Предыдущее Чтение - Следующее Чтение
Все главы книги
ЧТЕНИЕ XIII
Первая борьба Хмельницкого с поляками и колебания его после блистательных побед над ними. Движение Хмельницкого внутрь Польши после смерти Владислава и его широкие планы. Движение поляков против Хмельницкого после избрания нового короля. Дело Зборовское и его последствия. Сделки Хмельницкого с поляками. Гайдамаки и Иеремия Вишневецкий. Невозможность выполнить Зборовский трактат. Новая борьба Хмельницкого с поляками. Неудачи козаков. Белоцерковский мир и его тягости. Критические минуты западно-русского дела. Разрешение его по указанию народа. Переселения народа на восточную сторону Днепра в пределы Московского государства. Западная Россия признает власть Алексея Михайловича. Война Алексея Михайловича с Польшей из-за России западной. Швеция воюет Польшу. Бедственное положение Польши. Обстоятельства, избавившие ее от погибели и причины неудач Алексея Михайловича. Перемирие с Польшей, смерть Хмельницкого 1).
ы оставили Хмельницкого в прошедший раз в таком положении: спасшись бегством от поляков, он бежал в Сечь и, после переговоров с верными друзьями, удалился в Крым просить татарской помощи в предстоящей борьбе с Польшей. Крымский хан Ислам-Гирей не легко мог поверить дружбе и надеждам Хмельницкого и решиться на рискованную войну с Польшей. Поэтому он холодно принял Хмельницкого и отказался сам — лично принять участие в его борьбе с Польшей; но согласился дать ему помощь как бы частным образом, дозволил двинуться Перекопскому хану Тугай-Бею, который был почти независимым от Крымского хана. Последний, в случае неудачи, мог отклонить от себя ответственность за его действия. Перекопский хан стал собирать и двигать к Днепру свои войска, а Хмельницкий поспешил в Сечь. В жгучей речи к козакам он выставил необходимость борьбы с Польшей на защиту родины и необходимость воспользоваться татарской помощью, которая уже готова. Козаки с радостью приняли призыв Хмельницкого, избрали его своим вождем — гетманом и под его начальством пошли против польских войск, собиравшихся в Украйне. Татары шли за ними. В двух знаменитых битвах, при Желтых Водах и под Корсунью, козаки одержали над поляками блистательные победы. Польские отряды уничтожены. Оба гетмана—(главный) Потоцкий и польный (помощник) Калиновский, множество польской знати и простой шляхты взяты были в плен, отданы татарам и отведены в Крым.
Немедленно по всей Украйне стали свергать иго польское и отдавались во власть Хмельницкого. Необыкновенный, быстрый успех видимо озадачил Хмельницкого. Он шумно торжествовал свои победы, но долгое время, вопреки неоспоримой его находчивости не предпринимал никаких дальнейших действий, которые бы упрочили его успех. Нерешительность Хмельницкого была неизбежна. У него не доставало программы дальше. Личную месть он удовлетворил, удовлетворил и народную месть, — наказал и посрамил панов, но что же дальше? Борьбу он начал по совету короля, которому не думал изменять. На этом обрывались планы Хмельницкого. Дальше не предвиделось самостоятельных действий. Нужно было ожидать распоряжений короля или возможности вступить с ним в прямые сношения.
Неожиданное обстоятельство вывело Хмельницкого из этого затруднения и уничтожило его нерешительность. Владислав умер (1648 г.). Поляки занялись избранием нового короля. Руки у Хмельницкого развязались. Он двинулся к пределам Польши, вступил в Галицию, проник в Люблинскую область, покоряя себе города, крепости или получая с них откуп. Явно он высказывал мысль, что приближается к месту избрания короля и хочет поддержать избрание Яна Казимира, младшего сына Сигизмунда, к которому козаки более были расположены, чем к старшему Карлу, поддерживаемому значительной, чисто-польскою партией; но на деле у Хмельницкого были другие мысли. У него теперь созревал план о широкой независимости западной России. Он уже сносился с посторонними государствами — Молдавией, Россией, Швецией, не говорим о Крыме, сносился, как повелитель страны. Действительно власть его захватывала в пределах Польши все пространство русского племени. Тут все ему принадлежало, если не на деле, то в преданности народа. Хмельницкий сознавал свое могущество, а льстецы еще более его увеличивали в его глазах титулами господина Малороссии, князя Украйны и т. п. В порыве гнева Хмельницкий грозил полякам, что загонит их за Вислу, да еще и там изменит их политический быт, восстановит действительную власть короля. Словом, Хмельницкий объявлял разрыв западной России с Польшей и грозил погибелью самой шляхетской Польше, иначе говоря, он объявил тогдашней Польше борьбу на жизнь-на смерть и вызывал на эту борьбу.
