После оккупации Чехословацкой республики немцами и венграми в 1939 году положение карпаторусского народа стало невыносимым. Народ, боровшийся двадцать лет за осуществление своих политических, культурных и экономических прав в первой Чехословацкой республике, после венгерской оккупации потерял все результаты своей борьбы и очутился там-же, где находился к концу первой мировой войны.

Токаик расположен в карпатских ущельях в четырех километрах восточнее шоссейной дороги, ведущей из Стропкова по направлению к Воронову. Население села чисто русское, на протяжении веков занимающееся земледелием на неурожайных склонах Карпат. Поэтому социальные условия населения весьма незавидные. И нажим со стороны иноплеменных властей немало испытывался населением Токаика в прошлом.

Почти в самом центре карпатского горного массива, на высоте 655 метров над морем, у истоков реки Лаборец, находится лупковский перевал, разделяющий Карпаты на две части: западную и восточную. Значение лупковского перевала, особенно для военных целей, видимо, сугубо учитывал австро-венгерский генеральный штаб, настоявший еще в семидесятых годах прошлого столетия на постройке через этот перевал весьма важной, стратегической, двухколейной железной дороги, соединявшей Будапешт с австрийской крепостью в Галиции — Перемышлем.

Народ — крестьяне, рабочие и интеллигенты, во главе со своими верховными представителями — Национальным Советом Пряшевщины (НСП) — собрался у подножья Карпат, чтобы в селе, где родился батько Духнович, воздать честь ему и памяти его в потомстве, чтобы заявить, что народ исполнил его завет: «оставил глубокий сон».

Под словом «Пряшевщина» подразумевается русский этнос, находящийся в пределах нынешней Словакии. Название это расширилось после Сен Жерменского мирного договора. Политической хитрости удалось тогда разделить русский этнос за Карпатами на две части. Из территории, расположенной на восток от реки Уж образовалась бывшая Подкарпатская Русь, остальная часть русского населения, на запад от реки Уж, была втиснута в рамки Словакии, а сам народ называл ее Пряшевщиной.

История Пряшевщины и вообще южных склонов Карпатских гор еще далеко не разработана. В последнее время в исторической литературе об этом крае особенно много обращалось внимания на происхождение его населения, на начало заселения этих склонов. Казалось загадочным, каким способом и когда восточнославянские (или русские) племена могли с севера перейти через Карпаты и занять южную сторону, равнинные части за горами. Об этом теперь существует целая литература, с противоположными мнениями разных историков.

Материальная и духовная культура народа Пряшевщины до сих пор не исследована и не описана. Местные писатели, занимавшиеся этнографией своего народа, касались лишь известных сторон народной жизни: народного календаря, некоторых поверий, свадебного обряда и т. п. (Юрий Жаткович, Ставровекий - Попрадов, Анатолий Кралицкий, Иван Сливка - Сильвай). Все они являлись в указанной области любителями-самоучками, наблюдавшими жизнь сельского народа в ее наиболее выпуклых проявлениях, будучи сами жителями сел (большею частью священниками).

Изящная литература, живопись русских карпатцев в двадцатом столетии ведет борьбу между двумя началами: то тянется она к широким далям мировых достижений, то к родным горам, верхам, поточкам, селам, горным пастбищам, к родному небосклону. Между прочим, родная жизнь почему-то начинает играть второстепенную роль. Под нашими руками погибают наши, нам дорогие ценности, а наш взыскательный ум все бросается за абстракциями, теориями и иссушается ими.

Начало переселения пряшевцев в Америку датируется 1880 годом. Оно было вынуждено тяжелыми условиями жизни и невыносимым гнетом со стороны властвовавших иноплеменников. Об этом переселении писал уже в 1861 году известный карпаторусский деятель А. И. Добрянский, который уже тогда требовал права переселения для карпаторусского народа. Видя нужду своего народа, А. И. Добрянский серьезно интересовался делом переселения и, чтобы познакомиться с условиями жизни в Америке, он послал туда для изучения положения особого посла, одного из своих селян.

 На протяжении веков, особенно после уничтожения карпаторусского дворянства и мещанства долголетним гнетом иноплеменников, когда остались лишь земледельцы и духовенство, и когда духовенство стало единственным двигателем национальной жизни своего обедневшего народа, нельзя было рассматривать общественную жизнь без церкви, без церковной жизни, без церковных людей. Словом, церковь являлась оплотом и культурной, и общественной жизни нашего народа. Все. что творилось на культурно-просветительном поприще, творилось посредственно и непосредственно русской церковью.