Вступление от редакции портала «Западная Русь».
История во все времена была одной из важнейших наук, а исторические сюжеты, начиная с устного эпоса, были самыми популярными в литературе. Собственно и сама литература изначально была исторической в виде хроник и летописей. В силу высокой политической значимости, в исторической науке помимо объективных данных, как-то - хронология, археологические артефакты и письменные документы, всегда, в той или иной мере, присутствовал субъективизм, особенно в изложении разных идеологических и национальных версий одного и того же события. Исключительно много искажений появилось после Октябрьского переворота 1917 года в изложении истории России. Большевиками была создана новая идеологизированная историография с обратной трактовкой, революционным мифотворчеством, а также с замалчиванием неудобных фактов и событий. Далее, субъективизм и мифотворчество, как продолжение «советской школы», многократно возросли в национальных историографиях государств, появившихся на развалинах Советского Союза, и нарезанных по живому на теле Исторической России.
Как теперь быть нашим современникам, которые, дабы разобраться в истоках многих сегодняшних реалий, стремятся узнать об истории своего края больше, чем то, что дается в сухих, а порой и не верных школьных учебниках? Историческая литература советского периода, мягко говоря, недостоверная. Но, и книжные полки магазинов, и страницы интернет-сайтов переполнены новыми политически ангажированными историческими поделками и подделками, а новые национальные историографии и вовсе не страдают объективностью. Это во многом свойственно и современной официальной российской исторической науке, которая, не избавившись от наростов советского периода с ее партийным кликушеством и борьбой с «великорусским шовинизмом», сейчас продолжает русофобскую генеральную линию уже под вывеской, как неосоветского и «туранского» евразийства, так и либеральной многонациональной толерантности, с одновременным выращиванием новых национальных историографий народов внутри самой Российской Федерации.
Следствие этого искажения русской исторической памяти мы можем видеть каждый день. Куликовская битва уже не есть начало избавления от татаро-монгольского ига, которое вдруг оказалось источником некой «российской евразийской» государственности. Поэтому и юбилей Стояния на Угре легко блокируется протестом общественников из Казани. При этом старательно умалчивается, что в результате Батыева погрома уцелел только один процент древнерусских письменных памятников, сорок процентов городов было уничтожено и никогда не восстановилось, каменное строительство возобновилось только спустя сто лет, а многие ремесла исчезли вмести с ремесленниками, самые населенные и плодородные лесостепные районы Руси превратились в Дикое поле, и вновь были освоены только к началу 19 века. К удивлению русского народа оказывается, что невозможно поставить памятник Ермаку в Томске, поскольку тот был захватчиком и разрушителем «сибирской государственности». Той «государственности» как остатка батыевой орды, совершавшей грабительские набеги на русские поселения. Более того, как в советские времена, вновь начали сносить памятники. Городские власти Адлера демонтировали памятник солдатам русской императорской армии, поскольку выяснилось, что они были колонизаторами, и что этот памятник, как и памятники Екатерине II, генералу Ермолову и прочим русским деятелям, оскорбляют чувства коренных народов Кавказа. При этом адлерские власти не хотят знать, что в те времена «экономика» северо-кавказских народов была основана исключительно на продаже русских рабов в Турцию, захваченных в постоянных набегах, и что русская армия прекратила эту практику, принудив горцев к мирной жизни, к земледелию и скотоводству.
Однако, источник подлинных исторических знаний существует. Мы советуем обращаться к историческим трудам дореволюционных авторов, особенно при изучении истории Западной России (Белоруссии и Украины). Некоторые могут возразить, что за сто лет эти книги устарели. Вовсе нет. Ничего нового за период от Крещения Руси и до начала двадцатого века в последние сто лет после Октябрьского переворота не появилось. Ведь все исторические документы и летописи были найдены, изучены, описаны и изложены в журнальных статьях и книгах до революции. Фактически, весь советский период историки занимались сизифовым трудом, фальсифицируя и переписывая историю на марксистский лад. Что появилось, так это многочисленные новые данные из дописьменного периода до образования Древней Руси в результате работы археологов, вкупе с достижениями исторической лингвистики и палеогенетики. Да, и еще придется потрудиться будущим историкам над белыми пятнами советского периода, но это уже после полного раскрытия архивов.
Поэтому на сайте «Западная Русь» выкладываются работы современных историков, критично относящихся к советской ленинско-сталинской историографии, и заново переосмысливающих наследие дореволюционной школы, свободной от идеологических шор. Особое внимание нами уделяется подготовке и публикации самих работ дореволюционных историков. Среди них на сайте есть и ряд фундаментальных работ, таких как книга патриарха западнорусской исторической школы Михаила Осиповича Кояловича «Чтения по истории Западной России» (1864 г).
Сегодня мы начинаем выкладывать по главам еще одну фундаментальную книгу по средневековой западнорусской истории в период от Крещения Руси до восстания под руководством Богдана Хмельницкого - «Западная Русь в борьбе за веру и народность» написанную и изданную в 1894 году Иваном Игнатьевичем Малышевским - современником и земляком Михаила Кояловича. Оба они родились в 1828 году в Гродненской губернии в семьях униатских священников, вернувшихся в Православие после Полоцкого собора 1839 года, оба закончили духовные академии, только Коялович в Санкт-Петербурге, а Малышевский в Киеве, и оба потом преподавали историю, соответственно, в Петербургской и Киевской духовных академиях.
Книга Ивана Малышевского «Западная Русь в борьбе за веру и народность» давно присутствует в сети. Например, она в свободном доступе на сайте Ельцинской библиотеки. Однако, эта отсканированная с оригинала книга в очень тяжелом формате PDF, и, главное - в старой орфографии.
О назревшей необходимости бережной реформы русского литературного языка и говорили, и ее готовили филологи и литераторы еще до революции. Большевики же, проводя грубую реформу языка, руководствовались исключительно идеей отсечения всей классической литературы от русского народа (в этих целях даже планировался вообще перевод русского языка на латиницу). Советская власть во многом добилась поставленных целей – в результате реформы и массового уничтожения книг, мы знаем русскую литературу «золотого» и «серебряного» веков только в старательно отфильтрованной малой ее доле, и многие имена замечательных писателей просто забыты. Еще более это касается исторической литературы, которая была в высшей степени эталонной, и как правило, в великолепном изложении образцовым русским языком.
Сегодня низкое качество и тяжелые файлы сканов уцелевших книг, а главное, дореволюционная орфография, создают сложности для современных читателей. Поэтому, мы, занимаясь популяризацией истории Западной Руси, практикуем перевод дореволюционных книг и статей в удобный для чтения формат с переводом на современную орфографию. И сейчас мы приступаем к публикации книги Ивана Малышевского «Западная Русь в борьбе за веру и народность» по главам, по мере их перевода на современный русский язык. Затем все главы будут сведены лёгкий файл PDF удобный для чтения, как на экране компьютеров, так и телефонов, и опубликован приложением журнала «Аспект». Примером такого нашего издания, удобного для чтения с современных гаджетов является книга «Подготовка к польскому мятежу в Минской губернии в 1861 году. Записки генерал-майора Мейера». Однако, для исследователей, заинтиресованных в оригинальном издании, мы также выкладываем файл PDF всей книги в дореволюционной офографии, но преобразованной нами так, чтобы была возможность копирования и поиска по тексту.
