Глава V. Русско-шведское единоборство на Гетманщине
5.1. Измена.
5.2. Штурм «гетманской столицы.
5.3. Малая война на Гетманщине.
Оглавление всей книги

 

5.2. Штурм «гетманской столицы»

С 27 октября главная квартира царя находилась в большом селе Погребки (в 5-6 км от Новгорода-Северского), когда там узнали о «никогда нечаянном злом случае измены гетманской». Шведы находились по другую сторону Десны в двух милях от Новгорода Северского и основное внимание русского командования оставалось прикованным к армии Карла XII.

29 октября «президент Посольского приказа» России граф Г.И. Головкин показывая вид, что он ни минуты не сомневается в верности полковника сердюков в Батурине, отправил тому по именному указу великого государя письмо. В нём сообщалось, что в связи с намерением шведов идти через Десну, великий государь велел добавить в батуринский гарнизон полк великороссийской пехоты, также, как это было сделано в Стародубе и Новгороде-Северском, которые шведы отказались штурмовать. Сам же великий государь придет на выручку со всем войском.¹⁰⁸ 30 октября военный совет с участием царя, Меншикова, и Д.М.Голицына принял решение не отдавать резиденцию Мазепы в руки противнику и «добывать» её либо переговорами, либо оружием.¹⁰⁹

31 октября Меншикова отправили к Батурину, видимо добавив около 3 тысяч пехоты (три полка инфантерии).¹¹⁰ Спешка определяла всё. Пётр I с 31 октября бомбардировал Меншикова депешами, предупреждая об опасности шведского удара. 1-2 ноября царь еще беспокойнее торопил взять резиденцию Мазепы, так как Русская армия стала отходить на восток к Глухову. «Сей день и будущая ночь вам ещё возможно трудитца там, а далее завтрашнего утра (ежели чего не зделано), бавитца вам там опасно»,- писал царь.¹¹¹

31 октября до полудня сам киевский воевода-князь Д.М. Голицын («командующий Киевским и Белгородским военным округом»-разрядом), ездил уговаривать полковника-мазепинца, но ему ответили, что без нового гетмана никого в город не пустят, а пока «неприятель-швед» на Гетманщине, то выборов проводить невозможно. Это выглядело нескладной импровизацией - Мазепа в спешке не проинструктировал, каковы должны быть ответы Чечеля на тот или иной случай. Вслед киевскому воеводе, переплывавшему Сейм, раздалось несколько выстрелов. Князь от себя послал уговаривать сотника Андрея Марковича, но мазепинцы отговаривались запретом гетмана и неведением о его измене.

После полудня 31 октября Меншиков подвел полки к Сейму, где были мосты с разобранными настилами и собрался переправляться в предместье. Из выходящих на реку и не засыпанных землей ворот Кенигсек «на испуг» выкатил 6 пушек и навел их на драгун. В ответ князь послал полки вниз по Сейму и выстроил всех по берегу. Это произвело впечатление, и Чечель выслал 5 человек, которые стали кричать, чтобы через реку не переправлялись, иначе начнётся стрельба. На предложение Меншикова прислать на переговоры 2-3 человек, было отвечено бранью. Переправив всего 50 гренадер в двух малых лодках, князь обозначил угрозу обхода и стоявшие с пушками при мостах, не начав стрельбы, « тотчас с великою тревогою в город побежали и нам мосты очистили». Меншиков в дневное время приказал восстанавливать настилы, и драгуны уже днем беспрепятственно стали переходить Сейм. Заранее сжечь посад Чечель не распорядился, и уцелевшие постройки помогли осаждающим при последующем штурме.

Уже из предместья Батурина Меншиков сообщил, что дух мазепинцев дал слабину - «около полуночи» 31 октября к нему прислали письмо, в котором было написано, что они остаются верны царю и «нас в гварнизон пустить хотят, толко б их свободно совсем выпустить, и на то б дать им на три дни сроку». Русский командующий расценил это как несвязную хитрость - просили уйти в неизвестном направлении (к шведам?) при одновременной затяжке выхода на 3 дня, т.е. до 3 ноября.¹¹² Подкупом «привлечь без оружия и успокоить» сердюков также, как это сделал в ноябре 1708 г. Д.М.Голицын с мазепинским восьмисотенным полком Бурляя в Белой Церкви, что обошлось в 2 тыс. рублей,¹¹³ Меншиков не пытался.

Неизвестное ранее описание захвата Батурина было обнаружено нами в государственном архиве Стокгольма в 2005 г.¹¹⁴ Набело переписанный четырёхстраничный отрывок находится среди текстов, относящихся к «Гистории Свейской войны», однако он не был включен ни в одну из её редакций, составлявшихся при участии Петра Великого начиная с 1715 г.¹¹⁵ Скорее всего, он был написан по воспоминаниям А.Д.Меншикова, который ошибочно отнес события к октябрю месяцу вместо ноября. В нем не содержится подробных данных о количестве войск, числе пушек и их калибре, о потерях среди осаждающих и осажденных, об эвакуации арсенала Мазепы его архива и имущества.

Вместе с тем, эта выделенная часть из «Гистории Свейской войны» существенно проясняет картину штурма «гетманской столицы». Она позволяет понять, почему через несколько часов настроение мазепинской верхушки качнулось в другую сторону. Дело в том, что в ночь с 31 октября на 1 ноября в Батурин проник лазутчик, посланный от шведского короля и Мазепы с вестью, что вся Шведская армия уже чуть ли не на подходе. Скорее всего, по распоряжению Чечеля письмо с предложением держаться до последней возможности было прочитано всему гарнизону. Сердюцкий полковник решил продемонстрировать твердость, прервать переговоры и отпугнуть осаждающих артиллерийским огнем. («Взятые старшина сказали, что за день до штурму прислан к ним указ от швецкаго короля и от Мазепы, чтоб по крайней возможности держались, и были б все надёжны, что они со всею швецкою потугою их секундовать (помогать - В. А.) идут. И тот указ читан у них по извычаю всему войску и по тому де указу они учинили»).

Утром 1 ноября, не ожидая ответа князя, Чечель и Кенигсек открыли интенсивный огонь из пушек по посаду, по солдатам, «близ места стоящим» и даже через Сейм по штабу Меншикова. Предместье «кругом города» почти повсеместно загорелось. Таким образом, Чечель, а не Меншиков взял на себя ответственность за начало военных действий и начал жечь постройки вне фортеции. «Светлейший» счёл это за результат бездействия его войск («стали из города по нашей гоупт квартире чрез реку, також и по войскам...близ места стоящим, ис пушек бить, не видя никакого от нас действа, ни к тому начинания»). Обстрел посада артиллерией Кенигсека 1 ноября украинская беллетристика и публицистика, начиная с «Истории русов» изображают как бой на стенах, в предместье и отражение неудавшегося первого приступа. После этого войска Меншикова начали де отступать и ушли за Сейм, а сердюки перепились по случаю победы и заснули глубоким сном вплоть до утра 2 ноября. Историк С.О.Павленко отсутствие сведений о бое 1 ноября в русских источниках объясняет специальным замалчиванием «героического отпора мазепинцев» имперской цензурой.¹¹⁶

Тем не менее, Меншиков попытался всё же завершить дело без кровопролития и отправил 1 ноября очередное предложение с полковником бывшего конного стрелецкого полка в Астрахани Михаилом Зажарским «с тем, чтоб свободно выходили, не боясь никаких опасностей».¹¹⁷ Однако после обнадёживающей ночной вести Зажарского чуть не растерзали. Поверив сообщению Мазепы, сердюки кричали, что умрут, но не впустят войска. Большее, чем у осаждающих количество пушек и военных припасов вселяло надежду дождаться скорого, с минуту на минуту, подхода Карла XII. Возможно именно тогда Чечель, выйдя из себя, грозил содрать кожу с живого Меншикова,¹¹⁸ что разъярило князя. Если бы Чечель впустил часть отряда А.Д.Меншикова, то город и жители уцелели бы, как Новгород-Северский, Полтава и прочие города Гетманщины. Сердюк-мазепинец, по сути превратил жителей в заложников и не выпускал никого. («К нам из города никого не выпустили, а отвечали з города, что чинят они то по указу»).¹¹⁹ Вариант уйти всему гарнизону вместе с жителями и отрядом Меншикова, подорвав Батурин, тяжелые пушки и уничтожив склады (на это соглашался царь) Чечель видимо не рассматривал.

