Портал «Западная Русь» начинает публикацию книги кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института Российской истории РАН Владимира Алексеевича Артамонова о Полтавскоом сражении. Эта книга дополнит, ранее размещенные у нас работы В.А. Артамонова о деяниях Петра I: «Сербы и Турецко-русская война 1710-1713 гг.», «Сражение 1711 г. на р. Прут», «Заря Полтавской победы – битва при Лесной». Здесь следует пояснить, что ранее опубликованная у нас «Заря Полтавской победы – битва при Лесной» - является IV главой размещаемой теперь книги, поэтому мы ее повторять не будем, а сделаем ссылку в оглавлении. В книге «Полтавское сражение» приводится множество новых и строго выверенных фактов на основании работы автора, как в российских, так и в шведских архивах. При этом книга написана прекрасным русским языком, читается легко и с огромным интересом. Редакция сайта выражает огромную благодарность Владимиру Алексеевичу за то, что он уже в который раз доверяет нашему изданию право первой официальной публикации в интернете своих прекрасных и важных для общества работ.
Эта книга была издана в 2009 году к 300-летию Полтавской победы, но как показывает жизнь, уроки тех событий надо помнить всегда. Во время Северной войны Шведское королевство, бывшее самым мощным европейским государством, планировало нанести решительный удар по России, после которого она должна была распасться на мелкие феодальные уделы. Тогда русско-шведское единоборство на Украине, несмотря на измену Мазепы, завершилось победой России. Переломная битва Северной войны перевернула военные и политические отношения в Восточной Европе, сменила оборонительную стратегию русской армии на наступательную, что в итоге привело к концу имперского периода в истории Швеции и Польши. Однако, Швеция и Польша постоянно демонстрируют, что до им до сих пор больно вспоминать те давние обиды, когда им наши предки не позволили владеть русскими землями. Как некий реванш можно оценивать сегодняшние интриги Швеции и Польши с Восточным партнерством и ассоциацией Украины с ЕС. Этот шведско-польский проект поглощения Украины (также Молдавии и Белоруссии), с использованием сил мазепствующего украинского политического класса на «евромайдане», и поддержанный всем Западом, имеет те же цели, что и планы Карла XII – окончательное закрепление раздробленного состояния Русского мира с последующим его удушением. Чем закончится этот сегодняшний поход Запада на Киев, во многом зависит от нашего правильного понимания прошлого и настоящего, поскольку в современном мире решающие сражения проходят в информационном пространстве.
Введение.
Военные силы соперников к началу Северной войны.
Новая эпоха российской государственности и русской военной силы началась с Петра Великого. Реформы великого царя преобразовали Московское царство в первую в мире православную империю и пересоздали управление, формирование, стратегию, тактику и мораль вооруженных сил России.
Одна из исторических целей России состояла в том, чтобы пробить шведский барьер, отсекавший её от доступа к культурному и экономическому миру Европы и вернуть утраченные в 1609/17 гг. Ижорскую землю и часть Карелии. Идея выхода на «Варяжское морс» прошла сквозь всю русскую историю начиная с IX в. Балтика не разъединяла, а соединяла народы, живущие по се берегам. Гений царя уловил морскую предопределённость величайшей континентальной страны. Имея доступ к балтийским портам. Россия приближалась к передовым европейским странам.
С 1694 г. и вплоть до смерти государственник Пётр Великий стремился осуществить четыре морские доктрины - Балтийско-Атлантическую (посол в Вене А.А.Матвеев в 1712 г. предлагал включить в состав России шведскую Бременскую область с портом и с выходом на атлантические торговые пути), Азово-Черпоморскую, Каспийско-Индийскую (вспомним экспедиции А.Бековича-Черкасского в 1716-1717 гг. по поиску путей через Среднюю Азию в Индию) и Тихоокеанскую с выходом в сторону
Аляски и через Камчатку и Курилы в сторону Японии и Китая. Царь стремился также восстановить связь Балтики и Чёрного моря, существовавшую в Древней Руси.
Захват Азова в 1696 г. обозначил становление России как государства, стремившегося следовать политике мировых держав -Великобритании, Франции, Нидерландов, Испании, Португалии. Посол П.Б.Возницын в 1699 г. на переговорах в Карловаце включил Россию в ведущие страны мира и выставил запросы на Крым, Азов, Очаков и устье Днепра.1
В наше время большинство стран Европы, исходя из принципа толерантности, стараются сгладить исторические обиды, понимая, что нынешние международные отношения бессмысленно растравливать былой враждой. Исследования прошлых конфликтов историки разных национальностей проводят, как правило, в академически объективном ключе. Сейчас между Швецией и Россией сложились добрососедские отношения. Только дружеские чувства испытывает русский народ к северному соседу, но три века назад всё было по-другому.
В начале XVIII в. против шведов в Восточной Европе шла ожесточённая война России, Саксонии, Дании и Речи Посполитой.