Итак, - перед вами Первая глава Первой части книги Ивана Малышевского «Западная Русь в борьбе за веру и народность».
Редакция «ЗР»
|
|
 |
| "Западная Русь в борьбе за веру и народность" в оригинальной редакции в формате PDF | |
--//--
Добавлено после завершение публикации глав.
В приложении Международного журнала социальных и гуманитарных исследований «Аспект» вышло новое издание книги И.И. Малышевского "Западная Русь в борьбе за веру и народность" в современной орфографии.
Книгу можно открыть по прямой ссылке в формате PDF .прямой ссылке в формате PDF .
(Для удобсва рекомендуется читать не онлайн, а скачивать).
--//--
Западная Русь
В БОРЬБЕ
ЗА ВЕРУ И НАРОДНОСТЬ
В ДВУХ ЧАСТЯХ
СОТАВИЛ
И.И. Малышевский
С. ПЕТЕРБУРГ
1897
ОГЛАВЛЕНИЕ И СОДЕРЖАНИЕ.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Глава VII. Уния и отвержение её православными всей Западной России.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Глава III. Положение православных при Владиславе IV, до кончины Петра Могилы .
-//-
Новое издание книги И.И. Малышевского "Западная Русь в борьбе за веру и народность" в современной орфографии.
Книгу можно открыть по прямой ссылке в формате PDF .прямой ссылке в формате PDF .
ГЛАВА I.
Западная Россия при Русских Галицко-Волынских Князьях и при первых Литовско-Русских Князьях. Православие и русская народность в Литве.
1. Начальное единство Русской земли или России.
тех пор, как, по выражению преподобного Нестора летописца, пошла есть земля Русская, т. е. как началось бытие нашей родной России, возымела она, по милости Божией, твердые основы своего единства, а с ним и своей силы. Первой основой её единства послужила однородность того наиболее численного и сильного население, из которого главным образом составился Русский народ. Это население состояло из славяно-русских племен, каковы: поляне, северяне, бужане или волыняне, древляне, дреговичи, кривичи, полочане, славяне новгородские, радимичи, вятичи. Племена эти происходили из одного общего Славянского корня, говорили одной, родившейся из славянского языка, русской речью; и в этой родной, понятной всем речи имели наиболее верный знак своего кровного родства, своего племенного и всенародного единства, т. е. коренного единства всех славяно-русских племен, составивших русский народ.
Другой основой начального единства Русской земли была единая государственная власть русских князей, положившая в ней начало единому государству. Силой этой власти славяно-русские племена, давно осевшие по далеким пространствам великой земли русской, но жившие особо своими родами по городам и селам, приведены в союз государственный; в этом союзе и начался для них общий закон и порядок, и их особые силы стали соединяться в общую силу всей земли русской, и русские славяне стали чувствовать себя людьми единой земли русской, гражданами единого русского государства. При Владимире Святом и сыне его Ярославе Мудром государственная власть, как единая власть земли русской, простиралась из престольного Киева на север до Новгорода и далее на восток в пределы приволжского края, на запад на Волынь и Червонную Русь до Карпатских гор, и на юг достигла низовьев Дона и Черноморья. Тогда русское государство, как говорит славный историк Карамзин, было едва-ли не самым обширным из государств Европы. После Владимира и Ярослава государственная власть раздробилась, и кроме одного Великого Князя Киевского настало много удельных русских князей, владевших по удельным городам и областям. Но все эти князья были одного роду-племени, были из потомков Владимира и Ярослава; с этим единством княжеского рода, властвовавшего по всей Руси, сохранялось представление о её начальном государственном[1] союзе и единстве, о котором напоминает еще долго державшаяся власть Великого князя Киевского.
Третьей, уже духовной и самой глубокой основой единства земли Русской были единая вера христианская, православная, насажденная при св. Владимире и после него во всех племенах славяно-русских, а с нею и единая христианская Православная Церковь с её богослужением на родном славянском языке, с её святынями, с её церковным устройством, во главе которого была единая духовная власть Киевского митрополита. На этой духовной основе зарождалось в русском народе чувство единоверие, братства в вере, братства христианского, так что русские люди обвыкли звать себя преимущественно христианами, а свой землю—русской христианской землею. Чувством единоверие освящалось и укреплялось в русском народе чувство единоплеменства и единоземства или согражданства.
С самого начала в пределах, и особенно на окраинах Русской земли, жили и другие не славяно-русские племена, а инородческие, как Литва и Латыши на северо-западе, разные финские племена (Чудь, Корелы, Лопари, Зыряне, Мурома, Мордва) на севере и северо-востоке, Половцы и другие на юге. Но то были или небольшие племена, пли хотя и большие, но слабые, или же хотя большие и сильные, но—бродячие кочевые, не прикреплявшиеся к Русской земле. Одни из них были подвластны Руси и платили дань ей, как говорит преподобный летописец; другие оставались независимы и даже воевали с Русью. Но все они были так сказать, недоростками на русской земле в сравнении с русскими славянами,—не доросли до такого государственного союза, как последние. А главное— все они отстали от них по вере, ибо оставались в своей старой языческой вере и не знали веры христианской, которая сразу дала превосходство над ними Русскому христианскому народу. Ему-то и суждено было Промыслом Божиим возгосподствовать безраздельно на всей русской земле и над всеми инородцами её; просвещать их христианской верой и чрез это роднить их с собою, воспринимать в христианское братство и в состав единого христианского государства Русского.
Но как в жизни людей, так и в жизни целых стран, народов и государств бывают испытания и превратности, постигающие их по собственной вине их, или по стечению несчастных обстоятельств. Были такие испытание и превратности и в исторической жизни России, грозившие поколебать народное, государственное и религиозное единство её и причинить ей разделение на две части—Западную и Восточную Россию.
2. Начальная подготовка разделение земли Русской на Западную и Восточную.
