Глава I. «Скоромышленно начатая война»
1.1. Нарвская невзгода.
1.2. «Свейские походы» фельдмаршала Шереметева Ливонию 1701-1704 гг.
1.3. Ключи и замки русской Балтики.
1.4. «Несчастливая баталия с потерянием артиллерии».
1.5.«Шведские свирепые поступки».
Оглавление всей книги
1,2.«Свейские походы» фельдмаршала Шереметева Ливонию 1701 -1704 гг.
Шведские войска в Прибалтике,103 не были подчинены общему командованию. Все подкрепления из Финляндии и Швеции Карл вызывал на основной театр военных действий - в Польшу, запрещая их переправлять к В.А.Шлиппенбаху, на попечение которого была оставлена Эстляндия и Лифляндия.
В то время, как шведский властитель старался лишить трона Августа Сильного, Пётр малой войной «натаскивал» своё войско в Ливонии. Вспомнили старое ратное дело - приостановили расформирование войск старых служб, стали создавать новые стрелецкие полки.
В Прибалтику удачно перенесли татарский опыт с «Дикого поля» - тактику набегов драгунами, казаками, татарами, калмыками для опустошения земли противника.
Явное русское превосходство в живой силе проявилось после того, как Карл покинул зимние квартиры у Дерпта. У полковника В.А.Шлиппенбаха, помимо небольших регулярных частей было дворянское ополчение остзейцев, а также ополчение латышских и эстонских крестьян.
Основной задачей Шлиппенбаха в 1701 г. было опустошение русского пограничья, то есть та же самая тактика, которую выполнял Б.П.Шереметев в отношении Ливонских земель. В мировой истории найдётся немного случаев, когда бежавшего с поля боя кавалерийского генерала повышали до фельдмаршала. Однако, вручая после поражения под Нарвой командование Шереметеву, царь не ошибся. Дело в том, что под европейскими мундирами и треуголками ещё долго, почти до середины XVIII в., скрывалась старомосковская рать. Не чета заезжим иноземцам, дородный боярин знал национальную и военную психологию русских. Не победы «любой ценой», а осторожность и основательность были достоинством Шереметева (что тогда было нужно и Петру).
Первый генерал-фельдмаршал Русской армии и первый русский граф Б.П.Шереметев родился 25 апреля 1652 г. В юности получил хорошее для своего времени образование, Есть сведения. Что он учился в Киевской коллегии (академии), знал латынь, бегло говорил по-польски. Помимо досконального знания русского дипломатического этикета, овладел модным для тогдашней России «польским политесом».
При царе Алексее Михайловиче он, бывало, стоял в белоснежном кафтане и с серебряным топориком на плече рындой в почётной страже у его трона. В 1679 г. - товарищ воеводы в Большом полку, в 1681 - воевода и наместник в Тамбове, с 1682 - боярин. Борис Петрович оказал России большие услуги на дипломатическом поприще: высокого, осанистого, рассудительного голубоглазого блондина европейские дипломаты характеризовали как «самого вежливого человека в стране и наиболее культурного». Не случайно в 1686 г. он был назначен главой огромного посольства в Речь Посполитую., где участвовал в переговорах с поляками при ратификации «святого дела» русско-польского Вечного мира. Там боярину приходилось и играть с польской королевой в шахматы, и танцевать с принцессами.
Со средних веков род Шереметевых, отличаясь военными способностями, мечом служил России. Отец Пётр Васильевич, служивший воеводой в Севске, Киеве, Симбирске, Великом Новгороде и Тобольске, обучал своего отпрыска военному ремеслу с 14 лет. Своим человеком в тереме Шереметева был военный профессионал шотландец Патрик гордон, позже - близким другом - один из образованнейших людей петровской эпохи -Я.В.Брюс.
Хороший военный опыт Шереметев набрал за 7 лет службы по охране от степняков огромного участка южной границы -Белгородского военного разряда (округа).