Князь приказал подойти к горящим хатам, солдаты погасили огонь в некоторых из них, и засели в уцелевших постройках. Подтаскивать пушки и устанавливать батарею стали скорее всего, в районе Конотопских ворот. «Однако ж мы своих людей в предместье, хотя с трудом, ввели и некоторые пожары затишили и близ города в домах засесть приказали».

К 16 часам дня солдаты «в удобном месте» батарея была поставлена (согласно Д. Дефо - три батареи) и тогда же стали бомбардировать фортецию и пробивать брешь в стене. Сколько пушек обстреливали стены и каков был их калибр, остается пока неясным. Вечером и ночью с 1 на 2 ноября осаждающие готовили фашины и сколачивали штурмовые лестницы. Вряд ли артиллерийский обстрел продолжался и в ночное время, как написал Д. Дефо.

«Гетманская столица» была небольшим населенным пунктом - меньше Глухова, Нежина, Чернигова, Полтавы и тем более Киева. Как писал украинский историк А. Лазаревский, поляки после Деулинского перемирия 1618 г. на своем восточном пограничье построили против России цепочку городков-крепостей -Нежин, Батурин, Борзну, Конотоп, Кролевец, Глухов. В эту же цепочку входили Стародуб, Новгород-Северский, Ромны, Гадяч. По описи 1654 г. с трех сторон Батурин окружал земляной вал с «дубовым бревеньем» и ров, которые выходили к обрыву перед Сеймом. Вал прорезали трое ворот, на двух из них были башни, покрытые тёсом. Глухих наугольных башен было шесть. По обрыву город был огорожен «стоячим острогом» без башен, но там были «береговые» ворота. Резиденцией «русских» гетманов Батурин стал с 1669 г. В том году гетман Демьян Многогрешный выбрал себе населенный пункт как можно ближе к русской границе. Площадь окруженного деревянными стенами городка была в размер стадиона: от северо-западных (Новомлынских) до юго-восточных (Конотопских) ворот 233 сажени (496 м), от юго-западных Киевских ворот до обрыва в сторону Сейма 184 сажени (392 м). Современные археологи определяют её размер 600x440 м и там могло находиться 200-250 дворов с 1 000 - 1 500 жителей.¹²⁰

«А Батурин... заперся от всех сторон и трех ворот; только одни четвертые ворота береговые, что от Сейма, не заперты были. И в то же время, перед взятием Батурина, пришел с войском светлейший князь Меншиков, но в город не впустили, только до его светлости начальствующий в городе над войском, Чечель, полковник сердюцкий, Фридрих, есаул артиллерийский, сотник батуринский, Филипп Рент, вышедши на вал, говорили, и князь отступил».¹²¹

Места для штурма Меншиков наметил в двух местах - генерал-майор Г.С. Волконский должен был приступать с правой стороны «подле ворот» (Конотопских), а полковник Иван Анненков со стороны Сейма через береговые ворота «сзади реки взвоз». От реки было два врезавшихся в фортецию «взвоза» (нешироких ведущих вверх лощинки или «рытвины») - один длинный проезжий взвоз шёл от береговых ворот до центра города в направлении к воротам Киевским, второй короткий - рядом с резиденцией Мазепы («Литовским замком»). Скорее всего, Анненков должен был приступать по длинному «взвозу», выводящему в центр фортеции. Против северного угла стен Меншиков поставил небольшой отряд из 200 человек «татар» (видимо, калмыков), чтобы те перед штурмом при еще полной темноте подняли ложную тревогу и оттянули на себя силы гарнизона («дабы оные пред штюрмом тревогу и крик и стрельбу учинили»).

Письмо от 1 ноября светлейшего заканчивалось словами: «И сея ночи, с помощию Божиею, будем мы над ними надлежащий чинить промысл». Проводя рекогносцировку, князь видимо, в то время находился в предместье Батурина. Видимо, тогда Меншиков принял окончательное решение о быстром и беспощадном штурме. Об этом косвенно можно судить по утвержденному им до 20 июля 1706 г. «Артикулу краткому», составленному для подъема дисциплины и боеспособности драгунской конницы при походе в западную Польшу, закончившимся блестящей победой при Калише 18 октября 1706 г. над шведами и поляками. Напомним, что в нем было многозначительное указание щадить при штурмах женщин и детей, «разве что от генеральства для причины какой, иное что приказано будет».

Уверенный в своих силах, но разозлённый Меншиков, меньше всего думал об «устрашении» населения Гетманщины, как об этом писали историки Украины. Локальную карательную акцию он рассматривал очевидно как меру наказания за неподчинение и измену своему государю.

О подробностях приступа пока не всё известно. Неосторожно писать, что 2 ноября 1708 г. были все условия выдержать осаду Батурина и довести дело до второй победы через 50 лет после Конотопской битвы 1659 г.¹²² Устоять несколько дней в осаде сердюкам и казакам было можно, но отбить штурм профессиональных воинов, одержавших несколько побед (при Калише, с. Добром, Раевке, Лесной) над лучшими солдатами Европы, было безнадежно.

Деревянный Батурин даже с его артиллерией и значительными военными припасами не шел ни в какое сравнение с Нотебургом, Нарвой, и Дерптом, в атаках против которых участвовал Меншиков. Военный опыт Кенигсека и Чечеля не мог сравниться с боевой практикой русского генерала.

Затемно, в 6 часов утра, «сзади чрез татар» началась обманная стрельба и крики. Большая часть гарнизона бросилась к той стороне стен. В это же время к стенам фортеции поднялись Троицкий, Вятский, Нижегородский Тверской, Смоленский, Ростовский, Сибирский драгунские полки Меншикова, которые участвовали в сражении при Лесной, а также полки, сражавшиеся там же под командой Боура. Общая численность штурмующих точно неизвестна. После боя при Лесной драгунские полки были ослаблены. В полках Меншикова насчитывалось не более 5 470 чел, здоровыми. Из дивизии Боура (4 076 чел.) выбыло около 430 чел. убитыми и ранеными.¹²³ Возможно, всего у Меншикова было около 9 тыс. драгун и до 3 тыс. пехоты и небольшое количество калмыков («татар»).

Темнота и слабая подготовка орудийных расчетов мазепинской артиллерии, видимо, не позволили эффективно противодействовать атакующим. Стрелять по невидимым целям было нельзя. Можно предположить, что Кенигсек к этому раннему часу не успел распределить по стенам прислугу к пушкам. Пытаясь, как верный наёмник, организовать огонь артиллерии он был смертельно ранен в грудь одним из первых, скорее всего, из огнестрельного оружия.

Пушечного огня с колокольни церкви Живоначальной Троицы, как рассказывалось потом в народе, не велось - пушки малого калибра бесполезны, а тяжелые орудия поднимать по деревянным перекрытиям почти невозможно, да и откат орудия не позволил бы использовать малую площадку на верхнем ярусе.

Несколько сотен безоружных селян из округи и большинство батуринцев, укрывшихся в фортеции от шведов, вряд ли вышли на стены. Казаков никто не готовил сражаться с русскими и они, скорее всего, предпочитали уклониться от боя, подобно тем, которых Мазепа обманом увлек за Десну. С оружием на стены вышли в основном, сердюки и городовые казаки (вряд ли все).

Солдаты и драгуны врывались за стены с двух сторон. В книге Д. Дефо указано, что в стене Батурина обстрелом с батарей был сделан узкий пролом, через который штурмующие ворвались в крепость. Здесь и были понесены основные потери, когда драгуны перебирались через ров с напольной стороны. Штурмовые лестницы оказались коротки и их бросили, однако сильный огонь осаждавших разогнал защитников и стены быстро были преодолены. Решающую же роль во взятии, кажется, сыграл приступ Анненкова через береговые ворота. По «взвозу» штурмующие быстро прорвались в центр города. Глядя со стороны, можно было подумать, что из рытвины-лощины они поднимались как из-под земли. Позже народная молва разнесла, что драгуны якобы незаметно и тихо проникли через тайную калитку или подземный ход. Подземные ходы («льохи») были и один из них, который начинался из подвала надземной постройки, был обнаружен 2 мая 2008 г. Поверив сказаниям, Н.И. Костомаров написал нелепицу, что «царские люди во время ночи гуськом проникли в замок».¹²⁴ (Лёгкость захвата нуждалась в объяснении военной хитростью.