Древняя Русь отчасти и сама подготовила свое распадение на Западную и Восточную. Когда после Ярослава Мудрого, единовластца всея Руси, настало в ней много удельных князей, а потом число их более и более прибывало от разраставшегося княжеского рода, то далеко не всегда сохранялись между ними братская любовь и согласие, как-то, к сожалению нередко бывает и во всяких людских семьях и людской родне. Дробились княжеские уделы из-за удельных и разных себялюбивых счетов, множились распри и усобицы между князьями, городами и областями, умалилось значение Киевского Великого Князя, как единого старшого между князьями и главы их. и значение Киева, как старшого города и главы всей и единой земли русской. Правда, память о главенстве Великого князя и Киева, о братстве князей не пропадала; и не замирало в народе чувство братства по племени, по вере, по единой и родной земле русской. Бывало, что князья их, бояре и дружины из народа, по увещаниям пастырей, по голосу лучших князей братолюбцев (каким был особенно правнук святого Владимира Владимир Мономах) соединялись для защиты земли Русской от разных недугов, для улажения домашних распрей и т. и. Этим только смягчалось зло розни, но, к несчастью, не совсем искоренялось, и необходимо вело к ослаблению и всей земли русской. Правда и то, что с умножением княжеских уделов, разрасталось число городов и поселений в русской земле, а в замен упадавшего главенства Киева и Киевского князя, вырастали силы князей Владимирских и Суздальских на северо-востоке и Волынского и Галицкого на юго-западе. Дорог был для будущего этот запас сил; но пока они не доросли, не могли они ни стянуть к себе силы всей земли Русской, ни заменить их; и, действуя раздельно по своим областям, они подготовили пока лишь почву для разделение Руси на Северо-Восточную и Юго-Западную, иначе говоря: Восточную и Западную. Еще решительнее воздействовало на такое разделение земли Русской, последовавшее с копца 30-х годов XIII века, порабощение Руси Монголами или Татарами. Из далеких стран Азии нахлынула страшная орда Татарская на Русскую землю,—сперва восточную, потом юго-западную часть её.
Раздробленная на мелкие уделы, ослабленная распрями и усобицами князей, городов и областей, раздвоившая главные свои силы по двум половинам своей земли, Русь христианская не могла осилить татар. Избив в своих походах по Русской земле многих князей и несчетное множество народа, разорив многие земли и города, в том числе Владимир на севере и Киев на юге, Татары стали надолго властвовать над Русью. Благочестивые предки наши сами еще справедливо сознавали, что такие бедствие постигли Русскую землю именно за её же грехи, особенно за грехи розни и вражды князей и областей. Но они же признавали милость Божию в том, что не погибла Русь от татарского погрома и ига. Они сохранили свою святую веру и церковь, которую не гнали Татаре, своих князей и пастырей, уставы гражданские и церковные и свой быт народный. Мало того: подпав власти неверных иноплеменников, Русь еще более прикрепилась к своей вере, в которой находила главное отличие свое от поработителей и главное утешение в бедах и тягостях татарского ига; и еще более полюбила свою русскую, христианскую народность, как именно народность свою, родную, общую русским людям всей земли Русской; приучалась видеть в ней и свое единство и постоянство пред пришельцами и поработителями. Вразумленная постигшим ее испытанием, Русь могла подняться от разорения, собрать свои силы, чтоб вновь расти и крепнуть. Но этот новый рост её имел уже на долгое время совершаться раздельно по двум полосам земли Русской-Восточной и Западной. Монгольские властители, приметив в земле Русской существование двух сильнейших князей, не желали и не могли перечить такому порядку и признали Владимирского князя, старшим т. е. великим князем на севере, а Галицко-Волынского на юго-западе. Старшим князем на севере стал Ярослав Всеволодович, отец св. Александра Невского, а на юго-западе Даниил Романович Галицкий—оба потомки славного Владимира Мономаха. Киев же, крайне разоренный и умалившийся, остался без своего князя. Таким распоряжением Монгольских властителей много подкрепилось уже прежде подготовленное разделение Руси на Восточную и Западную.
3. Объединение северо-восточной России или Великороссии под властью московских великих князей.
Сильнее и счастливее пошел рост Северо-Восточной Руси или Великороссии. Она была шире пространством, сильнее селением, навсегда удержала своих природных Русских и единоверных Великих князей, какими были, после Ярослава Всеволодовича сын его—мужественный, славный и святой Александр Невский и его потомки. Из разоренного Киева перешли в Великороссию и митрополиты Киевские—сперва во Владимир на Клязьме, потом в Москву, и своею духовной властью подкрепляли власть Великих князей. Союзными стараниями их удельные области и города Великороссии постепенно собирались под одну верховную власть Великих князей Московских, которые поэтому и называются собирателями земли Русской. Началось такое собирание особенно со времени внука св. Александра Невского, Иоанна Калиты, при котором поселился здесь святой митрополит Петр, укрепивший его власть и предрекший, что его княжеский род возвысится над всеми другими княжескими родами, и Москва станет главой Русской земли. Дело Иоанна Калиты продолжали его преемники, из которых особенно славны Димитрий Донской и правнук его Иоанн III, довершивший объединение Северо-Восточной России под своею властью Московского Государя и Великого Князя. Собрание Северо-Восточной Руси под единой властью было великим добром и для неё и для всей земли Русской. Стали уменьшаться, а затем и совсем прекратились бедственные усобицы князей; начался лучший порядок и более твердый закон: росла сила Русская, так что уже Димитрий Донской соединенными силами северорусскими одержал славную Куликовскую победу над татарами, а правнук его Иоанн III окончательно свергнул Татарское иго: и стала северная Русь свободным, сильным и великим государством Московским. Теперь могла она помочь и Западной Руси, судьба которой была иная.
4. Объединение юго-западной России или Малороссии под властью Галицко-Волынских князей.
В Западной Руси, после Монгольского нашествие, самой сильной областью была Галицко-Волынская область, где властвовал Великий князь Даниил Романович с братом своим Васильком, признанный Великим князем от Монгольского хана. Даниил, современник Александра Невского, был князь сильный и смелый. Его уважали и Татаре и соседние государи; достойно охранял он честь русского имени и старался расширить и усилить свою область,—строил новые города, как Львов, Холм и другие, украшал их храмами, созывал население из своих русских и иностранцев, чтобы увеличить силы, ремесла, промыслы и достатки своей области. После Даниила и Василька еще около 70-ти лет держалась в Галицко - Волынской области власть их потомков; при последних из них становится известным для этой области с соседней южной Русью название Малой России, в отличие от Великороссии. Но этой Малой России теперь не под силу было притянуть к себе и собрать под одну Русскую власть все области Южной и Западной России. В замен русской явилась здесь другая власть— власть Литвы и Польши.
5. Литва и начальные связи её с соседней Русью.
Литва была небольшой народ, главные поселение которого находились в лесной и болотистой стране по реке Неману и его притокам, отчасти по Западной Двине и простирались до Балтийского поморья между устьями реки Вислы, Немана и Западной Двины. Страна эта обнимает нынешние губернии Виленскую, Ковенскую, отчасти Пруссию на западе, Гродненскую губернию на юге. Небольшой народ этот распадался на многие мелкие племена, каковы: собственно Литва (Виленской губ.), Жмудь (в Ковенской губ.), Прусы (в нынешней Пруссии), Ятвяги (в Гродненской губ.) и другие.