Основные геополитические интересы Шведско-финского королевства лежали в Балтийском регионе и именно там была развернута шведская экспансия. Соседство русских и шведов многократно приводило к войнам между нашими народами - в 1142-1164, 1187, 1229, 1240, 1246-1250, 1293-1295, 1311-1323, 1348-1351, 1375-1396. 1411, 1495-1497 гг. После расторжения датско-норвежско-шведской Кальмарской унии (1397-1521) и образования национального королевства в 1523 г., Швеция воевала с Россией в 1554-1557, 1570-1582, 1590-1593, 1610-1613, 1614-1617, 1656-1658, 1700-1721, 1741-1742, 1788-1790 гг. Последняя русско-шведская война состоялась в 1808-1809 гг., после которой Швеция уступила России Финляндию и Аландские острова. Много раз шведы воевали против своего наследственного противника Дании, против Польши и нескольких немецких государств. Особенно острым было шведско-датское историческое соперничество.
Период с 1611 по 1718 гг. был зенитом шведского абсолютизма. Во время «каролинского единовластия» Швеция сколотила сильную с централизованным управлением «империю», превратив Балтику в свою вотчину. Была откована прочная военная машина и на ней, а не на экономике, держалась гегемония Швеции.
В 1617 г. это королевство, простиравшееся от Гётеборга до Лапландии, Выборга и Эстляндии, отвоевало у России Ингрию с Ивангородом, Копорьем, Ямом, Орешком, карельскую землю к северу от Невы и Ладоги и наглухо отсекло Российское царство от Балтики.
Военная мощь скандинавского государства особенно выросла в годы реформ Густава II Адольфа в 1620-х годах. В 1621-1622 г. шведы отняли у Речи Посполитой Лифляндию с Ригой, отрезав выход Великому княжеству Литовскому к Рижскому заливу.
В 1648 г. воинственные короли завоевали Переднюю и часть Нижней Померании с о.Рюген, Узедомом и Волином, после чего пошлины за торговлю по Одеру с Бранденбурга и силезских земель Габсбургов потекли в казну Стокгольма. Захватив секуляризованные архиепископство Бремен и епископство Верден при впадении рек Везера и Эльбы в Северное море и г.Висмар на Балтике, шведы взяли под контроль средне и нижненемецкие княжества Священной Римской империи, а также герцогство Мекленбург. Во владении Швеции оказались, таким образом, важнейшие гавани не только Балтийского, но и Северного моря, она как владелица германских княжеств, стала членом «Священной Римской империи» с правом посылать своих депутатов на имперские сеймы.
Своими колониями - Новой Швецией (1638) в Северной Америке у залива и устья р. Делавэр и Каба Корсо в современной Гане2 (1650) шведские правители особо не интересовались и они были быстро утрачены.
В 1655-1660 гг. Швеция воевала с Польшей и Бранденбургом, чтобы закрепиться на южном побережье Балтики от Западной Двины до Одера. В 1658-1660 г. король Карл X Густав лишил Данию двух пятых её территории - южных провинций Скандинавского полуострова, о. Борнхольма, и Тронхеймского лена в Норвегии. Позже шведские короли собрались окончательно раздавить датского соперника и ввели войска в герцогство Голыптейн-Готторп, угрожая Дании с юга.3
Ущемив интересы нескольких государств властители из Стокгольма понимали, что в любой момент они должны быть готовы к нападениям с разных сторон. Имея планы завоевания Архангельска и Кольского полуострова, шведское правительство всё же больше ориентировалось на овладение береговой полосой от Риги до Померании и Одера, что сулило больше выгод и торговых пошлин.
Российское царство с конца XV в. стремилось заполнить восток Европы и Северную Азию своей православной цивилизацией. С XVI в. духовная идея «Москва - Третий Рим» напоминала о Святой Руси и о последнем перед пришествием антихриста истинном государстве на земле, в котором соединились судьбы ранее погибших христианских царств.4 Позже к этой духовной идее подключилась державная («имперская») концепция. По совету патриарха-державника Никона (1605-1681) титул которого не уступал царскому («Божиею милостию великий господин и государь, архиепископ царствующаго града Москвы и Всеа Великия и Малыя и Белыя Росии и всея Северныя страны и Помориа и многих государств патриарх») царь Алексей Михайлович возглавил войско, начавшее поход против Речи Посполитой для воссоединения всех земель бывшей Древней Руси. Никон даже советовал наступать на Варшаву и Краков, он же побудил о&ьявить войну Швеции за выход к Балтике и направить войска на Стокгольм.5 В войне 1656-1658 гг. русские рати не смогли обеспечить выход России к Балтике ни по Неве, ни по Западной Двине. 21 июня (1 июля) 1661 г. со шведами был заключён вечный мир.
4(15) сентября 1697 г. в древней столице Польши Кракове курфюрст Фридрих Август I из саксонской династии Веттинов был венчан польской короной и взял имя Августа II в подражание последнему Ягеллону - Сигизмунду II Августу (1520-1572), завоевавшему в 1561 г. Лифляндию и при котором личная польско-литовская уния в 1569 г. была преобразована в реальную. Так личностью короля саксонское курфюршество соединилось с огромным западнославянским государством.