Поляки должны были принять этот вызов и приготовляться к нему. Они поторопились избрать нового короля (избрали Яна Казимира), собрали войска и двинулись против Хмельницкого. С войском шел и новый король.
Хмельницкий был в это время в Галиции у Збаража, где, вместе с татарами, бывшими уже под предводительством самого хана, стеснил до последней крайности отряд польского войска, а затем напал у Зборова на пришедшее вместе с королем новое польское войско и стал со всех сторон наносить ему поражение. Гибель поляков и плен короля казались неминуемыми. Но в то самое время, когда оставалось нанести последний удар, Хмельницкий остановил сражение и, явившись к королю, засвидетельствовал ему свое верно подданство и готовность окончить распрю мирным договором. Заключен был договор в Зборове, по которому козаков должно было быть сорок тысяч. Эти сорок тысяч козаков получали все прежние права и, кроме того, право представительства, которое распространено и на православную западно-русскую иерархию, причем постановлено унию уничтожить, т. е. русский народ и русская вера западной России получали полноправность в польском государстве, становились рядом с польским народом и латинской верою. Но всякому очевидно, что тут, во-первых, сделано отступление от широкой задачи о полной независимости всей западной России, о чем недавно еще так ясно говорил Хмельницкий; во-вторых, вся полноправность, какая давалась западной России Зборовским договором, ограничивалась сорока тысячами козаков. Словом, ни по пространству западной России, ни по числу русских людей не обеспечивалась даже полноправность этой страны, привязываемой снова Зборовским трактатом к Польше.
Что побудило Хмельницкого сделать такой неожиданный, невероятный шаг назад? Отчасти ненадежность татарской дружбы, но главным и решительным образом та страшная широта русско-польской задачи, которую больше и больше раздвигал западно-русский народ одновременно с тем, как Хмельницкий вел правильную войну с Польшей.
В то время, как Хмельницкий собирал, устраивал свои войска и водил их в битвы с польскими войсками, на пространстве западной России шла своя, особая, большею частью независимая война русского народа с поляками. Одни хлопы шли к Хмельницкому, другие устраивали свои отряды и под предводительством буйных голов разбивали в пух и прах все польское на русской земле. Степные места Подолии, лесистые и болотистые места Волыни и всей почти Белоруссии очень благоприятствовали таким партизанским шайкам. Их намножилось без числа и не было закоулка, куда бы они не проникали и не истребляли шляхту, ксендзов и жидов. Элементы для хлопской войны поднимались в самой Польше и грозили разрушить гнездо шляхетства. Польские отряды выбивались из сил в борьбе с гайдамаками. Более, успешно воевал с ними Иеремия Вишневецкий, заклятый враг козачества и хлопства. Он как бы выработан был историей для этой борьбы. Вишневецкий с высоким образованием и прямотой характера соединял в себе ненасытное зверство. Он целыми тысячами истреблял русский народ, выдумывал затейливые муки, сам присутствовал при них и говорил: „мучьте их так, чтобы они чувствовали, что умирают “. Но и жестокие меры Вишневецкого ничего не могли сделать. На место одной истребленной шайки являлась новая; после истребления одного города или деревни, другой город, другая деревня напрашивались на истребление, или истребляли поляков. Рвались все связи, соединявшие Русь с Польшей. Все польское в западной России, что насаждалось веками и по-видимому достигало полного развития, превращалось в груды трупов и развалин.
Эти ужасные явления должны бы были быть в высшей степени поучительны для поляков. Но их не вразумлял горький опыт повсеместного разрушения их силы в западной России. По Зборовскому договору они получили право возвратиться почти во все свои старые места и жить по-прежнему, т. е. обратить в хлопство всех тех русских, которые вышли из хлопства, кроме сорока тысяч козачества. Но так как все теперь бросили хлопство, и большая часть из них делали полякам страшное зло, то пришлось восстанавливать старый порядок силой. Паны принялись за это усердно, и когда не доставало у них своей силы, приглашали Хмельницкого употребить его власть. Народ, понятно, пришел в страшное неистовство против панов и стал негодовать на Хмельницкого. Народ не шел в хлопство и не выходил из козачества. Никакие хитрости панов, дававших льготы, и самого Хмельницкого, произвольно увеличивавшего число козаков, не помогали. Трактат Зборовский нарушался со стороны русских; нарушался и со стороны поляков, не допустивших православную иерархию к представительству. Настала необходимость разрешить широкую задачу русско-польского вопроса.
