1.4. Политические нравы шляхты
Важные свидетельства о национальном характере шляхты, ее политических и «демократических» нравах оставил писатель, журналист, издатель и критик Фаддей Булгарин (урожденный Ян Тадеуш Булгарин, 1789—1859). Это был незаурядный человек с интересной и бурной судьбой. Тадеушем в честь Костюшко его назвал отец, поляк, ярый республиканец, сражавшийся в мятежных войсках последнего. Фаддей прошел наполеоновские войны: принимал участие в подавлении испанских восстаний, с конницей С. Понятовского шел на Москву, потом присягнул, как и многие «свободолюбивые» и мятежные шляхтичи, русскому императору, поселился в Петербурге, где занялся журналистикой и литературой.
Булгарин обладал большим обаянием, энергией и невероятной коммуникабельностью. Он был вхож в дома Радзивиллов, Чарторыйских, Потоцких.
Уж кто-кто, как не он, знал польские нравы: «В Польше искони веков толковали о вольности и равенстве, которыми на деле не пользовался никто, только богатые паны были совершенно независимы от всех властей, но это была не вольность, а своеволие...». «Мелкая шляхта, буйная и непросвещенная, находилась всегда в полной зависимости у каждого, кто кормил и поил ее, и даже поступала в самые низкие должности у панов и богатой шляхты и терпеливо переносила побои — с тем условием, чтобы быть битыми не на голой земле, а на ковре, презирая, однако же, из глупой гордости занятие торговлей и ремеслами, как неприличное шляхетскому званию. Поселяне были вообще угнетены, а в Литве и Белоруссии положение их было гораздо хуже негров...» Например, в воспоминаниях французского инженера де Боплана26, написанных им в середине XVII в., говорится о том, что шляхтичи служили у него возницами27.
Таким образом, среди шляхтичей существовала своеобразная иерархия: были шляхтичи «первого, второго и т. д. сорта». «Низкосортные» шляхтичи пресмыкались перед «высокосортными». Богатые могли отобрать собственность у бедных шляхтичей. А бедные шляхтичи почитали за счастье отдать в наложницы какому-нибудь «Радзивиллу» своих дочерей и младших сестер.
При этом короля все без исключения шляхтичи воспринимали как равного себе «пани-браты» и всегда оставляли за собой право на рокош. Рокош — это шляхетская конфедерация, направленная против короля.
Каждый шляхтич мог при желании иметь частную армию. Материальное положение хозяина-командира определяло ее количественный и качественный состав. Такие многочисленные и разношерстные частные вооруженные формирования находились в состоянии постоянной вражды. Возникали и распадались коалиции, каждый день появлялись и исчезали внешние и внутренние враги. Повод для войны мог быть любым: от желания обладать женщиной соседа до несогласия с решением короля. Но ни один из бесконечного множества конфликтов не перерос в гражданскую войну. Ни одно восстание против «оккупантов» не переросло в отечественную войну. Сопротивление «захватчикам» не носило ожесточенного характера народной войны, как это было, например, в Испании, Ирландии, России.
В истории практически не встречается этнос с подавленным архетипом авторитета. «Авторитет» — весьма значимый адаптивный архетип, определяющий поведение человека или группы людей в экстремальных ситуациях войны или других бедствий. Во всем мире люди в момент тяжких испытаний, когда утрачиваются привычные ориентиры, действуют, подчиняясь воле и командам «авторитета». Это вполне естественно, ибо «авторитет» — это человек, обладающий большим умом, энергией и организаторским талантом. Данный архетип, сформированный на заре человечества, помогал этносу выжить. У шляхты этот архетип атрофировался, что значительно снизило ее «выживаемость» и повысило уровень социальной энтропии. Этот процесс имел, несомненно, политически деструктивный характер. Он приобрел в соответствии с формулой Т. Гоббса характер «войны всех против всех». В этой связи вновь обратимся к классику отечественной политологии Н.Я. Данилевскому: «... кому случалось видеть отвратительное, но любопытное зрелище драки между большими ядовитыми пауками, называемыми фалангами, тот, конечно, замечал, как нередко это злобное животное, пожирая с яростью одного из своих противников, не ощущает, что другой отъел уже у него зад. Не представляют ли эти фаланги истинную эмблему шляхетско-иезуитской Польши — ее символ, герб, выражающий ее государственный характер гораздо вернее, чем одноглавый орел?»28.
В мирное время основными занятиями шляхты были охота, полонез и прочие галантные увеселения. А воинскую повинность, например хождение в караул, за них несли хлопы.
В XVIII в. польский шляхетский сейм издал постановление, вынуждавшее белорусов пользоваться во всех государственных учреждениях только польским языком. Православные в ту эпоху не имели права занимать государственные должности. Все церковные требы — крещения, браки, похороны — совершались только с разрешения католического ксендза. Жили белорусы, по описанию польского идеолога Просвещения, философа, ученого и литератора С. Сташица (1755—1826), так: «Я вижу миллионы творений, из которых одни ходят полунагими, другие покрываются шкурой или сермягой; все они высохшие, обнищавшие, обросшие волосами... Наружность их с первого взгляда выказывает больше сходства со зверем, чем с человеком... пища их — хлеб из непросеянной муки... А в течение четверти года — одна мякина...»29.
Даже бедные шляхтичи резко дистанцировались от холопов (хлопов), которых называли «быдлом». Bydio — это тягловый крупный рогатый скот, в широком понимании — приблизительный аналог русского ругательства «скотина». Истинный шляхтич предпочел бы умереть с голода, но не опозорить себя физическим трудом.
Каждый из них отличался особым «гонором» (от лат. honor — честь), то есть чванливым высокомерием, заносчивостью и спесью. Существует миф о том, что шляхта обладала обостренным чувством собственного достоинства и храбростью. Обратим внимание на то, что исследователи польской шляхты, польских элит свои статьи всегда начинают с фразы о храбрости, доблести и благородстве, отдают, так сказать, должное, и лишь потом переходят к «отдельным недостаткам» польской аристократии и шляхетства.
Но может ли называться благородным и просвещенным сословие, способное уничтожить в XX в. сотни православных храмов? Сжечь самые красивые здания и великолепные мосты в Киеве, как это сделали шляхтичи при отступлении в 1920 г.? Как оценить варварство по отношению к военнопленным и хлопам, которое чинило шляхетство всю историю своего существования?
В Российской империи тоже было крепостничество и холопов господа не жаловали. Русские дворяне и помещики тоже нередко отличались жестокостью, но никто в России их не называл и не называет «просвещенными демократами». Так что, с одной стороны, сейм, выборность короля как образец «демократии», с другой — народ, быдло и собачья кровь — «пся крев». Одна страна — две нации, две Польши.