ВРУЧАНИЕ
Я Русин был, есмь и буду,
Я родился Русином,
Честный мой род не забуду,
Останусь его сыном;
Русин был мой отец, мати,
Русская вся родина,
Русины сестры и браты
И широка дружина;
Великий мой род и главный
Миру есть современный,
Духом и силою славный,
Всѣм народам приемный.
Я свѣт узрѣл под Бескидом,
Первый русский воздух ссал
И кормился русским хлѣбом,
Русин мене колысал.
Коль первый раз отворил рот,
Русское слово прорек,
На аз-буцѣ первый мой пот
С молодого чела тек.
Русским потом я питан был,
Русским ишел расходом
В широкий свѣт, но не забыл
С своим знатися родом.
И теперь, кто питает мя?
Кто кормит, кто мя держит?
Самое русское племя
Мою гордость содержит!
Прото тобѣ, роде мой,
Кленуся живым Богом,
За печальный пот и труд твой
Повинуюся долгом.
ПЕСНЬ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦА ВЕСНОЮ
Лѣтай, лѣтай, жаворонку,
В воздуху кружи,
Заспѣвай мнѣ и легонько
Щебечь до души!
Вознесися надо мною
К солнечным лучам, —
Мое сердце за тобою
Взлетит к небесам.
Пой, любезный птачку польный,
Богу в высотѣ,
Чтоб он дал сей живот вольный
Менѣ и тобѣ.
Прославляй его за дары,
Что нам тут послал,
За той дождь из теплой хмары,
Что ранком упал.
И моли его смиренно
За всю благодать,
Най дарит Он каждоденно
Нашу землю-мать,
Най хранит он нашу ниву
От скваров и туч,
Най даст росу незлобиву
И грѣющий луч.
Пой, молись! - а я посѣю
Здорово зерно,
Черной землею накрыю —
Не сгинет оно.
А як буйно нам посходит,
И в дородный час
Щедро поле Бог зародит,
Подѣлимся враз.
Так лѣтай-же, жаворонку,
Веселись, спѣвай,
Коли нашу родиноньку
Видишь в житья Май.
Бо не долго — и скрыют нас,
Як зерна ось тѣ,
Черной землею зарыют
В глухой самотѣ.
И не ровна будет доля
Меж нами тогда:
Мене ждет там лучша роля,
С тебе — ни слѣда.
Дух мой, як ядро зерняти,
Сдерет земну плѣснь
И так будет проживати,
Где бессмертна жизнь.
СЧАСТИЕ ЖИЗНИ
Добрѣ тому, добрѣ,
Кто бѣды не знает,
Кто малым доволен,
Чуже не желает.
И тому есть благо,
Кому властна хата,
Будь она маленька,
Будь и не богата.
Добрѣ тому, добрѣ,
Кто на властном полѣ
Честно работает
Все по своей волѣ.
Добрѣ, як у кого
Польна есть калитка
Или-же согласна
И честна сосѣдка.
Добрѣ тому, добрѣ
У кого довольно
Насущного хлѣба
И кушает вольно,
И все тому благо,
Кому Бог давает
Здоровья и в каждом
Дѣлѣ помогает.
Добрѣ тому, добрѣ,
Кого побратимы
Любят и честуют
И ним суть любимы.
Паче-же всѣх лучше,
У кого красива
Жена и роботна,
Тиха, незлобива,
Веселит в погодѣ,
А в бѣдѣ жалует,
В счастью и несчастью
Однако милует.
А як Бог даст дѣти,
Хоть старость сближится,
Тѣшишься, что в свѣтѣ
Род твой сохранится!
ПОСЛЕДНЯЯ МОЯ ПЕСНЬ
Ой дѣтята — соколята,
Змагайтеся на крылата!
Бо я уже сокол старый,
Уж мнѣ крылья поламаны.
Горѣ-долов лѣтаючи,
Свои дѣти питаючи,
От юности до старости
Изнемогли жилы, кости.
Ах, лѣтал и я высоко,
Понурялся я глубоко,
Плывя по шумным струям
Без кормщика — правил сам.
А калько то стихий бурных,
Колько молний и стрѣл буйных
Изнес от врагов природных
И от чужих и от родных!