Первые лучи славы и европейской известности пали на боярина как главнокомандующего одной из самых многочисленных (120 тыс.) армий Европы, которая в 1695 г., под занавес турецкой войны 1683-1699 гг. «снесла с сатанинского основания» четыре османских форта на нижнем Днепре. Вторжение глубоко на юг русских воинов (в основном поместной конницы и казаков гетмана И.С.Мазепы) вынудили капитулировать форт Казыкермен на четвёртый день осады, остальные сдались без сопротивления. По значению это событие сравнимо со взятием Азова в 1696 г. Петром I, Шейным, гордоном и Лефортом. Также как и по Дону, русская военная сила рассекла Крымское ханство по Днепру, вклинившись в степь, не дойдя до Чёрного моря всего 120 км. Она захватила место тради-ционных крымско-татарских переправ при походах на коренные земли Украины, чего Польша добивалась от русского союзника с 1685 г. Второй «отвлекающий» поход Шереметева на Очаков и Крым в 1696 г. был остановлен на р. Берестовой из-за тяготы марша. (Вторжение на Крымский полуостров оказалось под силу Русской армии лишь в 1737 г.).
В паре с Петром Шереметев активно работал и в сфере дипломатии в 1697-1698 гг. Одновременно с «Великим посольством» царя, Шереметев пытался раздуть угасавшую войну Священной Лиги с османами. В Варшаве, Вене, Риме. Венеции и на Мальте его чествовали как генералиссимуса Российских войск и победителя над «неверными». В польских панегириках его сравнивали с римскими «сципионами», мальтийцы в знак уважения предоставили ему командование эскадрой из 7 галер на маневрах и приняли в рыцарский капитул своего ордена.
Поспешную войну со Швецией в 1700 г. новый кавалер Мальтийского ордена вряд ли одобрил - он видел, что наспех собранные рекруты явно не готовы к встрече с лучшей кадровой армией Европы, что офицерский корпус «стыд и печаль».
До конца верный престолу, выросший на православной культуре, но легко сменивший ферязь на камзол, Шереметев старался не допустить «порухи» чести своего рода и рыцаря Мальтийского ордена, со звездой которого почти никогда не расставался. От диких потех «Всепьянейшего собора» он держался в стороне, был «другом» царевича Алексея и его старорусского окружения.
Богатство, щедрость и великодушие позволяли ему держать открытый стол в Москве и доступную для командного состава свою главную квартиру в походах, а при своём штабе - собственную дворянскую роту («шквадрон»). Как дорогого гостя выходил встречать и провожать царь Пётр Бориса Петровича.
Знатность исключала соперничество с другими аристократическими родами, всё ещё ревниво следившими за соответствием «места» породе. (Антипетровская оппозиция в 1697 г. даже собиралась выдвинуть его кандидатом на русский трон).
В отличие от Петра и генералов-иностранцев стиль военного мышления Бориса Петровича совпадал с психологией большинства армии. Под непрестанными понуканиями царя («делай, делай, делай»), порой рискуя «потерей головы», Шереметев ухитрялся комплектовать, снабжать, размещать и готовить солдат к походам иногда надолго задерживая их выступления (и тем самым сберегая жизни). Состояние армии определяло поведение Шереметева на войне и он хорошо вписывался в круг военачальников «кордонно-маневровой» стратегии XVIII в.
Заботясь о том, чтобы офицеры не теснили солдат на постоях, и не изнуряли на караулах, граф представлял редкость в тогдашней Европе. Он пользовался симпатией европейских военных, европейских дворов и, в отличие от многих других петровских генералов, любовью солдат, сложивших об «отце» много песен.104 Пётр постоянно вызывал его на военные советы, где он, как правило, председательствовал в отсутствие царя. По масштабности военного кругозора и стратегического мышления, Шереметев, конечно, не мог сравниться с Петром Великим, но он был значимым центром Русской армии. Умер первый русский генерал-фельдмаршал в Москве 17 февраля 1719 г. Вопреки желанию быть погребённым в Киево-Печерском монастыре, Пётр приказал похоронить «своего Тюренна» во вновь создаваемом им некрополе героев России.