По общему племенному корню и по языку, Литовцы были ближе к Славянам, чем другие соседние инородцы, как напр. Немцы пли Финны. Но живя многие века особняком на своих болотах и в лесах, Литовцы много поотстали от Славян в своем развитии, т. е. в росте своего быта общественного. Не было у них ни городов, ни общей государственной власти, общего союза гражданского. Жили они в первобытной деревенской простоте, рассеянные поселками из семейств и родов, имевших своих старшин. А главное—они далеко отстали от Славян как русских, так и польских, на пути к вере христианской. Даже еще в XIII в., когда Русские и Польские Славяне более двух веков были уже христианами, Литовцы оставались еще при своей языческой религии. Во многом она была сходна с былой языческой религией Славян. Литовцы обожали солнце, луну, звезды; был у них главный бог Перкун, бог грома, подобный Перуну языческих славян. Были у них священные рощи, в которых горел священный огонь или знич, почитаемый и в домах. Почитали они и некоторых птиц, особенно аистов, даже ужей. А разных суеверий, примет и гаданий было у них еще больше, чем когда-то у Славян язычников. Были у них идолы и капища, и особые жрецы, гадатели и гадательницы, называемые вайделотами и вайделотками. Как ни темна и груба была такая религия, но все же она была наиболее общею связью между разными племенами литовскими, и эта связь могла побудить их и к союзу государственному, в виду какой-либо общей опасности или общей выгоды.
Живя многие века особняком и в безопасности, благодаря труднопроходимым лесам и болотам, Литовские племена не могли однако навсегда остаться неизвестными соседним народам и не войти в столкновение с ними. Ранее встречаются и знакомятся они с соседними Славянами. Между прочим они обращают на себя внимание набегами из своих болот и лесов на соседние славяно-русские поселения. С своей стороны русские князья совершают походы на Литовские племена с целью усмирить и подчинить их. Уже Владимир ходил войной на Ятвягов и победил. Сын его Ярослав не один раз ходил на тех же Ятвягов и на самую Литву, и на границе русской и литовской земли построил город Новгород (Новгородок) Литовский. Хаживали на Литву и другие русские князья после Ярослава. Особенную силу над Литвой приобрели славные Галицко-Волынские князья: Роман Мстиславич и его сыновья Даниил и Василько. Значительно расширили они пределы своей области, владели многими русскими городами на пограничье с Литвой, каковы Брест-Литовский, Бельск, Гродно, Дрогичин и др., и непрерывными походами наводили страх на Ятвягов и Литву, удерживали их от разбоев и грабежей, приучали жить мирным трудом и промыслом. Более прежнего чувствовалась Литве налегавшая на нее русская народная сила, с которой к этому времени более и более знакомилась Литва и с другой стороны,—со стороны соседнего княжества Полоцкого и вообще соседней Белоруссии. Но к этому же времени начинает обнаруживаться в Литве и собственная сила её, благодаря начавшему слагаться в ней государственному союзу.
6. Начало Литовского государства. Князь Миндовг первый основатель его.
Начало государства в Литовском народе положил князь Миндовг (1235—1263 гг.). Княжил он в срединном из Литовских племен, т. е. собственной Литве, жившей преимущественно в нынешней Виленской губернии, имея здесь уже и свой стольный городок Кернов на речке Вилии, впадающей в реку Неман. Будучи смышлёнее, предприимчивее и сильнее других Литовских князьков, Миндовг стал собирать под свою власть мелкие литовские владение или земли, чтобы соединением их в одно государство создать для Литвы общую государственную силу. Не велика была эта сила, если бы она составилась только из сил небольшой Литовской земли, небольшого и тогда еще грубого Литовского народа. Но Миндовг успел завладеть соседними русскими землями, где не было своих русских князей или же были князья слабые. Сам он занял под свою власть большую часть так называемой Черной Руси и в ней города Новоградец (Минской губ.), Слоним и Гродно (в Гродненской), Волковыск (в Виленской) и др., а подручные ему племянники утвердились в Полоцке и некоторых других городах соседней Белоруссии. Так под верховной властью Литовского князя Миндовга стало складываться обширное уже не литовское, а литовско-русское государство, значительно усилившееся пришедшим в состав его запасом земельной народной силы. Стольным городом его стал теперь Новоградек, город русский, но названный с этой поры Новгородком Литовским.
7. Борьба его и Литвы с рыцарями Ливонского и Тевтонского орденов.
Но Литовскому княжеству и литовско-русскому государству грозили еще опасности от сильных соседей. Таковы были прежде всего немцы, основавшие уже два владение в пределах Литовских. На северо-востоке, на Балтийском поморье, в земле родственных Литве Ливов основался немецкий Ливонский орден Меченосцев с столицею в Риге, а на западе в земле Пруссов— другой орден Тевтонский. Ордена эти были военно-духовные товарищества или рыцарские дружины, составившиеся из разных пришельцев с запада. По видимости они ставили своей задачей распространение веры христианской между литовскими и латышскими племенами. Но, вопреки духу Евангелие, считали законным распространять веру мечем и огнем, вообще военной силой, забирать под свою власть земли язычников и порабощать их и властвовать над ними по праву просветителей их. Словом, распространение веры служило для Меченосцев и Тевтонцев вместе и предлогом для завоеваний в литовско-латышских землях. Римские папы благословляли их на такие завоевания. Попятно, что христианская вера, проповедуемая с мечем в руках и грозившая порабощением власти проповедников, не могла особенно привлекать сердца литовских, как и латышских язычников. Те и другие упорно противились немцам, стоя и за свой старую веру и за свою народную независимость, знаменем которой считалась эта вера. Но немецкие Меченосцы и Тевтонцы были образованнее наших инородцев, искуснее в военном деле, и потому осиливали их. Ко времени, о котором теперь речь у нас, прибалтийские племена Ливы, Земгалы, Эсты и другие большей частью уже покорены были Меченосцами, т. е. рыцарями Ливонского ордена, а Пруссы, сильнейшее на западе литовское племя, стали более и более подпадать власти Тевтонцев. Было уже не мало и христиан из прибалтийских и прусских инородцев; но очень часто то были христиане вынужденные, которые при первом удобном случае бросали христианство, возвращались к язычеству и поднимались поголовно на бывших просветителей или поработителей своих. Такие восстания устрашали немцев, и вот с благословения папы Тевтонцы и Меченосцы соединились (около 1237 г.), а через это много выросла немецкая сила, ставшая теперь грозной и для соседней Литвы, где властвовал Миндовг. Опасность от Ливонских Меченосцев действительно наступила для Миндовга, после того как один из его родичей, считавший себя в обиде от Миндовга, искал себе защиты от Меченосцев и с этим расчетом принял у них крещение в Риге. Меченосцы могли воспользоваться этим, чтобы напасть на Миндовга. Но хитрый Миндовг послал дары магистру, т. е. начальнику или главе ордена, и затем обещал и креститься. И он действительно крестился в г. Новоградке в 1250 г., а затем римский папа прислал ему и королевскую корону, как уже христианскому государю. „Но это крещение Миндовга было льстиво", говорит наш русский летописец; „потому что в тайне он приносил жертвы своим богам и сжигал мертвых; если же выходил на охоту в лес и при этом заяц перебегал ему дорогу, то уже ни за что не входил в лес, там и ветки не позволял сломать". Словом, рыцари не позаботились твердо наставить Миндовга в вере при крещении его. А между тем, за свой будто услугу ему, они стали вымогать у него одну за другой земли из его владений в Литве и Жмуди. Туземцев же Литвы и Жмуди стали угнетать и грабить без всякой христианской и человеческой жалости. Выведенные из терпение Литовцы, Жмудины, а за ними и Пруссы поголовно восстали против Немецких рыцарей. Тогда и Миндовг отрекся от христианства, стал во главе восставших литовских племен и в союзе с ними нанес жестокое поражение Немцам.