Король-немец обещал шляхте вернуть все потерянные земли, в том числе и в Прибалтике. Небольшая Саксония с площадью в 40 тыс. кв. км и населением в 2 млн. чел. была богатой сословной монархией с медными и серебряными рудниками, развитой горной промышленностью, торговлей и ремеслом. По иронии судьбы новый польский король был прозван германцами «Сильным» не за таланты и волю, а за мускулатуру. При своём дворе Август II завёл такую же роскошь, как французский король Людовик XIV. Двуличность была натурой этого баловня. Толстяк весом 121 кг при росте 176 см мог рвать подковы, был неплохим наездником, знал военное дело, разбирался в артиллерии и фортификации, любил танцы и сверх меры - «Венусовы плезиры» (ходили легенды о его 168 внебрачных детях).
Но силач напрочь был лишён полководческого дара, что продемонстрировал в 1695-1696 гг. в войне против турок в Венгрии.6 Равнодушный к вере, он ради польской короны сменил протестантизм на католичество.
Казалось, неплохо вооружённая, обученная по европейским уставам 30-тысячная саксонская армия, могла стать достойным соперником шведов. Однако её низкая боеспособность определялась тем, что саксонские сословия и большинство жителей Рудных гор, Дрездена, Лейпцига, Мейсена, а также славянские сербы-лужичане не горели желанием платить налоги и проливать кровь за польскую корону. Вербовка в армию была из-под палки, и рекруты думали только о побеге. Офицерский корпус состоял в основном, из иностранцев. В Северной войне саксонские военачальники терпели только «позорные поражения» (так писал известный романист Д. Дефо) и, по словам светлейшего князя А.Д.Меншикова, надеялись «носить военное иго... на одном русском хребте». Вполне разумно Петр I отклонил предложение завербовать на 4-6 лет два пехотных немецких полка из Саксонии
8-миллионная Речь Посполитая с огромной площадью в 733 500 кв. км и войском в 28-33 тыс. чел., в начале XVIII в. выпала из сферы большой европейской политики, несмотря на потенциальные угрозы с севера, востока и юга, Прошли времена, когда после триумфа в 1683 г. под Веной король-державник Ян III Собеский пытался укрепить польское влияние в Венгрии, Молдавии и Валахии, а шляхта задорно пела «Пройдя море с нашим Яном, станем мы над Иорданом!», надеясь изгнать в Азию татар из Крыма силами России.7 Время «кирхгольмских» побед в начале XVII в., когда решающий удар наносился крылатыми польскими гусарами, было прочно забыто. Варшава так и не смогла инкорпорировать ни герцогство Курляндию (польский лен с 1561 г.), ни владения бывшего Тевтонского ордена («Княжескую Пруссию», которая с 1618 г. вступила в личную унию с Бранденбургом, а в 1657 г. перестала быть леном Короны Польской). В шляхетской республике, раздробленной на федерацию воеводств, центральная власть была разорвана между королём, сеймом, магнатами и враждовавшими гетманами. Высшей ценностью шляхты была защита своих привилегий («золотых свобод») и стремление не быть втянутыми в международные конфликты. Польская шляхта, была готова «до горла» защищать «золотые вольности» против абсолютистских поползновений своих королей, но не хотела ни воевать за выход к Балтике у устья Вислы и Западной Двины, ни платить налоги на войско, которое ходило в ветхих мундирах и голодало. При общем упадке пассионарности не стало ярких полководцев, способных командовать большими массами войск. Безначалие, развал дисциплины и дезертирство привели к общей деградации военного дела. Не удивительно, что после войн с Россией (1654-1667) и Османской империей поляки лишились Малороссии (Левобережной Украины) и Подолии с южной частью правобережья Днепра (в 1672-1699). Заключив «вечный мир» с Турцией в 1699 г. Польша, ликвидировала «украинский щит» на Правобережной Украине. В линейных порядках почти не имевшее пехоты Коронное (13 тыс. чел.) и Литовское (3-4 тыс.) войска не могли сражаться. Архаичная конница «народового строя» с «хоронгвями» (польск - ротами; это слово надо отличать от русск. «хоругвь» - знамя) по 50-200 чел. была подобна русской поместной коннице последних лет её существования. Выставлять на поле польских жолнёров было так же рискованно, как кочевников. Войска в Польше и Великом княжестве Литовском состояли из наёмных частей, пешей крестьянской милиции, личных войск магнатов, местных формирований воеводств. Еще продолжало созываться (вплоть до 1812 г.) «посполитое рушение» - средневековое шляхетское ополчение, расцвет которого приходился на XV в. Некоторой боеспособностью обладали вербованные пехотные и драгунские части «немецкого» строя. Шляхта в период военных действий старалась уклоняться от открытого боя и перешла к партизанским конным набегам, подобно степнякам и казакам.
Распространённый в Северную войну был стереотип поведения - пусть «Москва» бьётся со шведом, а мы примкнём к тем, кто победит.
Польский господствующий класс был бы не прочь снова завладеть утраченными землями на Гетманщине и в Лифляндии, но мобилизовать полноценные вооружённые силы для этой цели не желал.