Уже через 17 дней после нарвской катастрофы, 5 декабря 1700 г. Шереметев получил высочайший приказ «разорять дальние места», но всю первую половину 1701 г. он переформировывал, обучал и «выправлял» деморализованных беглецов, «обстреливая» их в приграничных стычках и неглубоких рейдах партиями до двух тысяч человек.
В начале июня 1701 г. из Москвы снаряжали «Большой полк» генерал-фельдмаршала. Ратным людям вручили хранившееся в Оружейной палате Большое государственное знамя XVII в. «Спас Эммануил», образы св. Сергия и Никона Радонежских и полотняную церковь. Московские стольники и стряпчие посылались в Большой полк «бессрочно», под угрозой лишения половины поместий.105
К тысячному пехотному Лефортовскому полку было добавлено 2 сотни, составленные из стрельцов и казаков. Командному составу из 375 чел. московских чинов подчинялись 3 060 малороссийских казаков и чугуевских калмыков, около тысячи башкир, 600 яицких казаков, 473 чел. астраханских мурз и татар, а также по сотне астраханских, саратовских, самарских и красноярских стрельцов.
Низкорослые косматые ордынские лошадки и верблюды дополняли экзотику ожившего степного Средневековья. Всего летом 1701 г. к походу было готово 40 988 чел., из них 26 888 пеших.106
Первый июньский набег 1701 г. продолжался всего 3 дня, всё войско из окрестностей Нотебурга и Ниеншанца вернулось из-за рубежа с 13-33 пленными. Затем «тренировочные» рейды следовали с нарастающей дерзостью и дальностью.
4 сентября 3 русских партии одновременно напали на шведов. Сын фельдмаршала Михаил Борисович Шереметев (в его 18-ты-сячном отряде были кроме русских татары, курские калмыки и казаки Слободской Украины), напав с двух сторон, раздавил 6 сотен шведов у Ряпиной мызы. Я.Н.Римский-Корсаков (13 716 чел.) напал на сторожевой пост (200 чел.) у мызы Рауге, разбил его, взял 13 пленников, но был отбит подоспевшим полутысячным отрядом шведов. Савва Айгустов (5 260 чел.) под Новоезерицкой мызой взял в плен 2 человек.
2 октября 1701 г. Пётр приказал идти Шереметеву в «генеральный поход». Сил было собрано достаточно и часть нерегулярных из-за «худобы и безлошадности» распустили по домам. Сюда были включены - 1 237 смоленской шляхты, 3 тыс. чугуевских калмык и 10 636 слободских «черкас». Всех благословили иконой Тихвинской Божьей матери и чудотворными иконами Сергия и Никона Радонежских.
29 декабря 1701 г. во время зимнего рейда за Чудское озеро был одержан первый настоящий успех в Северной войне. Войска Шереметева численностью в 17 539 чел. (около 10 тыс. конницы, в том числе 6 тыс. поместной) атаковали отряд полковника В.А.Шлиппенбаха, в котором было не более 3 800 чел. и 6 пушек.107
Бой при Эрестфере проходил целиком в традициях XVII в.: ружейный огонь из-за обоза, затем рассыпная конная атака. Как и прежде, стволы фузей и пистолетов раздувались и рвались. Командовать драгунами было трудно - ради устрашения они атаковали по традиции «варварским мерзким криком», не слыша команд, стреляя в спешке, не целясь, и начиная тут же, в бою, грабёж. Впрочем, боеспособность драгун была выше, чем у нерегулярной конницы.