Не красился перьем чужим,
Но крепился духом дужим,
Не измѣняя ни на страстях,
Терпѣл бѣду и тых напастях,
Скубли враги со всѣх сторон,
Выставляли мя на сором,
Розбивали, як колокол,
Но я остал старый сокол.
Был соколом для родины,
Спѣвал пѣсни соколины,
Учил так и вас спѣвати,
По сокольему лѣтати.
Так дѣтята-соколята,
Змагайтеся на крылята,
Старый сокол уж не может,
Он вам больше не поможет.
Бѣлый ваш свѣт, бѣлый свѣт,
В нем доселѣ, грѣха нѣт,
Не берите чуже перья,
Бо то ваших лишь потеря.
С мыслию о горней жизни
Жийте на благо отчизнѣ,
А чужины стережиться,
Чуже в нас не устоится.
А я, свершив мою жизнь,
Днесь пою послѣдню пѣснь,
Пѣснь послѣдню для вас милых,
Соколиков сизокрылых.
На Бескидѣ в родном краю,
В том исконно русском раю,
Де свѣт узрѣл, там лежати
Хочу — вѣчно спочивати.
Схороните мя в дубравѣ,
При скалах в густой темрявѣ,
Сами здоровы спѣвайте,
А на батька памятайте!
НЕ ЗАБУДУ
Я был одушевлен, понуждал молодежь русскую до дела, источив силы и деньги, выдал сей час дельце под заглавием: «книжица для начинающих», которое дельце для простого народа в стихах, четыре раз печатанное, великую принесло пользу для народного духа и для литературы; издал сей час Молитвенник русский — Хлеб души — которое дельце с восторгом расхваченное так, что четыре разы должно было печатать. Сей час издал Ал(ь)манах и Мѣсяцослов и проч.
Я радовался духом, что наши забвенные русины показали пламень духовной жизни, трудился ночью и днем, боролся с перепонами и врагами и учредил Литературное заведение, которое Порядочно издавало начальные литературные сочинения.
И радостно могу сказать, что русины Епархии Пряшевской одушевилися, найпаче-же молодежь стала душевно ревновать за русский язык и за русское слово. Дѣвушки уже не стыдилися петь русские песни, а песнь моя народная: Я русин был, есмь и буду, повсюду голосовала в обществах, да уже и жиды зачинали учиться русскому. На гимназии Пряшевской я преподавал русский язык и любезно посещали школу мою не токмо Русины, но и Словаки и Мадьяры, да и лютеранские ученики; кто известит мое удовольствие, я трепетал от радости, думая, что оно так и останется навсегда.
Уже все было готовое в моих торжествующих мыслях, только печатни требовал уже ко исполнению и совершению моих дум и разгадал лучший на то способ — откупить у ужгородского книгопечатаря Каролья Еллингера печатню, т. е. привилегию, и отдать ю Отцам Василианам Мукачевским и учредить там русскую печатню. — Посоветовался о деле с отцом Протоигуменом Яковом Бованковичем, и он готовым показался откупить печатню и сотворить русскую; словом, все было уже совершенно исполнено, токмо нужно было Архиерейского соизволения. Я прото 1851 года в месяце Иуньи и удался до Архиерея Мукачевского до Ужгорода, сообщив ему приватно намерение мое и благосклонность Прото Игумена. Архиерей похвалил дело народное и сказал, что тое на Консистории предложит и скончит полезно.
На третий день Архиерей Василий Попович скликал консистор и я такожде прибыл на конференцию, но вместо ожиданного предмета представлен был один процесс брачный... По двух часах процесс докончился; тогда я встал с кротостию и поздравил Епископа и всех членов именем моего Епископа, капитула и клира, хотев внести предмет мой о развитии литературы народной и о печатне. Но Епископ прервал мое слово и, смотря на землю, разъяренным голосом вопросил меня; «А имеете-ли вы поверительное письмо? »*)
*) Все слова в кавычках — прямая речь — в подлиннике писаны по латыни, как и шло в действительности объяснение с епископом. Мы для удобства читателей даем их в переводе.