И России и Речи Посполитой и Саксонии приходилось учитывать политику грозного соседа на южных границах. Османская империя (100 тыс. пехоты, 15 тыс. конницы), в то время оставалась великой военной державой трёх континентов. Положение облегчалось тем, что в первой половине Северной войны основное внимание Стамбула после больших потерь в войне 1683-1699 гг. оказалось прикованным к Балканам. Главными противниками османы тогда считали Габсбургов и Венецианскую республику, отобравших у неё Трансильванию и Пелопоннес. Азов, отвоёванный Россией в 1696 г., считался Высокой Портой сравнительно мелкой утратой.
Мощной вспомогательной силой для турок было полунезависимое Крымское ханство (около 70 тыс. сабель). Для Крымского ханства, контролировавшего ногайские степи и Предкавказье (Западную Черкессию) надвигавшаяся на Чёрное море Россия представлялась основной угрозой. Пётр I, укрепив крепости Азов, Таганрог, Каменный Затон, Самару, блокировал северные пределы ханства. С конца 17 в. Бахчисарай стремился поддерживать мирные отношения со слабеющей Речью Посполитой и при возможности, вбить клин между двумя славянскими государствами. Стамбул же не только имел отличную от ханства внешнюю политику, но и существенно ограничивал автономию ханов. Обязанность поставлять крымских всадников на балканский и венгерский фронты возбуждали в Крыму недовольство. Комплекс таких политических расхождений стал даже причиной переговоров о переходе «Великой Орды правой и левой руки» в русское подданство в 1701-1712 гг.8
Войска двух вассальных православных княжеств Молдавии (до 7 тыс.) и Валахии (до 10 тыс.) привлекались турками только для разведок, сопровождения обозов и сапёрных работ.
Активно укреплявший свои вооружённые силы Бранденбург стремился округлить владения за счёт Польши и Швеции, но в первой половине Северной войны не участвовал, так как большая часть сил его была отдана «Великому союзу» (коалиции Англии, Голландии, «Священной Римской империи», Дании, Бранденбурга, Португалии, Савойи) в войне за Испанское наследство (1701-1714) против Франции в обмен за согласие Императора на преобразование Пруссии в королевство. Вплоть до 1715 г. Бранденбург-Пруссия занимал позицию нейтралитета и к России, и Швеции. Только 1 мая 1715 г. король Фридрих-Вильгельм I (1713-1740) объявил войну Карлу XII.
Против Шведской армии в 36 тысяч чел. северные союзники - Датско-Норвежская, Польско-саксонская унии и Российское царство могли выставить 105 тыс. чел., но по качеству они не были равноценными шведским. В чём же состояла «шведская сила» и «русская слабость» к началу Великой Северной войны 1700-1721 гг.?
Как указывалось, с 1648 г. Швеция утвердила себя великой военной державой Северной Европы. Новые преобразования начались при Карле XI (1660-1697) после трудной войны с Данией в 1679 г. С 1682 г. флот и армия набирались по уникальной системе призыва («1пс1е1пт§8уегке1;»), не имевшей аналогов в Европе. В зависимости от чина офицеры получали казённые хутора разных размеров и натуральные налоги напрямую с определённого числа крестьянских дворов. По договорам, заключённым государством с крестьянством, шведские и финские солдаты индельты от 2-4 крестьянских дворов получали дом и надел земли, с которого они кормили семью. Оружием и мундирным сукном солдаты обеспечивались от полка, всё остальное оплачивалось крестьянами, которые могли не опасаться, что их сыновей насильно рекрутируют в армию. Зажиточные крестьяне экипировали кавалериста с конём. Солдатами добровольно становились тысячи людей, у которых никогда не хватило бы средств на свой двор.9 Так шведская армия и флот получили 40 тыс. добровольцев, которые в мирное время обрабатывали землю. Кроме того, 30 тыс. были завербованы в лейб-гвардию, артиллерию, морские команды, в крепостные гарнизоны. Король лично ездил по стране и инспектировал воинские части. Регулярно проводились учения для рекрутов. При Карле XI была усовершенствована уникальная военная машина. Швед стал считаться лучшим солдатом Европы, сила которого держалась на «святом долге» перед Богом и королём, на послушании начальству, суровой дисциплине, храбрости и хладнокровии.
Линейная тактика XVIII в. делала ставку не на полевые сражения, чреватые кровавыми потерями, а на маневры, которыми «выдавливали» противника с театра военных действий. Приоритет в бою со времён «революции» в военном деле (1560-1660) давался огнестрельному оружию. Войска выстраивались несколькими шеренгами в тонкую длинную линию и огнём пехоты, пушек и конницы старались сбить противника с поля боя.