Даже сейчас казанские татары тоже рассказывают сказку о захвате Казани в 1552 г. не штурмом, а через подземный ход).

...Два месяца сопротивлялся шведам гарнизон и казаки Полтавы, имея всего 28 пушек, украинцы и русские солдаты в маленьком, с тремя пушчёнками Веприке победно отбили 5-часовой ожесточённый штурм самого Карла XII и фельдмаршала Реншёльда. Есть доводы, что резиденция Мазепы была взята при помощи патриотов-батуринцев, для которых немыслима была измена присяге. Сотник наказного прилуцкого полковника И.Я.Носа Соломаха сообщил Меншикову, что на том участке стены, где находились казаки Прилуцкого полка, не будет сопротивления. Нельзя исключить, что прилуцкие казаки помогали атакующим расправляться с сердюками. Батуринцы же, вполне вероятно, открыли и береговые ворота. Разногласия и свары среди казаков и сердюков при нежелании биться с русскими, скорее всего привели к тому, что более тысячи сердюков и казаков, увидев драгун и солдат в центре фортеции, бросились бежать в разные стороны вместе с Чечелем, который, в отличие от Кенигсека, отказался сражаться насмерть, и, не получив ни одной раны, ускакал на коне из Батурина.¹²⁵

Благодаря хорошо продуманному князем плану фортеция была взята, как писал Д. Дефо, в молниеносной «шведской манере» всего за два часа. Того героизма, который показали украинцы в Веприке и Полтаве вместе с русскими солдатами при отражении шведов, не было. «Батуринские атаманы», сотники и «знатные из старшин» предпочитали сразу сдаваться «живьём». «По двучас-ном огню оную фартецию взяли, в которой воров многих побили, а достальных живьём побрали, между которыми и старшин -войсковой подобозный Фридрик Кенексек и сотник тако ж, и атаман[ы] батуринские, и иные знатные и[з] старшин» - вспоминал Меншиков.

Актовых документов 1708 г. с указанием количества потерь среди драгун пока не найдено. В декабрьской пропагандистской листовке, исходящей из шведской штаб-квартиры, число убитых штурмующих сильно преувеличено: «На следующий день по приказу Его Королевского Величества были наведены два моста и подтянулись остальные полки, что побудило московитов ускорить овладение Батуриным. Ко второму дню они насели с такой яростью (so grausam zugesetzet), что под конец взяли его, хотя и с потерей 2 000 человек. Из гарнизона через Сейм ушли оттуда только 1 000 человек. Но комендант со всеми остальными жителями, женщинами и детьми были перебиты бедственным образом, после чего они подожгли город».¹²⁶ Никто из каролинцев, написавшие воспоминания об этих событиях, не упомянул о телах русских драгун в батуринских рвах. Возможно, погибшие были наскоро закопаны. Раненых Меншиков несомненно забрал на подводах, так как было захвачено 2 000 лошадей из конюшен Мазепы.

Некоторые подробности приступа, несмотря на многие неточности, касающиеся в частности, количества войск, содержит упоминавшаяся работа Д. Дефо. В его книге численность войск Меншикова (30 тысяч) и сторонников Мазепы (10 тысяч) преувеличены. Заслуживает внимания высказывание Дефо о «справедливости воздаяния» за измену, но при этом абсолютно неверно его утверждение о всеобщности намерений казаков поднять бунт в пользу шведского короля.

Как следует из донесений Меншикова, драгуны прорвались через стены через 2 часа, следовательно, погром в Батурине начался после 8 утра. (Универсал Скоропадского от 8 декабря отрицал уничтожение детей и женщин - см. ниже). Со скорбью приходится констатировать, что пролитая кровь почти всегда провоцирует ярость и свирепость. Охваченные страхом и разбегавшиеся сердюки не в состоянии были «бить шамад» (барабанный сигнал сдачи). Драгуны еще долго не могли уняться. Впрочем, поголовной резни не было. Через некоторое время Меншиков через трубачей дал команду прекратить расправу и часть жителей нашла защиту у князя. Однако люди, забившиеся в хаты, погреба и подвалы не смели показаться на улицах и большинство погибло уже после штурма, в ночь со 2 на 3 ноября от огня и дыма. Через 34 года после штурма генеральный бунчужный Я.Е. Лизогуб записал несколько кратких строк об этом: «... за вытрублением не мертвить, много еще явилося у князя Меншикова, который дать велел им писание, чтоб никто их не занимал» (т.е. не брал в плен).¹²⁷ Достаточное количество людей все же было забрано и живыми отправлены в Россию.¹²⁸

Лизогуб записал: «Много ж в Сейме потонуло людей, утекаючи чрез лед еще не крепкий, много и погорело, крившихся по хоромах, в льохах, в погребах, в ямах, где паче подушилися, а на хоромах погорели, ибо, хотя и вытрубление було престать от кровопролития, однак выходящих от сокрытия войско заюшеное, а паче рядовые солдаты, понапившиеся (понеже везде изобилие было всякого напою) кололи людей и рубали...». Промокнув скорее всего при переправе через Сейм, Чечель забрался для обогрева в хату к родственнику, заснул на печке, был выдан казаками с. Поповки и колесован в Глухове.¹²⁹ Много сердюков, казаков и жителей бежали, скорее всего, в противоположную от штурмуемой стены с обрыва к Сейму через неокрепший лёд, где часть людей потонула, часть перебралась на другую сторону.

Легкость взятия объясняется колебаниями гарнизона, часть которого, вопреки измене Мазепы, была на стороне Петра I. Некоторые, как например кролевецкий житель Ф.Д.Стожок открыто «унимал» старшину от кровопролития христианской крови, за что подвергся угрозам и был посажен прикованным на пушку. «О втором часу пополуночи» в ночь со 2 на 3 ноября из предместья Батурина князь набросал спешную записку на половину страницы. В ней сообщалось, что в 6 часов утра был начат с двух сторон штурм фортеции. Сопротивления почти не было, урон был небольшой и «по двучасном огню» крепость пала. За день и часть ночи 2 числа были взяты 40 пушек, инсигнии Мазепы и «зело много изменничего богатства»,¹³⁰ в том числе свинец, порох, хлеб, спиртное и 2 000 лошадей из конюшен вне фортеции. Была захвачена и канцелярия гетмана, часть архива которой ныне хранится в Ленинградском Отделении Института Истории в военно-походной канцелярии Меншикова.¹³¹ В 2 часа ночи 3 ноября Меншиков сам поехал внутрь фортеции. Таким образом, спешно поджигать военные и продовольственные склады («великой магазеин») стали после этого времени. Очередное письмо Меншикова датировано 3 ноября уже из Конотопа, (за 27 км от Батурина). В нем он наспех написал, что оставляет войска, чтобы скорее устно донести подробности штурма Петру I. 6 ноября он уже был в Глухове у царя, но, как писал Д.Н.Бантыш-Каменский, никаких наград не получил. Однако киевский воевода Д.М.Голицын был награжден двадцатью тысячами ефимков «из мазепиных денег».

В декабре 1709 г. во время триумфа посвященного победам при д. Лесной и под Полтавой, Меншиков отметил свою победу «торжественными воротами», где изображалось уничтожение города и его вождя Меттия Фуфетия (VI в. до н.э.), который изменил Риму.¹³² Однако при составлении «Гистории Свейской войны» описание батуринского штурма было изъято. Следовательно, царь Пётр не одобрял расправу князя, считал её постыдной для русского оружия и как редактор, счёл нужным опустить этот эпизод.¹³³

Английский посол в Москве Ч. Витворт 17(28) ноября 1708 г. составил донесение на основе русских информаторов: «Князь Меншиков , получив приказ, взял три или четыре тысячи войска. Прибыв под крепость, которая не была довольно приспособлена к обороне, приказал тут же атаковать и быстро взял её штурмом». «Мы здесь имели известия из русского лагеря на Украине, что князь Мазепа казацкий генерал перешёл к шведскому королю, но взял с собой только трёх полковников и небольшое число своих войск. Остальные объявили, что хотят служить царю. Несколько дней спустя после дезертирства генерала была послана артиллерия к Батурину, месту резиденции генерала Мазепы, куда генерал послал 6 тысяч своих людей для охраны своего имущества. Но светлейший князь, ставший знатоком в деле взятия городов, сделал ставку на меч. Московиты одержали победу над казаками и приступили к избранию нового генерала. И говорят, что это будет Скоропадский».¹³⁴

Большинство авторов начала XVIII в., писавших о Батуринской трагедии называет цифру в 5-6 тысяч погибших в Батурине.¹³⁵

Несколько обстоятельных работ по данной теме с использованием большого количества письменных памятников опубликовал С.О. Павленко. К сожалению, у автора отсутствует критическое отношение к источникам. Одинаковым доверием у него пользуются и историческая публицистика («История русов») и литературно-художественные вымыслы предпринимателя, писателя, алхимика и астролога XVIII в. П.Н. Крёкшина, и народные сказы XIX в. об обороне Батурина. Ссылки на шведские источники даются не по оригиналу, а из вторых рук. Указываются архивные документы, хотя приводимые сведения из них давно опубликованы. Некоторые положения не подкреплены документально.