8. Дела его с Галицко-Волынскими князьями. Сын ею Войшелг—православный христианин.
Иначе сложились дела Миндовга с соседними русскими Галицко-Волынскими князьями, во главе коих был Даниил Романович Галицкий. Когда этот князь с своим братом Васильком стал налегать на Миндовга, чтобы отнять у него русские города, то Миндовг послал своего сына Войшелга, княжившего в Новгородке под властью отца, к князю Даниилу для мирных переговоров. Переговоры заключились родственным союзом между домами русско-галицкого и литовского князей. Дочь Миндовга, сестра Войшелга, после крещение, была отдана в замужество за Шварна, сына Даниила, а другому сыну Даниила, Роману, Войшелг уступил свое Новоградское княжение, хотя и с тем, что оно останется под верховной властью Миндовга. Но для нас особенно важна и назидательна духовная перемена, последовавшая в Войшелге вслед за этим родственным союзом. Прежде этого, живя в Новгородке, Войшелг был не только истым язычником, но и походил на зверя кровожадного. Русский летописец говорит о нем так: „Войшелг каждый день убивал по три и по четыре человека, и если в какой день не убивал никого, то бывал печален и смутен, а если убивал, то становился весел". Теперь же, когда уступив Новогродек Роману, поехал к отцу его князю Даниилу в Холм и здесь зажился, то так полюбил русских и их веру, что и сам принял святое крещение в православии. Учителем его в святой вере был, как видится, находившийся в области князя Даниила игумен Григорий, человек святой. Слушая этого святого мужа, Войшелг так сокрушился духом, что принял монашество, жил три года у Григория, хотел даже идти на Афон, но не дойдя туда за большими помехами, встреченными на пути, возвратился и потом основал свой монастырь в Лаврашеве близ Новогродка недалеко от р. Немана. Отец Войшелга Миндовг гневался за все это на сына; но Войшелг остался преданным христианской православной вере, которую полюбил искренно, всею душой. Таково то было действие веры православной на бывшего свирепого язычника Войшелга. Между тем в самой Литве настали смуты. Миндовг, гордый своими успехами, стал самоуправствовать над другими удельными князьями Литвы и Жмуди. Те составили заговор против Миндовга, и он был убит в г. Кернов (1263 г.).
В те грубые времена месть была в обычае. Поэтому и сын Миндовга Войшелг, хотя он был христианин и монах, счел своим правом отомстить убийцам отца, тем более, что боялся беды от них и себе. Притом в Литве взяли верх язычники, владевшие теперь и русским городом Новогродком: а Войшелг не хотел, чтобы Литовская языческая сторона возобладала над русской христианской. Итак, сбросив монашескую рясу, Войшелг, бежавший перед тем из своего монастыря в Пинск к тамошнему русскому князю, с помощью русских князей и дружин завладел Новогродком, объявил себя великим князем и начал жестокую расправу с врагами отца и своими,—многих перебил, а другие бежали.
9. Литовский удельный князь Довмонт, в православии. Тимофей, и его княжение в Пскове.
В числе последних был и Довмонт. Он с своею дружиной бежал в русский город Псков, здесь принял православное христианство и крестился с именем Тимофея. Православное христианство так подействовало на его душу, так облагородило его, что он полюбился всему Пскову, который и признал его своим князем. Тридцать пять лет княжил он в Пскове, совсем обрусел, доблестной славой подвизался за свое новое отечество, победоносно вместе с Псковитянами отражал их недругов литовских язычников и ливонских немцев. Вместе с тем Довмонт—Тимофей успевал в благочестии и жизни богоугодной, так что по кончине был причислен к лику святых в Пскове (†1299 г.). Вот опять пример духовной силы православия над бывшим язычником из Литовских князей. Не утратило оно силы и над Войшелгом. Воздав дань языческому обычаю мести, он опомнился. Вспомнил он и свой договор с Даниилом Романовичем Галицким. Даниила Галицкого уже не было тогда в живых (†1264 г.). Но жив был брат его Василько, князь Владимиро-Волынской, и два сына Даниила: Шварн и Лев. Войшелг назвал своим отцом Василька Романовича, а себе усыновил Шварна, как мужа своей сестры. Сам же опять облекся в монашескую рясу и удалился в недалекий Даниловский монастырь. Живя там, он говаривал: „вот здесь подле меня сын мой Шварн, а там господин отец мой Василько: буду утешаться ими“. Так утешаясь, и вместе с тем плакался о своих грехах.
Казалось, что теперь на месте языческой литовской власти утвердится над литовской землею русская христианская власть в лице вокняжившегося в г. Новогродке потомства Даниила Романовича Галицкого. К несчастию старое зло, причинившее столько бедствий древней Руси, не иссякло: это зло зависти, распрей и ссор между русскими удельными князьями. В одну из таких ссор вовлечен был и Войшелг, и был убит во Владимире Волынском (†1269 г.). После этого настали смуты в основанном Миндовгом литовско-русском государстве. В Новогродке Литовском вокняжился Троийден (1270—1282), ревностно преданный язычеству и языческой Литве и враг христианской Руси. Он назывался великим князем, но уже не владел таким числом земель, как некогда Миндовг. В Полоцкой и Витебской землях, на которые в свое время простиралась власть Миндовга, вокняжился особый Литовский князь Эрдень, независимый от Тройдена; явились независимые князьки и в собственной Литве и Жмуди. Возникавшее литовское русское государство клонилось к распадению. Но между литовскими князьями нашлись такие, которые поняли опасность, грозившую Литве; лучше Миндовга и Тройдена поняли и то, как спасти Литву и воссоздать литовское государство.
10. Вишен и Гедимин новые—основатели Литовско-Русского государства.