Шведская армия, как и все в Европе, тоже придерживалась линейного порядка. Шведские кавалеристы с облегченным снаряжением, имевшие два пистолета и карабин, опрокидывали противника, как правило, полным карьером - с выброшенными вперёд, наподобие пик, палашами. Это было наследием Густава II Адольфа. Стрельба с коня («караколь») не разрешалась. «Плуг» сверхплотной конной массы (ботфорты всадников заходили под колено соседа) сметал противника с поля ещё до столкновения. Небольшое шведское войско стремительными ударами било превосходящие силы неприятелей. Солдаты, спаянные в землячества, грамотно выполняли любые команды.10
Итак, к 1700 г. Швеция имела образцовую регулярную армию с отлаженной системой мобилизации. К тому времени в Европе произошла смена нескольких глав государств. В России в 1694 г. после правления клана Нарышкиных и смерти Натальи Кирилловны, жены царя Алексея Михайловича, руководство страной полностью принял на себя Пётр I. В 1696 г. ушёл из жизни «польский лев» король Ян III Собеский и корона досталась в 1697 г. саксонскому сибариту Августу II. С 1697 г. во главе многонациональной Швеции (кроме шведов там жили немцы, несколько угро-финских народов, латыши и русские) встал талантливый полководец Карл XII (1682-1718). В 1699 г. после смерти Христиана V, датским королём стал 24-летний Фредерик IV.
Рыцарскими правилами предписывался бой холодным оружием без пушек в открытом месте, где решает только мужество, сила и предопределение господа. Привилегией считалось начать бой первым. Юный Карл XII, из скандинавских саг знавший, как бились его предки, возвёл в принцип победный приём, отработанный во времена его отца и похожий на атаки берсерков, в боевом экстазе бросавшихся без доспехов на врага. Каролинцы, как викинги, «взрывались» яростью и неистовым натиском 6-метровых пик, штыков и рапир вводили в панику противника. Пехота била огнём, только тогда, когда разброс пуль был минимальным - с 30 м. Молниеносные «марши-прыжки» Карла XII захватывали врасплох врага. Одновременный взрыв бесстрашной энергии, «силовое поле» победы, сметал с поля противника. Неприятель откатывался, не вступая в рукопашную, а боязнь врага еще сильнее стимулировала агрессию шведов. Помимо этого, Карл XII, бросавшийся очертя голову в самое пекло битв, сверхъестественным образом всегда оставался невредимым. Король стал считаться чудотворным талисманом, предопределявшим победы. Вместе с ним каролинцы считали себя непобедимыми. Протестантский мессианизм, наработанные за сто лет военные навыки, вера в военное счастье короля, порядок на маршах и стоянках, умение без страха перестраиваться под огнём, сформировали «синдром победы» у всех -от солдата до генерала. Быстрота, натиск и согласованная атака всех родов войск позволяли побеждать меньшинством. Датчане, саксонцы, поляки и русские в полной мере изведали мощь шведских ударов. Героический Карл XII стал центральной фигурой военной истории Швеции. Вместе с тем рост уверенности и презрение к врагам вели к принижению роли тяжелой артиллерии, магазинной системы, пренебрежению безопасностью на маршах, ставке только на ближний бой холодным оружием - т.е. к упрощению шведского военного искусства.
В отличие от Карла XII, Пётр I не получил в наследство образцовую военную машину. Допетровская рать с 16 в. накопила уникальный опыт войны с кочевыми соседями. Несмотря на тысячевёрстные засечные линии, от Путивля и Белгорода до Алатыря и реки Камы, сравнимые по масштабам с римскими лимесами и Великой Китайской стеной, ив 17 в. приходилось считаться с болезненными набегами крымских татар и ногайцев. Вместе с тем сильные противники на севере и западе заставляли присматриваться к военному делу Западной Европы и «свейских немцев», о котором узнавали из «курантов», через польское посредство и от наёмников в Москве.
До Петра I вооружённые силы Российского царства, как и Речи Посполитой, делились на войска отечественного («русского») и «иноземного» («нового») строя. «Русский строй» включал:
A. дворян, детей боярских, татарских мурз и князей, новокре-щенов. Они несли пожизненную службу за земельные пожалования.
Б. служилых «по прибору» - стрельцов, городовых казаков, пушкарей, затинщиков, воротников. (Они зачислялись в потомственную службу из вольных людей и служили «с земли» (частично за жалованье) и также за торговые и промысловые льготы.
B. даточных крестьянских ополченцев, набиравшихся на время войны. Они выставлялись помещиками или общинниками по одному от определенного числа дворов и должны были снабжаться ими одеждой, провиантом и оружием произвольного типа.
Г. отдельным видом «русского строя» были Донские, Терские Волжские и Яицкие казаки.
Военная сила «Иноземного строя» к 1681 г. составляла 60-70% от всего войска и состояла из 33 солдатских и 25 рейтарских и драгунских полков численностью до 90 тыс. чел. В XVII в. русское правительство при их организации ориентировалось на западноевропейский и польские образцы.11
Рейтарские драгунские, копейные и гусарские полки (по 1000-1500 всадников) получали вооружение из казны. Рейтары в Европе появились около 1540 г., вооружались они двумя пистолетами, ружьём или карабином, длинной шпагой, шлемом и грудными латами. В России они вооружались саблями. В бою они строились шеренгами и отбрасывали противника залповым огнём.