С.О. Павленко оценивает численность погубленных в Батурине в 11-14 тысяч человек: 5-6,5 тыс. чел. Гарнизона, казаков и сердюков, 6-6,5 тысяч мирных жителей, а также около 1 000 жителей окрестных сел.¹³⁶ Если там было 825 (или 1 000) дворов, как принимает Павленко, то число его жителей скорее всего, составляло не более 4-5 тысяч. Как правило, в демографических расчетах принимается, что во дворе могло проживать 5-6 чел. Павленко, принимая заселенность двора в 7-8 чел, увеличивает население Батурина в начале XVIII в. до 7-8 тысяч. (Ныне, в XXI в. в Батурине живет 3-4 тыс. чел.). «Поголовного истребления» батуринцев не произошло. Известна опись Батурина 1726 г., по которой там насчитывалось уже 647 дворов батуринцев ( 3-4 тыс. чел.), т.е. многие казаки и жители успели избежать резни.¹³⁷ 22 декабря 1708 г. новый гетман И.И. Скоропадский выдал универсал, батуринскому атаману Даниле Харевскому , разрешающий Батуринцам селиться на старых местах «на посадах и футорах батуринских».¹³⁸ Один из родственников казненного Марко Чечель благополучно служил хорунжим в Черниговском полку.¹³⁹

Исходя из показаний перебежчика сердюка Корнея Семененко, сообщившего, что к 11 декабря 1708 г. из четырех сердюцких полков под рукой у Мазепы в его второй резиденции - Гадяче осталось всего 300 человек, С.О. Павленко делает вывод, что из общего количества по его мнению, 2 600 сердюков погибло и было казнено 2 300 человек. Однако вполне можно допустить, что многие разбежались или перешли на русскую сторону, как те три десятка, которые «уговорились бежать к войску царского величества» 8 декабря.¹⁴⁰ Цифра в 11-14 тысяч погибших преувеличена. Получается, что помимо того, что снималась со стен артиллерия, подрывались тяжелые орудия, составлялся обоз и грузились на подводы казна и архив Мазепы, сжигалось продовольствие, стены, постройки, хутора, три десятка мельниц и монастырь, в каждый час с утра 2 ноября в течении светового дня и часть ночи 3 ноября погибало по 500-600 человек. Все расчеты по численности и приросту населения в данной местности при отсутствии точных данных можно считать сугубо приблизительными и требующими обстоятельной проверки. Украинские историки правильно указывают, что Меншиков торопился как можно быстрее уйти от Батурина. Однако вопреки этому пишут, что драгуны занялись пытками пленных и привязыванием к доскам трупов сердюков, перетаскиванием их на несколько сотен метров к Сейму и спуском на воду для устрашения (ссылки на работу шведского историка А. Фрюкселя). Не учитывается, что тело, привязанное к доске, скорее всего, перевернется и на поверхности реки трупов не будет видно. Изготовлением плотов для казненных тоже никто не занимался. Не было времени и на вытесывание колов, поднимание тел на колеса, на сколачивание, вкапывание в землю крестов и распятие по одиночке казаков, как показано на растиражированной картине 2004 г. художника О. Лопухова.

История ныне превращается в поле ожесточённой политической борьбы. Батуринская трагедия подводится под акт «геноцида украинского народа», с чем категорически нельзя согласиться. Международно-правовая конвенция о предупреждении преступлений геноцида и наказании за него была принята в 1948 г. Геноцид [от греч. genos род. + лат. caedere убивать, букв, уничтожение рода, племени] - это тягчайшее преступление против человечества. «Действие, которое совершается с целью полного или частичного уничтожения какой-либо национальной, этнической, расовой или религиозной группы» (Международное право. «Юридическая литература». М.1999. С.332).

Гарнизон и жители Батурина гибли не из-за религии (обе стороны были православными) или национальности. Замышлять истребление «полностью или частично» украинский народ по национальным и этническим признакам ни Меншиков, и никто другой из русского командования не думал. Перейди к шведам любой русский город, например восставшая Астрахань, или Черкасск, его ждала бы та же беспощадная расправа. Царь приказывал «ласково» обходиться с теми, кто не пристал к «ворам»,¹⁴¹ но с бунтовщиками расправляться с крайней жестокостью. «Сия сарынь, кроме жесточи не может унята быть» писал Пётр 112 апреля 1708 г. в отношении булавинцев.¹⁴² «Людей рубить, а заводчиков на колёса и колья дабы удобнее оторвать охоту к приставанью воровства у людей» писал Пётр I В.В. Долгорукову 7 мая 1708 г.¹⁴³ На Дону при подавлении восстания Булавина было истреблено 23,5 тыс. человек, но никто из историков не подводил эту акцию под «геноцид русских». Уничтожение резиденции изменника не было антиукраинской акцией. Однако, локальная измена Мазепы на Украине, как и восстание булавинцев, согласно военной психологии XVIII в., подлежали беспощадной расправе. «Батурин в знак изменникам (понеже боронились) другим на приклад зжечь весь» - писал Пётр I А.Д. Меншикову 5 ноября.¹⁴⁴ В трагедии Батурина вина лежит и на Мазепе. Об этом хорошо написал три века назад украинец Феофан Прокопович: « [никто] не радуется крови братней, елико неповинне пролияся, но да вопиёт она на виновника своего Каина, да обратится болезнь твоя на главу твою, безсовестный предателю! ... Ты, ты, Иудо злочестивый, в первоначальном малороссийском граде не [иностранным, но домашним нашим устроил... место погребения».¹⁴⁵

В свете безоговорочной поддержки украинцами Русской армии, полное разрушение крепости и истребление гарнизона с населением не было лучшим решением. Выгоднее было бы сохранить Батурин как опорную и сковывавшую шведов базу. Можно было не сжигать склады, постройки и стены фортеции, не отдавать приказ уничтожать всех и не подрывать тяжёлые пушки. Батуринцы также стойко оборонялись бы против шведов, как украинцы в Полтаве, Веприке, Стародубе, Новгороде-Северском. Меншиков не учел, что Карл XII из-за усталости армии отказался от захвата Стародуба, Почепа, Новгород -Северского (и позже осаждал, но не штурмовал Полтаву). Похоже, король вряд ли стал бы тратить силы и на Батурин.

Петр I разрешал подправить стены, укрепить крепость и добавить к стрельцам в гарнизон драгун, пока не подойдет пехота, но если Батурин «не крепок», то царь советовал артиллерию вывезти в Глухов, а строение сжечь, ибо если оставить в слабом городе артиллерию, то шведы тоже легко возьмут город. О ликвидации или выводе пленного гарнизона и местных жителей ничего не говорилось.¹⁴⁶ Возможно, Петр I тоже преувеличил опасность исходящую от Карла XII, который находясь на расстоянии около 60 км, сбил русский заслон у Мезина на Десне и с 3 ноября двигался к Батурину.