Хмельницкий увидел необходимость идти за народом, стал собирать войска, обратился снова к татарам, и когда они отказывались, добился у Турции приказания им идти с козаками на войну против Польши, и начал эту войну. Но счастье отвернулось от козаков. Под Берестечком они понесли страшное поражение. Татары изменили, увлекли с собою даже Хмельницкого. Пропало, казалось, все, что до сих нор было добыто. Хмельницкий возвратился от татар, но ничего уже не мог поправить. Пришлось снова идти на сделку с поляками. Заключили новый трактат под Белою Церковью, еще более невыгодный, чем Зборовский. Об уничтожении унии и представительстве православия не было теперь и помину; полноправность русская ограничена еще больше, —только двадцатью тысячами козаков. Поляки и Хмельницкий взялись выполнять и этот трактат, — принуждали, тиранили народ, но опять неудачно. Народное дело западно-русское было теперь в самом трудном положении. Оказалось, что его думали устроить на удовлетворении незначительного меньшинства. Признанное (реестровое) козачество делалось как бы шляхетством в западно-русском народе. Народ приходил в отчаяние, обнаруживал попытки восстать и против панов, и против Хмельницкого; но сил у него теперь было мало и для одной борьбы с Польшей.
В этом отчаянном положении, из которого, казалось, нельзя было выйти, народ придумал следующий выход. Он в разных местах стал укладывать свои пожитки на возы, запирал избы или предавал их пламени и двинулся к востоку за Днепр, в пределы Московского государства, испрашивая здесь—в нынешней курской, полтавской, восточной части Екатеринославской, в Харьковской губерниях, места для поселений. Движение это поднялось не только в ближайших, приднепровских странах, но по всей Малороссии, даже в западной её части, в Волыни, еще сильнее, потому что здесь особенно тяжела была жизнь от множества поляков и от близости настоящей Польши. Паны принимали сильные меры против выселений, нагоняли обозы, разбивали их и остатки возвращали назад, но не могли удержать народа от переселения. Возвращенные снова уходили, сходились с новыми обозами, и нередко жестоким боем прокладывали себе дорогу к родной восточной России. Этому-то направлению, этому голосу народа, объявлявшего, что спасение для него— в восточной России, последовал и Хмельницкий.
Он усилил сношения с царем Алексеем Михайловичем, начатые давно. Сперва шел вопрос о переселении в русские области всего малороссийского народа, а за тем, как естественно было ожидать, вопрос о присоединении западной России к московскому государству. В 1654 году 8 января состоялась в Переяславле (южном—Полтавской губернии) всенародная рада и последовало в присутствии московских послов торжественное присоединение к Московскому государству Малой России.
Естественным последствием этого народного акта была война Алексея Михайловича с Польшей. Необходимо было защитить новоприсоединенную страну от поляков, очистить ее от них, словом, упрочить за Россией. В восточной и в западной России хорошо понимали великое значение этого дела. Война из-за Малороссии сразу приняла характер войны за всю западную Россию. Сам Алексей Михайлович выступил в поход, что у московских государей случалось очень редко. Русские силы направились в западную Россию двумя сторонами. Главные силы, под главным начальством Алексея Михайловича и под ближайшим Трубецкого, с малым только числом козаков, двинулись в Белоруссию. Небольшой русский отряд под начальством Бутурлина пошел в Малороссию с Хмельницким. Такое распределение сил вполне отвечало местным средствам западной России. Блистательные успехи быстро сопровождали поход Алексея Михайловича в обеих армиях. В Белоруссии города сдавались один за другим. Русская сила обхватывала всю эту страну и достигала последних западных границ белорусского племени, в Вильне, Гродне и за Неманом. С другой стороны, Хмельницкий также успешно двигался к Польше на юго-западе, проник в Люблинскую область и тоже дошел до границ малороссийского племени... Словом, вся западная Россия свергала с себя иго польское и восстанавливала древнее государственное свое единение с восточной Россией.