Драгуны («ездящая пехота») впервые появились в России с 1632 г. Они вооружались мушкетами, бердышами, короткими пиками и в XVII в. сражались пешими. Как и рейтары, они имели немецкий тип седла и сбруи. Служба в коннице на Руси, как и повсюду в мире, считалась престижнее службы в пехоте. На просторах Восточной Европы были нужны не тяжёлые кирасиры,12 а мобильные воины, способные биться и в пешем и в конном строю. С середины XVII в. роты «ездящей пехоты» - драгун, вооружённые, как и в Европе, облегченными мушкетами или карабинами и шпагами, усиливали огнём рейтар, копейщиков и гусар; драгунами выполнялись и сапёрные работы.13 Петр I из трех видов конницы регулярного типа - рейтар, копейщиков и гусар -предпочтение отдал драгунам. С 1700 г. в драгунские полки стали выдавать ручные мортирки с мортирными седлами. Драгуны в Северную войну набирались из дворян, детей боярских, из служивых старых служб - пушкарей, воротников и рейтар. В драгунские полки попало немало и бывших гусар и копейщиков, имевших за плечами боевой опыт Чигиринских (1677, 1678), Крымских (1687, 1689) и Азовских (1695, 1696), походов. Вновь сформированные регулярные конные полки уже не распускались, как прежде, а служили постоянно. Численность драгун была поднята до 20 тыс. чел. Всего с 1703 по 1 июля 1706 г. Разрядным и Военным приказами в драгуны было определено 23 762 чел., в солдаты - 62 563 чел.14
Тяжёлой конницы (гусар), заведённой по польскому образцу, было немного. Как и польских гусар, их вооружали длинными копьями, седельными пистолетами, пластинчатыми латами и саблями.
Пешие солдатские полки (по 1-2 тыс. чел.) состояли из мушкетеров и пикинёров. Служили они за денежное жалованье и частично - за поместье.
Рядовой состав «иноземных полков» был почти исключительно русским. У правительства были средства только на содержание офицеров. В мирное время солдатские и рейтарские полки собирались лишь в осенью на 1 месяц лагерных сборов.
В составе «московского списка» 1681 г. было 6 385 чел.15 Поместная конница составляла в 1687 г. 7,5% войска.16
Полки были разной численности. Командного состава не хватало (были воеводы и головы над «тысячами» и «сотнями»). Командный состав имел дорогостоящее оружие восточного типа, породистых аргамаков в сбруях с драгоценными камнями и роскошные одежды. Поместное дворянство, дети боярские были вооружены огнестрельным и лучным боем, их боевые холопы хорошо переносили походные тяготы, холод и голод.
Привилегированными частями были 45 тыс. стрельцов. Ловких, храбрых и дерзких стрельцов цари охотно брали в телохранители.17 После восстания 1682 г. стрельцы претендовали на роль царской гвардии - или «надворной пехоты» (возможно, по примеру «надворных рот» польских королей).
Стрелецкие полки (по 800-1000 чел.) были неплохо укомплектованы офицерским составом - сотниками, пятидесятниками, десятниками. Они прекрасно владели любимым оружием - бердышами, а также саблями и пищалями. Все стрельцы имели дворы, хозяйство, могли иметь наёмную рабочую силу. Корпоративный дух стрельцов был высоким. На период военных кампаний они с неохотой отрывались от семей и хозяйства, в походах враждовали (вплоть до драк на сборах) с другими видами войск.18
Несмотря на ядовитый отзыв талантливого сторонника Петра I Посошкова, писавшего, что они превратились в «гангрену, своё, а не чужое тело вредящую», стрельцы оставались самой боеспособной силой России. Не случайно переформированные Петром I стрельцы составили костяк для 28 новых регулярных солдатских полков, а в 1702 - 1703 гг. было даже сформировано 12 новых стрелецких полков. (Как отдельные полки они существовали вплоть до 1727-1728 гг.)19 Смуты и ослабление власти при царе Федоре Алексеевиче и царевне Софье привели к деградации полков как «русского», так и «иноземного» строя. Жизнь по слободам разлагала, воины приобретали вкус к торговле, мелким ремёслам, но теряли охоту к сабле и мушкету. В рядовые «иноземного строя» поступали посадские и даточные.
Солдаты, рейтары и драгуны, служившие с поместий или за жалованье, тяготились службой так же, как и стрельцы и превратились, по сути, в такое же ополчение, как поместная конница. Так же, как дворяне и стрельцы, они за взятку были не прочь отсидеться в поместье. Наполовину безлошадные, рейтары, драгуны и солдаты бражничали на сборах. Если в Швеции работники сбегали с мануфактур и рудников в армию, а дворянство активно поддерживало завоевательную политику королей, то русское дворянство в определённой мере было лишено как военного честолюбия, так и стимула служить за поместье. Служба дворян в то время была пожизненной и обязательной, но не постоянной. «Русские более любят мир, чем войну и говорят, это, конечно, должно быть сумасшествие, - бросить свою собственную землю, ехать в другие страны, терпеть там нужду и насилие и, наконец, дать себя убить».20 Соперничать русским рейтарам и драгунам с польской, крымской и османской (сипахами) конницей, а тем более со шведской кавалерией было трудно.