Мазепинцы, возглавляемые Чечелем, знали, на что идут, запирая крепость, и их гибель является естественным следствием военных действий. Из 5-6,5 тыс. чел. Гарнизона (по завышенной оценке С.О. Павленко) разбежалось и спаслось явно больше, чем 1 300-1 800 чел. Смерть же мирных жителей не может не вызывать горечи и сострадания тем более, что погибли и те, кто укрылся в Батурине от шведов и не знал об измене Мазепы. Их уничтожение не определялось военной необходимостью. Многие из казаков тоже не имели представления, что Мазепа бросил их и бежал к Карлу XII. С моральной точки зрения расправа над горожанами заслуживает осуждения, ответственность за кровь невинных, лежит на Меншикове.¹⁴⁷ Однако методически неверно опрокидывать в прошлое мораль XXI века с её декларациями о правах личности, о толерантности, о человеческой жизни как высшей ценности и зачислять «варфоломеевскую резню» в Батурине в рубрику «поворотной вехи в истории украинского народа».¹⁴⁸ В то время жизнь ценилась намного дешевле и в помине не было ни толерантности, ни политкорректности. Ныне использование в политических целях понятия геноцида разжигает межнациональную рознь.

Лаконизм описаний тех, кто видел через 8 дней батуринское пожарище, свидетельствует о том, что гибель людей и опустошение городов воспринимались тогда как жестокие реалии войны. «Разорение и усмирение населения являлись методами ведения войны общими для всех армий».¹⁴⁹

Как ни прискорбно, истребление гражданских лиц врага, сопровождало все войны человечества, начиная библейских времен, и не исключалось из правил войны. Вспомним поголовное истребление царем Моавитским в городе Номве священников, «мужчин, и женщин, и юношей и младенцев, и волов, и ослов, и овец». (Первая книга царств, глава 22). Сципион Африканский во время войны в Испании 211-205 гг. до н.э. стер с земли город Илитурги. Александр Македонский уничтожил Фивы в 335 г. и крупнейший морской порт Тир с 35-тысячным населением в 333-332 гг. Крестоносцы в 1099 г. после штурма устроили резню 70 тысячного арабского и еврейского населения Иерусалима. 30 тысяч жителей Магдебурга в 1631 г. погибли от разъяренных солдат имперско-католического войска графа И.Т. Тилли. Во время террора О. Кромвеля в Ирландии в 1649-1650 гг. безжалостно были вырезаны опорные города католиков-роялистов Дроэда, Уэксфорд и Клонмел. Можно привести и скорбные строки из еврейской хроники «Пучина бездонная» о геноциде в эпоху освободительно-религиозных войн украинского народа в середине XVII против католиков, униатов и иудеев, после которых евреи с Украины рассеялись вплоть до Германии, Италии и Балкан: «Св. община Переяслав, св. община Борисовка, св. община Пирятин, св. община Борисполь, св. община Лубны, св. община Лохвица с прилегающими, погибли смертью мучеников от различнейших жесточайших и тяжких способов убиения: у некоторых сдирали кожу заживо, а тело бросали собакам. А некоторых - после того, как у них отрубали руки и ноги, бросали на дорогу и проезжали по ним на телегах и топтали лошадьми, а некоторых, подвергнув многим пыткам, недостаточным для того, чтобы убить сразу, бросали, чтобы они долго мучились в смертных муках, до того, как испустят дух; многих закапывали живьем, младенцев резали в лоне их матерей, многих детей рубили на куски, как рыбу; у беременных женщин вспарывали живот и плод швыряли им в лицо, а иным в распоротый живот зашивали живую кошку и отрубали им руки, чтобы они не могли извлечь кошку; некоторых детей вешали на грудь матерей; а других, насадив на вертел, жарили на огне, и принуждали матерей есть это мясо; а иногда из еврейских детей сооружали мост и проезжали по нему. Не существует на свете способа мучительного убийства, которого они бы не применили; использовали все четыре вида казни: побивание камнями; сжигание; убиение и удушение... Так они поступали во всех местах, куда приходили; и то же самое делали с поляками, в особенности с ксендзами. И было убито в Заднепровье много тысяч евреев, а несколько сот их было принуждено изменить вере».¹⁵⁰

В 1704 г. польская шляхта вырезала до 4 000 человек в восточной Белоруссии «И в Дубровне де и в Дубровенском уезде видел он Василий, посеченных и позжёных лежащих тела по дворам и улицам и по полям и в деревнях мужска и женска и девичья полу и малых робят с 4 000 и болши. И збили тех людей поветово войско списковая шляхта».¹⁵¹

Шведские карательные акции 1708 года против украинских казаков и крестьян начались сразу после вторжения на Гетманщину. Как заурядное событие описал полковник барон Карл Магнус Поссе (умер в 1715 г. в Москве) резню и сожжение заживо шведскими драгунами и мазепинцами 1 600 (или 3 000) украинцев, в том числе женщин и детей, подполковником Томасом Функом (1672-1713) в Тернах:

«10 декабря подполковник Функ был командирован с 300 кавалеристами и 100 казаками к одному городу в России, чтобы напасть на находившихся там казаков. 11 декабря подполковник Функ вернулся и рассказал: когда он вошел в город, все казаки и селяне ушли на церковное подворье, так что всё оно и церковь оказалось забито людьми. Это подворье окружалось валом, а в некоторых местах, где тот не был в порядке, стоял палисад. Затем он приказал драгунам в стороне спешиться и атаковать это подворье, но дважды был отбит, причем женщины с косами и топорами стояли по валу и били ими наших людей. Наконец на третий раз он прорвался и драгуны стали рубить всех, кто попадался под руку - 1 600 человек, в числе которых были как селяне, так и казаки, не считая женщин и детей. Вслед за тем они укрылись в церкви, которая набилась битком, и не хотели открывать дверей. Тогда он приказал поджечь церковь, а также и город и спалил всё, что там было. 12 декабря ничего не случилось, кроме того, что вдруг впал в пьянство драбант Пер Хорд, обиженный своим товарищем Энгельбрехтом».¹⁵² Зильтман записал, что Функ «с партией в 500 конных отправился к московитскому городку Терны в 5 милях отсюда, где находилось до 3 тысяч казаков. Он выбил их в сторону кладбища и все, кто не смог сразу уйти, в том числе женщины и дети, были истреблены и город сожжён». Короче описал эту расправу Адлерфельд: «10 декабря подполковник Функ должен был выступить с пятьюстами кавалеристами, чтобы наказать и рассеять крестьян, которые сбивались в шайки в разных местах. Больше тысячи казаков были перебиты в городке Терны, который затем был со-оюоювы. То же повторилось и с Недрыгайловым. Многие деревни казаков противника были превращены в костры, и всё, что там ни встречалось, рубилось, чтобы вогнать в страх других».¹⁵³ В Олешне было перебито и сожжено более 400 чел. Шведские оккупанты испепелили городки Смелое, Терны, Веприк, Колонтаев, Краснокутск, Коломак, Рублевку, Городню, Мурафу, Хухры, Каплуновку, Лутище, Котельву.¹⁵⁴ Если провести подсчет численности (хотя бы примерный) жителей и убитых шведами в этих истреблённых городах, то их сумма превысит количество жертв в Батурине. Левобережная Украина, вслед за Польшей и Волынью, в полной мере узнала шведскую тактику устрашения террором.

Можно также припомнить погром Умани М. Зализняком и И. Гонтой во время Колиивщины в 1768 г., когда было вырезано до 20 тыс. поляков и евреев.¹⁵⁵

Блок «Наша Украина» поставил «крест скорби» в цитадели Батурина. Россия может открыто признать, что гибель мирных жителей была таким же злодеянием, как «мясорубки» Кромвеля, Тилли, Функа, Гонты и др. Было бы справедливо поставить там памятник невинным жертвам Северной войны и от русского народа. Точно также надо увековечить на Украине и память жертв, погибших от рук шведов и в Тернах и в других городах.

Значение взятия гетманской резиденции состояло прежде всего в том, что после разгрома курляндской армии и огромного военного обоза АЛ. Левенгаупта при Лесной и под Пропойском, ликвидация находящегося во фронтовой полосе крупного арсенала Мазепы было сильным ударом по армии вторжения. В районе Батурина, как и на Северщине, Шведская армия уже не могла расположиться.