Поначалу шведская кадровая выучка одержала верх. В воинстве Шереметева рода войск ещё не могли действовать слаженно, драгуны были отбиты и пехота оказалась расстроенной. Положение спасла русская артиллерия. Впервые в военном деле Европы русский инженер Василий Дмитриевич Корчмин, посадив на коней артиллерийскую прислугу, быстро доставил 16 пушек, 3 гаубицы и 1 мортиру к месту боя и в то время, как пехотные полки еще собирались, открыл скорую стрельбу картечью, чем привёл врага «в конфузию» после 4-х часового боя. Около 2 тыс. шведов погибли, всего 134 чел. было пленено. Шлиппенбах не потерял боеспособности, отошёл на 25 км и даже собирался разгромить Шереметева и захватить Псков! Оправдывая свои потери. Шлиппенбах, преувеличил силы русских до 100 тыс. чел!108
Орудийными залпами, колокольным звоном и первым салютом в истории России - фейерверком - праздновали Эрестферскую победу, чтобы поднять настрой армии и народа. Москвичам с Кремлёвских стен показали трофейные знамёна, офицеры получили золотые медали. Солдаты - серебряные рубли. Главного героя - Бориса Петровича произвели в кавалеры ордена св. Андрея.
Уже после Эрестфера стали постепенно избавляться от поместной конницы и национальных нерегулярных формирований. О малороссийских казаках, незаинтересованных служить на севере, Шереметев писал по горячим следам 31 декабря Петру: «лучше умереть, нежели с ними служить, а на добычу и на разоренье таких не слыхано».109
После того, как 23 января 1702 г. Карл XII вывел свои силы из Курляндии в Литву и с его присутствием на «ливонском фронте» можно было не считаться, рейды стали глубже и смелее. «Самое ценное сокровище Шведской Короны» - Ливония - беспощадно разорялась. Была надежда, что санксонцы пойдут разорять Колывань.110 Без шведов боеспособность частей, составленных в значительной части из эстонцев, латышей и финнов, оказалась сниженной и «Большой полк» одержал новую победу, имевшую местное стратегическое значение.
18 июля 1702 г. в 6-часовом сражении 16-17 тысячное «рато-борственное войско» Шереметева у Гуммельсгофа разбило 7-тысячный корпус Шлиппенбаха., который бежал в Пернов и больше уже не осмеливался выходить в поле против русских.
Дело началось с атаки на шведов ертоула - составленного из иррегулярных конников - татар, калмыков, донцов и черкасов ( всего около 2 150 чел.). Как и следовало ожидать, атака была отбита. Отражено и нападение драгун Боура. Шлиппенбаха сломили 3 батальона гвардии, посаженные на коней - они оставались ядром русского корпуса в продолжение всего сражения. Шведы потеряли более 50% своего состава (3 500-3 700 чел. убитыми и ранеными, 328 пленными) и бросили 6 пушек. Потери Шереметева составляли 1-1,5 тыс. чел., из них убитыми около 400 чел.111
После победы Шереметев начал восходящие к традициям ордынских времён опустошения земли противника. Мелкие отряды, выграбили и выжгли всё до Колывани, Юрьева и Пернова, угнали скот и 7-8 тыс. крестьян. Нельзя не сострадать горькой судьбине народа, но свирепость войны была одинаковой с обеих сторон. В феврале 1709 г Карл XII точно также выжигал сёла и угонял население с «русской» Украины (см. ниже). После Полтавской битвы, когда появилась надежда удержать Прибалтику в русских руках, разорительные набеги прекратились.
Для русской стороны Гуммельсгоф стал переломным моментом в русско-шведской войне в Прибалтике. С 1702 г. шведы старались уклоняться от полевых встреч с русскими. Участились случаи дезертирства.112 Конечно, важная для России победа не могла компенсировать майский успех 1702 г. Карла в Польше -взятие Варшавы. Более того, уже после Эресфера и Гуммельсгофа шведский король, считая польский театр войны самым главным, перевёл из Риги в Польшу 7-8 тысяч своих войск.