В 1680-х годах военный потенциал страны составлял 164 тыс. регулярных, и до 50 тыс. иррегулярных войск. Несмотря на провал Крымских походов 1687/89 гг. Россия продемонстрировала не меньшую способность к мобилизации огромной массы войск, чем Австрия и Османская империя и впятеро большую, чем Польша.
В 1689 г. русское правительство ради «Вечного мира» с Речью Посполитой отказалось от огромных территорий в Приамурье,21 а в 1693-1694 г. правительство Л.К.Нарышкина, опасаясь выхода Речи Посполитой из войны с Турцией, поступаясь престижем, было готово вернуться кунизительнымусловиям Бахчисарайского перемирия 1681 г. с выплатой дани Крымским ханам, прекращённой в 1685 г.22
Тактика в то время была оборонительно-осторожной. К месту боя полки «русского» и «иноземного» строя продвигались медленным маршем, чтобы при встрече с врагом прикрыться (как это было по всей Восточной Европе) обозом и если позволяло время, большим валом. Зимой фашинные двухметровые туры набивались снегом. Поместную конницу при нападении степняков и польской кавалерии часто прятали в таборе. (Татарские ратники Московского войска по степной традиции свой табор не огораживали). Как при Дмитрии Донском и Иване Грозном, рать делилась на полки Правой и Левой руки, Большой, Передовой и Ертоул -авангардный полк, в который отбирались лучшие наездники с самым добротным снаряжением.23 Наиболее многочисленной составляющей были пешие даточные. Исключительной отсталости русских вооруженных сил от западно-европейских не было.
С XVI в. в Италии после эпохи кондотьеров стали пользоваться уважением гражданские и торговые профессии. Экономическая активность стала брать верх над военной в Испании, Голландии, Англии и Франции. Армию стали переводить под гражданское управление. Противоположная тенденция взяла верх в Центральной и Северной Европе - в Бранденбурге-Пруссии, монархии Габсбургов и Швеции. Там армия стала основной опорой власти, военная служба - престижной, а государственный аппарат - милитаризованным.24
Лишь со второй половины XVII в. европейские государства стали переходить на постоянные армии и перестали распускать временно завербованных наёмников после военных кампаний.
Рождение Русской постоянной армии запоздало - всего на пять десятков лет. В России вооружённые силы точно также стали самым действенным оружием центральной власти и орудием модернизации государства.
Архаика поместной конницы не была исключительно русской спецификой. Призывы французского рыцарского ополчения, несмотря на его несостоятельность, проходили в 1674, 1675, 1689, 1703, 1758 гг.25 Русское государство, несмотря на провал Крымских походов В.В.Голицына в 1687/89 гг., продемонстрировало свои большие мобилизационные возможности. Кроме России, мобилизовать 100-тысячное войско под силу было только Османской империи, но ни Шведскому королевству, ни Речи Посполитой.
Военная машина Руси во второй половине XVII в. приспособилась к конфликтам с потерявшими наступательный дух Речью Посполитой и Османской империей. Самодержавная власть
Москвы полностью контролировала вооружённые силы и снабжение Русской армии, которое осуществлялось в целом по такой же схеме, как и в Европе. Русские засечные черты намного эффективнее защищали страну, чем польская оборона мелкими конными отрядами «obrona potoczna», Московские рати с крупнокалиберной артиллерией могли брать хорошо укреплённые твердыни, тогда как польское войско с трудом могло захватывать слабые крепости - Глухов в 1654, Новый Быховец и Могилёв в 1665, (но не Каменец-Подольский и Смоленск). Польские крепости не модернизировались по «системе Вобана» и Краков, Люблин, Познань, оставались типично средневековыми крепостями.26 Русское воинство и украинские казаки могли быстро возводить земляные крепости, которые в определённой мере лучше выдерживали обстрел осадных орудий, чем кирпичные в Прибалтике.
Сторожевую и разведывательную службу выполняли казаки, татары и калмыки. Российская степная конница была многочисленнее и не хуже, чем «граничары» - сербы, хорваты и румыны, которые защищали австрийскую границу против османов за выделенные им участки земли.
В России не мыслимы были легальные вооружённые конфедерации, как в Польше.
Успехи русского воинства во многом определялись выносливостью ратников, привычных к крестьянской работе. Боевая аскеза была привычна с древнеславянских времён. На ржаных сухарях, толокне и крупах в плохой обуви или лаптях, в изодранных тулупах, они могли перетаскивать на руках по бездорожью многотонные артиллерийские орудия, без ропота спать в сырости и снегу, а также совершать тысячевёрстные марши вместе с лошадьми, питавшимися листвой или даже корой с деревьев. Это было почти немыслимо для западноевропейских армий, возивших за собой огромные провиантские магазины.
Эта книга выполнена благодаря постоянной поддержке родного Института Российской истории РАН, благодарность к которому сохранится у автора навсегда. Немалую помощь оказали научные труды и благожелательные советы исследователя П.В.Коновалъчука и членов Королевской академии военных наук Э. Люта и Б.Веннерхолъма (Швеция), которым выражается глубокая признательность. Большая часть иллюстраций предоставлена энтузиастом В.М. Максимовым, которому автор желает всемерного пополнения его богатых коллекций.