Сомнительна гипотеза о том, что уничтожением гетманской столицы русское командование предупреждало присоединение к шведам новых сил, если бы таковые объявились. Гибель мазе-пинской столицы не придавила и не напугала украинское население Гетманщины, Правобережья и тем более Слобожанщины. Напугала она Мазепу, который сказал, что «Украина, Батуриным устрашенная, боятися будет едно с нами держать». Вопреки этой мазепинской фразе, рефреном повторяющейся в современных украинских работах, украинцы не затихли, «устрашась террора», но как раз после гибели резиденции гетмана поднялись на борьбу со шведами вместе с Русской армией - об этом обстоятельно написал украинский историк В.Е. Шутой. Не оробели и не затаились и запорожцы - напротив, большинство этой вольницы (как позже и русские казаки-некрасовцы) выступили против ущемления своих свобод, не надеясь на помощь шведского короля.

Феофан Прокопович справедливо писал, что невозможно радоваться кровопролитию единоверных и единородных людей. Этого не хотел и Меншиков, который неоднократно посылал «мирные увещевания». Слезы и кровь батуринцев лежат на их соблазнителе. Успех у Батурина был зародышем будущей совершенной победы, он сломил дух изменников, утвердил верных и устрашил коварных. Отступники стали бояться, шведский противник, увидев полный разгром «гнездилища сил противных» заколебался в предвидении своего конца.¹⁵⁶

Стремительность операции Меншикова, который буквально из-под рук Карла выхватил Батурин, высоко оценивалась историками - Д. П. Бутурлиным, М.И. Богдановичем, А.П. Карцовым, П.К. Гудима-Левковичем, Д.Ф. Масловским, С.М. Соловьевым, Есиповым, С.Ф. Платоновым, Е.В. Тарле, Б.С. Тельпуховским, Е.И. Порфирьевым. Украинские историкиХ1Х века А.П. Маркевич, Д.Н. Бантыш-Каменский, Н.И. Костомаров, М.С. Грушевский, констатируя трагическую гибель батуринцев, не раздували её. Только с первой половины XX в. и особенно после обретения Украиной независимости в 1991 г. батуринская трагедия стала выставляться на первый план. Трудно согласиться с С.О. Павленко, что уничтожение Батурина надолго похоронило надежды на освобождение и создание самостоятельной державы, хотя это событие и отсрочило ликвидацию автономии Украины с 1708-09 гг. на конец XVIII века.¹⁵⁷ Уцелевшая резиденция (согласись Меншиков уйти от Батурина в соответствии с разрешением царя) все равно не спасла бы ни Карла, ни Мазепу от Полтавской катастрофы.

Только 4 ноября шведы перешли Десну, но не смогли быстро продвигаться из-за противодействия Русской армии. С 5 ноября население и казаки стали подавать челобитные о верности России, об отсутствии замыслов против монаршего престола и заявлять о помощи против шведов.

11 ноября мимо Батурина прошла армия короля. Как писал Адлерфельд, «нельзя было без ужаса смотреть на страшное опустошение, воздух был заражен вонью от мертвых и полуобгорелых трупов. Король прошел 1,3 мши до Городищ, где он снова остановился на несколько дней».¹⁵⁸ (Массовых мужских захоронений украинские археологи до сих пор не обнаружили).

Для историков первостепенное значение имеют свидетельства очевидцев, меньше доверия заслуживают известия от тех, кто находился далеко - послов, находившихся в Вене, Москве, Варшаве и еще менее можно доверять газетным вестям из Европы, в свете которых в настоящее время пишется о «национальном мученичестве» и о том, что от штурма Батурина «содрогнулась Украина и весь мир». Современники же воспринимали батуринскую резню как обыденную бесчеловечность войны.

Вот записки барона Давида Натаниэля фон Зильтмана, прусского подполковника, генерал-адъютанта, тайного государственного советника и представителя прусского короля Фридриха I при армии Карла XII во время Русского похода 1708-1709 гг., опубликованные в Karolinska Krigares Dagbôcker. Lund, 1903. Т.З. S. 277:

«17 ноября н.ст. (6 ноября старого стиля) Снова поднялись и шли 2 мили до д. Лухнов. Перед выступлением Мазепа от высланной им партии получил подтверждение о том, что произошло с Батурином и, восприняв всё с большим огорчением, сам сообщил об этом королю.

18. Шли три мили до большой, в 188 дворов, д. Атюша, где все крестьяне остались у себя в домах, также, как и в некоторых других деревнях на этом переходе, из которых они при появлении короля вьтосши ему хлеб, соль и яблоки.

20. Оставались стоять, т.к. мосты через р. Сейм у Батурина ещё не были готовы.

21. Снова выступили и шли 2 мши до д. Городище. Маршрут проходил совсем близко от Батурина, я был в городе и видел руины. Не имея возможности сидеть в осаде и не желая оставлять противнику батуринское «гнездо измены», Меншиков не только сжёг крепость, но и перебш большую часть гарнизона и жителей. Однако после двухчасового штурма из разорённого в страшной спешке Батурина всё-таки успела бежать не только часть населения, но и около одной тысячи мазеп и некого гарнизона».

( Зильтман здесь не отметил массовую гибель людей в этом городе, в отличие от «ужасного зрелища» замёрзших насмерть шведов при переходе из Ромен в Гадяч на Рождество 1708 г.).

Другой очевидец лейтенант фон Вайе писал: «8 ноября мы прошли до д. Атюша - 3 мили. Здесь получили весть, что неприятель уже захватил Батурин штурмом и сжёг его. Коменданта увезли в Конотоп и там колесовали, хотя он храбро держался и был немецким графом фон Кёнигсеком. 11 ноября мы проилли через опустошённый Батурин до д. Городище - 2 мши».⁵⁹

Запись шведского лейтенанта Р.Петре: 5 ноября (6 шв. ст.) «от д. Лукнов мы пошли к д. Атюша где получши известие, что неприятель штурмом овладел городом Батурин выграбш его спалил и увёл в качестве пленных народ вместе с комендантом, превратив главный город Украины в пустыню и пепелище. Так в тот день мы проилли 3 мши. NB. Здесь снова присоединился к нам Мазепа с примерно с тысячью казаков. Утром мы поднялись от Атюши и вечером проилли мимо лежащего в пепле города Батурина и двигались всю ночь к д. Городище до которой дошли утром (12 числа) - 3 мши».

В путевом дневнике Й.М. Нурсберга было записано: «11 ноября. Деревня Городище у г. Батурина, который был резиденцией Мазепы в Казацкой стране, который к тому времени русские весь испепелили, как людей, так и город».

В автобиографических заметках Андерса Вестермана указано: «Когда мы вошли на Украину, 11 ноября мы миновали столицу гетмана Мазепы Батурин, который незадолго до этого был взят штурмом русскими, разорен и сожжен. В это время, в октябре, гетман присоединился к нам со своей свитой и прочими сопровождающими».¹⁶⁰

Каролинец Свен Агрелль, ничего не написал о трупах на улицах Батурина. Как указывалось выше, многие жители, спрятавшиеся в погребах и боявшиеся выйти «после вытрубления не мертвить», задохнулись и сгорели уже после поджога надземных строений. Но Агрелль ошибочно счёл, что нападавшие загнали жителей в погреба и потом подожгли. Тут же вслед за этим он бесстрастно отметил, как шведы сжигали дотла селения, отказывавшиеся встать на их сторону: «Мы шли ночью и днём, чтобы выручить резиденцию Мазепы -Батурин, которая к тому времени была плотно окружена врагом. Но пришли мы поздно, когда за несколько дней до этого неприятель штурмом взял город, укреплённый не лучше, чем все другие города этой земли. Здесь противник действовал самым жестоким образом и тиранил бедных людей, погреба были полны мёртвыми телами тех, кого он загнал туда и потом поджёг. Весь этот месяц мы шли медленно, останавливаясь в деревнях то на день, то на два или больше. В это время мы обратили в пепел несколько сёл и городов, которые не хотели объявить себя на нашей стороне».¹⁶¹

Оставивший подробные записи о войне на Гетманщине лейтенант И.М.Лют, колонна которого прошла через Тростянку в 12 км от Батурина, ни словом не обмолвился о его судьбе.

В дневнике Д. Крмана можно видеть рождение легенды о щели, подземном ходе, или тайной калитке, через которую драгуны проникли в крепость. Через 6 дней после взятия фортеции словацкий пастор со слов какого-то мазепинца записал экспромт-легенду о предателе - слуге гетмана, решившем украсть сокровища Мазепы. Слуга, имея на руках карт-бланш с подписью Мазепы, написал на нём письмо от имени гетмана и (видимо с каким-то вооружённым отрядом - этих слов нет у Крмана, но они подразумеваются) обманом проник за стены замка, Позже эта неуклюжесть отлилась в нечто более «правдиво-подземное», что кочует из одной исторической работы в другую (сюжет с сокровищами Мазепы исчез).

