В случае с двумя князьями Константинами Острожскими мы имеем чуть ли не идеальный для исследования симбиоз родовых и личностных представлений о Руси. На примере их личностей мы можем проследить взаимозависимость восприятия «Руси» в разных ее ипостасях у двух ярких представителей одного древнего русского княжеского рода, создателей знаменитого кружка острожских книжников, чьи тексты давно стали отправной точкой для анализа «руских идей» в постдревнеруском пространстве Великого княжества Литовского и Речи Посполитой.

Первая российская революция обнажила серьезные проблемы межнациональных отношений. В центре внимания оказался и вопрос о положении русского населения вне пределов имперского центра. Сохранение единства России, усиление «русского» присутствия на окраинах были в повестке дня всех правых политических партий и организаций. Но единственной из них, которая специализировалась преимущественно на национальной политике, было Русское окраинное общество (РОО).

В среде белорусских общественных организаций в 1917 г. сформировалось несколько вариантов видения национального развития белорусского народа. Первый проект предполагал национальную автономию в составе федеративной Российской республики, затем возобладала идея создания независимого государства - Белорусской народной республики. Представителей западнорусизма объединяла борьба за областную автономию белорусских губерний при сохранении тесных связей с Россией.

К началу проведения Версальской конференции в январе 1918 г. существовало несколько проектов обретения белорусской государственности. Один из наиболее ранних и последовательно отстаиваемых проектов на мирной конференции, был проект возрождения Великого Княжества Литовского. Эта идея появилась еще во время Великой войны, в 1915 г., когда деятели Белорусского народного комитета во главе с А. Луцкевичем, выступили с постулатом «полной государственной независимости Литовско-Белорусского государства (ВКЛ) с сеймом в Вильно»

Дипломатический деятель Белорусской Народной Республики, один из лидеров русской военной эмиграции в Эстонии генерал Васильковский во всех отношениях был незаурядной личностью даже для периода революционных потрясений. На его примере несложно увидеть применение различных жизненных стратегий в изменяющихся политических условиях. Можно даже говорить, что Васильковский успел прожить четыре жизни за отведенный ему срок, каждый раз начиная заново и добиваясь значительных успехов.

Послевоенная белорусская эмиграция, как в Европе, так и в США, разделилась на две основные группы: сторонников президента Белорусской центральной рады Р. К. Островского и председателя Рады БНР Н. С. Абрамчика. Это было соперничество за право не просто выступать и действовать от имени всей белорусской эмиграции, но и получать существенные дивиденды от тесного сотрудничества с американским разведывательным управлением в реализации планов по дестабилизации обстановки в Белоруссии.

Осенью 1919 г. в Берлине была издана на немецком языке брошюра «Белоруссия», долгое время служившая в Германии основным источником сведений о названном регионе. Автором брошюры был Валентин Дитман - юрист и политик балтийско-немецкого происхождения, бывший в это время советником дипломатической миссии Белорусской народной республики (БНР) в Берлине.

Октябристы в белорусских губерниях делали больший упор на сохранение сильной царской власти. В одной из листовок 1906 г. Витебского отдела «Союза 17 октября» прямо указывалось: «...нашему отчеству быть без Царя невозможно. Царь имеет глубокое для России и русского народа значение ... Русский царь покровитель всякого благого начинания, душа и совесть народа, носитель идей высшей справедливости, славы и могущества Империи».

Одним из наиболее болезненных и едва ли разрешенных вопросов русской истории является польский вопрос. Два варианта его решения были сформулированы еще XIX в.: даровать Польше свободу или удерживать ее бесконечно долго в надежде интегрировать ее в имперский организм. Но ситуация осложнялась тем, что на территории Юго-Западного  и Северо-Западного края Российской империи (Украина и Белоруссия) происходила борьба двух имперских национальных «проектов» — русского и польского. 

Записками бывшего белого офицера о событиях 1939 года в Западной Белоруссии продолжаем публикацию материалов о реакции современников из разных стран на события начала Второй мировой войны, и в частности нападения Германии на Польшу 1 сентября 1939 года и встречного «Освободительного похода Красной армии» 17 сентября.

Свою роль в быстром падении Польши в 1939 году сыграли и события на востоке страны: 17 сентября 1939 г. советско-польскую границу перешли части РККА. В историографии совместные действия нацисткой Германии и СССР часто называют Четвертым разделом Польши, но если немецкая кампания 1939 г. в большинстве работ в один голос освещается с позиции «Германия — агрессор, Польша — жертва», то ввод на Западную Украину и в Западную Белоруссию частей РККА и отторжение от Польши части земель классифицируется по-разному.

Русское зарубежье весьма чутко реагировало на события, которые происходили в Восточной Европе во второй половине 1939 г. Эмиграция по-разному восприняла заключение пакта о ненападении между СССР и нацистской Германией, вторжение вермахта в Польшу, ввод частей РККА на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины, включение этих территорий в состав СССР.

Общерусский проект сформулированный премьер-министром Российской империи П.А. Столыпиным исходил из постепенного и неизбежного размывания сословного строя, демократизации социальной системы России. Столыпин предполагал создание политической нации, ядром которой стал бы русский народ, вполне традиционно понимаемый как триединство великорусов, малорусов и белорусов.

Место Галиции в общественном сознании во многом определялось символическим значением этого края - последней части восточнославянского массива, не вошедшей к началу XX века в состав России. Опираясь на позицию галицийских «русофилов», национально ориентированные церковные и общественные круги России рассчитывали на быстрое распространение православия и русской культуры на присоединенных землях. Эти ожидания во многом не сбылись как в связи с кампанией террора против «русофилов», проведенной сразу после начала войны австрийской администрацией, так и в результате межведомственных противоречий, осложнявших деятельность российских властей.

Первая четверть XVII в. в истории Речи Посполитой была наполнена религиознообщественными конфликтами, порожденными Брестской унией 1595-1596 гг. и поставившими под вопрос режим религиозной терпимости. Перипетии этой борьбы неоднократно привлекали внимание ученых. Однако в меньшей степени изучен вопрос, насколько весомой в этих конфликтах была роль именно религиозных мотивов, т. е. самого факта нарушения Брестской унией «равновесия» в отношениях католиков и православных.