Я теми словами опарен, ответствовал: «Я поверений не имею, поскольку не считал, что они могут быть необходимы, ведь меня тут знают, и не из Америки прибыл, я у этой св. столицы шесть лет был нотариусом и у той-же св. столицы я состою присяжным заседателем, не знаю по какой причине ограничивается моя привиллегия? Наконец, если-бы посылавшие меня предполагали, что тут нужно будет поверение, да они-бы его мне подписали единым росчерком пера».
На тое Владыко своим подозрительным голосом ответил: «Нет, нет, тут никто не может вносить предложений, раз у него нет поверения».
Я смятен покорно отповел: «Ну, если меня не удостаивают выслушать, как посла, может быть члены этой св. столицы соблаговолят выслушать меня, как частное и им известное лицо, я ничего предосудительного не сделаю, я считаю необходимым предложить дело обще-народное относительно создания народной типографии, это вопрос нации, членами которой мы все состоим. »
Но владыка упорно ответил: «Тут не могут делаться никакие предложения, если нет поверения, нет, нет! »
С тем Владыка встал и отеишол и так конец был згоде.
Я такожде отеишол на мою квартиру на парафию цегольнянскую, а оттуда выехал с убеждением, что никогда в жизни не увижу город, в котором с детства воспитан был. И отъехал! не без смятения.
Но что сталося? Я от(ъ)ехал из Ужгорода, от(ъ)ехал покойно. А сей час жандармы приходят на парафию, вооруженно кричучи, чтоб им выдать якогось бунтовщика, возмутителя каноника Духновича и, не выследив того, по цельном городе розбеглися, искаючи баламутника, агитатора русского и российского пропагандиста.
Начальник столичный Янке сей час писал чиновное послание на епископа Поповича, чтобы выдал каноника Диновича (так было писано), но епископ ответил, что он Диновича каноника не познает и что под тем именем у него никто не был.
Так повадилося со мною в Ужгороде и мои намерения в пользу народа мадьярами, больше-же русскими мадьяронами (ренегатами) так были возданы. Господь да отмездит им, не видят бо, что творят.
***
27 серпня 1859 совершалося освящение русской церкви в Мукачеве, которая была создана из давной епископской палаты так, что палата составляет середину, а к ней прибудовано с одной стороны святилище, а с другой колокольница. Святитель Архиерей Василий Попович Мукачевский посвятил сию церковь торжественно. Русская громада угостила под зелеными ветвами украшенным шатром 400 гостей.
Разговор был один мадьярский и никто не слышал тут 188 русского слова и сам Архиерей всегда по мадьярски теркотал, священники-же русские все по мадьярски мондокали. Случилося-же тут, что крылошанин Василий Гаджега, по належитости своей встав и пришив один тоаст по русски, то сей час сталася тревога, все начали морокотать, кричать, своеволить, резвить, стульями бросать и шумить: nem halljuk -magyarul — не слушаем, по мадьярски.
Бедный вития и между ропотом не возмутился, продолжая русскую речь, на кою русский священники плювали, крича: „magyarul, magyarul, nem halljuk, nem ertjiik“ и проч., то есть: по мадьярски, по мадьярски, не слушаем, не понимаем! Некоторыи отступили от стола, чтобы не слышати русского слова!
Так отбылася русская гостина по мадьярски, где проклиналося русское слово.
По обеде русскии священники зачали между особную драку; большая часть клеветала на оратора, за соблазн почитая, что каноник осмелился по русски говорити при освящении русской церкви. Он должен был, говорили, у мадьярском краю по мадьярски говорити, а не по московски. Стыд сделал каниник, по русски говоря, как бы то к простому народу! И т. д.
АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ПАВЛОВИЧ
(Историко-литературный сборник «Пряшевщина». Стр. 189 - 195)
Род. в селе Чарне на Маковице в 1819 г., умер в 1900 г. Был приходским священником в Вышнем Свиднике. Стихи писал по русски на маковицком наречии, кроме того в рукописи сохранились его стихи на языках немецком, польском, мадьярском и словацком. Печатал только русские стихи в газетах «Вестник Австрийских Русинов» в Вене, в «Слове» и «Зоре Галицкой» в Львове, в журналах «Свет», «Новый Свет», «Карпат» и «Листок» в Ужгороде и в многочисленных «Месяцесловах». Часть его стихов была собрана и издана И. А. Поливкою под заглавием «Венец из стихотворений Александра И. Павловича» (1920).