Польша была тогда в самом беспомощном положении. В ней поднималось с новою силою народное волнение, —волнение хлопов против шляхты и грозило разрушить самую основу польской исторической жизни. Кроме того, Хмельницкий вошел в сношения с Швецией и побудил шведского короля Карла (X) Густава начать войну с Польшей. Шведы через Лифляндию, Литву и Пруссию проникли в великую Польшу и завоевали ее; оттуда проникли в малую Польшу, взяли Краков, словом, завоевали всю Польшу. Польская шляхта, пораженная успехом шведов, стала приставать к ним. Король оставлен без помощи и бежал в Силезию. Приближалось, по-видимому, неминуемо, полное разрешение русско-польского вопроса, — распадение польского государства на русскую и польскую часть даже с порабощением польской части иноземной власти. Однако этот приговор над Польшей, столь ясно обозначенный тогдашними событиями, не был произнесен в ту пору: он был отсрочен на долгое еще время. Теперь отсрочили его следующие обстоятельства:
Когда Алексей Михайлович завоевал Вильну, то внес в свой титул название—литовский. Поляки воспользовались этим увлечением и развили его дальше. Они стали внушать Алексею Михайловичу, что он может быть государем всей Польши, будет избран поляками после Казимира. Этим самым уже указывалось, что русские должны дурно смотреть на шведов, которые отнимают будущие владения Алексея Михайловича. Этот новый план немедленно был подхвачен исторической злой советницей славян—Австрией. Она явилась в качестве посредницы между Россией и Польшей и окончательно вовлекла Алексея Михайловича в войну с Швецией. Силы русские стали раздробляться, ослабевать. Пошли неудачи, одна за другой. Народ западной России естественно смотрел дурно на такой оборот дел, стал охладевать к великоруссам; начались недоразумения, ссоры, поводы к чему представлялись на каждом шагу. В те старые времена война была несравненно бедственнее для населения, чем теперь. Тогда от неё часто одинаково страдали как те, которых воевали, так и те, которых защищали. Одно передвижение войска по стране равносильно бывало иногда неурожаю или моровому поветрию. Впрочем, нужно сказать, что тогда же сильно была развита и привычка к подобным бедствиям. Нет сомнения, что народ западной России понимал неизбежность подобных неудобств и не из-за них охладевал к своим восточно-русским братьям. Важнее были те столкновения, которые были неизбежным последствием долговременного исторического разъединения восточной и западной России. Теперь сдвигались и сталкивались все особенности, выработанные отдельною жизнью восточной и западной России. Лучший русский человек того времени, московский боярин Ордин-Нащокин ясно понимал это затруднение и приглашал своих соотечественников поступать осторожно в западной России, относиться гуманно к западно-русскому населению, снискивать его любовь. Но этот замечательный голос раздавался тогда, как в пустыне. Русские бояре, чиновники того времени, шли как бы намеренно наперекор Ордину-Нащокину и грубо разрушали расположение к себе западной России своем корыстолюбием, сластолюбием и невыносимым деспотизмом. Сам Ордин-Нащокин невзлюбил козаков и относился к ним враждебно вопреки собственной заявленной программе. Все это производило самые пагубные последствия. Польская шляхта стала поднимать голову и смущать народ своими интригами. В Белоруссии шляхта была особенно сильна и народ особенно слаб. От того здесь чаще всего повторялись неудачи русских. Города один за другим возвращались под власть Польши. Границу русских завоеваний дальше и дальше отодвигалась на восток к Днепру. В 1656 году Алексей Михайлович, смущенный неудачами, согласился на перемирие с Польшей, которое еще больше охладило западно-русский народ. Неудовольствия, ропот стали распространяться и в Малороссии. Хмельницкий, которого одно имя все еще сдерживало развитие печальных народных антипатий, не долго прожил после этих неудач, и не дожил до новых ужасных потрясений, которых сценой сделалась опять Малороссия. Он умер в 1657 г.
1) Указанное сочинение Н. И. Костомарова—Богдан Хмельницкий; Начало историч. деятельности Богдана Хмельницкого соч. Г. Карпова, изд. 1873. Киевская Археогр. Комиссия издала недавно (1878 г.) важнейшие летописи того времени под заглавием: Летопись самовидца по новооткрытым спискам с приложением трех малороссийских хроник... О войне Алексея Михайловича с Польшей кроме указанного сочинения Н. И. Костомарова можно читать в X, т. истории России С. М. Соловьева, главы III и ІV.
Предыдущее Чтение - Следующее Чтение