«На следующий день [8 ноября ст. ст. (19 н. ст.] перед полуднем по дождливому и грязному пути добрались до очень большого села под названием Атюша. Квартиру там получили с большим трудом, так как её занял секретарь графа Реншёльда. Но когда я встретил самого графа и попросил его о жилье, секретарь получил приказ освободить её для нас.

Уже здесь мы заметши, что жители вытягивали деньги за всё, что спрашивалось, даже за мелкие услуги. Их рты не произнесши ничего, кроме слов «копейки».... Провели здесь два дня и потом двинулись на Батурин, куда пришли под вечер на закате солнца. В этом городе на небольшом холме замок, окружённый валами и насыпями.... Там была резиденция гетмана Мазепы, который закопал в замке сокровища. Ими обманом решил завладеть какой-то его слуга. У него были чистые листы с подписью и печатью его господина. Он составил письмо, по которому ему позволялось войти в город ради выполнения приказов хозяина. Когда же его впустили, он ударил по замку, захватил его, разграбил сокровища и предал весь город огню и мечу. Только 300 человек смогло спастись через щель в стене замка, а большинство было перебито. Мы видели дымящиеся мельницы, разбитые дома и наполовину обгоревшие окровавленные людские тела. Покидая Батурин, мы должны были следовать до д. Городище, где у местного священника получши подходящую квартиру. В день Св. Екатерины, т.е. в 25 воскресенье Троицы, пили вино, которое никогда не пробовали. Это не была ни вода, ни медовуха, ни вино, ни вино с водой. Видимо к соку из фруктов было добавлено немного самого обычного вина, ибо напиток этот освежал и имел очень слабый запах вина. Здесь была возможность дважды беседовать с высокородным господином Олофом гермелином».¹⁶²

Таким образом, никто из уцелевших батуринцев в 1708 г. не рассказывал ни шведам, ни русским, о калитке или подземном ходе под Батурпном, через который драгуны нескольких полков гуськом могли бы просочиться внутрь замка.¹⁶³ В «щель», «хв1рточку», или подземный ход народная память могла переиначить либо «взвоз» от береговых ворот, либо узкую брешь, о которой писал Д.Дефо, через которые за стены прорвались драгуны.

Об антимазепинских настроениях на Гетманщине свидетельствует информация, которую первым делом поставляли шведам жители Украины - о прелюбодействе Мазепы, о «купании» его в жидкой смоле, валяния в перьях и позорном изгнании из Польши.¹⁶⁴

Самое резкое описание дал непримиримый враг России Адлерфельд: «Меншиков, который находился недалеко, поспешил с несколькими тысячами человек и штурмом напал 2 ноября [нарезиденцию Мазепы]. Он взял её без особых потерь рукопашным боем своих войск и после того, как старые и молодые, без различия возраста и пола, жесточайшим образом были порублены, были уведены оставшиеся женщины. То же произошло с большими орудиями, которых было сорок, не считая мортир. Пятьдесят мельниц на Сейме вокруг города было сожжено и все жесточайшим и бесчеловечным образом было расхищено. Часть гарнизона счастливо ушла через Сейм, но комендант был снова пойман и потом плохо кончил. Его звали Кенигсек и он был родом из Пруссии». ¹⁶⁵ В «манифесте» малороссийскому народу от 16 декабря 1708 г., подписанном Карлом XII и Пипером, не написано ничего о зверствах в Батурине.¹⁶⁶

Оказавшись под защитой шведских штыков, Мазепа развернул запоздалую активность. Будучи в селе Бахмаче, он заставил старшинскую верхушку принести присягу в верности ему и Карлу XII, разослал призывы о помощи к Лещинскому, Сенявскому, к османскому Юсуф-паше в Бендеры, а также в города Левобережной и Правобережной Украины и в Запорожье.¹⁶⁷ Его ближайший соратник Д. Апостол (1654-1734) 16 ноября рассылал письма съезжаться полковым старшинам «для отдания поклону» Мазепе и вылавливать всех, кто распространяет письма царя и Скоропадского.¹⁶⁸ В ответ Петр приказал как можно скорее вернуть на Гетманщину Семена Палия, сосланного «по доношению Мазепы» в Сибирь.¹⁶⁹ 5 ноября в Глухове над чучелом Мазепы было проведено символическое отрешение от ордена Андрея Первозванного, а церковь предала Мазепу вечной анафеме. (Г. Адлерфельд сделал примечание, что гетман сам сложил орден перед прибытием к королю).

7 ноября по предложению Петра I гетманом был избран И.И. Скоропадский и в тот же день для разложения лагеря мазепинцев не терпевший ни малейших противодействий царь-самодержец объявил широкую амнистию не только тем, кто был «обманом заведен в неприятельские руки», но и всем мазепинцам, бывшим в согласии с Мазепой и не донесшим об измене. Вернувшимся до 7 декабря «под высокодержавную руку» к гетману Скоропадскому обещалось сохранение чинов и владений «без всякого умаления». В противном случае их имения будут отданы «верным», а жены и дети отправлены в ссылку.¹⁷⁰

Эффект превзошёл все ожидания. Амнистия, а не беспощадность Пётра I нейтрализовала верхушечный заговор Мазепы. Возвращаться стали не только казаки, но и старшины, несмотря на разгром Батурина. Среди первых, начавших зондаж о возвращении под «московское ярмо» после гибели Батурина оказался и «властитель дум украинской нации», осознавший якобы уже с 1680-х гг. «угрозу Московщины для Украины и всего европейского мира».¹⁷¹ Увидев плачевное состояние Шведской армии, Мазепа уже тогда мог прогнозировать победу Петра I и решил выяснить возможность вернуться под протекторат России. В сообщении от 22 декабря 1708 г. О.Плеер писал, что «Мазепе и его сообщникам была предложена общая амнистия. Когда он со всеми остальными хотел снова уйти из шведских рук, и удалился уже на 7 миль, преследовавший его неприятель снова его задержал, вернул пленником и потом взял под строгий арест».¹² Взамен за прощение измены, возвращение гетманской булавы и почетного состояния как прежде, под опекой России, он предложил самую высокую цену - голову короля Карла XII . Понимая, что Петр может также обмануть, как он обманывал русское правительство, гетман обещал вернуться только при гарантиях европейских государств. Ради большей веры он выслал к царю не кого-нибудь, а ближайшего соратника и единомышленника - Д.П. Апостола (1654-1734). (Без санкции гетмана этот видный мазепинец не мог переметнуться обратно к Петру I). «Следом за Апостолом от Мазепы с его личными письмами приехал Шишкевич, цирюльник его любимого племянника Войнаровского».¹⁷³ Под разными предлогами вместе с Апостолом ушли к русским лубенский полковник и несколько казаков.¹⁷⁴

Таким образом, чистой демагогией была речь Мазепы перед Ф.Орликом 17 сентября 1707 г. о том, что он хочет вывести Гетманщину из-под русского протектората «не для приватной пользы, не для высоких почестей, не для большего обогащения... но для общего добра матки... отчизны бедной Украины, всего Войска Запорожского и народа малороссийского».¹⁷⁵

20 ноября Апостол с устным посланием Мазепы появился в Сорочинцах, где стояли русские войска и 21 ноября, поздравив со вступлением в должность новоизбранного гетмана Скоропадского, просил его заступничества перед царём, чтобы тот не имел на него гнева и не карал «за то, что при изменнике Царского Величества бывшем гетмане Мазепе задержался до сего времени, ибо будучи насильно затянут им, не мог никоим образом от него освободиться и воспротивиться его измене, о которой никто и не знал, ведь известно, что и сама ваша вельможность хорошо знает, в какой строгости и суровости все пребывали... Я со своих детских лет во всём верно служил Его Царскому Величеству так и до конца жизни обещаю ему же, пресветлейшему монарху нашему обязуюсь с служить с непременной верностью».