ДУМА КАРПАТОБОРЦА
Слушай, русский человѣче,
Дух народа тебе кличе,
Смотри быстро, спрости тѣло
Рушай, ступай, крачай смѣло.
Ступай вперед, русский брате,
Пред тобою дѣло святе,
Тебе зовет дух народный,
Ты должен быти свободный!
КОЛОМЕЙКИ
Хоть Руснаки голы, босы, но хлопы, як буки,
У них есть здоровый розум, сильны, крѣпки руки.
Будут орати, сѣяти, обрабляти поле:
А не будет наше племя голодне и голе.
Будут орати, сѣяти, прилежно робити,
Будут наши милы дѣти сыты, приодѣты,
Будут орати, сѣяти, ниву обрабляти,
Будут школы будовати, дѣти просвѣщати.
Даст Бог, будут просвѣщенны Бескидски стороны,
Перестанут нас хулити кавки и вороны.
Живут предков благородны сынове и доньки!
Уж на наших родных луках зацвѣли цвѣтоньки.
Ликуй, ликуй, веселися, мила родна мати,
Мы поорем, мы посѣем — внуки будут жати!
ДУМКИ
над могилою под Бардиёвом на 1849 год.
I.
3 над синего Дону Козак выѣзжает,
Свой родимый край козацкий
Думкою пращает;
«О Донская земле,
Казацкая мати,
Пращай нынѣ — бо я должен
В чужину ступати.
Пращай отче, мати
И сестры миленьки,
И ты, Доне, синий Доне,
Батьку наш старенький!
Царь велит, — я должен
Ныне вас кидати;
Где-ж я буду, синий Доне,
Коня наповати? »
Козак, попращавшись,
Коня затинает;
Конь заржал и приуныло
С козаком ступает.
II
Козак степом мчится, —
Земля загремѣла:
«Ой вернись, вернись, козаче,
Там твоя могила! »
— «Не страшна могила
Менѣ на родинѣ:
Только жаль мнѣ, хоть бы славно
Умерти в чужинѣ! »
III.
Минул козак степи,
Конь под ним поткнулся:
Чей, козаче, жаль про тебе,
Что ты не вернулся?
Идут в чужи горы,
Конь жалобно ржает:
Чей, козаче, враз с тобою
Про Дон вспоминает?
IV.
Под Бескидом хмары
Чорные собрались;
Ой не хмары то, а хищны
Вороны слетались.
Под Бескидом громы
Сильно роздаются:
Ой не громы то, а войска
Сопротивны бьются.
V.
Кругом козаченька
Летят стрѣлы градом,
Но он скачет и рубает
Все козацким складом.
Тысячная куля
Козака минала,
И не куля, а марьярска
Сабля его стяла.
VI.
Конь заржал жалобно
И упал над ровом, —
Ой, вырыто козакови
Гроб под Бардиёвом.
Родны донски братья
Его хоронили,
На могилѣ православный
Крест свой устремили.
VII.
Козацка родина
Над Доном пирует;
Из далека — от
Бескидов Тихий вѣтер дует.
Не вѣтер то дует
Легкокрылый, тихий,
То несется дух козачий
До родинной стрѣхи.
«Не страхайтесь, братья,
Други мои милы,
Се я, ваш козак — товарищ
С Бардьёвской могилы!
Тяжко душѣ Донской
В чужом краю спати,
Ой слетѣл я с вѣтром родным
Вас хоть повидати!
А вы-ж мою просьбу,
Братья, выслушайте:
Як зачнете думку пѣти,
На меня згадайте!
Я на кажду згадку
Сейчас тут явлюся, —
Хоть на хвильку синим
Доном, Вами утѣшуся! »
VIII.
Козака родина
Плачет там над Доном,
А я тут Бескидский Русин
Томлюсь жалким стоном.
Извини, козацка
Мати многослынна,
Что чужий я нынѣ плачу
Про твоего сына
Вѣдай, у могилы
Сына — одна мати
Может с правдою священны
Слезы проливати!
БАТЬКОВИ ДУХНОВИЧУ
Здравствуй, батьку солоденький,
Ты соколе наш сивенький!