Восстановителями литовского или точнее литовско-русского государства были князья Литовско-Жмудской линии, братья Витень (1293—1316) и Гедимин (1316— 1341). Они успели соединить под своею властью Литву и Жмудь, а из русских земель прежде всего землю, которая называлась Черной Русью и была в свое время под властью Миндовга и Тройдена. С соединенными силами Литвы, Жмуди и Руси оба они вели упорную борьбу с немцами Тевтонского и Ливонского ордена, имея в числе главных вождей Давида, Гродненского старосту из русских или обрусевших литовцев. Своими победами в этой борьбе они обезопасили свое государство от Тевтонцев и Ливонцев. Витень воевал и с Польшей, так что и она познала важность соединенной литовско-русской силы. А Гедимин имел уже Польшу и союзницею в борьбе с немцами Тевтонского ордена, которых сама она побаивалась, как соседей, стремившихся к завоеваниям. Но всего важнее то, что Витень и Гедимин лучше всех предместников своих поняли, что сама Литва, малая пространством, числом населения, притом грубая и необразованная, не может составить сильного и благоустроенного государства; что такое государство может составиться только в соединении с соседней христианской Русью, где больше и земель, и народного образования. Видели они, что в самой борьбе их с Немецкими орденами главной опорой были русские силы. Поэтому то оба эти умные князья старались присоединить к своему государству как можно более земель и городов из соседней Западной Руси. Начал это Витень. Но особенно обширные присоединение успел сделать Гедимин, и такой успех был тогда для него не труден. Обширны были земли Западной России; но теперь, после Галицко-Волынских князей Даниила, Василька Романовичей и Владимиро-Волынского князя Владимира уже не было в ней таких, как они, сильных князей. Вообще земли Западной России были раздроблены на многие мелкие княжества и державства, разрозненные между собою, и потому не могли, каждое порознь, противостоять соединенной Литовско-русской силе Гедимина. Имея за собой такую силу, умный Гедимин умел присоединять под свою власть русские земли не только войной, но также и даже чаще мирными способами и родственными союзами с домами русских князей. Так, вся Подляхия с городами Брестом, Дрогичином и Бельском занята им силой войны от ослабевших Галицко-Волынских князей; Волынь с городами Луцком, Владимиром присоединена им частью войной, частью родственным союзом через женитьбу Гедиминова сына Любарта на дочери Владимиро-Волынского князя. За Волынью досталась Гедимину и часть Подолии. Княжества Пинское, Туровское и Минское, как видится, мирно признали верховную власть Гедимина, как уже Литовско-русского Великого князя. Полоцкая область, в одной части своей признававшая уже власть Витеня, теперь вся признала власть Гедимина, а Витебская область перешла под его власть через женитьбу сына его Ольгерда на дочери русского Витебского князя, не имевшего сыновей. Наконец и Киев с его областью подпал власти Литовско-русского Великого князя, хотя власть эта некоторое время еще оспариваема была у него татарами. Таким образом из бывших разрозненных земель и княжеств западной России составилось, в соединении с Литвой и Жмудью, под властью Гедимина, обширное и сильное Литовско-русское государство. Гедимин, довершивший основание его, основал для него и новую столицу— г. Вильну при речке Вилейке, впадающей в реку Билию, которая впадает в реку Неман. Западная Русь могла теперь мириться с своим положением в составе нового государства. Это государство, благодаря соединению в нем Литовско-русских сил, обеспечивало ей защиту от посягательств на те или другие земли её со стороны неприязненных соседей, каковы татары на юге, поляки на западе и немцы на северо-западе. Притом новая государственная власть предоставляла русским западной России оставаться при своих обычаях, законах, нравах, при своем образовании и своей вере. Правда, сам Гедимин не принимал христианской веры и крещения: не хотел он расходиться в вере с своей коренной Литвой, тогда еще языческою, не мог и сам оторваться от этой старой родной веры. Притом в соблазн его вводили Тевтонцы, которые, называясь христианами, очень часто поступали с Литвой не по-христиански, а жестоко и коварно.
11. Уважение Гедимина к христианской вере русских; сыновья и дочери его в православии.
Но оставаясь при своей старой вере, Гедимин уважал христианскую веру, позволял принимать ее всем, даже детям и родне своей. Три раза был он женат, и две последние жены его были православные христианки. Из семи сыновей его четыре крещены в православии, как-то Ольгерд (Андрей), Наримунт (Глеб), Кориат (Михаил), Любарт (Феодор), Явнут (Иоанн). Все пять дочерей были в замужестве за христианами и только одна крещена в латинство (жена короля польского), а четыре—крещены в православии; в числе их были—Анастасия—жена Московского Великого князя Симеона, и Мария—жена Тверского князя Димитрия Михайловича. Таким образом в роде основателя литовско-русского государства уже прививалось православие.
12. Ольгерд Гедиминович, великий князь Литовско-Русский: объединение под его властью областей западной и южной России.
По смерти Гедимина (1341 г.) в разных частях его государства стали властвовать его сыновья. Но через четыре года возвысился над всеми ими самый способный из них, Ольгерд; поддерживаемый другим братом и другом своим, Кейстутом, Ольгерд утвердился в столице Вильне и стал Великим князем (1345—1377).
Братья признали верховную власть Ольгерда, и тотчас обнаружилась сила соединенного Литовско-русского государства. Ольгерд в союзе с братом своим Кейстутом выдержал несколько тяжких войн с рыцарями Тевтонско-Ливонского ордена; не один раз нападали они на Жмудь и Литву, доходили до самой Вильны, причиняли жестокие опустошение, но и сами нередко терпели поражение и не смогли сломить силы Литовско-Русского государства. В 1362 г. Ольгерд нанес страшное поражение татарам в Подолии и прогнал их далеко на юг. Этой победой он воспользовался, чтобы окончательно уничтожить притязание их и на власть над Киевом и Киевской областью. Опираясь на бывшие уже под его властью русские земли, он успел присоединить к ним еще новые. Так, он присоединил Смоленскую область с городом Смоленском и др., потом северскую землю с городами Черниговом, Брянском, Трубчевском, Стародубом, Новгород-Северском и др. Подолию он присоединил к своей державе после победы над татарами 1362 г. Тогда же он окончательно присоединил к своему государству и Киев с Киевской областью. На княжение в Киеве он поставил сына своего Владимира Олгердовича. Таким образом Литовско-Русское государство значительно расширилось. Оно обнимало теперь всю западную Россию, т. е. нынешние губернии: Витебскую, Могилевскую, Минскую, Виленскую, Ковенскую, Гродненскую, Киевскую, Волынскую и Подольскую, да сверх того Черниговскую и Смоленскую. Теперь еще более, чем прежде, выступало на вид то весьма важное обстоятельство, что собственная коренная Литва, населявшая губернии Виленскую и Ковенскую, составляет самую малую часть Литовско-русского государства. Она составляла в нем менее десятой части в сравнении с коренными русскими землями, в которых искони жил русский народ, господствовали русский язык, русская грамота, русская образованность, русская православно - христианская вера и церковь с своими святыми храмами, монастырями, духовенством и епископами, под общею духовной властью, властью православных митрополитов. При таком господстве русской народности и православной веры в Литовско-русском государстве, естественно было ожидать, что действие этой народности и веры будет более и более простираться и на коренную Литву, на самых Литовцев.