Предложение Мазепы захватить шведского короля конечно, выглядело авантюрой. Но командование сделало вид, что поверило и решило начать игру с экс-гетманом «с единственной целью поймать в ловушку Мазепу».¹⁷⁶ В РГАДА, ф. 124 1708. Оп.1. Д.120 имеется дело, на обложке которого написано: «1708, 22 декабря. Отпуски писем к Мазепе, писанные после измены от графа Головкина и миргородского полковника Апостола, склоняющих его, Мазепу, к принятию Российского подданства». Внизу обложки: «Со второго письма (Даниила Апостола) сделана копия для напечатания в изданиях Киевской комиссии в 1852 г.» На обороте л.1 почерком начала 18 в.: «Писма, что писаны к Мазепе ко измене ево фалшивые от канцлера».¹¹ Д.М. Бантыш-Каменский писал о них уже в 1834 г., но этот эпизод замалчивался украинскими историками мазепинского толка. Некоторые дополнительные подробности можно выявить из зачеркнутых фраз и слов, которые никогда раньше не публиковались.

Головкин писал: «Ясневелможный господин. Доношение ваше чрез господина полковника миргородского Его Царскому Величеству донесено, которой, видя ваше доброе намерение и обращение паки к его принял то милостиво. И повелел мне к вам писать с крепчайшим обнадёживанием, что ежели в том пребывати и начатое намерение своё ко исполнению привестъ потрудитесь, то не то что вашу милость в прежней уряд и свою милость принять, но оную к вам и умножить изволит. И на те кондиции чрез помянутого господина полковника предложенные соизволил и гарантеров желанных от вас для содержания той амнистии примает, толко надлежит вашей милости постаратся, дабы о известной главнейшей особе по предложению своему безопаснейшим образом постаратца. Буде же о самой той особе и невозможно, то хотя б о протчих знатнейших то учинить по предложению. А удобно то учиниться может (В этом месте письма имеются наиболее важные зачеркнутые слова: «Рейншельда или Пипера» и «к тому способу быть признаваем, что наговорить ту особу к переходу в Гадяч, бутто для осмотрения места налехке, и в пути то потрудитца исполнить по сему») понеже наши войска в близости оттуду в местечке Веприке обретаются в готовости. Куда и убежище безопасное может от них восприято быть с теми особами. Ответу же вашей милости на то предложение з господином полковником миргородцким посланное, по се число не было того ради, понеже сумневалисъ, и истинна ль то. Но понеже Царское Величество ис присылки сюда от вас полковника компанейского Калагана с полком и изустного его доношения от вашей милости ему приказанного истинну того дела признал, того ради повелел мне крепким обнадеживанием милости своей к вам писать.

В протчем ссылаюся на писмо господина полковника мирго-родцкого, не смея более и перу поверить и не ведая, имеешь ли ещё ваша милость при себе с нами учинённую цифирь.

Из Лебедина декабря в 22 день 1708».

Объявлять все дело состряпанным Головкиным для дискредитации Мазепы на основании фразы «Писма, что писаны к Мазепе по измене ево фалшивые от канцлера» - нельзя.¹⁷⁸ Именно письмо Апостола не было пущено в ход для подрыва позиций Мазепы в глазах шведов и украинцев. С этой целью русская канцелярия с успехом распространяла послание Мазепы к Лещинскому от 5 декабря, манифесты царя и нового гетмана Скоропадского. «Фальшивость» состояла в том, что обманным посланием и «мазепиным языком» хотели с помощью Апостола поймать бывшего гетмана в западню. Предатель получает по заслугам. Так, предавая шведского короля и «украино-шведский союз», Мазепа получил измену своего ближайшего соратника, а также сердюцкого полковника, коменданта Белой Церкви, сразу сдавшего Д.М.Голицыну белоцерковскую крепость и казну «клятвопреступника». Следом за Апостолом (скорее всего, тоже с санкции Мазепы для уверения в серьезности его намерений) к русским между 6 и 15 декабря перешел И. Галаган с тысячью казаков, который вместо фельдмаршала Реншёльда и Пипера «живьем привез» 68 шведских офицеров и рядовых. В начале декабря «хотели уйти до великого государя» лубенский полковник и генеральный есаул Максимович.¹⁷⁹ (Через полгода, 1 июля 1709 г. К.Пипер просил Карла XII выдать Мазепу в руки царя в обмен за его освобождение из плена. ¹⁸⁰Во время бегства по «Дикому полю» шведам приходилось «плотно окружать» Мазепу, так как казаки хотели поднять против него «ребеллию». Под Очаковым казаки в числе 4-5 тысяч вообще собрались выдать экс-гетмана русской погоне).¹⁸¹

Дезертирству от шведов помогли и универсалы Скоропадского. В них он писал, что «злочестивый выродок» принял еретика протектором Украины и православной церкви и собрался запродать отчизну в польское ярмо. Нарушение присяги и война против православного монарха обернётся руиной для Малороссии. Вина в батуринском кровопролитии лежит на Мазепе, ибо «малорассудные люди», несмотря на уговоры, не впустили войска в крепость и хотели все запасы отдать шведам. Нанеся урон воинам, они вынудили их к штурму, при котором «жолнёры», мстя за погибших, не могли быть скоро унятыми от убийства. Неправдой являются слухи об уничтожении жен, детей и насилии женщин, -ведь пощадили не только тех, кто не имел оружия, но и большую часть сердюков и городовых казаков, которые потом свободно были отпущены Меншиковым по домам.¹⁸²

Шведское командование чтобы пресечь обратный переход Мазепы, со второй половины декабря 1708 г. установило над ним контроль на грани домашнего ареста. Шведские часовые ни на шаг не отходили от Мазепы и боялись, что тот может покончить с собой.¹⁸³ К началу 1709 г. при Мазепе осталось 300-600 чел.¹⁸⁴ Крепкие караулы были поставлены и вокруг большинства мазепинской старшины - к каждому по 2 часовых. С этого времени шведы считали мазепинцев обузой. (Раздражение против мазепинцев, почти ничем не помогших Шведской армии, открыто прорвалось в главной квартире короля в начале июня 1709 г. Тогда стали говорить, что «король прежде никогда не соглашался и не хотел и слышать, чтобы в армии порядочные женщины сопровождали в качестве жён своих мужей. Ныне же все должны терпеть казачьих баб и всякий сброд, который тащится повсюду, сильно отягощая армию. Его к тому же пришлось взять под королевскую защиту. Прежде не хотели заключать союза с христианскими державами, а теперь пытаются под рукой сделать это с турками и татарами, как это произошло с этими запорожцами. Прежде [шведы] при заключении союзов могли претендовать на субсидии, а теперь сами должны платить деньги»).¹⁸⁵

Мазепа понял, что путь назад отрезан и волей-неволей должен был остаться при шведах. Ни один пункт его приватного соглашения с Карлом о намерениях не был выполнен. Призывы казаков присоединяться к скандинавскому воинству для похода на Москву после Рождества 1708 г. выглядели такими же авантюрными. (Весной 1709 г., чтобы удержать собравшихся дезертировать из-под Полтавы запорожцев, он приманивал их возможностью «московской поживы»). Шведское командование очень критично оценивало Мазепу: «Советы шведского генералитета расходились с предложениями казацкого гетмана Мазепы; король, к несчастию, обращал больше внимания на советы этого варвара, нежели своих верных советников».¹⁸⁶

После того, как шведы сняли караулы вокруг мазепинцев, к русским перешли до Полтавской битвы генеральный судья В. Чуйкевич, есаул Максимович, лубенский полковник Д. Зеленский, компанейский полковник Ю. Кожуховский, сердюцкий полковник Я. Покотило, войсковой товарищ С. Лизогуб, мазепинцы А. Гамалея, Я. Гречаный, канцелярист Г. Григорьев, Ф. Лихопой.¹⁸⁷ В 1713-1714 гг. вернулись на родину («под московское ярмо») многие мазепинцы и запорожцы. Одним из последних написал Стефану Яворскому покаянное оправдательное письмо 1 июня 1721 г. с просьбой о прощении «гетман в изгнании» Ф. Орлик.

Личное соглашение Мазепы со шведами не помогло ни скандинавам, ни старшинской верхушке потому, что основной идеей украинского народа с последней трети XVII в. более чем на двести лет стало сближение с Россией. Партизанская война на Гетманщине против шведов и мазепинцев вспыхнула почти сразу после иноземного вторжения, несмотря на разгром Батурина.