Здравствуй! — желают дѣтята
Твои русски соколята
Твоим чувством воспитаны,
Твоим пѣньем взлелѣяны
Тебѣ пѣти помагают,
Род свой облагородняют.
Научившись из «Книжицы»,
Русски хлопята, дѣвицы
В церкви «Хлѣб Души» читают
Александра поминают.
От Попрада аж до Тисы
Под Бескидом горы, лѣсы
Духновича поминают,
Ему здравия желают.
Даст Бог, батьку, будешь жити,
Молодцев руководити,
На дружину назирати,
Ей полетом управляти.
Гдѣ так крѣпка духа сила —
Перемѣнит недуг тѣла,
Бог не даст таким умести,
Что народ спасли от смерти!
Ты будил нас всѣх ко жизни,
Вскормил людей для отчизны,
Первый был ты между нами,
Славный умом и дѣлами.
Вождь народа знаменитый,
Не один вѣк будешь жити,
Земли нашей муж великий,
Проживешь в сердцах ей в вѣки!
ЛЮДЯМ НЕ МОГЛА УГОДИТИ МАТИ АНИ ПЕШЕ, АНИ НА ОСЛЯТИ
Трудно на том свѣтѣ жити,
Не мож людям угодити;
Еще такий ся не сродил,
Абы каждому угодил.
***
Бѣдна вдова с малым сыном
Гев там по свѣтѣ ходила,
Мала осла, так, на него
Свое хлопя посадила.
Идут через одно село,
Там стояла людей купа,
Тые гласно говорили:
— «О, яка то мати глупа!
Хлопец молодый, здоровый,
—Не могол бы осла вести?
А старая слаба мати
Могла бы ся сама нести»!
Засмученна бѣдна вдова -
С плачем далей отходила,
Снявши с осля свое сыня,
Уже теперь сама сѣла.
Сидит мати на ослята,
Хлопенятко идет пѣше,
Но теперь на бѣдну вдову
Десят разы еще гѣрше!
Люди с каждой страны кричат:
— «То немилосердна мати!
Несеся старуля сама,
А сыня должно бѣжати! »
Что-же мае учинити
Псотна, стара, бѣдна мати?
Мала с осла долов зыйти
Или хлопца к себѣ взяти?
— «Ходи, сыну, и обое
Будем мы ся далей нести,
Ачей так не будут люди
Урывати нашой чести! »
Но всѣ переходящий
Сомара уже жалуют,
Бѣдну вдову и ей сына
Сневажуют, потупуют.
— «Постой, осле, сходим долов,
А будеме пѣше итти,
Ачей так нам подарится
Людской волѣ угодити. »
Мама и сын идут пѣше
А сомара провадили,
Вера, злостной людской волѣ
Тым они не угодили.
Высмѣвовал, приплювовал
Каждый, кто ся с нима встрѣчал.
Один безумный мудерец
С воза так на бабу кричал:
— «Ой, ты, глупа, спроста бабо,
Чему с сыном пѣше ходишь,
А сомара, так як пана,
На проходку гев-там водишь? »
Заплакала бѣдна вдова,
Незнаючи, что чинити?
Хотѣла-бы, но не може
Людской волѣ угодити.
—«Ах, Боже мой, як я маю
Людской волѣ угодити?
Мам-ли осла далей вести
Иль его тут оставити?
Ба як, дораз!... лишу осла?
Раз бы то робота была,
Най языки острямбают
Абым про людску бесѣду
Себе осла позбавила?
Подь, сомаре, заткай уха,
Недбай нич на людску гвару,
А най дуют пусту пару!
Кедь бы тя але мерзѣло,
Же нас люди огваряют,
Заграй твою красну ноту,
Люди рады тя слухают!.. »
Стараймеся честно на том свѣтѣ жити,
А по крайней мѣрѣ честным угодити.