Главы II, IVи V, вышедшие отдельными брошюрами в 2007-2008 гг., в данном издании исправлены и дополнены. Работу над темой «Полтавское сражение» автор предполагает продолжать и в будущем.
Примечания.
1 Богословский М.М. Пётр I. Материалы для биографии. M.-J1.1946. С.367-376, 392-393.
2 Мелин Я., Юханссон A.B., Хеденборг С. История Швеции. М., 2002. С. 335,341.
3 Возгрин В.Е. Россия и европейские страны в годы Северной войны. История дипломатических отношений в 1697-1710 гг. JL, 1986. С. 57, 59.
4 СиницынаН.В. Третий Рим. М.1998. С. 141,243,323.
5 Богданов А.П. Патриарх Никон//Вопросы истории. 2004. № 1. С.51-85.
6 Gurlitt С. August der Starke. Ein Fürstenleben aus der Zeit des deutschen Barock. Dresden, 1924. S. 143-144; NadolskiD. Ware Geschichten um August den Starken. Leipzig, 1991. S. 8.
7 Артамонов В.А. Страны Восточной Европы в войне с Османской империей (1683-1699) // Османская империя и страны и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в 17 в. М., 2002.4.2. С.297,299.
8 Артамонов В.А. Переговоры о переходе Крымского ханства в русское подданство при Петре Великом // Славяне и их соседи. Славяне и кочевой мир. М., 2001. Вып. 10. С.271,273-274.
9 Карлссон О. Карл XII. Stockholm, 2002. С. 12-13; Мелин Я., Юханссон A.B., Хеденборг С. История Швеции. М.2002.С. 133.
10 Эриксон-Вольке JI. Импульсы к проведению военных реформ // Полтава. Судьбы пленных и взаимодействие культур. Под ред. Т.Тоштендаль-Салычевой и Л.Юнсон. Сб. статей. М., 2009. С.275
110 вооружённых силах Московского государства в XVII в. см. солидную монографию: Малов A.B. Московские выборные полки солдатского строя в начальный период своей истории 1656-1671 гг. М., 2006. С. 30-58.
12 Снаряжение кирасира стоило очень дорого: лошадь 45 р., карабин и пистоли 6 р., седло с ольстрами и прочим 3 р., подперси и пахви 1р., стремена 45 коп., сапоги и шпоры 2 р., чепрак 1р 45 коп., епанча и кафтан 9 р., шляпа с галуном 1р. 25 коп., перевязь к карабину и сумам, портупея 1р 25 коп., шпага 1 р., кираса 4 р. Итого 76 р. РГАДА. Каб. ПВ.. Отд.2. Кн.53. Л. 921.
13 Малов А.В. Конница нового строя в Русской армии в 1630-1680-е гады // Отечественная история. 2006. № 1. С. 119, 128; Курбатов О.А. «Оружность» русской конницы в 1630-х — начале 1650-х гг. // Цейхгауз. 2006. Вып. 23. С.4.
14 РГАДА. Ф. 9. Кабинет Петра Великого. Отд. II. Кн. 6. JL 346-348.
15 Водарский Я.Е. Служилое дворянство в России в конце XVII — начале XVIII вв. // Вопросы военной истории России XVIII — первой половины XIX вв. М., 1969. С.237.
16 Чернов А.В. Вооружённые силы Русского государства в XV— XVII вв. М.1954. С.195.
17 Корб И. Дневник путешествия в Московское государство... // Рождение империи. М., 1997. С. 195-197.
18 Куракин Б.И. Гистория о царе Петре Алексеевиче //Архив князя Ф.А.Куракина СПб., 1891. Кн.1. С.58-60.
19 Рабинович М.Д. Стрельцы в первой четверти XVIII в// Исторические записки. 1956. Т. 58. С.275.
20 Так писал шведской королеве Кристине из Москвы 15 сентября 1647 г. Карл Поммеринг- Якубов К. Россия и Швеция в первой половине XVII в. М., 1897. С.410.
21 Демидова Н.Ф. Из истории заключения Нерчинского договора 1689 г. // Россия в период реформ Петра I. М., 1973. С.306.
22 Артамонов В.А. Страны Восточной Европы в войне с Османской империей (1683-1699) // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-восточной Европы в XVII в. М., 2001. С.314.
23 Курбатов О.А. Реорганизация русской конницы в середине XVI в.: идейные источники и цели реформ царского войска // Единорогъ Материалы по военной истории Восточной Европы. М., 2009. Вып.1. С.202-203.
24 CorvisierA. Dictionnaire d'art et d'Histoire militaries. Paris. 1988. P.20-22.
25 Дельбрюк Г. История военного искусства. М., 1930. Т.4. С.223.
26 Majewski W. Polska sztuka wojenna w drugiej polowie 17 wieku // Historia wojskowoscipolskiej. Warszawa, 1972. S. 194-195.