13. Православие и русская народность в литовском великокняжеском роде.
Так и было, и это видно прежде всего на Литовском княжеском роде. Из всех князей этого рода только и один Кейстут, брат Ольгерда, оставался язычником. Княжил он в Жмуди, а она вся еще крепко держалась своей старой языческой веры, и притом вместе с Кейстутом вела упорную борьбу с немецкими рыцарями, которые, воюя с нею во имя христианства, причиняли ей много жестоких опустошений и обид, и тем возбуждали недоверие и неприязнь к самому христианству. Все же остальные князья Литовского рода были христианами и христианами православными. Сам великий князь Ольгерд был крещен с именем Андрея, когда женился на Витебской княжне Марии Ярославне. Овдовев по смерти её в 1347 г., он вторично женился и опять на русской христианке Тверской княжне Иулиании Михайловне: в том и другом браке он был единой веры со своими женами и остался при этой вере до самой смерти. От двух жен он имел 12 сыновей и пять дочерей, и все эти сыновья и дочери, с согласие отца, крещены и воспитаны матерями в православной вере. Известны и христианские имена рядом с мирскими литовскими именами некоторых из них. Таковы от первой жены: Вингольд-Андрей, князь Полоцкий, Корибут-Димитрий, князь Брянский и Северский, Димитрий-Трубчевский, Владимир Киевский, Константин Черниговский, и дочь Агриппина, бывшая замужем за русским князем Борисом Суздальским. От второй жены: Ягейло-Яков, бывший потом великим князем, Ваганд - Феодор - Александр, князь Керновский, Киргайло-Василий, Спиргайло-Иоанн, Лунгвений-Симеон, Монгайло-Василий, Свитригайло - Лев, и дочери: Мария, Александра, Елена и Феодора. На Волыни еще жив был брат Ольгерда, Феодор-Любарт, а на Подолии княжили сыновья Кориата-Михаила, все верные православию. Все эти православные князья, живя на княжениях в русских городах и областях, состоя в родственных союзах с русскими княжескими и боярскими родами юго-западной и северо-восточной или Московской Руси, становились и сами русскими, усвояли русский язык, на котором говорили, молились, писали грамоты, а некоторые отличались и благочестием, строили и украшали церкви, так что по всему этому казались родными русскими князьями и всему русскому населению.
14. Русская народность и православная вера в столице Литовско-Русского государства—Вильне.
И в самой столице Вильне более и более утверждалась русская народность и православная вера. Русское население в Вильне современно самому основанию её. Даже название Вильна было уже не литовское, а русское. Основатель новой столицы Гедимин хотел привлечь в нее побольше население и притом такого, при котором бы в столице начались домостроение, ремесла, промыслы, торговля, образование, и имелся бы достаток всяких служилых людей. Он привлекал в свою столицу и чужестранцев, даже немцев. Но всего поручнее и полезнее было ему привлекать население из русских земель, как ему подвластных и самых близких, потому что Вильна находилась именно на границе литовской земли с русскою. Так он и делал. При сыне его Ольгерде русское население в Вильне более и более умножалось, так что заполонило лучшую и большую часть города. А где жил русский православный народ, там являлись и православные храмы. Древнейшим из них был храм святого Николая, построенный первыми русскими поселенцами.
Когда в 1345 г. прибыл на великое княжение в Вильну Ольгерд, то православный храм нужен был и великокняжеской семье. Новый великий князь был православным христианином, и с ним прибыла в Вильну и его первая жена Мария Ярославна, княжна Витебская, дети которой от Ольгерда были все православные христиане. Этой-то Марии предание усвояет построение другой древнейшей в Вильне церкви—святой Параскевы. Она построена на месте бывшего языческого святилища в той части города, которая называлась нижним замком и имела языческое население из Литвы и Жмуди. Оно мирилось с появлением здесь христианской церкви, как церкви великой княгини и великокняжеской семьи. При дворе и церкви великой княгини был духовник её Нестор.
15. Православные христианские мученики в Вильне: Иоанн, Антоний и Евстафий.
Он успел обратить в христианство нескольких Литовцев, в числе их двух знатных придворных, родных братьев, по имени Кумец и Нежило, в христианстве Иоанн и Антоний. Они перестали являться к принесению жертв огню Зничу в языческом капище Леркуна. Это озлобило языческих жрецов. Между тем в 1347 г. умерла княгиня Мария. Жрецы воспользовались этим, чтобы подойти к Ольгерду, оставшемуся без той опоры в вере, какую имел он в жене. Они настаивали, чтобы великий князь позволил им принудить Иоанна и Антония к языческому служению. Став великим князем при помощи брата Кейстута, князя языческой Жмуди, ревностного язычника, и пробыв на велико-княжении всего два года, Ольгерд опасался, что озлобленные жрецы поднимут против него язычников, особенно Жмудь. Поэтому дал приказ бросить Иоанна и Антония в тюрьму. Год томились они здесь в голоде и сырости, но остались тверды в вере. На следующий год старший брат Иоанн поколебался и объявил, что отрекается от христианства. Ольгерд сказал освободить обоих братьев. Но младший Антоний, и живя на свободе, громко говорил, что он остается верен христианству. Его опять бросили в тюрьму и жестоко мучили. С ангельским спокойствием переносил он страдания; а сильные слова его о вере Христовой оглашались в тюрьме и за тюрьмой. Это удивляло язычников, и многие стали приходить и слушать его. Совесть и истина заговорили в душе Иоанна. Громко объявил он: „я опять христианин, делайте со мною, что хотите, я уже не изменю святой вере". На Иоанна надели тяжкие оковы и увели в тюрьму, где брат Антоний встретил и обнял его с радостью. Теперь к тюрьме святых братьев стали сходиться язычники еще более, чем прежде, и многие тайно принимали святое крещение. Раздраженные жрецы потребовали от Ольгерда, чтобы он выдал им в руки братьев исповедников. Ольгерд сдался и на это. Жрецы страшными мучениями силились вынудить их к отречению от веры, но напрасно. Тогда решили казнить их смертью. На конце города на горе рос большой дуб, на котором вешали преступников: на нем кончили жизнь и святые братья-мученики. Доблестный подвиге их поразил сердце и их родственника, по имени Круглен. Приняв крещение с именем Евстафия, он сам мужественно и громко исповедал о себе, как о христианине. Подвергнутый жестоким истязаниям, он не изменил вере, и запечатлел ее смертью, быв повешен на том же дубе. Так русское православное христианство имело теперь в Вильне и Литве своих исповедников и мучеников в лице святых Иоанна, Антония и Евстафия. Подвиг их послужил к славе веры православной, свидетельствуя о духовной силе её. Православные христиане Вильни благоговейно схоронили мощи святых мучеников в церкви святого Николая, веруя в будущее торжество веры над язычеством в Вильне и Литве. И оправдалась эта вера. Через два года по смерти первой жены Ольгерд женится на Иулиании Михайловне, дочери северского князя. Эта благочестивая и кроткая княгиня оживила чувство веры и в муже. С его согласие она на месте старой деревянной церкви святого Николая построила новую каменную. На том месте, где пострадали Виленские мученики, она построила церковь Святой Троицы с монастырем при ней. Сюда перенесены были мощи Иоанна, Антония и Евстафия. Впоследствии эти литовские мученики причислены к лику святых (Св. мощи их находятся в Виленском Св. Духовом монастыре). Во время Иулиании и Ольгерда основана в Вильне еще одна церковь в честь Успение Божией Матери, прослывшая под названием . При Иулиании бывал в Вильне духовник её Киево-Печерский архимандрит Давид. Он Пречистенской был добрым наставником в вере и для самого Ольгерда и его великокняжеского семейства. Когда в 1377 г. состарившийся Ольгерд был в смертной болезни, Иулиания призвала детей и духовника Киево-Печерского архимандрита Давида: от него Ольгерд-Андрей принял пострижение и схиму с именем Алексий, скончался, как православный русский князь, и погребен в Пречистенской церкви.