РОДОПИСЪ А. И. ПАВЛОВИЧА
(Отрывки из автобиографии сводной редакции. )
Александр Ив. Павлович родился в 1819 г., его родителями были Иоанн Осиф. Павлович, приходник в селѣ Чарне в Угорщинѣ, Шарышском комитатѣ, Маковицком повѣтѣ, тоже маковицком церк: соборѣ, мати — Анна Гладышивска из Галичины. Они померли а Александр 4 рочный остал сиротов. Уже в 1824 остался сиротою, пропитовался родною сестрою Мариею, супругою священника Андрея Чисарика, потому у уйка Андрея Гладышивского и родных братьев Иосифа и Иоанна, священников. В 1829 году послан в Галичину к брату Иоанну. У брата Ивана попа в Беньковѣ Вышнѣ, в Комарнѣ, наконец в Львовѣ прожил по 1835 год. Нормальны классы скончил во Львовѣ, вернулся до Угорщины до брата Осифа, попа в Комдошѣ И того пОМОЩИЮ укончил 4 класса, латински, гимназии в Бардиевѣ, 2 роки гимназии в Мишкольцу, 2 роки философии в Ягрѣ, 4 года богословия в Тирнавѣ. Посвященный за; попа 1848 р. без жены, был 1,5 года в домѣ графа Сирмаи приватным воспитателем мальчиков графа, посему в Пряшевѣ в качествѣ архивара епископской канцелярии от куда переселился в Бѣловежу, где прожил 13 г., як приходник, а в 1864 году получил приход в Свиднику.
В Галиции по русски нич не научился, язык польский всягды пановал тогда. В классах нормальных учился по нѣмецки и по польски, вернулся в отечество полячком. В средных и высших школах преподавательный язык был латинский. В Бардиевѣ привык бесѣдѣ словацкой, нарѣчию шаришскому, а в Мишкольцѣ немножко по мад(ь)ярски.
В Тирнавѣ в семинарии большая часть питомцев были поклонники мад(ь)ярской народности, но были и почитатели славянского языка, а Румуны всегда разговаривали между собою по румунски, наши Русские из унгварской и Пряшевской епархий не являли своей народности. Хотя А. И. Павлович со всѣми алумнами всегда жил в согласии, даже в дружествѣ, но преклонялся к словакам, читал словацкие книги и газеты. Там почувствовал, что то народность.
На ферии вышел из семинарии и через три года был в сосѣдней селѣ у г. Прилеского, помѣщика, при его мальчику, где познакомился с графом Замойским, тот зимою жил в Тирнавѣ и через своих сынов больше раз призывал к столу. От этого получал много польских книжек и кромѣ тых мало читал иных и так был проникнут польским духом, потому соалумны называли его Поляком... Настолько усвоил польский язык, что на желание одного польского поэта написал басню о выслуженом конѣ и та была в 1857 г. сообщена в польской газетѣ „Gwiazdka Cieszynska“ в Силезии...
По 1848 год весьма мало занимался русскою словесностью. Возвратившись из Тирнавы, жил у своего любезнѣйшего брата Иосифа, приходника в Комлошѣ, там начал сочиняти стишки о долѣ бѣдного урбарского поденного... В Тирнавѣ познакомился с графом Замойским, от которого доставал польски книги, из которых много читал, но уже там размышлял о своем матерном языку и почал римскими литерами складати русски стишки. В штерацатых роках, як всягды, так и у нас стали чувствовати по народному; так и бѣдак «попѣв Шандор» зачал по русски мыслити и писати кириллицею, т. е. русскими буквами.
В пятидесятых годах писал в газету «Русский Вѣстник», издаваему в Венѣ Юл. Сборовским Вислободским, позже основалось в Пряшевѣ Литературное заведение незабвенным О. Духновичем, писал в «Поздравление Русинов», «Слово», издававшееся в Львовѣ, держало и издавало статьи. Б. А. ДѢдицкий издавал книжку «Зоря Галицкая», воззвал Павловича... В часописы, издававшиеся в Унгварѣ, писал, но когда покойный Гомичков перенял редакцию, совсѣм перестал.
... во Вышнем Свидникѣ дня 27 авг. (8 сент. ) 1871 ночью о 1l час. возник пожар в конницѣ приходника и в нѣсколько минут истребил все здания прихода да все имущество Александра И. Павловича, приходского священника... Страдания усилили в нем самоотвержение и он стал продолжать свою литературную деятельность.