16. Распространение православного христианства среди Литовских поселений.
При Ольгерде и в ближайшее после него время православие приобретало последователей из среды литовцев и в других пределах Литовско-русского государства. Учителем православной веры явился здесь митрополит Киприан. В 1376 г. по просьбе Ольгерда он был поставлен Константинопольским патриархом в сан митрополита для Западной или Литовской Руси, но с тем, чтобы по кончине жившего в Москве митрополита, святого Алексия, быть ему единым митрополитом для обеих половин России. Этот Киприан, прибыв в Киев, отсюда, как архипастырь и учитель, странствовал и по другим местам Литовского государства. И это странствие было не бесполезно. В письме к преподобному Сергию Радонежскому 1378 г. говорил о своем учительстве в Литве: „когда я был в Литве, то многих литовцев, не знающих истинного Бога, чрез святое крещение обратил в православие. Там основал много церквей“. Те многие Литовцы, которых святитель Киприан чрез крещение обратил в православие, были, всего вероятнее, литовские бояре и служилые люди, служившие при княжеских дворах сыновей Ольгерда в разных русских городах. Подобно своим князьям, подобно Иоанну, Антонию и Евстафию, они крестились и познавали Бога истинного в св. православной вере; подобно своим князьям, они роднились с русскими, усвояли русский язык и народность русскую. Если бы так дело шло и далее, то православие и русская народность с течением времени мирно распространились бы и на всю Литву, и она слилась бы в один народ с русским народом Западной Руси. А все это повело бы исподволь к мирному воссоединению Западной Руси с Восточною, во главе которой была теперь Москва. Ибо в Восточной, как и в Западной Руси был один и тот же русский народ, но Восточная Русь была обширнее, люднее и могучее задатками государственной силы, чем Русь Западная: а естественно, что большее и сильнейшее притягивает к себе меньшее и слабейшее, если оно родное ему. Правда, между Литовским и Московским государствами бывали и войны и сам Ольгерд не раз воевал с славным Московским великим князем Димитрием Донским. Но если бывали войны, то бывали и мирные и родственные союзы между литовскими князьями и князьями Восточной России и с самими Московскими князьями. Бывало и то, что Литовские князья, потомки Гедимина, сыновья Ольгерда приходили в Москву служить Московским князьям и подвизаться с ними за общее русское дело. Так например, сыновья Ольгерда Андрей и Димитрий были сподвижниками русских князей в славной Куликовской битве (1380 г.) с татарами, прославившей Димитрия Донского. За всем тем святая вера православная продолжала поддерживать чувство единение между Западной и Восточной Русью. И теперь обе они были и чувствовали себя частями единой Русской Церкви, начавшейся в Киеве при святом Владимире и составлявшей единую русскую митрополию под общею властью митрополитов Киевских и всея России.
17. Русская митрополия, как охранительница союза Юго-Западной и Восточной России.
Но в пору нам теперь сказать полнее о русской митрополии, как охранительнице союза между юго-западной и северо-восточной Россией. Когда Киев подпал страшному погрому от татар (1240 г.), разоривших здесь многие церкви, в числе их и Киево-Софийский собор, то Киевские митрополиты не находили здесь безопасного и пригодного жительства и стали чаще жить в северо-восточной России. Там в Москве со времени святителя и чудотворца Петра (1326 г.) основалась для них и митрополичья кафедра. Мудрые святители уразумели, что теперь более надежная опора для церкви в Руси северо-восточной, где были только чисто-русские православные князья, где было более сильное православное русское население и где засияло благочестие после славных времен его в Киеве. Но живя в северо-восточной Руси, имея кафедру в Москве, святители продолжали называться Киевскими, по старине, по памяти о Киеве, как начальной столице русского православного христианства. Они посещали и Киев и разные области юго-западной России, охраняя своею властью единство церкви русской. Но властители юго-западной и западной России, каковы: галицко-волынские князья и потом Литовские, не раз пытались иметь для своих государств особых митрополитов. Этого временами они и достигали. Однако же память о единстве русской церкви и её митрополии не исчезала. Ее охраняли мудрейшие из русских первосвятителей, поддерживаемые в этом Константинопольскими патриархами. Так было и в то время, о котором теперь речь у нас, т. е. время Ольгерда и ближайшее после него. Упомянутый выше Киприан по просьбе Ольгерда поставлен был патриархом в сан митрополита для литовско-русского государства еще в то время, когда в Москве был жив святитель Алексий. Но по заповеди патриарха он назначался преемником святителя Алексия, чтобы опять быть единым митрополитом для всей Руси. Не легко сбылось это, но сбылось. Первосвятитель Киприан перешел в Москву, откуда посещал и Киев и Западную Русь, как единый митрополит Киевский, Литовский и всея Руси. Если бы так было и далее, если бы сохранилась единая церковная власть для Москвы и Киева, а с тем вместе для Восточной и Западной России, то это вело в будущем к воссоединению их в одно государство, как стран единоплеменных и единоверных. Но наступили событие, которые еще более и надолго утвердили государственное разъединение обеих половин Руси; настал новый более решительный поворот в судьбах Западной России, поставивший ее на путь почти четырех-вековой борьбы за свой веру и народность, часто тяжкой, соединенной с великими страданиями, но и славными подвигами. Начался этот поворот со времени соединение Литвы, а чрез нее и Западной Руси с римско-католической Польшей: ибо при этом соединении последовало отпадение Литовско-русских великих князей от православие в католичество или латинство.
----------------