Стихи, сочиненны по 1875 переписал и препослал Б. А. Дѣдицкому, новшие списует в одну книгу, где есть и словацкие стихи в шаришском нарѣчию. Мѣсяцослов, изданный в 1890 сердечно привѣтствовал, но покровитель этого мѣсяцо-слова не доволен изданием и в „Kelet''-Ѣ объявляет ужасные требования ко уничтожению даже русских букв, священных тысячелѣтием...
Русскому языку я в школах не учился нигдѣ и так не в состоянии правильно писать по русски, потому я занимаюсь только простонародным стихотворением. Но обучатись правилам русского литературного языка уже в 70 году жизни — поздно.
АНАТОЛИЙ ФЕДОРОВИЧ КРАЛИЦКИЙ
(Историко-литературный сборник «Пряшевщина». Стр. 195 - 197)
Род. в селе Чабины в Землине в 1835 г., умер в 1894 г. Популярный беллетрист, автор многочисленных исторических, этнографических и публицистических статей. Печатался в месяцословах, в газетах «Свет», «Новый Свет», «Карпат», «Листок» (Ужгород), «Зоря Галицкая», «Слово», «Галичанин», в журналах «Временник Ставропигийского Института», «Науковый сборник Гал. Русск. Матицы»: (Львов), «Славянский Сборник (Спб. ) и др. Дал исторические описания монастырей в Закарпатья, опубликовал ряд древних исторических памятников из монастырских архивов. Пользовался псевдонимами Иван Нодь и И. Васильевич — «пред злобою гонителей мадьяр».
ВОСПОМИНАНИЯ
В исходе 50-х годов самым злейшим гением для Галичско-русской братии нашей был гр. Агенор Голуховскій, наместник Галичины, а в 1859 году министр внутренних дел Австрии. У него зародилась роковая мысль уничтожити кириллицу у Австрийских русских (тогда не разделенных еще на Транс- и Цислейтанию, а зависевших от Венского правительства) и завести латинское а-бе-цадло.
Не будь тогда в Галичине таких народолюбивых мужей, какими были: Яхимович, Куземский, Головацкий, Петрушевич и др., это легко удалось бы было Полякам, подобно как и ныне, если бы поднят был у нас теперь вопрос календарный, как за времен Панковича (1873), авось и удалось бы его перевести, благодаря трусливости нашей? Коноводом этой мнимой реформы был чех, Йиречек. Быти может, заметит кто нибудь: ведь это не касалось нас, закарпатских русских. — Ни чуть нет. Душевную пищу тогда получали мы из Галичины. Газету, книги оттуда получали. Стало быти, уничтожится кириллица в соседстве, повлекла-бы она пропажу ее и у нас. Ибо кто был-бы защитил?
В то время в Пряшеве в доме пок. батька Александра Духновича, по вечерам, собиралось маленькое молодое общество, к которому надлежал и каноник Виктор Добрянский, брат Адольфа. В этом кружке обсуждались текущие дела и выжидалась судьба на смерть обреченной нашей азбуки. Ближайшие вести получались только посредством Венского «Вестника», издаваемого министерским чиновником Июлием Выслобод-ским (псевдоним: Василий Зборовский), орган который, будучи издаваем правительством, конечно не мог писати по вкусу русской публики, ибо те времена были строго абсолютистические. Наконец дело обрушилось.
Тут затеялась и мысль основати у нас русское литературное общество на подобие мадьярского: „а j6 ёз olcso konyvkiado tarsasdg (ныне Sz. Istvan t&rsulate). Почин шел, как все тогдашнее от А. Духновича. Епископ Иосиф Гаганец был русского духа человек, который происходя из простого народа, заботился умственным его преуспеянием. Он отнесся 1861 года к епископу Мукачевскому с проэктом и готовым статутом задуманного общества, но дело тогда как то еще не клеилось.
Только по падении октябрьского диплома и наступления провизории, уже по смерти епископа В. Поповича, затеянное общество (св. Василия Великого) осуществилось за викариатства Ант. Чопея 1866 г., благодаря неусыпной деятельности и хлопотам В. Кимака, Мих. Стрипского, В. Ля-ховича, И Мондока и др. Общество развинуло силы свои, стало процветати; Но увы, скоро и закостенело. Теперь и тени его нет. «Како потемне злато и изменися сребро доброе, рассыпашася (камни) святыни». (Плач Иеремии, IV, 1.)